СОЦИАЛЬНО-КЛАССОВАЯ ПРИРОДА СИОНИЗМА

Сионизм представляет собой совокупность идеологии, политической практики и организаций крупной еврейской буржуазии, органически спаянной с мировыми империалистическими кругами, стремящейся предотвратить участие широких масс еврейства капиталистических стран в классовой борьбе, поставить их на службу интересам капитала, воздвигнуть заслон естественному процессу ассимиляции их с окружающей этнической средой.

Именно в защите интересов еврейской буржуазии, которая, как и буржуазия в целом, является отживающей силой общества, следует видеть классовые задачи сионизма. Однако то обстоятельство, что сионизм порожден классовыми потребностями крупной

G

еврейской буржуазии, не должно мешать установлению того очевидного факта, что в Израиле и на Западе сионизм находит себе сторонников и в мелкобуржуазной среде, а порой и в среде деклассированных рабочих. Такая смычка монополистического капитала и мелкобуржуазных «низов» .наблюдается в период углубления кризиса капитализма не только среди евреев, о чем свидетельствует хотя бы пример немецкого фашизма.

Стремясь изолировать трудящихся евреев от мирового революционного процесса, апологеты сионизма пытаются вдолбить в их сознание реакционнейшую концепцию исключительности судеб «всемирной еврейской нации», якобы выпадающей из единого потока общечеловеческой истории. В интерпретации сионистских авторов история евреев — явление уникальное, несопоставимое с историческим творчеством других этнических образований.

На тех же позициях стоит Н. Гольдман, один из лидеров международного сионизма, по мнению которого «еврейская нация никогда не была похожей на другие нации. Она оставалась во все времена единственной в своем роде»5. Этим авторам вторит другой сионистский «теоретик» Ж. Клацман: «Судьба нашего народа,— пишет он,— самая необыкновенная в истории всего человечества»6.

Порочная концепция уникальности исторического пути еврейства объясняется, с одной стороны, раздуванием единичного и особенного, а с другой — игнорированием всеобщего в социальных явлениях. Неспособность диалектически сочетать индивидуальное ,и общее приводит сионистскую историографию к преувеличению роли специфических особенностей истории евреев (известная специфика, как и в истории каждого народа, народности или этнической группы, несомненно, в данном случае имеется и связана она прежде всего с условиями диаспоральной1 жизни) при одновременном отрицании целостности исторического процесса, непризнании его объективных закономерностей, которые распространяются и на еврейство. Единичное и особенное не существуют вне связи с общим, поэтому в национально особенном всегда проявляется общечеловеческое.

Различия исторических путей наций и этнических групп суть многообразие в единстве, они обнаруживаются лишь в рамках фундаментального тождества тпроцесса исторического развития, ибо «разные нации идут одинаковой исторической дорогой, но в высшей степени разнообразными зигзагами и тропинками...»7. Многовековая история евреев, действительно отличающаяся своеобразными признаками, метафизически отрывается сионистами от магистрального, общего для всего человечества исторического пути.

В этом плане сионистское видение истории обнаруживает известное сходство с позитивистскими воззрениями, фиксирующими внимание на разнохарактерности исторических феноменов, рассматриваемых в отрыве друг от друга, несводимых якобы к тому, что позитивисты пренебрежительно называют «общими схемами», подразумевая под ними объективные закономерности всемирной истории.

Даже в тех исключительных случаях, когда апологеты сионизма на словах признают единство исторического процесса, их общая буржуазно-националистическая ориентация приводит к порочным выводам. Так, один из идеологов «левого» сионизма пишет, что «история Израиля тесно связана с историей всего человеческого рода»8, но из этой верной посылки он делает превратный, шовинистический вывод, будто именно поэтому «евреи были справедливо названы барометром, по которому их положение в каждую эпоху позволяет определить тенденцию развития всего человечества и даже каждого государства в отдельности»9.

