СИОНИЗМ И МЕЖНАЦИОНАЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ

Сионизму присущ специфический взгляд на еврейство, который требует дальнейшего рассмотрения, так как он накладывает определенный отпечаток на сионистское видение межнациональных проблем.

В интерпретации сионистов еврейство становится носителем некоего таинственного духовного начала, из него выхолащивается всякое социальное содержание.

Сионистский писатель и философ-мистик Э. Визель развивает примерно ту же концепцию: «... говорить об еврее, что он обусловлен внешними обстоятельствами, означает одновременно отрицать его самобытность и его творческую силу... еврей определяется только по отношению к своей личности... к еврею не подходит ни одна теория, ни одно определение»2.

Вряд ли стоит доказывать, что принадлежность самого Визеля к еврейству вытекает не из акта свободного выбора, не из якобы предоставленной ему возможности «определить себя по отношению к своей личности», а пред- задана, будучи обусловленной тем простым обстоятельством, что он происходит от роди- телей-евреев.

«Разгадку» еврейства следует искать не за пределами социального окружения, не в иррациональном, заимствованном Визелем у экзистенциалистской антропологии извлечении сущности человека — в данном случае сущности еврея — из недр самой личности, рассматриваемой как автономный феномен an und fur sich6, ибо еврейство — не «загадочная тайна», как утверждает Э. Амадо. Оно сохранилось не вопреки истории, а благодаря истории3.

Судьбы евреев, как бы ни старались сионистские идеологи типа Визеля доказать обратное, обусловлены именно внешними обстоятельствами, в частности жизнью в средневековом гетто, объединенными усилиями го- нителей-антисемитов и иудейского духовенства, обрушившего на своих единоверцев тяжкий груз поразительных по своей дотошности талмудических предписаний.

Примечательно, что на тех же позициях стоит французский философ-католик К. Тре- монтан: «Израиль определяется «беритом» (союзом)... Нельзя стать израильтянином, как становятся египтянином или греком... нельзя стать им в силу простой наследственности... Израильтянин определяется по духу... Человек, рожденный в лоне Израиля, становится израильтянином только в силу личного выбора»4. Это выспренное суесловие призвано наделить израильтянина (под израильтянином Тремонтан подразумевает «еврея вообще», а не только гражданина Израиля) абсолютной свободой выбора, изолирующей его от объективной необходимости и позволяющей ему проектировать себя согласно собственной воле, не зависящей от каких бы то ни было внешних условий.

Объективная же необходимость такова, что сам факт рождения индивидуума в еврейской семье предопределяет его национальную принадлежность. При этом не имеет значения то обстоятельство, что впоследствии человек может отречься от иудейской религии и стать атеистом или переменить вероисповедание — от этого его этнический статус не претерпит изменений.

Визель и Тремонтан (последний, сторонник Тейяра де Шардена, в данном случае проявляет явную склонность к экзистенциализму), придавая особое значение понятию выбора, идут в фарватере экзистенциалистской фило-

софии. «Существовать — значит для человека избирать свою сущность»,— утверждает Ж--П. Сартр5.

Подобным образом понимаемое существование означает ничем не обусловленную и ничем «е ограниченную возможность выбора своей сущности, причем именно эта свобода выбора будто бы утверждает человека как личность.

Основу социальной экологии сионизма составляет «теория» о еврее, изолированном от общества.

Метафизически отрывая от сложной совокупности социальных отношений, составляющих сущность человека, одну черту — национальную принадлежность, абсолютизируя и мистифицируя ее, сионистские «теоретики» исключают наболее существенные, социальноклассовые факторы; они делают упор не на определяющие, а на определяемые моменты. Именно в этом противопоставлении национального социально-классовому заключается порочная методологическая основа социологии сионизма.

Но еврей представляет собой отнюдь не только узконационалыюе явление, он — во- площение конкретных общественных структур, он принадлежит определенному классу или социальной прослойке, он — гражданин определенного государства, живущий в условиях той или иной эпохи и социально-экономической формации. Национальный статус еврея подвластен его социально-классовому положению, экономическим и политическим порядкам, сложившимся в обществе.

Зарождение и дальнейшее развитие еврейства— процесс исторический, успешное изучение которого возможно только путем применения к нему материалистического метода исследования, исходящего из примата социально-экономических факторов.

Сионисты, считая еврея существом внесо- циальным, заявляют, будто еврей — это «тайна». Стало быть, к евреям якобы неприменим не только конкретно-исторический, но и понятийно-логический подход. Они становятся, в духе неокантианства, ареной игры иррациональных сил и непознаваемых закономерностей.

У идеологов сионизма одним из важнейших объектов философского и социологического рассмотрения становится «еврей вообще», изображаемый как умозрительное и бессодержательное существо, пребывающее в социальном вакууме.

Что касается нееврея, то сионисты наделяют его, независимо от классовой принадлежности, «имманентным» антисемитизмом.

В разных вариациях современные радетели сионизма повторяют одну и ту же навязчивую идею: антисемитизм — это неистребимое патологическое явление. «Антисемитизм,— утверждает, например, сионистский автор

А. Бейн,— неизлечимый психоз»7.

Изданная в США «Энциклопедия сионизма и Израиля», утверждает, что «до тех пор, пока евреи продолжают существовать, антисемитизм никогда не исчезнет полностью. Он, несомненно, будет и впредь играть свою роль в истории евреев в целом, в истории Израиля и особенно сионистского движения»8.

Нетрудно обнаружить неспособность сионистских идеологов осознать социальную обусловленность антисемитизма. Последний будет существовать не до тех пор, пока сохранятся евреи, а до тех пор, пока сохранятся эксплуататорские общественные отношения, пока в странах капитала господствует буржуазия, которая не может обойтись без «козла отпущения».

