§1.1. Предпосылки изучения культурных оснований электоральных процессов в современной России

Распад Советского Союза и последовавшее возникновение на его территории множества независимых государств, по всей видимости, ещё долго будет рассматриваться как один из наиболее драматичных и неоднозначных эпизодов российской истории.

Первый этап, хронологически совпадающий со временем нахождения на президентском посту Б.Н. Ельцина, может условно называться этапом «либерального мифа». Именно в этот период, начавшийся с крушения административно-командной системы и всеобъемлющего кризиса общественно-экономических отношений, возникла острая необходимость построения нового государства и восстановления работоспособности механизмов управления. Продолжавшиеся по окончании «парада суверенитетов» центробежные процессы и стремление ряда субъектов Российской Федерации к независимости ставили под вопрос существование страны как таковой. Параллельно с поиском ответа на данные вызовы происходил фундаментальный переход от политико-правовой системы этатистского типа к системе либеральной плюралистической демократии - во многом декларативный, но, тем не менее, создавший основу для дальнейшего партийного строительства. Юридически были закреплены многообразие и паритет видов и форм собственности, многоукладность экономики. Несмотря на то, что результаты большинства проведенных реформ либо так и остались весьма далекими от заявленных целей, либо оказали существенное негативное влияние на уровень жизни значительной части населения, всё же можно констатировать, что Россия встала на новый путь своего развития.

В этот период в политической сфере происходило множество разнонаправленных и, отчасти, хаотичных процессов. Не будет преувеличением сказать, что в конце 80-х - начале 90-х годов роль участников политических процессов в жизни «простых граждан» ощущалась последними больше, чем когда бы то ни было. Становление института президентства, первые после 1917 года многопартийные парламентские выборы, формирование иных институтов гражданского общества - все это сопровождалось массовыми акциями протеста и защиты своих интересов, вызывало живой отклик у жителей страны; многочисленные декларации и программы политических сил - даже заведомо невыполнимые - обсуждались на рабочих местах и в квартирах.

Однако ввиду отсутствия у широких слоев населения опыта критического восприятия политических материалов и противостояния манипулятивным воздействиям, описанные выше процессы, подобно экономическим реформам, проводимым в тот же период, зачастую имели непредсказуемые последствия. Так, интерес к программам политических партий вкупе со слабым уровнем нормативного регулирования процесса создания общественно-политических объединений привел к массовому созданию партий и движений-однодневок, призванных представлять интересы не конкретных слоев населения, а финансовых или криминальных групп. Доверие населения декларациям политиков позволило использовать электоральные процессы для проникновения в правящие структуры не «лучших» граждан, но наиболее активных борцов за власть, в том числе - и тех, кто использовал её для получения иммунитета от административного или уголовного преследования. При этом государственные органы, не обладая в достаточной степени действенными легальными инструментами воздействия на ситуацию, нередко также использовали сомнительные с точки зрения нравственной и юридической «чистоты» механизмы взаимодействия с участниками политического процесса.

В конечном итоге усталость, связанная как с экономическими (во многих регионах страны задержки выплат заработной платы и пенсий стали привычным, систематическим явлением), так и с политическими факторами (авторитет президента Б.Н.

Её олицетворением стал В.В. Путин, с передачей которому власти в 2000 году начинается второй этап формирования политической системы - построение «вертикали власти». С первых лет его президентского срока началось поэтапное проведение реформ, целью которых стали укрепление и централизация системы управления. Большая их часть была направлена на окончательное погашение центробежных тенденций в регионах, возвращение государству монополии на применение силы в случае необходимости и обеспечение соблюдения законов.

Так, для ослабления регионов и усиления их зависимости от федерального центра были предприняты следующие меры:

- формирование новых административно-территориальных образований (федеральных округов) и создание института полномочных представителей Президента в них;

- изменение принципа формирования Совета Федерации;

- создание Государственного совета Российской Федерации;

- последовательное изменение системы распределения налоговых сборов, уменьшение прямых поступлений в региональные бюджеты и увеличение - в федеральный бюджет с последующим

перераспределением по регионам.

Однако наиболее заметные преобразования произошли в партийно­политической сфере. Поскольку возможность электоральных манипуляций и прямого корректирования результатов голосования вкупе с достаточно высокой независимостью представительных органов власти служили одним из основных каналов неподконтрольного центральным властям

формирования региональных и, впоследствии, федеральных элит, роль законодательной власти начала постепенно снижаться. В новых политических реалиях сложилась система управления, в которой представительные органы власти все меньше влияли на процесс принятия ключевых политических решений, в то время как главную роль играли президент и Администрация президента, фактически подменявшая собой в отдельные периоды правительство.