Концепция исключительности и уникальности «мировой еврейской нации» (а именно ее следует считать исходным моментом идеологического комплекса сионизма, порождающим остальные ее постулаты) свидетельствует не только о неотъемлемом от сионизма духе националистической мании величия, но и о стремлении «доказать», будто универсальные социологические закономерности, и прежде всего законы классовой борьбы, на еврейство, ввиду его «атипичности», не распространяются. Отсюда вытекает сионистское «учение» о классовой солидарности еврейства, связывающей узами «кровного братства» еврея-проле- тария с евреем-капиталистом.

Итальянский неотомист Т. Федеричи в объемистой просионистской книге «Живой Израиль» восхищается якобы установившимся в Израиле «классовым сотрудничеством», которое «,не различает ни капиталистов, ни земледельцев... ни классовой, ни кастовой борьбы»10. Католический философ К- Тремонтан с одобрением отзывается о вероучительных книгах иудейской религии, (а им, как будет показано ниже, идеологи сионизма придают немаловажное значение), утвердивших, по его мнению, «абсолютное уважение и любовь к каждому человеку, отказ от любых кастовых или классовых различий»11.

Однако беспочвенные утверждения такого рода не выдерживают испытания фактами, ибо общественная практика убедительно свидетельствует, что в мире, где средства производства отчуждены от производителей, социально-политическая дифференциация проявляется у еврейства столь же отчетливо, как и у любого другого народа или этнической группы.

В годы румынской оккупации главный раввин Бессарабии Л.

Ю ший местную сионистскую и клерикальную реакцию, с плохо скрываемой тревогой писал, что «еврейская общественность устала от классовой и партийной борьбы»12. Из этого высказывания напрашивается вывод, что социальные конфликты в среде бессарабского еврейства получили значительный размах. Пытаясь определить свое отношение к острейшим социальным проблемам, Цирельсон уверяет, будто он относится «с душевной болью к нуждам евреев без различия: ремесленник ли он, рабочий или кто бы он ни был»13. Под туманным выражением «кто бы он ни был», представляющим собой неуклюжую форму социальной мимикрии, стыдливо скрываются заводчик, банкир, коммерсант, к которым главный раввин относился с такой же «душевной болью», как и к рабочему. Открытый призыв к отказу от классовой борьбы достаточно красноречиво говорит о том, кого и какой долей своей «душевной скорби» он при этом наделял. В этом призыве отражены важнейшие аспекты социальной философии сионистско-клерикальных кругов, прямых противников революционных преобразований. Сионисты всегда были вместе с теми, кго считает строй частного предпринимательства единственным нормальным состоянием общества.

В период боярской оккупации еврейские общины бессарабских городов раздирались непримиримыми противоречиями между прогрессивными и реакционными элементами в борьбе за власть. Эта борьба, несомненно, свидетельствовала об антагонистическом ха рактере социального взаимодействия классово разобщенных сил внутри самих общин.

Несмотря на сопротивление буржуазноклерикальных кругов, которых всячески поддерживала королевская администрация, нередко представителям революционно настроенных слоев удавалось стать ІВО главе отдельных общин. «Союз еврейских общин,— сообщает в секретном рапорте от И октября 1937 года агент сигуранцы,— не признает избрания инженера Иоффе председателем бельцкой общины, т. к. он не соответствует требованиям, предъявляемым к председателю общины, поскольку симпатизирует левым (коммунистам)»14.

Но усилия Цирельсона, возглавлявшего «Союз еврейских общин», потерпели крах: сместить Иоффе не удавалось.

Несколько позднее, 10 марта 1938 года, бессарабское управление сигуранцы направляет донесение в Бухарест: «В связи с выборами в местную еврейскую общину капиталисты города (Кишинева.— М. Г.) удивляются, что господин префект уезда не принимает никаких мер, чтобы запретить эти выборы... т. к. на предстоящих выборах уже теперь предвидятся крупные беспорядки, которые вызовет левая группировка»16.