Идеологи еврейского буржуазного национализма упорно отстаивают тезис о ни с чем не сравнимых невзгодах, ставших уделом всего еврейства, в то время как, во-первых, от антисемитских гонений страдала и продолжает страдать в антагонистическом обществе неимущая масса, но отнюдь не эксплуататорская верхушка, а, во-втарых, действительно трагические испытания, которыми отмечена история евреев, имеют много аналогий — в не менее тяжкой доле американских индейцев, аборигенов Австралии, курдов, армян в Оттоманской империи и царской России и т. д.

Исторический опыт учит, что антагонистические отношения неизбежно порождают национальную вражду, шовинизм, антисемитизм, геноцид, а поэтому единственной гарантией того, что расистским преступлениям будет воздвигнут надежный заслон, является революционное ниспровержение негодного общественного строя, каждодневно порождающего националистические предрассудки.

Рассматривая еврейство как гармоническую и непротиворечивую общность, а историческое его взаимодействие с окружающими народами как фатальное противоборство с антисемитизмом, выступающим у сионистов в качестве категории, лишенной объективной основы, идеологи еврейской буржуазии не в состоянии правильно оценить корни антисемитизма в современном мире.

Сионисты игнорируют «несомненную связь антисемитизма с интересами именно буржуазных, а не рабочих слоев населения»9, рассматривают его в отрыве от протекающих в обществе социальных процессов, пренебрегая тем обстоятельством, что антисемитизм — явление историческое, преходящее, исчезающее вследствие устранения порождающих его общественных противоречий. Интересы же буржуазных слоев находят в данном случае свое выражение в подмене социального объекта с тем, чтобы отвести ненависть обездоленных масс от угнетателей и сделать предметом этой ненависти еврея. Таким образом, для эксплуататорской верхушки антисемитизм становится важным средством социального маневрирования.

Ограниченное и извращенное буржуазное сознание, которое противопоставляют друг другу народы, а не антагонистические классы, неспособно представить себе взаимоотношения между этническими образованиями иначе как в форме бесконечной национальной розни. Поэтому оно оценивает и антисемитизм как явление вневременное, как всегда себе равное состояние любого нееврея в любой социальной обстановке.

Измышления о вечности антисемитизма толкают несведущего обывателя к выводу, будто классовые конфликты — нечто второстепенное и менее устойчивое, чем конфликты, возникающие на расовой почве. Подлинные социальные связи в эксплуататорском обществе, которые определяются отношениями людей в процессе общественного производства, подменяются социологией сионизма, связью на чисто национальной основе.

Политическая философия сионизма ведет к тому, что из такого социального феномена, как антисемитизм, изгоняется объективная причинность.

Защитники сионизма, по существу, снимают с буржуазного миропорядка ответственность за постоянное воспроизводство антисемитизма, так как в их интерпретации ненависть к евреям — неотъемлемый атрибут «неизменной природы» любого человека нееврейской национальной принадлежности, изображаемого ими как вместилище неискоренимых темных и разрушительных инстинктов.

Однако подлинная природа индивидуума не есть инвариантный и заранее заданный субстрат, она представляет собой конкретно-об- щественную сущность. Содержание межнациональных отношений вытекает не из какой-то априорной, фатальной вражды, а из способа производства, утвердившегося в данном конкретном обществе, из его социальной структуры и политических институтов.

Примечательно, что сионистский взгляд на антисемитизм разделяют и другие идеологи буржуазии. Реакционный испанский исследователь В. Риско в книге «История евреев» пишет: «Еврея ненавидят повсюду, где он существует. Антисемитизм наличествует везде, где имеются евреи»10.

В сионистской концепции извечного антисемитизма можно обнаружить и элементы родства с экзистенциалистским тезисом о всеобщей вражде и ненависти, царящих в любом социальном окружении, нашедшим яркое выражение у Хайдеггера, для которого отношения между людьми характеризуются подозрительностью, напряжением, конфронтацией, за которыми скрывается принцип «друг против друга». Но если экзистенциалистская философия имеет при этом в виду взаимодействие индивидов, то сионизм распространяет это положение на межнациональные отношения. Объективной основой подобных представлений служит состояние «войны всех против всех», характерное для классово-антагонистических формаций.

Справедливости ради следует заметить, что некоторые еврейские буржуазные ученые все же улавливали связь антисемитизма с интересами господствующих классов. «Видный» сионист С. Дубнов писал: «Когда в 1821 году несчастная Россия вновь оказалась пораженной засухой, помещики поспешили возложить всю ответственность за нищету крестьян на евреев... пытаясь внушить властям, что все евреи должны быть изгнаны из сельской местности, ибо именно они «виновни ки разорения крестян»11. И далее: «Когда после убийства в 1881 году Александра II внутриполитическая обстановка в России накалилась в опасной для правящей камарильи степени, в крупных городах юга России... появились тайные эмиссары, которые в доверительных беседах с представителями местных властей обращали внимание на то обстоятель- во, что возможна вспышка народного гнева против евреев. Те же эмиссары давали понять, что любые полицейские меры защиты евреев не встретили бы одобрения высших петербургских властей»12.

Экономические и политические кризисы, безработица, инфляция, нищета низших слоев социальной пирамиды — вот те внутренние неурядицы, которые толкают реакционные правящие круги на путь разжигания антисемитских страстей, чтобы направить недовольство масс в ложное русло.

Даже в антагонистическом обществе антисемитизм проявляется не всегда, он сопутствует обычно периодам наибольшего обострения социальных противоречий. Антисемитизм усиливается в пору глубоких кризисов и крутых изломов, паразитируя на социальных потрясениях, обращаясь к разорившемуся мелкому предпринимателю, отчаявшемуся лавочнику, деклассированному рабочему, обнищав-* шему землепашцу. Не будет ошибкой утверждать, что Гитлеру было бы труднее захватить власть в Германии, если бы в целях социальной дезориентации масс он не насаждал звериный антисемитизм, для которого возникла благодатная почва вследствие жестокого эко- комического кризиса конца 20-х — начала 30-х годов.

