Война вытекает из самой природы человека

об

то Вся история человечества свидетельствует о том, что война - это то неотъемлемая врожденная составляющая человеческого существо- вания, точно так же как тяга к игре, пению, снятию стресса, потребность в сатурналиях, вальпургиевых ночах, маскарадах 230 и т.д.

лить от признания самой реальности этого феномена. Как можно убедиться из всего изложенного в данной работе, вся жизнь человека построена на антиномиях. Это - жизнь и смерть, добро и зло, свобода и рабство и многое другое. Некоторые из антиномий неразрешимы. Возможно, к этой категории относится и антиномия между войной и миром.

История человечества - это прежде всего история войн. Упрощая вопрос, можно было бы сказать, что животные потому не имеют истории, что они не вели друг с другом войны. Как утверждал Г. В. Ф. Гегель, животное не знает войны, оно знает лишь борьбу, вызванную потребностями в пище, самке, территории для охоты и т.д. Удовлетворив свою потребность, оно довольствуется полученным и не меняет порядок вещей в природе. Не таков человек. Чтобы выйти из животного состояния. он должен выйти за пределы природы, из мира потребностей и стремиться к благам, которые природа не может ему предоставить и которые находятся вне пределов чисто биологических устремлений. Человек не только стремится удовлетворить свои биологические потребности, но и жаждет признания себя со стороны другого и, более того, подчинения этого другого.

Таким образом, война имеет своей целью не только физическое выживание, но и навязывание собственных ценностей другим. Подвергаясь риску потерять собственную жизнь, человек, который не связан с ней на манер животного, озабоченного сохранением своего существования, утверждает свою самость. При таком положении борьба с другим человеком как бы «гуманизируется», т.е. приобретает человеческое измерение.

Человек воевал в глубокой древности, он продолжает воевать в наши дни и, по-видимому, будет воевать также в будущем. Менялись представления о типах и характере войн и армий, системах обороны, силовых методах, соответствующих изменяющимся реальностям, но во все времена человеческие сообщества в различных формах и ипостасях отнюдь не считали мир высшим благом. Более того, большую часть истории человечества почти все попытки создания сколько-нибудь крупных держав и империй были связаны с экспансией, завоеванием, вмешательством, оккупацией.

Во многом сама история человечества предстает как беспрерывная череда войн племен, народов, наций, империй, кланов, партий и т.д. друг с другом. Одни стремились подчинить своему господству чужие страны и народы, другие жаждали воинской славы, третьи считали, что лучше умереть стоя, чем жить на коле- 231

нях. Во всяком случае оправдания для войн всегда находились самые убедительные, поскольку человек, если судить по его деяниям, как бы подсознательно руководствовался мефистофелевской максимой - нет в мире веши, стоящей пощады. Не случайно и то, что с древнейших времен скептики не переставали утверждать, что homo homini lupus est - человек человеку волк. А из этой формулы вытекал другой, не менее известный постулат: bellum omnium contra omnes - война всех против всех.

Более того, человеку во все эпохи была свойственна склонность героизировать, романтизировать и воспевать войну. В этой связи обращает на себя внимание такой феномен, как поддержка войны и даже энтузиазм народа, нередко наблюдавшийся в странах перед началом войны. Такая ситуация была, например, почти во всех ведущих европейских государствах накануне Первой мировой войны. Исследовав общественное мнение и то, как оно отразилось в тогдашней прессе, выступлениях и высказываниях публицистов, общественных и государственных деятелей, английский военный историк М. Говард пришел к выводу, что единственными людьми, кто стремился предотвратить и избежать надвигавшуюся войну, были дипломаты и бизнесмены.