По мере ослабления позиций представительной власти, изменялся и облик партийной системы в России. Главным событием рассматриваемого периода можно считать создание партии «Единая Россия», изначально ориентированной на решение задач административного, управленческого и исполнительского характера, а не политическую борьбу. При этом к действующим партиям предъявлялись все более жесткие требования, усиливалось как формальное, так и неформальное давление. Для них стала актуальной проблема рекрутирования профессиональных менеджеров, создания собственных аппаратов управления и бюрократических механизмов, что привело к существенному росту затрат на содержание данных политических объединений. В результате всего за 3 года - с 2003 по 2006 - численность зарегистрированных политических партий в России сократилась в два раза.

Параллельно с повышением управляемости относительно независимых прежде партий, в стране производилась ликвидация альтернативных каналов актуализации политических лидеров. Постепенно создавалась ситуация, в которой и давно действующие, и новые российские политики не могли достичь сколь-либо значимых успехов вне партийных рамок, которые жестко контролировались со стороны президента и исполнительной власти. Такое изменение распределения сил между ветвями власти способствовало снижению общественной активности и привело к вытеснению гражданских структур из сферы публичной политики и механизмов принятия политических решений.

В целом, можно утверждать, что после распада СССР на политической арене России произошло столкновение двух групп политиков, представляющих собой различные мировоззренческие установки. Первую группу составляли те, кто сделал более или менее успешную партийную карьеру во времена Советского Союза и привык опираться на полученный управленческо-административный опыт, навыки руководства централизованными системами и взаимодействия с «управляемым» общественным мнением. Им противостояли политики иного толка, которые ориентировались скорее на классические демократические процедуры и претендовали на управление слабоструктурированными системами в условиях внешнего хаоса. Если в период президентства Б.Н. Ельцина ни одна из этих групп не могла получить возможность доминирования, то после инаугурации В.В. Путина наиболее сильными стали позиции сторонников перового подхода. Не имея достаточных возможностей для концентрации в своих руках ресурсов и собственности, приверженцы идеи централизованного управления предпочли сосредоточиться на выстраивании управляемой политической системы. Это нередко приводило к сохранению приоритета тактических действий над стратегическими, особенно - при реализации решений, выступающих в качестве ответных действий на те или иные события.

В 2008 году В.В. Путина сменил на президентском посту Д.А. Медведев. В основу его образа молодого, современного политика, готового представлять интересы, в том числе, и «поколения социальных сетей», была положена идея модернизации, которая характеризует собой третий этап становления политической системы современной России. Термином «модернизация», получившим при Д.А. Медведеве широкое распространение, обозначались преобразования во многих сферах общественных отношений - от экономических до политических. Они были призваны повысить конкурентоспособность спасённого от распада государства и позволить ему соперничать на равных с зарубежными странами.

В политической жизни России наступил период частичной либерализации.

⁶ Кретов, С., Ананьева, М. Опыт политической модернизации России в период президентства Дмитрия Медведева [Электронный ресурс] // URL: http://rusrand.ru/events/opyt-politicheskoj-modernizatsii- rossii-v-period-prezidentstva-dmitrija-medvedeva формирование политической системы, устроенной таким образом, «чтобы были хорошо слышны и учитывались мнения всех, в том числе и самых малых социальных групп, а в идеале - чтобы был слышен голос даже одного

п

человека» . Параллельно ужесточались требования к существующим властным элитам, которые в прежние годы активно эксплуатировали формулу «лояльность в обмен на комфорт» и, повышая управляемость вверенных им отраслей и регионов, обеспечивали себе безбедное существование. И, если в отношении представителей высших уровней государственного управления эта политика была не в полной мере последовательной (значительная часть тех, кто работал с В.В. Путиным, сохранили свои посты, а основные изменения коснулись, в первую очередь, правительства, Администрации президента и силовых структур), то на региональном уровне обновление и омоложение кадрового состава было более чем заметным. В частности, были отстранены от дел многие политические деятели 90-х годов, занимавшие посты руководителей регионов, а также, с назначением Н.Ю. Белых на должность губернатора Кировской области, реализована практика управляемого введения во власть представителей оппозиции.

С течением времени, однако, скорость и комплексность проводимых изменений стали снижаться. К 2011 году в среде политически активной части российского общества постепенно сформировались три противостоящие позиции:

1) «Либеральная», связанная с недовольством как интенсивностью, так и глубиной преобразований, требованиями большей демократизации всех сфер жизни, дальнейшего активного сближения с западными странами. ^[5]

2) «Консервативная», разделяемая теми, кто в принципе не поддерживал выбранное направление развития страны, отличное от прежних лет.