Все это вскрывает беспочвенность антинаучных тезисов буржуазных социологов, например Реймона Арона, которому, как уже говорилось, не чужда и апология сионизма. «Экономика,— утверждает он,— не является ни первичной, ни конечной причиной исторических феноменов»13.

Согласно сионистским воззрениям антисемитизм и тип общества — категории, не соприкасающиеся друг с другом. Отсюда следует неправомерное распространение выводов, действительных для эксплуататорских отношений, на социалистические государства. Не считаясь с трансформациями в экономическом строе общественной организации, закрывая глаза на то, что антагонизм наций есть следствие антагонизма классов, идеологи сионизма механически переносят то, что верно для одной социальной обстановки, в другую, качественно отличную.

С упорством, достойным лучшего применения, сионистская пропаганда назойливо обвиняет в антисемитизме европейские страны социализма и прежде всего Советский Союз. Обвинения такого рода выступают у сионистов как важнейшее средство раздувания антикоммунизма и антисоветизма и уже поэтому заслуживают пристального внимания.

К сионистским наветам следует приложить объективные методы исследования, нужна соответствующая их классификация, необходимо выявление их методологических основ, изучение их мотивационных особенностей и меха низма их действия. Без всего этого разоблачению идеологических диверсий сионистских центров нельзя будет придать конкретный характер.

На чем же зиждется система клеветнических измышлений сионистских злопыхателей о наличии антисемитизма в СССР? Имеющиеся в нашем распоряжении иностранные источники сионистского направления позволяют вычленить следующие основные «аргументы». 1.

,В Советском Союзе, утверждает сионистская пропаганда, преследуется еврейский язык. Так, американский автор А. Инкелес пишет: «За одним единственным исключением (речь идет об языке идиш) советский режим не пытался искоренить местные языки»14.

Однако если сфера применения еврейского языка у нас сужается, то происходит это не вследствие влияния субъективного фактора, не потому, что кто-то «искореняет» его административным путем, а потому, что в ходе естественной ассимиляции еврейства (к проблеме ассимиляции нам еще предстоит вернуться) этот язык постепенно выходит из употребления. Под воздействием объективного процесса ассимиляции происходит трансформация этнического самосознания широких масс советских евреев, во взаимодействии с окружающими народами грани еврейства становятся все более подвижными, постоянно размываются, что накладывает отпечаток на язык идиш.

Если по данным Всесоюзной переписи 1959 года только 21,5 процента советских ев-

реев заявили, что считают своим родным языком еврейский, то согласно переписи 1970 года этот процент стал еще ниже (17,7%)15. Но такая тенденция, соответственно данным последней переписи, наблюдается не только среди евреев, но и среди других национальностей, живущих рассеянно на территории нашей страны (немцев, поляков, чехов и др.).

В США количество евреев, владеющих языком идиш, также уменьшается из года в год. Весьма красноречив тот факт, что после состоявшейся в Вашингтоне провокационной «конференции о положении советских евреев» еврейский поэт Яков Гладштейн сообщил представителям печати, что на этой «конференции» «все кричали по-английски, что идиш необходим... в России». В Соединенных Штатах не более 20 процентов еврейского населения считает идиш своим родным языком и, несомненно, еще меньше, во Франции и особенно в Великобритании16. Следовательно, языком идиш пользуется лишь незначительное количество евреев отнюдь не только в Советском Союзе. В этой связи следует хотя бы вкратце коснуться вопроса о еврейских школах, который так же усиленно муссируется сионистской пропагандой.

В первые годы Советской власти на территории нашей страны была создана сеть школ, где преподавание велось на языке идиш. В то время, когда этот язык имел широкое распространение (по данным за 1926 год он был родным языком около 70% советских евреев, а для выходцев из беднейших слоев этот язык был практически единствен ным, которым они владели), еврейские школы представляли собой необходимый рычаг для приобщения к грамоте, к культуре широких масс трудящихся евреев. Но вследствие интенсивного развития естественного процесса сближения евреев с окружающими народами уже через 10—15 лет сами учащиеся и их родители стали отдавать предпочтение школам с русским, украинским, белорусским языками обучения. К концу 30-х годов сохранилось лишь крайне незначительное количество еврейских школ, да и те явно не пользовались популярностью, так как было очень мало желающих в них учиться. Эти школы распались под влиянием объективных социальных обстоятельств, а не были упразднены в административном порядке, как пытаются «доказать» сионистские злопыхатели.

Возникает вопрос: имеется ли сегодня необходимость возродить еврейские школы? В настоящее время нет не только такой необходимости, но и нет возможности сделать это, ибо еврейские школы, изжившие себя исторически, не набрали бы даже минимального количества учащихся.

В процессе взаимодействия народов, национальностей и этнических групп, населяющих Советский Союз, в нашей стране никогда не допускалась и не может быть допущена насильственная ассимиляция. Но мы также не позволим, чтобы нас отбросили назад от достигнутого естественным путем уровня сближения советских социалистических наций и национальностей. Сионистские претензии на открытие еврейских школ представляют СО-

бой не что иное, как попытку сорвать объективный процесс сближения советских евреев с окружающими народами, возвратить вчерашний день, повернуть колесо истории вспять.

Означает ли это, что граждане СССР, желающие изучать еврейский язык, лишены этой возможности? Нет! Например, в Москве издается массовым тиражом журнал «Советиш Геймланд» («Советская Родина»), на его страницах преподаватель М. Шапиро систематически ведет курс обучения языку идиш. 2.

Сионистская и просионистская печать пестрят многоязычными причитаниями по поводу того, что в Советском Союзе «подвергается гонениям еврейская национальная культура».

Об этом пишет выходящая в Израиле на румынском языке газета правящей партии МАПАИ «Вяца ноастрэ», сетующая на то, что в СССР «систематически ограничивается еврейская культурная и религиозная жизнь»17. Издающийся в Бразилии на португальском языке журнал «Ревиста де хистория» пишет: «...Россия снова применяет антисемитизм в своей административной практике, запрещая своим двум с половиной миллионам евреев считать себя принадлежащими к еврейскому миру так же, как и к своей религии и культуре»18. А вот что пишет на английском языке периодическая печать США: «Евреям в Советском Союзе угрожает наиболее страшная опасность религиозного и культурного уничтожения»19.

