Всеобщность и проверяемость. Критика

Современная критика дилеммы заключенного состоит в том, что игроки, намеренно предпочитающие решение менее удовлетворительное по сравнению с тем, которое они могли бы выбрать, не могут быть «по-настоящему» ра

циональными.

Более интересная критика предлагается Майклом Тейлором [Taylor 1987, 1990]. Во-первых, он обращает особое внимание на то, что коллективные дилеммы не обязательно принимают форму ДЗ. Точнее, он считает, что коллективные дилеммы нередко могут быть представлены еще двумя играми — «Цыпленок» и «Уверенность», в которых возможность принятия решения о сотрудничестве выше, чем в ДЗ. Эти игры для двух участников проиллюстрированы приведенными ниже рис. 8.3 и 8.4 [варианты с и-ным числом участников см., наир.: Hovi 1984:87-92]. Числа в матрицах передают значения порядкового уровня, когда каждый игрок предпочитает более высокое значение более низкому.

Рис.

Рис.              8.4. «Уверенность» с двумя игроками и двумя стратегиями

Путем анализа рис. 8.3 мы легко обнаружим два состояния равновесия (соответственно в верхнем правом и нижнем левом углах). Второе отличие «Цыпленка» от ДЗ заключается в том, что если в ДЗ наихудшей альтернативой является мое сотрудничество при отказе второго участника, то в «Цыпленке» это отказ от сотрудничества обоих участников. Примеры игры в «Цыпленка» можно среди прочего найти в классических американских фильмах. Представьте себе две машины, припаркованные лицом друг к другу на определенном отрезке дороги, которые затем начинают двигаться навстречу друг другу. При этом водители хотят выяснить, кто из них круче, т. е. кто сумеет дольше ехать навстречу другой машине, не сворачивая. Тот же, кто свернет с дороги, будет считаться «маменькиным сынком». Более интересным, но при этом практически аналогичным примером подобной игры является драматическое противостояние между США и Советским Союзом в 1962 г, — т.н. Карибский кризис. Любопытный анализ этого классического случая игровой теории можно найти в книге Авинаша Диксита и Сьюзен Скит [Dixit, Skeath 1999: Chp. 13]. Положительной чертой этого анализа является введение в игру динамики (Советский Союз реагирует на угрозу США) и неуверенности (США не знают, на что точно способен пойти Советский Союз в сложившейся ситуации).

В игре «Уверенность» мы снова обнаруживаем два состояния равновесия, но по сравнению с «Цыпленком» они располагаются вдоль противоположной диагонали. Игра имеет два равновесных положения, если: 1) оба участника сотрудничают или 2) оба не сотрудничают. Здесь выбор сотрудничества будет в значительной мере зависеть от доступной

игрокам информации [Hovi 1984]. Наличие полной информации при этом приведет к сотрудничеству Соответственно две рассмотренных игры используются исследователем для того, чтобы продемонстрировать действительную возможность сотрудничества в определенных коллективных дилеммах.

Далее Тейлор утверждает, что при условии разыгрывания бесконечного количества игр ДЗ не представляет никакой проблемы. Здесь нам следует заметить, что рассматриваемый исследователь соглашается с тем, что отказ от сотрудничества остается господствующей стратегией до тех пор, пока игра состоит из ограниченного количества раундов. Чтобы проиллюстрировать это, мы можем обратиться к «парадоксу висельника» [см.: Hardin 1982; аналогичный, но менее гротескный пример: Hollis 1985]. Представьте судебный зал в революционной Франции. Человек приговаривается к смерти, но судья находит приговор слишком мягким! Процесс происходит в воскресенье, и заключенному сообщают, что приговор будет приведен в исполнение в течение пяти дней. При этом приговоренному не говорят, в какой из этих дней он будет казнен. Неуверенность в завтрашнем дне является частью его приговора. Узника отводят в камеру, и он знает, что умрет, но не знает когда. Однако логически мыслящая часть его личности по-прежнему остается в состоянии сильного возбуждения, и он начинает размышлять о том, нельзя ли, в конце концов, предсказать время казни. Он быстро приходит к первому выводу: невозможно, чтобы казнь состоялась в последний день отведенного периода, т.е. в пятницу. Условие приговора заключается в том, чтобы казнь была неожиданной, но если его не повесят до четверга, то он будет знать наверняка, что его казнят в пятницу. Следовательно, если исключить пятницу, в среду он поймет, что должен быть повешен в четверг. Поскольку он знает это, то четверг тоже отпадает.

На самом деле здесь легко увидеть аналогию с повторяющейся ДЗ. Если мы знаем, например, до девятнадцатого раунда, что в ДЗ будет двадцать раундов, участники окажутся в такой же ситуации, как если бы им пришлось разыгрывать лишь один раунд,— т.е. несотрудничество будет доминирующей стратегией. Дело в том, что поскольку в двадцатом раунде сотрудничество не рассматривается, то оно не будет иметь смысла и в девятнадцатом раунде и т. д.

Возвращаясь к Тейлору, мы находим, что, по его мнению, можно продемонстрировать, что до тех пор, пока участники действуют в повторяющихся играх с бесконечным числом раундов в рамках определенной «степени обесценивания», у них будет возникать решение о сотрудничестве. Впрочем, Дэвис [Davis 1970] и Хектер [Hecter 1990], а также еще ряд исследователей полагают, что реальные пределы таких бесконечных игр являются весьма спорными. С другой стороны, следует надеяться, что более «фундаментальные» коллективные дилеммы, такие, как защита окружающей среды, не приобретут бесконечного характера.

Рассмотренная выше критика не выходит за рамки парадигмы рационального выбора. Эта парадигма считалась альтернативой культурным и структурным моделям объяснения, включая марксистскую. Недавно мы стали свидетелями анализа, стремящегося к синтезу рациональных и структурных моделей [Cook 1988; Colbjornsen . Оставляя в стороне элемент абсолютно иррационального поведения, основанного, например, на непереходных предпочтениях (т. е. последовательности в парных сравнениях: если Л gt; В и В gt; С,то Д gt; С), слабости воли, выдаче желаемого за действительное и т.д., а также тот факт, что сама попытка быть рациональным может привести к иррациональному поведению, например к использованию времени для создания оптимальной информационной базы [см., в частности: Elster 1986, 1989а, 1989b, , следует отметить, что ДЗ невозможно изучать без учета важности социальных норм.

Вообще предполагается, что участники ДЗ являются рационально действующими эгоистами, но при этом мы не можем полностью исключить возможность того, что среди нас также встречаются и альтруисты. Например, возможна такая ситуация, когда кто-то стремится придерживаться категорического императива Канта (не так уж отличающегося от призыва Христа подставить другую щеку), который можно сформулировать следующим образом: независимо от возможного поведения других я выберу стратегию сотрудничества. Я буду поступать так, как я хочу, чтобы поступали другие. Этот принцип отражает нечто большее, чем альтруизм. Ведь участник принимает в расчет то, что при выборе стратегии, которая по существу приведет к успеху благодаря внутренне присущему ей качеству успешности, существует возможность, что другие скопируют его поведение, таким образом действуя во вред себе [Rapoport 1987].