3) «Разочарованная», представители которой, не увидев реальной отдачи от реформ (повышения уровня жизни, изменения бизнес-климата, развития конструктивной политической конкуренции), разочаровались в проводимой политике и ожидали её изменения или смены руководства страны.

Массовые беспорядки на Болотной площади в Москве в 2012 году и последовавшие протестные акции, ориентированные на западные модели взаимодействия общества и государства как по форме, так и по содержанию, наглядно продемонстрировали российской власти опасность потери контроля над сферой политических отношений. В последующие годы идеи модернизации более не являлись определяющими при формировании повестки дня, хотя активно использовались для объяснения логики принятых управленческих решений. Так, несмотря на радикальное упрощение процедуры создания политических партий, многие оппозиционные общественные объединения не смогли получить этот статус, и реальное поле альтернатив, доступных избирателям, не расширилось: количественные показатели не перешли в качественные.

К окончанию срока своего президентства Д.А. Медведев в значительной степени утратил полученный «авансом» политический авторитет. Разочаровав избирателей, он передал пост своему преемнику- предшественнику В.В. Путину, при этом страна находилась в состоянии законсервированного политического кризиса.

Вернувшись на должность президента, В.В. Путин предложил комплекс поэтапных реформ, которые затрагивали различные стороны жизни общества: укрепление единства страны, создание современной армии, борьба с коррупцией, повышение уровня жизни населения, создание инновационной экономики. Все эти идеи не были новыми ни для первых двух сроков его правления, ни для периода президентства Д.А. Медведева - принципиальных изменений социально-экономической политики не предполагалось. Некоторая преемственность курсов наблюдалась в реализации мер по дальнейшей либерализации и деофшоризации экономики, однако без должного давления на политические элиты эти действия не принесли ожидаемого результата.

Ситуация «замороженной модернизации», в которой общество самоустранилось от поиска ответа на вопрос о дальнейших путях стратегического развития государства, а власть постепенно возвращала себе отданные ранее позиции в регулировании общественной жизни, продлилась ещё несколько лет. И только вооруженный переворот на Украине и последовавшее за ним в феврале-марте 2014 года возвращение Крыма в состав России, предопределили переход отечественной политической системы на четвертый этап своего развития, в состояние «крымского консенсуса».

Очередной, куда более радикальный, чем прежде, «разворот» Украины в сторону западных стран и действия основных внешних участников этих событий - США и Европейского союза - поставили перед руководством России необходимость выбора одной из двух альтернатив. В качестве первой выступал отказ от внешнеполитических притязаний и самостоятельной защиты собственных интересов, который, в силу описанной выше двойственности внутренней политики и отсутствия четких стратегических ориентиров развития мог привести к дестабилизации общественно­политической обстановки внутри страны. Вторым возможным вариантом стала консолидация населения и властных элит на основе защиты четко артикулированных интересов государства в условиях идеологической и экономической конфронтации со странами, которые незадолго до этого выступали в качестве близких деловых партнёров. Как показал опыт, выбор именно этой модели действий позволил власти не только получить недостижимую ранее поддержку со стороны населения (уровень одобрения

о

действий В.В. Путина в июне 2015 года достиг отметки в 89%) , но и снизить возможные негативные эффекты от крайне неблагоприятной ситуации в экономике. Кроме того, вопрос Крыма стал своеобразным «цементом», укрепляющим российскую власть изнутри: как отмечает А.Б. Шатилов, «большинство отечественного «правящего класса», понимая, что Евросоюз и США «Крым не простят», заняли «оборонческие» позиции»^{[6] [7].}

В сфере публичной политики «крымский консенсус» создал достаточно неудобную для основных игроков политического поля ситуацию. С одной стороны, в условиях, когда значительная часть избирателей придерживается единой позиции по крайне актуальному вопросу о роли России в мире, её границах, суверенитете и необходимости их защищать, попытка

популяризовать иные идеи практически неизбежно приводит партию или политика к маргинализации и вытеснению на обочину политических процессов. С другой - поддержка принятых в 2014 году решений существенно ограничивает возможности критического освещения проводимой экономической политики, потому что последняя все чаще представляется избирателям как неизбежное следствие первых. Таким образом, пространство политического манёвра стремительно сужается, равно как и спектр воззрений, которые имеют шансы быть представленными в органах законодательной власти. Кроме того, общество, консолидированное под лозунгом противодействия внешнему врагу, становится все более нетерпимым к носителям отличных от господствующих идей, и позволяет реализовывать проекты, несущие в себе угрозу соблюдению базовых прав человека. Примером таких решений может служить расширяющаяся практика внесудебной блокировки Интернет-ресурсов или ограничение выезда за границу лиц, получивших предупреждение от силовых структур.