В 1971 году в Брюсселе на сионистском сборище «в защиту советских евреев» один из главных пунктов «обвинения» в адрес СССР был связан с тем, что «политика советского правительства ставит перед собой задачу уничтожить еврейское культурное и религиозное наследие»20.

Горестные причитания по поводу «подавления» еврейской культуры в СССР имеют своим источником и злонамеренность, и непонимание того обстоятельства, что ученики и последователи В. И. Ленина, следуя его заветам, отличают у каждого народа две культуры, вследствие чего к культурному наследию любого народа они подходят избирательно, с классовых позиций, отсекая и отметая буржуазно-клерикальную культуру, но тщательно оберегая и развивая элементы культуры демократической и социалистической.

Позиция сионистов и их подпевал предстанет в истинном свете, если обратить внимание, что во всех вышеприведенных выдержках еврейская культура соседствует с иудейской религией. Это значит, что между культурой и религией сионисты усматривают существенную, повторяющуюся связь, что для них культура и религия образуют в совокупности нерасчлененное целое.

Именно об этом говорит без обиняков один из наиболее ретивых клевретов иудаизма и сионизма П. Жиниевский: «Цивилизаторская миссия Израиля обнаруживалась во все времена. Даже имя его «Израиль» означает «борющийся во имя бога», чтобы «царство божье... восторжествовало на земле»21. Как видим, в интерпретации сионистов «цивили заторская миссия» Израиля сводится к насаждению религиозного обскурантизма.

На тех же позициях стоит и один из лидеров современного неотомизма, ревностный адвокат сионизма Ж. Маритен. Пустив в ход обвинение в том, что в СССР «осуждена еврейская культура», Маритен «разъясняет», что «нет еврейской культуры, нет еврейского народа без бога Писания»22. Католический философ, выражая в этом случае общие устремления сионистской и клерикальной реакции, заботится о насаждении среди советских евреев культуры буберов и цирельсонов. А такая культура у нас действительно осуждена так же, как и осуждена культура Филарета Дроздова и Победоносцева, П. Халиппы, Г. Пынти и прочих главарей молдавской буржуазно-националистической организации «Сфатул цэрий».

Но, вопреки утверждению Маритена, есть другая еврейская культура, которая обходится без «бога Писания». Это прогрессивная, демократическая культура Шолом-Алейхема и И. Переца, культура, выразителем которой выступает уже упоминавшийся журнал «Со- ветиш Геймланд». Эта культура у нас отнюдь не находится под запретом, о чем в сионистских публикациях предпочитают умалчивать7.

Замалчивают они и то обстоятельство, что в Советском Союзе евреям открыт широкий доступ к овладению подлинными культурными ценностями, к благам образования на всех уровнях. Достаточно сказать, что из 822 тысяч советских научных работников 61 тысяча являются евреями, хотя, как известно, еврейское население составляет менее одного процента населения нашей страны.

Если один студент-русский приходится на 47 человек русского населения, один студент-украинец на 65,5 украинцев, один студент-белорус — на 69 белорусов, то один студент-еврей приходится на 21 человека еврейского населения. Следовательно, пропорция евреев в высших учебных заведениях в 2—3 раза больше, чем у русских, украинцев, белорусов23.

Нельзя не сказать еще об одном несуразном и — прямо скажем! — провокационном притязании сионистских заправил, ратующих за создание в СССР «еврейских культурных центров» в местах массовой концентрации еврейского населения. Не нужно обладать повышенной проницательностью, чтобы понять: международный сионизм хотел бы добиться учреждения «духовных гетто» для советских евреев, привилегированных гетто. Именно привилегированных, ибо появление подобных «культурных центров» явно противоречило бы принципам ленинской национальной политики. Ни армяне, ни татары, ни грузины, ни евреи, проживающие вне пределов соответствующих национальных республик или областей, не претендуют и не могут претендовать на создание каких-то «культурных центров», разбросанных по стране. Не выдвигают таких претензий и болгары, поляки, корейцы и т. д.,

у которых в СССР вообще нет своих республик или автономных областей. Создавать для евреев или для какой бы то ни было другой национальности особые условия — будь то в смысле предоставления определенных преимуществ, будь то в смысле ограничения в правах — означало бы пойти на грубейшее отступление от принципиальных марксистско- ленинских позиций в национальном вопросе. 3.

В Советском Союзе, уверяют радетели сионизма, преследуется иудейская религия. Чтобы «научно аргументировать» наличие антисемитизма в СССР, Н. Гольдман, выступая на страницах аргентинского сионистского журнала, ссылается на то, что в СССР «не была построена ни одна новая синагога... Во многих случаях не принимаются во внимание ходатайства групп верующих, готовых построить синагоги на свои средства»24.

Пользуясь остроумным замечанием философа Шопенгауэра, что «каждый принимает конец своего кругозора за конец света», отметим: ограниченное сознание ревнителей сионизма, характеризующееся своеобразной апперцепцией восприятия, оставляет без внимания все выходящее за рамки интересов еврейства, устанавливаемых и трактуемых с ложных, буржуазно-националистических позиций. Если бы сионистские верховоды могли утверждать, что в Советском Союзе практикуется строительство православных церквей, мусульманских мечетей, сектантских молитвенных домов и наряду с этим налагается запрет на сооружение одних только синагог, в таком случае их возмущение имело бы под

собой почву. Но, как известно, в СССР, стране массового атеизма, нет необходимости строить культовые здания любой вероисповедной принадлежности. Что касается строительства синагог за счет самих верующих, то Гольдману придется напомнить ту азбучную истину, что в советском социалистическом государстве всякое частное предпринимательство, пусть даже побуждаемое «богоугодными» устремлениями, запрещено не «во многих случаях», как он пишет, а во всех без исключения случаях.