Но тревога тайной полиции была напрасной, как и напрасным было удивление кишиневских капиталистов, ибо пять дней спустя охранка послала в Бухарестский центр следующую радиограмму: «...докладываем, что на основании приказа господина префекта уезда выборы в местную еврейскую общину, назначенные на 20 марта 1938 года, запрещены, т. к. в нынешней обстановке эти выборы... привели бы к нежелательным волнениям»17. Яростную кампанию развернули реакционные руководители самой общины, они сделали все возможное, «чтобы рабочие, подозреваемые в сочувствии коммунистам, не приняли участия в выборах»18.

Приведенные примеры показывают, как выглядело классовое «единство» евреев в старой Бессарабии, отражают неизбежное состояние конфронтации между антагонистически ориентированными общественными классами внутри еврейства в капиталистическом мире. В наиболее общих чертах аналогичная картина наблюдается и в наши дни в Израиле, где «две тысячи миллионеров, «начав с ничего», построили свое благополучие за счет других»19, где банковские (прибыли возросли в 1969 году по сравнению с предыдущим годом на 45 процентов, а доходы промышленных магнатов — на 30 процентов20.

В «Капитале» К. Маркс писал: «...класс капиталистов данной страны в целом не может наживаться за счет самого себя»22. Это относится в полной мере и к Израилю. Для израильских миллионеров, несмотря на их специфическое положение, облегчающее совершение финансовых и коммерческих сделок в международном масштабе, основным источником обогащения служит прибавочный продукт, создаваемый израильским пролетариатом.

Общественный строй, утвердившийся в государстве Израиль, непрерывно воспроизводит и нищету масс, и паразитарное благоденствие «верхов» социальной пирамиды, так как основное противоречие капитализма — противоречие между общественным характером процесса производства и частнокапиталистическим способом присвоения — проявляется там с такой же неотвратимостью, как и в любом другом буржуазном государстве.

В нашей печати справедливо указывалось, что агрессивность сионистских правителей Израиля и стоящих за их спиной империалистических кругов США предопределяется стремлением свергнуть прогрессивные режимы ряда арабских стран, увековечить эксплуатацию иностранными монополиями природных богатств Арабского Востока, прежде всего нефти. Несомненно, это главная причина ми литаристского курса израильских правящих кругов, но далеко не единственная.

Один из факторов, стимулирующих этот курс, заключается в желании сионистов ослабить накал социальных страстей в самом Израиле, путем раздувания военного психоза «сплотить единую семью израильтян» перед лицом «внешнего врага». Даже буржуазный итальянский журнал «Релациони интернацио- нали» приходит к верному выводу, что израильская правящая верхушка не заинтересована в разрядке напряженности, урегулировании отношений с арабскими соседями, поскольку создавшееся положение позволяет Израилю «отсрочить время, когда он должен будет искать разрешения некоторых глубоких противоречий, присущих его обществу»23.

Для сионистской камарильи милитаристский курс является также попыткой врачевания неизлечимых социальных язв. Для разоблачения сущности сионизма представляет интерес такое многозначительное признание премьер-министра Г. Меир по поводу резко обострившихся противоречий между «белыми» и «черными» евреями: «Огонь в районе канала (Суэцкого.— М. Г.) для меня не так страшен, как огонь внутри страны»24.

В сохранении напряженности на Ближнем Востоке сионистская элита видит сильно- действующий стимулятор для укрепления «солидарности» с Израилем евреев, проживающих в разных странах «свободного мира». Президент Всемирного еврейского конгресса Н. Гольдман заявил без околичностей: «В настоящее время солидарность с Израилем тес но связывает евреев Израиля и диаспоры. Но что ждет нас, если будет восстановлен мир? Разве евреи Нью-Йорка, Парижа и других городов мира будут по-прежнему чувствовать себя солидарными с Израилем? Не должны ли мы опасаться, что брешь между Израилем и диаспорой углубится?»25.

Следовательно, путь военных авантюр имеет глубокие корни, уходящие в самую сущность сионистской идеологии с ее реакционной проповедью «всеобщей сплоченности евреев». Игнорируя определяющее значение внутренних, классовых противоречий, сионистские заправилы пытаются выдвинуть на первый план внешние противоречия, т. е. противоречия с соседними арабскими народами.