Среди наиболее масштабных решений подобного рода также нельзя не отметить обсуждаемую возможность введения для операторов связи необходимости хранить содержание всей переданной пользователем информации за определённый срок.

Приведенные выше описания основных этапов формирования современной российской политической системы позволяют выявить ряд значимых признаков, которые наблюдаются на каждом из них. К таким признакам могут быть отнесены:

1) Широкое вовлечение в системные политические процессы людей, ранее с ними не связанных (предприниматели, медийные персоны, активные представители отдельных слоёв населения). При этом такое вовлечение может происходить как в традиционных (связанных с выборами или карьерным ростом), так и в новых (обретение общественного веса в результате активной деятельности в сети Интернет, организации общественных акций и т.д.) формах^[8].

2) Необходимость для политических лидеров самого высокого уровня соотносить проводимую ими политику с настроениями, ожиданиями и желаниями граждан.

3) Превалирование тактического планирования над стратегическим, широкое применение реакционных мер, отказ от стремления системно двигаться в единожды определённом направлении.

4) Несоответствие декларируемых целей принимаемых управленческих решений истинным причинам их разработки и реализации.

5) Парадоксальное искажение ожидаемых и реальных последствий политических преобразований, приводящее к смене ролей в системе управления и необходимости новых изменений.

Отметим, что данные черты во многом соответствуют базовым признакам современной концепции мировосприятия - постмодернизма. В общественных науках данный термин, первоначально заимствованный из культурной сферы, получил распространение в 1970-е годы, а окончательно закрепился - в 1980-е, чему способствовали работы таких исследователей новых моделей человеческих взаимоотношений, как Ж. Деррида, Ж. Лакан, Ж. Бодрийяр, Ж. Делёз, Р. Барт.

Наиболее ёмким и подходящим для целей настоящего исследования, на наш взгляд, является следующее определение, данное С.А. Кравченко: «Постмодерн - это эпоха в развитии человечества, для которой характерно нелинейное развитие, качественное увеличение неопределенности многих социальных реалий, что связано со случайностью, многовариантностью и альтернативностью развития, а также с возникновением виртуальных реальностей, в которых господствуют симулякры и симуляции. Для нелинейной социокультурной динамики естественным являются разрывы социума и ризомное развитие, что, по существу, способствует концу знакомого мира и созданию мира нового с новым представлением о порядке и хаосе»^[9]. По существу, сам переход от жесткой иерархичной системы общественных отношений, принятой в Советском Союзе, к хаотичной, неструктурированной модели взаимодействия «всех со всеми» в молодой Российской Федерации уже может служить достаточным признаком применимости этой концепции к анализу отечественной политической действительности. Выделенные выше признаки подтверждают данную теорию: так, размытие форм политического действия, увеличение

численности политических деятелей (акторов), а также примат тактики над стратегией свидетельствуют о деконструкции привычной модели властных отношений, её упрощении - не структурном, но содержательном. Появление возможности открыто и публично оспаривать решения властных структур приводит к десакрализации представителей органов власти, лишения их монополии на истину. Непредсказуемость итоговых результатов реализации политических и управленческих решений характеризует высокий уровень нелинейности социокультурной динамики, который не может быть на должном уровне осознан и проанализирован политиками и населением. А опыт «смены ролей» субъекта и объекта государственного управления - власти и «народа», подмены формой содержания нормативных актов - является ярким примером господства кажущегося, симуляции над действительностью.

Однако наиболее значимым в контексте изучения электоральных процессов, по нашему мнению, является иной признак политических изменений постмодерна - радикальное изменение роли идеологий и того места, которое они занимают в общественных отношениях. Рассмотрим данный тезис подробнее.