Один из приемов, широко используемых сионистской пропагандой в поисках «проявлений антисемитизма», заключается в произвольном отождествлении понятий «иудаизм», «сионизм», «еврейство». Дело доходит до заушательской брани: «Нацисты объявили

евреев и иудаизм «врагами всех народов», откуда следует, что нет особой разницы между нацистской антиеврейской пропагандой и советской пропагандой, направленной против иудаизма»25.

В этих чудовищных выпадах сионистов режет слух не просто терминологическая путаница, а умышленное смещение и злонамеренная подтасовка понятий, при помощи которых любое критическое высказывание в адрес иудаизма можно было бы изобразить как ан- тиеврейскую акцию. Следуя порочной сионистской логике, можно было бы и Спинозу, и Гейне, и Эйнштейна, которые, несмотря на еврейское происхождение, резко отрицательно относились к иудаизму, причислить к «антисемитам» и «предтечам нацизма». Антире лигиозная пропаганда (направленная в СССР против идеологических основ всех вероисповеданий, включая иудаизм) и пропаганда антй- еврейская — явления разного порядка, что не нуждается в доказательствах.

Для советского научного атеизма иудаизм есть религия, распространенная главным образом среди евреев, и ничего больше. Сионисты умышленно прибегают к расширительной интерпретации понятия «иудаизм», включая в него и «еврейскую национальную культуру», и самое еврейство, стараясь сделать это понятие возможно более емким и многофункциональным и в то же время более туманным, объявляя иудаизм неотъемлемым атрибутом «еврейского духа».

В толковании сионистов объем данного понятия раздвигается настолько, что оно вмещает в себя все духовные ценности, созданные когда-либо людьми еврейской национальности. Эта превратная позиция и служит «теоретической базой» для измышлений, будто в Советском Союзе под видом критики иудаизма подвергаются преследованиям как «еврейская национальная культура», так и сами евреи.

«Еврейская энциклопедия», например, следующим образом трактует иудаизм: «Ясное и четкое определение иудаизма дать очень трудно, тэк как это не просто религия, основанная на известном символе веры, как это имеет место в христианстве или буддизме; иудаизм неразрывно связан с еврейским народом, хранителем и блюстителем истин, сохраненных им для человечества»26.

Но если иудаизм «не просто религия», а неизвестно что еще, то через размытые грани этого понятия в него можно ввести какие угодно элементы, в чем идеологи сионизма как раз и преуспевают. Они хотели бы максимально затруднить или даже сорвать возможность любой полемики, ибо если одно и то же понятие в процессе рассуждения не употребляется в одном и том же смысле, иными словами, если нарушается формально-логический закон тождества, дисскуссия становится бесцельной, так как немыслим логический спор, если одна из сторон будет каждый раз вкладывать в основную посылку спора такое содержание, какое ей заблагорассудится.

Поскольку сионистская пропаганда упорно твердит, что иудаизм в СССР «искореняется административными методами», следует указать на то, что процесс деиудаизации еврейского населения начался еще в досоветский период. Уже в последней четверти XIX века историк бессарабского еврейства А. Лион, ревностный адепт иудейской религии, сокрушался по поводу «индифферентного отношения еврейской интеллигенции к синагогальному вопросу»27.

Когда царский министр внутренних дел Плеве в канун первой русской революции 1905 года обратился к раввинам с призывом использовать власть синагоги, чтобы удержать еврейскую молодежь от революционного движения, то представители иудейского духовенства ответили, что не в силах что-либо предпринять, так как они молодежь «не держат в руках»28.

Как сообщает в секретном донесении сигуранца, в выступлении от 8 ноября 1936 года главный раввин Цирельсон сетовал на то, что «еврейское население не соблюдает день субботний, а детям в школах не преподают уроков религиозного содержания»29. Румынская охранка в 1937 году констатировала, что «доходы синагог в последнее время снизились, так как большинство населения больше не употребляет «кошерное мясо»30.

В наши дни сионистская пресса вынуждена признать, что в капиталистическом мире процесс «обмирщения» еврейских масс зашел довольно далеко. Если в США в 1952 году посещали синагогу один раз в неделю 12 процентов евреев, то в 1966 году — только 4 процента31.

Согласно данным анкетирования, осуществленного институтом Гэллапа в 1971 году, только 40% опрошенных американских евреев заявили о своей приверженности иудаизму32. Вряд ли можно усомниться в том, что процент неверующих евреев в США в действительности еще больше. Видимо, далеко не все решились открыто обнаружить свой разрыв с «верой отцов», так как это могло бы иметь для них нежелательные последствия в обществе, где связь с церковью или синагогой считается неотъемлемым признаком «респектабельности» и «добропорядочности».

Массовый отход от иудаизма еврейского населения в СССР имеет и исторические корни, причем вполне закономерно, что в условиях строительства коммунизма он происходит на качественно ином, более высоком уровне, будучи обусловленным действием как объективного, так и субъективного факторов. Следовательно, сионистские разглагольствования о «насильственном подавлении» иудейской религии в нашей стране лишены всякого основания.

Нельзя при этом не обратить внимание на то обстоятельство, что если о деградации иудаизма на Западе сионистские и клерикальные авторы пишут с тихой скорбью, тоскуя «по старым добрым временам» средневековья, то, как только дело касается угасания иудейской религии в Советском Союзе, эта скорбь уступает место буйному негодованию.

Но как бы ни сокрушались сионистские центры по поводу глубокого и необратимого кризиса, переживаемого иудейской религией в СССР, этот кризис остается непреложным фактом. В брошюре «Советские евреи: мифы и действительность», изданной в Москве на нескольких иностранных языках Агентством печати Новости, говорится: «...частичные

социологические исследования показали, что на территории Российской Федерации и Украины число верующих составляет от 3 до 6 процентов от общего числа (еврейского населения. — М. Г.), в Прибалтийских республиках (Литве, Латвии и Эстонии) — от 5 до 9 процентов и среди грузинских, северокавказских и бухарских евреев — от 7 до 12 процентов. В громадном большинстве случаев речь идет о людях пожилого возраста»33.