Притягательность войны, склонность к ее героизации отнюдь не уменьшилась и в наши дни, несмотря на страшные опустошения двух мировых войн XX в. Это дает основание для подозрений в том, что человек втайне любит войну. Пытаясь дать ответ на вопрос, по- I чему в США кинофильм «Звездные войны» возглавил список ки- g нобестселлеров, Ф. Дайсон дал этому феномену своеобразную зло- * вещую интерпретацию. «В конце концов, - писал он, - это фильм | о войне. Ужасы военных катастроф XX столетия должны были на- учить людей тому, что войны в наше время слишком трагичны, что- о бы быть темой для веселого боевика. Но они по-прежнему сознатель- | но или бессознательно любят войну. Возможно, истинной причиной феноменального успеха фильма стало то, что война в нем изображе- о на как этакое невинное развлечение. Удаленность места действия Q фильма в пространстве и во времени позволила публике проявить го свою тайную любовь к войне совершенно открыто» [26, с. 68]. га Однако и раньше война занимала немаловажное, если не цент- га ральное, место в космогониях и мифах всех прежних эпох и циви- лизаций. Существовала довольно тесная связь между религией и войной. В древности, и на Востоке, и на Западе, между собой 232 постоянно воевали как боги, так и люди. Самое почетное место почти во всех мифах и пантеонах отводилось богам-воителям и героям-воинам, которые, как считалось, разгромив силы зла, дали начало тем или иным народам, основали города или государства, спасли отечество или совершили какое-нибудь другое благородное деяние. В античной Греции зашита полиса была неотделима от его защиты богом-покровителем. Это, в частности, проявлялось в сакрализации войны. Каждый воин ощущал как бы интимную связь с миром священного. Важность войны подтверждается самой структурой общества того периода, которое в тех или иных вариациях и под разными названиями было разделено на три основных класса: священнослужителей, воинов и землепашцев.

Хотя в произведениях античности можно встретить сочувствие к жертвам войн, война тем не менее рассматривалась как неизбежный и даже необходимый элемент отношений между народами и государствами.

В оценке места и роли войны с ним не расходился Платон, утверждавший в своих «Законах», что война всех против всех вытекает из самой природы общества, из коренных противоречий, присущих отношениям людей друг к другу. «То, что большинство людей называют миром, - писал он, - есть только имя, на деле же от природы существует вечная непримиримая война между государствами» [63, т. 4, с.72|. Такая же война происходит между отдельными поселками, домами в поселке, а также между людьми. «Все, - утверждал Платон, - находятся в войне со всеми как в общественной, так и в частной жизни, и каждый (находится в войне) с самим собой» [Там же].

Рим дал миру триумфальные арки, возводившиеся в честь героев войн. У каждого народа или государства была своя реальная или символическая ее аналогия. Героизация и восславление реальных лиц и персонажей бесчисленных войн также представляет собой нечто вроде феномена Триумфальной арки. Таковым является и героизация самой войны. 233

В трудах по истории прямо-таки львиное место отводится именно лицам, наиболее отличившимся на поле брани. В принципе можно согласиться с Л. И. Мечниковым: «В памяти людей остается лишь то, что ослепляет; но истинные благодетели человеческого рода остаются в тени. Имена людей, научивших людей употреблению огня, искусству приручения животных и возделывания хлебных злаков, навсегда останутся неизвестными.

Героизация войны не чужда и современному миру. Здесь не место затрагивать различные литературные, журналистские, массовые и иные ее проявления и изъявления. Задача состоит в том, чтобы концентрировать внимание лишь на ее политико-философском аспекте. Среди философов Нового времени наиболее типичное выражение это нашло, например, у Г.В.Ф. Гегеля, П. Прудона и Ф. Ницше. Как отмечал Гегель, жизнь представляет собой вечную трансформацию, ей противопоказаны неподвижность и скука, ассоциирующиеся с миром. Человечество отнюдь не похоже на пруд, который ни один ветер не способен привести в движение, поскольку стоячая и гниющая вода ничего, кроме смерти, не отражает.