В современном мире политические партии и иные участники политического процесса, ориентирующиеся на традиционные принципы идеологической борьбы, оказываются в непростой ситуации. Стремительный рост численности разнообразных групп интересов, представленных, в том числе, ситуативными неформальными объединениями активных граждан, которые обладают различными целями и интересами, побуждает политиков, желающих получить их голоса либо интерпретировать данные цели с точки зрения выбранной идеологии, либо подстраивать свою идеологию под эти интересы. Оба варианта являются для политика проигрышными, потому что, выбирая любой из них, он, по существу, вынужден выступать в роли «догоняющего», уступая право судить о корректности приведенных доводов самим потенциальным избирателям. Кроме того, в ситуации, когда подобных неформальных групп несколько, он вынужден лавировать между их интересами, придерживаясь, хотя бы декларативно, единой идеологии, что повышает уровень нелинейности происходящих процессов. В этом заключается радикальное отличие современной ситуации постмодерна от традиционных форматов электорального процесса, когда избиратель выбирал наиболее привлекательную идеологию из доступного ему спектра.

Кроме того, в связи с очевидными сложностью и многообразием современного мира, ни одна идеологическая система не оказывается способна дать ему полномасштабное непротиворечивое описание и, таким образом, претендовать на доминирующий статус. Современные системы человеческих взаимодействий, составляющие общество, не могут быть заперты в рамки консерватизма, либерализма, социализма, национализма или их более современных родственников - феминизма, космополитизма и т.д.^[10] Плюралистичность допустимых форм поведения в эпоху постмодерна предполагает, что идеи каждой идеологии могут быть уместны в тот или иной момент времени, но не могут претендовать на всевременную истинность.

Таким образом, каждая идеология становится равной по отношению к иным, а достоверное описание современного общества может быть получено только при условии конструктивного диалога и дискуссии между ними. Это приводит к тому, что в идеологической сфере в настоящее время наблюдается не просто взаимодействие, но взаимопроникновение различных идей, размывание границ идеологий, их переориентация на ситуативные, а не перспективные цели. Очевидно, что эти процессы находят своё отражение в деятельности политических партий как наиболее активных общественных объединений, исторически активно эксплуатирующих идеологические вопросы.

Для того чтобы подтвердить данные теоретические выкладки, нами был проведен анализ программ наиболее влиятельных политических партий Российской Федерации. По итогам последних, прошедших в декабре 2011 года, парламентских выборов, из семи зарегистрированных на тот момент партий, представительство в нижней палате Федерального Собрания Российской Федерации получили четыре - это «Единая Россия» (ЕР), Коммунистическая Партия Российской Федерации (КПРФ), «Справедливая Россия» (СР), Либерально-Демократическая Партия России (ЛДПР). Для более полного отражения существующих в современном российском обществе политических интересов, в анализ были включены также партия «ЯБЛОКО» и «Партия народной свободы» (ПАРНАС). При анализе учитывались не только явно указанные идеологические установки, но и аксиологические основания различных идеологий, нашедшие своё отражение в программах, обращениях и декларациях.

«Единая Россия» (ЕР)

Программные документы партии представлены, в основном, предвыборными декларациями, в которых делается акцент на практической деятельности - «реальных делах» - и в общих чертах указаны планы работы на будущие периоды.

В программном обращении партии «Единая Россия» большое внимание уделяется также персонифицированным аспектам взаимодействия политической организации с первыми лицами государства - Президентом и премьер-министром России.

ЕР позиционирует себя в качестве партии либерального консерватизма, имеющей четко выраженную центристскую позицию, ориентированную на сохранение существующей политической системы, сочетание либеральных и государственнических ценностей (свобода и эффективное, развитое местное самоуправление при сильном социально ориентированном, заботящемся о внешней и внутренней безопасности государстве). Эта идеология внутренне противоречива, но позволяет получать значительное количество голосов избирателей на выборах и сохраняется, с некоторыми корректировками, уже длительное время.

Основные ценности, представленные в программных документах партии «Единая Россия»: модернизация, справедливость, Родина,

безопасность, социальные гарантии, толерантность, демократия, свобода, повышение благосостояния людей, качество жизни, национальное единство, народное доверие, ответственность, порядочность.

Коммунистическая партия Российской Федерации (КПРФ)

Коммунистическая партия обладает программой, которая в

наибольшей степени подвержена влиянию идеологического фактора. В ней многократно используются обращения к истории России с особым акцентом на советском периоде, кроме того, сама партия именуется правопреемницей РСДРП, КПСС и КП РСФСР.

Среди всех парламентских партий КПРФ в наибольшей степени оппозиционна, «агрессивна» по отношению к существующей политической системе (впрочем, не настолько, чтобы считаться несистемной партией). Её программа предусматривает коренную перестройку социально­

экономических и политической систем общества, но при этом содержит традиционные ценности государственничества в сочетании с социал- демократическими.