Социологические исследования, осуществленные автором этой книги в ряде населенных пунктов Молдавии, показали, что среди еврейского населения республики количество верующих не превышает 7—8 процентов. К тому же из 800 с лишним человек, обследованных нами, только 6 верующих иудеев оказались моложе 40 лет. Данные опроса неопровержимо свидетельствуют, что среди наиболее дееспособной в социальном отношении части еврейства иудаизм навсегда утратил былой престиж. Он стал уделом людей пожилого и преклонного возраста, малограмотных, чаще всего оторванных от сферы материального производства. Но даже и у них религиозная вера «урезанная», «вылинявшая». Их сознание отличается своеобразным дуализмом, в нем переплетаются религиозные и ир- религиозные элементы. Важнейшие догматы иудаизма — «богоизбранность еврейского народа», вера в грядущий приход мессии, в загробное воздаяние и т. д.— у падавляющего большинства иудаистов оказались разрушенными. «Рай и ад — это ложь, — заявил, например, пенсионер К. из Теленешт. — Рай у нас сейчас на этом свете. Мессия — выдумка. Если он должен был прийти, то давно пришел бы».

Даже главная идея иудаизма — идея об едином боге Яхве — основательно поколеблена. Вера в него, как правило, бездумна и представляет собой не более чем дань традиции. «Исповедую иудейскую религию, — сказала пенсионерка Н. из Тирасполя, — это мой долг перед покойными родителями. О боге ни чего определенного сказать не могу. В загробную жизнь давно уже не верю, не верю ни в какого мессию, ни в какую особую судьбу, которую бог установил для еврейского народа». Таково «кредо» подавляющего большинства верующих, с которыми нам довелось беседовать.

Все это свидетельствует о весьма далеко зашедшем вырождении иудаизма в нашей стране, о том, что даже среди той незначительной части советских евреев, которые считают себя его приверженцами, он сохранился главным образом в виде ставшей автоматической привычки соблюдать некоторые, чисто внешние, культовые предписания. 4.

Критика сионизма, осуществляемая советскими авторами, есть показатель расцвета антисемитизма в Советском Союзе, — твердят сионистские дезинформаторы.

Американский сионист Дж. Шехтман, например, обрушивает свой гнев на антисио- нистские публикации, изданные в Советском Союзе, в том числе и в Молдавии, обвиняя их авторов в антисемитизме. Он «крайне возмущен» тем, что «Советская Молдавия» в номере от 27 мая 1961 года «бранит сионистов за разжигание националистических страстей». Он приписывает «антисемитизм» ученому- атеисту Н. М. Шилинцеву, который в журнале «Коммунист Молдавии» (№ 12, 1963) характеризует сионизм как буржуазно-национа- листическое течение, в основе которого лежит идея исключительности еврейского народа34.

Однако нет никаких оснований обвинять кого бы то ни было в стремлении ошельмовать

сионизм, ибо он объективно содержит в себе те признаки, на которые указывают советские исследователи, в том числе и буржуазный национализм, вырождающийся сплошь и рядом в самый неприкрытый расизм, о чем подробнее пойдет речь дальше.

Сионистская пропаганда и в этом случае прибегает к смещению понятий, ставя знак равенства между антисионизмом и антисемитизмом, объявляя их взаимозаменяемыми. Выступив на страницах журнала итальянских коммунистов с решительным разоблачением сионистских приемов такого рода, профессор Иерусалимского университета Л. Леви, справедливо назвав отождествление антисемитизма и антисионизма «гнусным шантажом», пишет, что «КПСС и Компартия Италии, в рядах которых насчитывается немало евреев, всегда отделяли строжайшим образом проблему антисемитизма от проблем, относящихся к политике израильского правительства»35.

Резкий отпор сионистским измышлениям дал ЦК Компартии Израиля, записав в решении своего XIV пленума: «Правительство не гнушается никаких лживых способов и провокационных вымыслов, чтобы очернить страну Октябрьской революции и ее народ... Центральный Комитет отвергает кампанию клеветы и лжи, проводимую правительством против СССР и его граждан — евреев, которые вместе со всеми народами Советского Союза строят коммунистическое общество»36. Уместно отметить, что порою даже сами сионисты косвенно признают, что борьба с сионизмом определяется классовыми факторами.

Так, на состоявшемся в Москве спустя несколько месяцев после Октябрьской революции тайном сборище сионистов была выработана «программа», в которой, в частности, говорилось: «Социализм стоит сионизму поперек дороги. Таким образом, сионизм и социализм не только два полюса взаимооттал- кивающиеся, но два элемента, друг друга совершенно исключающие»8 (подчеркнуто авторами «программы». — М. Г.).

Иногда с идейным противником не следует вступать в полемику. Бывают ситуации, когда с ним надо соглашаться, чтобы обратить против него его же признания. В данном случае нет необходимости оспаривать позицию сионистов, поскольку на этот раз они не погрешили против истины. Как видим, в документах, не предназначенных для «массового потребления», идеологи сионизма проявляют полное понимание того, что социализм и сионизм — антиподы. А это значит, что непримиримая борьба между ними есть неизбежное следствие их классовой несовместимости, их политического противостояния, а не результат национальной вражды.

Нельзя преувеличивать значение более чем вольного обращения апологетов сионизма с понятийным аппаратом, на который они опираются. Такое преувеличение привело бы к превращению коренных социально-классовых проблем в чисто семантические, что соответствовало бы духу субъективистской философии семантизма и породило бы заблуждения,

«объясняющие» классовые конфликты несовершенством речи, неправильным употреблением отдельных слов.

Но нельзя не видеть и того, что беспринципное жонглирование определенными терминами, установление искусственных взаимопе- реходящих связей между ними позволяет сионистам ввести в заблуждение легковерных, настроить их на волну антисоветизма, в силу чего необходимо разоблачение семантической анархии, прочно утвердившейся в сионистском лексиконе. Строго научное отграничение тех понятий, которые сионисты произвольно отождествляют, становится важной задачей.