В подобном же духе Прудон видел в мире малопривлекательную неподвижность, отсутствие жизненности и высмеивал пацифистов, претендовавших на ликвидацию войн из жизни людей. Своего апофеоза апологетика войны достигла у Ф. Ницше. Его Заратустра учил «любить мир как средство к новым войнам и короткий мир больше, чем длительный», х Поэтому мы должны определить, какие именно свойства чело- § веческой природы делают войну столь дьявольски привлекательной. * Конечно, войны порождаются вполне осязаемыми материаль- | ными, экономическими, социальными, династическими, рели- .§. гиозными и иными факторами. Однако история предоставляет о множество примеров того, что устранение этих и подобных фак- § торов не всегда приводило к недопущению войн в жизни стран и народов.

о С древнейших времен мыслители в поисках глубинных причин Q социальных и политических катаклизмов, войн и революций неиз- со менно обращали свой взор на природу самого человека. Эта про- ™ блема более подробно была рассмотрена в гл. 5. Здесь целесообраз- га но сконцентрировать внимание лишь на тех аспектах человеческой <1 природы, что служат побудительными мотивами агрессивного поведения людей, крайним проявлением которых и являются 234 войны и вооруженные конфликты.

Абстрагируясь от многочисленных высказываний древних мыслителей, отметим здесь лишь то, что уже св.

Особенно интересны рассуждения Ж. де Мэстра. Как он утверждал, война есть ни больше ни меньше как закон самого мироздания. Это результат «предопределенной страсти», которой наделены все живые существа со времени их творения: растения, животные и прежде всего люди, убивающие не только, чтобы питаться, одеваться и т.д., но и просто ради того, чтобы убивать. Самое главное, по его мнению, состоит в том, что война приходит тогда, когда вопиющая несправедливость народов «взывает к мщению Бога». Этот последний аргумент, как считал де Мэстр, не только объясняет священный характер войны, но и оправдывает ее. По божественному предписанию народ возрождается через войну, которая играет такую же роль, какую для дерева играет подрезка.

История в целом никоим образом не свидетельствует о человеческой мудрости, скорее, она - летопись человеческого несовершенства, безумия, тщеславия и порока, не без оснований говорил И. Кант. Не лишены, по-видимому, основания аргументы и доводы авторов, считающих присущие человеку от рождения злое начало, иррациональные и разрушительные побуждения, гордость, тщеславие и корыстолюбие не последними по значимости мотивирующими факторами общественно-исторического развития, важным компонентом которого являются войны.

Движение истории, подчеркивал Гегель, осуществляет ее «дурная сторона», «порочное начало» - неповиновение. Неповиновение, непокорность и мятеж, наряду с другими факторами, стали немаловажным стимулом общественно-исторического прогресса. Более того, эту же «дурную сторону» Оскар Уайльд рассматривал как основную добродетель человека, поскольку именно благодаря непокорности и мятежу стал возможен прогресс.

Общество в конечном счете живет и развивается по законам, корни которых лежат в природе человека. Это в первую очередь относится к разного рода конфликтам и войнам. И действительно, любая война развязывается и ведется не богами или демона- Ми, а обыкновенными людьми, и чтобы понять ее природу, 235

необходимо выяснить, какие именно человеческие качества ее вызывают.

«Две опасности угрожают миру - это порядок и беспорядок», - писал П. Валери. Порядок и планомерность в их завершенной форме не есть ли конец всякой жизни, творчества, устремленности в неизведанное? Но вместе с тем хаос - не противен ли он самой сущности самоорганизации человеческой жизни, не есть ли он наилучшее условие для реализации принципа войны всех против всех? Однако скажем вместе с В. В. Розановым: «Разве мы не любим иногда хаос, разрушение еще жаднее, чем правильность и созидание?., однообразие для всех не противоречит ли коренному началу человеческой природы - индивидуальности, а недвижность будущего и «идеала» - его свободной воле, жажде выбирать то или иное по- своему, иногда вопреки внешнему, хотя бы и разумному определению?» [67, с. 66-67].