Программные ценности Коммунистической партии Российской Федерации: социализм, коммунизм как историческое будущее человечества, рабочий класс, труд, русский вопрос, патриотизм, единство, независимость, братство, благополучие, безопасность, здоровье, народовластие,

общественная собственность, социальные гарантии, свобода, равенство, Родина.

Либерально-демократическая партия России (ЛДПР)

Либерально-демократическая партия России в рамках своей партийной программы выступает с яркими популистскими инициативами,

затрагивающими почти все сферы жизни государства и общества; при этом документ практически не содержит указаний на конкретные и реалистичные способы решения стоящих, по мнению партии, перед страной задач.

Как никакая другая рассматриваемая партия, ЛДПР делает акцент на «русском вопросе» и идее национального возрождения, по сути представляющих собой одну из форм национализма.

В отличие от прежних программных документов, в актуальной программе партии содержится упоминание демократии и либерализма как базовых ценностей ЛДПР, что, однако, не только не решает вопросы внутренней непротиворечивости партийной идеологии, но и усугубляет ситуацию, поскольку выглядит лишь как ответная реакция на многочисленную критику несоответствия названия партии и её программы.

Ценности, отраженные в программе ЛДПР: демократия, либерализм, социальная защита, русский вопрос, семья, здоровье нации, государство, общинность, единство, земля, безопасность.

Политическая партия «Справедливая Россия» (СР)

«Справедливая Россия» демонстрирует постепенное движение в сторону усиления идеологизации своих программных документов. Партия так обозначает своё место в политической системе: левая сила с идеологией «новый социализм», которая по сути представляет социал-демократическую концепцию, учитывающую отечественную специфику.

У «Справедливой России» достаточно четко обозначена центральная идея и базовые ценности, присутствует слоган партии, однако конкретные механизмы реализации предлагаемых реформ и достижения целей сформулированы весьма популистски.

СР включает в свою программу следующие ценности: справедливость, социализм, рыночная экономика, демократия, свобода, солидарность, семья, здоровье, инновации, гражданственность, многопартийность, безопасность.

Российская объединенная демократическая партия «ЯБЛОКО» («ЯБЛОКО»), Партия народной свободы (ПАРНАС)

Анализ программ демократических оппозиционных партий («ЯБЛОКО» и ПАРНАС) свидетельствует о том, что обе партии явно демонстрируют поддержку «европейского пути» развития России, а также необходимости тесного взаимодействия с различными международными и европейскими организациями, усиления интегрированности страны в общемировое политическое и экономическое пространство. Единственной реальной альтернативой «загнавшим страну в тупик левым политическим силам», «вульгарным либеральным реформам», проводимым в 90-е годы, нынешнему авторитарному бюрократическому режиму, по мнению партии «ЯБЛОКО», является установление в России демократии. Отметим, однако, что партия «ЯБЛОКО» предлагает в своих программных документах весьма общие ориентиры развития страны: построение правового государства, установление социального либерализма, становление гражданского общества, ратуя при этом за такие ценности, как свобода, справедливость, безопасность и здоровье нации.

Программа Партии народной свободы, подвергая жесткой критике правящий режим, напротив, содержит достаточно конкретные предложения по перестройке российской политической системы. В первую очередь внимание уделяется кардинальным изменениям именно в рамках политико­институциональной сферы, целью которых является восстановление демократии и справедливости в России, а также установление в стране «атмосферы свободы». Более того, партия активно эксплуатирует концепцию «противостояния нынешнему режиму», отмечая, что их целевая аудитория - это те люди, которые «готовы активно и деятельно бороться за перемены». Своими основными принципами ПАРНАС считает республику, народ и народовластие, свободу.

По итогам проведенного анализа программных платформ основных политических партий России, можно констатировать подтверждение тезиса о редуцировании значимости политико-идеологических установок партий. Нередко одна и та же установка может присутствовать в программных документах различных по направленности партий. Многие партии при этом объединяют в своих программах ценности, относимые к различным политическим течениям, что в итоге приводит к возникновению своеобразных «идеологических гибридов» - к примеру, либерального консерватизма. Такая ситуация непосредственно отражается на членах партий, которые во многом «теряют» четкие ценностно-идеологические ориентиры, не говоря уже об избирателях, для которых весьма сложной задачей является выбор между партиями на основе их политических взглядов и ориентаций. Однако что же способно заменить идеологии в политической жизни мира постмодерна?