Это не означает, что понятия «еврейство», «иудаизм», «сионизм» никак не связаны. Но выявление их взаимосвязи и их идентификация — отнюдь не одно и то же. Только при условии, что анализ указанных понятий будет исходить из смысловой определенности и суверенности каждого из них, возможно установление подлинного характера их взаимозависимости. 5.

В Советском Союзе, говорится в сионистских публикациях, евреев «заставляют» в актах гражданского состояния указывать национальность, а это, дескать, не что иное, как признак антисемитизма.

Э. Визель утверждает, например, что советских евреев подвергают «насильственной ассимиляции» и, более того, их «принуждают» фиксировать в документах свою национальность, а это преследует цель «унизить», «сокрушить и уничтожить их»37. В этой связи видный французский общественный деятель, президент общества «Франция— СССР» А. Блюмель резонно заметил: «Против СССР разразилась ожесточенная кампания по поводу того, что во внутренних паспортах евреи указывают свою национальность, в то время как это положение распространяется на всех граждан Советского Союза»38.

Позиция Визеля настолько самопротиво- речива, что она не выдерживает критики даже на уровне его собственной аргументации. Вначале он приписывает советскому строю стремление «уничтожить» евреев как этническое образование, подвергнув их насильственной ассимиляции, а затем, напрочь забывая, что задача такого «уничтожения» непременно предполагала бы заинтересованность в упразднении всякого упоминания об их национальной принадлежности, Визель, воюя в открытую с логикой, уверяет, будто в СССР евреев «заставляют» эту национальную принадлежность отражать в официальных документах.

Грубый методологический порок, который прослеживается не только в публикациях Визеля, но и во всей сионистской литературе, когда она принимается за «исследование» условий социального бытия советских евреев, заключается в том, что положение евреев в СССР рассматривается не в соотнесении с положением других народов, народностей и этнических групп Советского государства, а сопоставляется с правовыми нормами, дейст вующими (а точнее — декларируемыми) в странах «свободного мира».

Но даже в тех случаях, когда буржуазные авторы проводят параллель между положением различных этнических групп в СССР, в том числе и евреев, они умышленно искажают факты. Недостойные спекуляции вокруг «еврейского вопроса» привели антикоммуниста В. Фея к такому нелепому утверждению: «Украинец, грузин или латыш имеют право выбирать свою национальность, объявить себя русскими, если они желают; евреям не дано такого права»39.

Господин Фей никак не может взять в толк, что в Советском Союзе все народы и этнические группы равны в правах и обязанностях. У нас нет такой национальности, которой следовало бы стыдиться. В Советской стране никто не испытывает потребности изменить свою национальную принадлежность. И если бы у кого-нибудь появилась бы такая несуразная мысль, то ему в этом было бы отказано, независимо от того грузин ли он, узбек, эстонец или еврей.

Выдвигая против Советского Союза нелепые й провокационные обвинения в антисемитизме, ревнители сионизма сознательно замалчивают то общеизвестное обстоятельство, что во многих странах капиталистического мира юдофобство уже давно достигло чудовищных размеров. Еще перед второй мировой войной в США, например, открыто действовали 65 антисемитских организаций. В течение 60-х годов в США было осквернено свыше 600 синагог, полтора десятка взорвано. В наши дни там

громогласно призывают к физическому уничтожению евреев «минитмены», «партия американского возрождения», американская нацистская партия. Растет число ресторанов и гостиниц, у подъездов которых красуются таблички с надписью «Евреям вход воспрещен». Но об этих отталкивающих явлениях американской действительности сионистская пропаганда предпочитает умалчивать.

Поскольку разносчики сионизма исходят из собственного социального опыта, они не в состоянии преодолеть буржуазную концепцию межнациональных отношений, что приводит к проецированию ее на политический и юридический статус советских евреев.

«Негодование» сионистских идеологов по поводу «неправильного» решения национального вопроса в СССР предстанет перед нами поистине в гротескной форме, если обратиться к сионистской практике в области межнациональных отношений, в основе которой лежит неприкрытый расизм. Расизм для сионизма — прямое, не нуждающееся в каких-либо посредующих звеньях следствие «основополагающего» тезиса об еврейской исключительности и обособленности.

Антинаучное представление о «расовой чистоте», якобы сохранившейся со времен древних евреев, убедительно разоблачает французский исследователь Ж.-П. Алем40, хотя его никак нельзя отнести к лагерю противников сионизма, поскольку он выступает не против сионизма как такового, а лишь против его «крайностей». По данным Алема, потомки «библейских» евреев вообще исчезли,

их единственным признанным остатком является одна семья, состоящая из девяти человек и проживающая в Галилее, арабизированная по обычаям, но сохранившая иудейскую веру.

Расизм, последовательно насаждаемый сионистскими правителями в Израиле, достаточно выпукло проявился в ходе опроса, показавшего, что «23 процента израильтян считают «неудобным» сесть в ресторане рядом с арабом, 49 процентов не хотят, чтобы арабская семья поселилась по соседству с ними, 74 процента не желают, чтобы их дети поддерживали тесную связь с арабами, 84 процента — против того, чтобы кто-либо из друзей или родственников вступил в брак с арабом»41.

Сама Г. Меир, выступая в кнессете, предупреждала депутатов об «опасности» смешанных браков42. Все это дает нам право выявить аналогию между сторонниками сионистского партикуляризма и немецкими нацистами, свирепо преследовавшими браки «арийцев с неарийцами» или южноафриканскими проводниками преступной политики апартеида, пресекающими браки белых с цветными.

Арабское население Израиля стало жертвой постыдной расовой дискриминации. Арабы фактически исключены из администрации, кроме низших постов. В бюро по делам арабов при кабинете премьер-министра нет ни одного араба. Среди студенчества Израиля арабы составляют 1 (один!) процент. Чтобы получить комнату, студент-араб вынужден выдавать себя за еврея43.