При оценке данного факта нельзя упускать из виду несовершенство самой человеческой природы, о чем более подробно говорилось выше. Речь, помимо всего прочего, идет о таких качествах человека, как низменные страсти, зависть, алчность и т.д. Среди них выделяют агрессивность, представляющую собой, по-видимому, одну из врожденных сущностных характеристик человеческой природы.

Агрессивные побуждения связаны с такими качествами, как честолюбие, устремленность к активному действию, ориентация на успех и т.д., которые могут мотивировать как разрушительные, так и созидательные деяния людей. Разумеется, эти побуждения должны х иметь выход, ибо их постоянное подавление тяготит человека и чре- о ватодля него непредсказуемыми негативными последствиями. Этот * фактор приобрел особую значимость с изобретением оружия, кото- | рое, по мнению К. Лоренца, досконально исследовавшего феномен .§. агрессивности, стимулировало внутривидовой отбор людей, что, в о свою очередь, послужило фактором, интенсифицировавшим чело- | веческую агрессивность.

Во многом неизбежность войн определялась фактом разделения о людей на тех, кто в случае борьбы предпочитает подчинение смерті ти, и тех, кто готов отдать жизнь, чтобы защищать свои ценности, ет сохранить или отвоевать свободу. Первых Гегель называл рабами, а « вторых - господами. Возможно, одним из первичных атрибутов вза- пз имоотношений людей составляли отношения господства и подчи- 1_ нения, постепенно приобретшие законный и нормальный статус.

Сам импульс к выходу человека измираживотныхи стад- 236 ного состояния, видимо, первоначально родился в головах

наиболее продвинутых в своем развитии, как в физическом, так и особенно в интеллектуальном плане, особей, и не исключено, что для «очеловечивания» основной массы сородичей они прибегали не только к уговорам и убеждению, но и к насилию, что в совокупности способствовало постоянной трансформации человека. Как уже указывалось, первые табу коренились в запретах на те или иные действия.

Уже к тому времени восходит разделение людей на наиболее и наименее приспособленных к жизни, на тех, для кого свобода, говоря современным языком, составляла «наивысшую ценность», и на тех, для которых была характерна склонность к «бегству от свободы». Вечной неизбежной спутницей свободы является стремление быть лучше и выше других, подчинить своей воле других, воля к господству над другими, или, как сказал бы Ф. Ницше, воля к власти. По-видимому, существует значительная доля истины в доводах представителей реализма, восходящего к Н. Макиавелли и Т. Гоббсу, по мнению которых стремление к господству составляет врожденное свойство человека. Точно так же дух господства и стремление к господству всегда составляли ведущий фактор мировых процессов.

Интересно, что в «Генеалогии морали» Ницше связывал латинское слово bellum, означающее войну, со словом duellum, означающим дуэль, которое, в свою очередь, выводится из слова duonus, являющегося архаической формой слова bonus, т. е. благо. Отсюда, утверждал Ницше, bonus стало означать человека дуэли, спора (duo), войны. Если воля к власти объясняет сначала борьбу и насилие, то она также помогает понять войну как силовое противоборство групп людей, подвергая риску саму жизнь.

Можно согласиться или не согласиться с этим рассуждением. Но представляется очевидным тот факт, что принцип столкновения двух равновеликих воль уже составляет зародыш борьбы или войны. Первое отношение между людьми, которое родилось в результате войны, это отношение между поработителем и порабощенным, господином и рабом.