На наш взгляд, ответ на этот вопрос может быть найден в работах современного социолога Дж. Александера^13,14, создателя

«культурсоциологии». В отличие от традиционной социологии, которая изучает культуру как одну из многих сфер высокодифференцированного общества, «культурсоциология» предлагает рассматривать культуру как «независимую переменную», проникающую в каждое социальное и политическое действие. В рамках данного направления важно изучать не то, каким образом социальные структуры «порождают определенные культурные констелляции», а, напротив, начать анализировать деятельность социальных субъектов в контексте её детерминации культурными смыслами¹⁵. Значительное внимание в своих работах Дж. Александер уделяет анализу проникновения культурного контекста и в политический, в частности - избирательный, процесс. Отличительной чертой такого анализа является то, что при изучении выборов Александер практически не прибегает к помощи политологии, активно задействуя при этом социологический понятийно-терминологический аппарат и социологические теории. По мнению исследователя, как античные философы, так и многие современные политологи и социологи неверно воспринимают демократию как режим, в рамках которого происходит рациональное принятие решений. Избиратели

¹³ См. Jeffrey C. Alexander, The Performance of Politics: Obama's Victory and the Democratic Struggle for Power. New York: Oxford University Press, 2010. Pp. xiv+364.

¹⁴ См. Jeffrey C. Alexander, Bernadette N. Jaworsky. Obama power. Cambridge-Malden: Polity Press, 2014. 140 p.

¹⁵ Поляков, Л.В. Социология и культура: порядок слов // Телескоп. 2013. №4. С.47.

изображаются интеллектуалами, объективно оценивающими те или иные проблемы и способными взвешивать собственные интересы, отличать истинное от ложного посредством глубинного анализа поступающей извне политической информации. Однако такое представление о демократическом голосовании, по мнению Александера, не отражает реального механизма осуществления выбора. Электорат принимает решение о том, кому отдать свой голос, не на основании детального объективного анализа актуальной ситуации и соотнесения собственных затрат и выгод при победе или проигрыше того или иного кандидата, политической партии. Это было бы возможно, если бы избиратели представляли собой вычислительные машины, однако они - люди, развивающиеся в процессе жизнедеятельности не только интеллектуально, но ещё и эмоционально, нравственно, стремящиеся к наделению событий и явлений субъективным смыслом. Зачастую большинство избирателей стремится воспринимать политическую жизнь посредством формируемого «великого нарратива о том, где мы были, где мы сейчас находимся, и где мы будем в будущем». В рамках избирательных кампаний кандидаты являются персонажами некого социального спектакля, выдвигающими себя на роль главных героев, стремящихся обелить себя и очернить своих политических конкурентов. Избиратели, которые в контексте такой концепции являются зрителями, оценивают этот перформанс смены ролей при помощи самоидентификаций, а не рациональных соображений. Они поддерживают тех персонажей, которые кажутся им жизнеутверждающими и дающими надежду, и отвергают тех, кто выглядит чужим и опасным.

В теории Александера в том случае если удачным перформансам удается объединить политика и аудиторию, то зрители считают всё происходящее правдоподобным и истинным, а действия, реализуемые в соответствии с разработанным сценарием, кажутся им спонтанными и реальными. Аудитория воспринимает слова политиков и созданные образы

как подлинные.

Таким образом, Александер считает, что истинным способом борьбы за демократическую власть является конкуренция кандидатов за установление связи с членами гражданского общества посредством организации удачного перформанса, определения оптимальных культурных кодов и нарративов. Однако так как общество становится всё более сложным, а современные избиратели более индифферентны по отношению к политике, реализовать по-настоящему успешный перформанс становится всё труднее.

Как видно, автор культурсоциологии считает незначительным влияние на исход голосования таких факторов, как объективные интересы граждан и их официальная принадлежность к той или иной партии. При анализе электоральных процессов основной интерес в рамках концепции Александера представляют эмоции избирателей, а также перформансы политических акторов.

Интерес с учетом темы данной работы представляет также точка зрения Александера на то, как происходит восприятие избирателями образов кандидатов. Он отмечает, что граждане, выполняющие функцию судьи в борьбе за власть, имеют в своем распоряжении в основном символические образы кандидатов, транслируемые посредством СМИ. При этом электорат сам включается в процесс создания нарративов путем фильтрации своих надежд, желаний и проблем через опросы общественного мнения, при помощи которых политики преобразуются в героев, способных ответить на вызовы времени. Таким образом, в процессе предвыборной гонки кандидаты и избиратели вступают в сговор и занимаются совместным мифотворчеством, что способствует театрализации выборов.