«Закон о национальности», — пишет журнал «Жен Африк», — превращает арабских жителей Израиля в граждан второго сорта... Любой еврей, приехавший с любого конца земного шара, может стать гражданином Израиля, доказав свою принадлежность к еврейству, а палестинский араб, родившийся в этой стране, лишен этого права»44.

Расистские ограничения в правах распространяются и на евреев, если у них темный цвет кожи. С тех пор как он существует, Израиль имел только трех «восточных» министров45. Сефарды «занимают низшие ступени социальной иерархии, выполняют самые тяжелые работы... и составляют 84 процента неграмотных46, 300 тысяч сефардов живут ныне ниже официально установленного «уровня нищеты»47. «Средний месячный доход семей европейского и американского происхождения составил в 1968—1969 гг. 1116 израильских фунтов против 797 фунтов у семей, прибывших из Азии и Африки. Поскольку восточная семья состоит в среднем из 4,7 члена, а западная — из 2,9 члена, то доход на душу населения у евреев азиатского и африканского происхождения составляет лишь 44 процента по сравнению с европейско-американской группой... Только 16 процентов членов кнессета происходят из Африки и Азии»48. Всемогущий бюрократический аппарат государственных, профсоюзных и сионистских организаций всецело в руках «белых» евреев, служащие-сефарды составляют менее одного процента49.

Сионистский расизм — это не конъюнктурное явление. Он всегда выступал в качестве неотъемлемой части идеологии еврейского буржуазного национализма. Архивные фонды сохранили свидетельства того, что еще в середине 20-х годов на территории Молдавской АССР сторонники сионизма выступали публично с откровенно расистскими проповедями. Так, на собрании, состоявшемся 4 июля 1925 года в г. Балте — тогдашней столице МАССР — культуртрегер от сионизма Герц- ман внес выдержанный в сионистском духе проект резолюции, в котором, в частности, содержался изрядно сдобренный расизмом довод, будто в Палестине «евреи несут культуру и цивилизацию диким арабам»50.

Несколько позже, в оккупированной Бессарабии, тот же шовинистический довод «от культуры» нашел отражение в выступлении крупного кишиневского капиталиста, сиониста С. Шура, запечатлевшего свои откровения в малограмотной, хотя и напечатанной типографским способом, листовке: «Хвала еврейского народа заключается в том, что он является носителем культуры. Он посеял культуру по всему миру»51.

Расистская установка сионистского «кредо» ведет и к тому, что ассимиляция евреев в среде окружающих их народов объявляется величайшим злом. Естественный процесс ассимиляции лидеры сионизма тщетно стараются свести на нет или хотя бы затормозить, играя на националистических предрассудках, запугивая консервативные круги зарубежного еврейства «зловещими последствиями»,

которые будто бы таит в себе сближение евреев с неевреями.

Согласно Н. Гольдману, «опасность, которую представляет для сохранения еврейского народа интеграция еврейских общин с окружающими их народами, гораздо больше опасности, связанной с внешними угрозами, антисемитизмом или преследованиями»62. Поскольку Гольдман пишет об этом спустя много лет после второй мирвой войны, то не будет ошибочным вывод: этому сионистскому верховоду истребление гитлеровцами каждого третьего еврея представляется меньшим злом, чем объективный процесс ассимиляции еврейства.

Недавно тот же Гольдман счел нужным «осовременить» свои «теоретические» выкладки в этом плане, заявив, что ассимиляция «угрожает еврейскому народу больше, чем война с арабами»53. Сионистские радетели националистического изоляционизма хотели бы создать незримую, но неприступную преграду, которая отделила бы евреев от окружающих народов, воздвигла бы заслон любым конвергентным тенденциям в межнациональной сфере, поскольку они имеют касательство к еврейству.

Решительно заклеймив противников ассимиляции, В. И. Ленин писал: «...против «ассимиляторства» могут кричать только еврейские реакционные мещане... против ассимиляторства никогда не кричали те всемирно-исторически прославленные лучшие люди еврейства, которые давали миру передовых вождей демократии и социализма»54.

В. И. Ленин указывал, что именно реакционные силы онолчаются против ассимиляции еврейства и стараются закрепить его обособленность55.

Представители еврейства Запада, трезво оценивающие объективные обстоятельства, вовсе не ополчаются против ассимиляции. Французский еврей Р. Леви, полемизируя с отъявленным сионистом П. Жиниевским, чьи пещерные взгляды выделяют его даже в среде единомышленников, резонно замечает, что господин Жиниевский, яростно «обличая» ассимиляционные тенденции, «противится естественному явлению, ибо в течение двадцати столетий миллионы евреев смешивались со средой, в которой жили»56.

Что же касается коммунистов, то процессы сближения и слияния наций, народностей, этнических групп, если только они протекают естественно, без малейших признаков администрирования, всегда находили и будут находить у них поддержку. С другой стороны, любые разновидности расизма, национализма, шовинизма, вырастают ли они на израильской, американской, родезийской или на любой другой почве, встретят у интернационалистов-ле- нинцев принципиальный отпор.

Ленинская национальная политика требует непримиримой борьбы против буржуазно-на- ционалистической идеологии, «будь то великодержавный шовинизм или местный национализм, национальное чванство или национальный нигилизм, антисемитизм или сионизм»57.

«Никакого закрепления национализма, — учил В. И. Ленин,— пролетариат поддерживать не может, напротив, он поддерживает всё, помогающее стиранию национальных различий, падению национальных перегородок, всё, делающее связи между национальностями теснее и теснее, всё, ведущее к слиянию наций. Поступать иначе — значит стать на сторону реакционного националистического мещанства»58.

Эти ленинские слова в полной мере относятся и к такому многоопытному врагу пролетарского интернационализма, каким является сионизм, культивирующий шовинизм как на доктринальном, так и на практическом уровне, поместивший в эпицентр своего «учения» расистский тезис уникальности «всемирной еврейской нации».