Всеобщность и проверяемость. Критика

Критику рассматриваемой концепции можно вести на многих уровнях. Во-первых, можно задаться вопросом о том, не являются ли используемые метафоры настолько неопределенными, что имеют весьма сомнительную ценность для использования их в качестве модели или теории или вообще не представляют никакой ценности.

Во-вторых, можно отметить, что факторы, расположенные дальше назад по воронке, — исторические, структурные и институциональные переменные — на практике не включаются в эмпирический анализ. Теоретически это объясняется тем, что партийная идентификация вбирает в себя эффекты оставленных позади факторов, причем таким образом, что их не обязательно принимать во внимание.

Анализу воздействия институциональных механизмов посвящено меньшее число работ. В частности, одной из затронутых в «Американском избирателе» тем (глава 11) является эффект логистической изменчивости в самом акте выборов, другими словами — степень влияния различных предписаний относительно регистрации избирателей на партийную идентификацию и явку избирателей.

Третье возражение заключается в том, что рассматриваемая модель чрезмерно усложнена, а для объяснения электорального поведения достаточно гораздо более простых моделей. Наиболее яркими представителями подобной критики являются ученые, стремящиеся спрогнозировать результаты выборов. Для большинства прогностических моделей считается достаточным использование группы независимых переменных, обычно — переменных, характеризующих эволюцию национальной экономики и популярность ведущих политических лидеров на протяжении определенного периода до начала избирательной кампании [Lewis-Beck, Rice 1992].

В-четвертых, некоторые исследователи утверждают, что анализируемая модель недостаточно микроориентирована, и -fro может показаться весьма странным с учетом расположения ее основной точки у узкого конца воронки, что особо подчеркивает значимость политических позиций и когнитивных процессов. Впрочем, рассматриваемая модель действительно не предоставляет широких возможностей для изучения динамики когнитивных процессов — отчасти из- за того, что основывается на данных социологических опросов. Для понимания того, каким образом индивид собирает информацию и принимает решения, предпочтительнее были бы экспериментальные исследования [Experimental Foundations of Political Science 1993]. На протяжении последнего десятилетия был проведен ряд экспериментальных исследований, которые, по меньшей мере в некоторых об- ластях, позволили накопить ценные данные о действительном процессе принятия решения отдельными избирателями [Sniderman, Brody, Tetlock 1991; Political Judgment 1995].

Вообще количество основанных на «мичиганской модели» публикаций настолько велико, что представить здесь их исчерпывающий обзор нет никакой возможности. Поэтому мы не будем заходить дальше характеристики составляющих модель элементов и обсуждения их статуса после более чем тридцати лет изучения. При этом, однако, в первую очередь мы будем обращать внимание на работы, посвященные описанию структуры воронки причинности (см. рис. 7.1).

В рассматриваемой модели проводится важное разграничение между факторами длительного действия (долгосрочные силы) и факторами, которые прямо влияют на действительный выбор (краткосрочные силы). В первую категорию входят такие переменные, как социальный класс, групповая принадлежность, идеология и партийная идентификация. Во второй категории мы находим краткосрочные факторы, сгруппированные в шесть разрядов: личные качества двух кандидатов, групповые интересы, представленные проблемами внутренней и внешней политики, по которым между кандидатами существуют разногласия, а также достижения партий во время пребывания у власти [Stokes 1966]. Особенная значимость партийной идентификации заключает - ся в том, что она охватывает идеологическое и социальнре окружение человека и поэтому выражает политический балласт индивида, не зависящий от той или иной избирательной кампании. Определение партийной идентификации избирателя основывалось на последовательности вопросов, приводимых ниже в оригинальной формулировке: «Говоря в общем, рассматриваете ли Вы себя как республиканца, демократа, независимого или кого-либо еще?» Если опрашиваемый отождествлял себя с демократами или республиканцами, то ему задавался дополнительный вопрос: «Назовете ли Вы себя убежденным (республиканцем, демократом) или не очень убежденным (республиканцем, демократом)?» Если опрашиваемый объявлял себя независимым, то ему задавался такой дополнительный вопрос: «Считаете ли Вы себя стоящим ближе к республиканской или к демократической партии?» Индекс партийной идентификации при этом состоял из семи разделов: убежденный демократ, не очень убежденный демократ, находящийся ближе к демократам, независимый, находящийся ближе к республиканцам, не очень убежденный республиканец, убежденный республиканец.

Считается, что партийная идентификация формируется в раннем возрасте политической средой в семье, а также через другие формы первичной социализации. Будучи в столь значительной мере сформированной так рано, партийная идентификация обеспечивает определенную стабильность партийного предпочтения. Более того, она отчасти устраняет воздействие краткосрочных факторов, действуя как механизм отбора их влияния. Краткосрочные факторы также в значительной степени истолковываются и рационализируются на основе партийной идентификации индивида. Так, личные качества кандидата от демократической партии обычно получают более высокую оценку у людей, идентифицирующих себя с демократами, чем у избирателей, руководствующихся приверженностью республиканцам. Аналогичным образом от партийной идентификации также будет зависеть понимание спорных вопросов и оценка деятельности партий, находящихся у власти.