В контексте всего вышесказанного важно осознавать, что в ходе избирательной кампании, нарративы не просто существуют, они создаются. Процесс формирования нарративов по сути состоит из постоянного обмена информацией: кандидаты создают себе историю исходя из тех проблем, которые им кажутся наиболее актуальными; затем они получают обратную связь от общественности, результатов социологических опросов, экспертов и своих доверенных лиц. После получения всего комплекса информации происходит коррекция образа, выстраивание его в соответствии с ожиданиями электората. Для того чтобы выиграть выборы, кандидат должен быть осведомлен не только обо всех значимых и актуальных проблемах, но и понимать, чего избиратели ожидают от своего кандидата, какие ценности он должен декларировать, какими должны быть его цели и установки и каковы предпочтительные способы и формы их трансляции.

Александер рассматривает избирательные кампании не только как простое определение конкретных политических субъектов, принимающих на себя властные полномочия. По его мнению, они также несут в себе и мощную культурную составляющую, обновляют и актуализируют проблему понимания культурных оснований государственного устройства; избиратели преследуют не только свои субъективные прагматичные интересы, но и стараются выразить посредством участия в выборах свои ценностные ориентации, свое видение того, кто они и кем они хотели бы быть.

Таким образом, в рамках теории Александера стратегический процесс идеологической борьбы сменяется тактической задачей создания правильного политического нарратива и донесения его до общественности через запоминающийся перформанс: эта цель может быть достигнута путем внимательного изучения и интерпретации актуальных событий в жизни общества. На наш взгляд, подобный подход может широко применяться и для анализа отечественных избирательных практик. Ярким примером качественного перформанса можно считать кампанию по выборам президента в 1996 году, в рамках которой Б.Н. Ельцин победил во многом не за счет лучшей программы, а благодаря качественным и зрелищным представлениям и формированию мифа, нашедшего отклик у избирателей.

Перформативность отчетливо прослеживается и в иных вопросах отечественной публичной политики. Крупные политические партии все больше ориентируются на ассоциирование своего имени с образом лидера (КПРФ - Зюганов, ЛДПР - Жириновский) и выстраивание соответствующей коммуникации с избирателем посредством точечных взаимодействий (примером тому могут служить провокационные выступления В.В. Жириновского, отдельные «демарши» Г.А. Зюганова и т.п.). Подобный подход позволяет эксплуатировать характерную черту российской политической культуры - стремление к персонализации власти, однако, по нашему мнению, имидж конкретного политика в данной ситуации не является определяющим. Он выступает в качестве способа эффективного донесения послания до получателя, встраивается в общий перформанс партии и может быть изменен в соответствии с тактическими потребностями: примером тому может служить изменение образа С.М. Миронова, который поддерживал протестное движение в 2012 году, но стал в значительной степени «провластным» к 2016 году. По этой причине, признавая значимость образа политического деятеля в России, в рамках настоящего диссертационного исследования мы не будем рассматривать его в качестве самостоятельного объекта изучения, затрагивая только те вопросы, которые связаны с перформативным взаимодействием избирателей и кандидатов.

Использованием политических шоу занимаются не только

представители оппозиционных сил - в построении тактических перформансов участвует и «Единая Россия», и В.В. Путин, а также многочисленные представители региональных элит.

Однако ошибочно было бы полагать, что сам факт осознания значимости политического перформанса в мире постмодерна является гарантом электорального успеха. В известной степени и протестные акции 2011 года, и последовавшие попытки консолидации оппозиционных сил, и предвыборная кампания «Волна перемен», запущенная несистемной оппозицией в конце 2015 года также являлись адаптацией опробованных в иных странах перформансов недовольства. Тем не менее, в отечественных условиях они получили ещё меньшее внимание публики, чем в тех регионах, где создавались и апробировались. На наш взгляд, это свидетельствует о том, что по-настоящему успешным может быть только тот политический перформанс, который будет опираться на особые глубинные культурные основания и схожим образом восприниматься определенными группами населения. Самое яркое и интересное представление, будучи никому не адресованным, исполненное перед пустым залом, не принесет исполнителю желанного успеха. И, напротив, на шоу, которое зритель ожидал и хотел посетить, политику-оратору простительны незначительные ошибки и огрехи - миф, транслируемый публике, будет не только воспринят реципиентами, но и впоследствии усилен и воспроизведен.

Таким образом, по нашему мнению, в условиях постмодерна значимость культурных оснований общественно-политических и, в частности, электоральных процессов многократно возрастает, а поиск устойчивых закономерностей субъективного восприятия населением электоральной действительности становится важной исследовательской задачей. Различные подходы к её решению будут проанализированы в следующем параграфе.