Оружие убийства, будучи изобретенным, приобретает собственную логику. Открывая новые возможности убийства, оно, как отмечал К. Лоренц, нарушает существовавшее ранее «равновесие между сравнительно слабыми запретами агрессии и такими же слабыми возможностями убийства» [48, с. 240, 18-19]. Более того, развитие военной технологии способствовало постепенной деперсонализации, обезличению военного дела, снижению мораль- 237

ной ответственности и увеличению бесчеловечности участников военного конфликта, а также уменьшению значения их личного героизма и доблести. Увеличение расстояния, на котором действует оружие убийства, в значительной мере снимает проблемы моральной ответственности, угрызений совести, жалости и других неприятных для убивающего моментов, если, конечно, они возникают.

Считается, что изобретение пороха и огнестрельного оружия подорвало не только социальный порядок рыцарской эпохи, но и ее этику. Именно удаленность от последствий во многом делает возможным то, что даже самый безобидный, казалось бы, человек оказывается способен нажать спусковой крючок винтовки или пусковую кнопку ракетоносителя.

Личное знакомство, встреча лицом к лицу в определенных ситуациях сами по себе ведут к притуплению агрессивного импульса, а анонимность усиливает его. Как отмечал Лоренц, бывает так, что «наивный человек испытывает чрезвычайно пылкие чувства злобы, ярости по отношению к «этим Иванам», «этим фрицам», «этим жидам», «этим макаронникам»... - т. е. к соседним народам, клички которых по возможности комбинируются с приставкой «гады». Он может «бушевать против них у себя за столом, но ему и в голову не придет даже простая невежливость, если он оказывается лицом к лицу с представителем ненавистной национальности» [48, с. 261].

П о дан ны м м ногих исследований, коллективная ответственность в определенных условиях способствует снижению моральных критериев. Война же представляет собой коллективный акт, осуществ- х ляемый коллективной волей специально подготовленных и пред- ° назначенных для этого людей. Этот фактор приобретает все более * возрастающую роль по мере технизации и обезличения процесса | ведения военных действий.

ф. Информационная и телекоммуникационная революции преврати- о ли войну из соревнования в грубой силе в соревнование умов в вопросе g о том, кто именно способен быстрее, эффективнее и масштабнее ?S- наносить урон противнику, оставаясь при этом на расстоянии ты- о сяч километров от мест намечаемых ударов.

о, Однако было бы просто абсурдом сводить все причины войн к об одной лишь человеческой агрессивности. Конечно, война есть со- « циокультурный и социально-психологический феномен. Она - него избежный результат самого жизнеустройства и жизненного уклада L— людей. Поэтому, чтобы правильно понять сущность войны и найти пути и средства ее предотвращения, необходимо принимать 238 во внимание как все атрибуты природы человека, так и весь

комплекс социальных, социокультурных, экономических, территориально-географических, политических и иных факторов существования человеческих сообществ.

Разумеется, в условиях цивилизации открытая агрессия как на индивидуальном, так и на коллективном уровне в значительной мере сублимируется. Природная агрессивность как бы отходит на дальний план, определяющую значимость приобретают целенаправленный расчет и рациональный выбор. В целом можно согласиться с Клаузевицем, который считал, что война «представляет собой странную троицу, составленную из насилия как первоначального своего элемента, ненависти и вражды, которые следует рассматривать как слепой природный инстинкт; из игры вероятностей и случая, что делает ее свободной душевной деятельностью; из подчиненности ее в качестве орудия политике, благодаря чему она подчиняется простому рассудку» [41, т. 1, с. 57].

В принципе все войны носят идеологический характер втом смысле, что каждая из вовлеченных в нее сторон посягает на образ жизни и систему ценностей своего противника. В то же время война, будучи соперничеством за власть и влияние во всех их формах и проявлениях, - политический акт. Или, как писал Клаузевиц, «война есть не только политический акт, но и подлинное орудие политики, продолжение политических отношений, проведение их другими средствами» [41, с. 54].

Но агрессивность государства питается прежде всего агрессивностью его людей. С мотивом агрессии теснейшим образом связано чувство враждебности к чужим. Весь исторический опыт свидетельствует о том, что люди просто не могут обходиться без врагов.