В определенной исторической ситуации внешние противоречия действительно могут на время оттеснить внутренние на второй план. Но одно дело, когда речь идет о национально-освободительной войне того или иного народа против иноземных поработителей, в ходе которой может иметь место относительно устойчивое объединение антагонистических классов на общепатриотической платформе, и совсем другое, когда налицо война империалистическая по своей природе, целям и методам, когда во имя захватнических интересов руководящая группировка пытается «объединить» трудящиеся массы и их эксплуататоров внутри народа, ведомого своими правителями по пути империалистических захватов. В этом случае «всенародное единение» иллюзорно и эфемерно, оно очень скоро рухнет под напором внутренних противоречий,

уступая место явлениям социальной дезинтеграции.

Несправедливые войны рано или поздно приводят к углублению социального и политического раскола внутри нации, правящие круги которой делают ставку на военное насилие. В этой связи сошлемся на широко известные последствия американской агрессии во Вьетнаме для самого американского общества, на рост сопротивления милитаристскому курсу сионистского правительства со стороны прогрессивной общественности Израиля. Например, значительный резонанс получила в самом Израиле и за его пределами внушительная антивоенная .и антиправительственная демонстрация 400 профессоров и студентов Иерусалимского университета, состоявшаяся 8 апреля 1970 года26.

Об этом же свидетельствует чрезвычайно обострившаяся в последнее время борьба сефардов (они составляют около 60 процентов израильтян) против социального гнета и расовой дискриминации, а также то обстоятельство, что если в преддверии «шестидневной войны» и в первые месяцы после нее израильским правителям удалось добиться ослабления забастовочной борьбы, то .впоследствии стачечное движение снова стало набирать силу. По официальным (по всей вероятности, заниженным) данным, число рабочих дней, потерянных в результате забастовок, в 1967 году составило 58 тысяч, в 1968 году — 72 тысячи, а в 1969 году—102 тысячи27. Количество бастующих увеличилось с 42 тысяч в 1968 году до 120 тысяч в 1970 году28.

Как подчеркнул XVII съезд Компартии Израиля, состоявшийся летом 1972 года в Тель-Авиве, «основной угрозой положению трудящихся является милитаризация экономики, растущие военные расходы, которые поглощают около половины государственного бюджета и третью часть национального дохода страны. Неудержимая инфляция и повышение цен, огромные налоги, снижение уровня заработной платы и вместе с тем фантастические доходы крупных местных и иностранных капиталистов,— причиной всего этого является милитаризация Израиля»29.

Катастрофические последствия безрассудной агрессивной политики сионистских «ультра» не в состоянии замалчивать даже буржуазная печать. «Новый государственный бюджет (Израиля.— М. Г.), установленный на 1972/73 г., составляет 5,9 миллионов долларов, из коих 70 процентов выделяются -на военные цели. Сапир (израильский министр финансов.— М. Г.) разъяснил, что доля военных расходов равняется 30 процентам .национального дохода Израиля, в то время как в США это соотношение не превышает 8 процентов... Огромный налоговый пресс и инфляция порождают в народе недовольство и уже сейчас заставляют опасаться новой волны забастовок»30.

Еврей-антисионист Н. Вайншток в своей обстоятельной и хорошо аргументированной книге «Сионизм против Израиля» пишет: «Население Израиля составляет классовое общество, где конфликты между буржуазией и пролетариатом становятся вдвойне более остры ми вследствие глубокого антагонизма подвергающихся притеснению сефардов по отношению к ашкенази (евреям — выходцам из стран Восточной ,и Центральной Европы.— М. Г.), составляющим господствующую элиту»31.

Невозможно сколько-нибудь долговечное классовое и политическое единство в обществе, основанном на коренной противоположности экономических интересов противостоящих друг другу классов. Любые попытки объединить антагонистические классы проповедью «национального единства» обречены в конечном счете на провал. Классовые интересы израильского пролетариата, несмотря на то, что правящей верхушке удалось на какое-то время отравить сознание значительной его части ядом шовинизма, непримиримы с интересами израильской 'буржуазии, поэтому борьба между основными общественными классами Израиля исторически столь же неизбежна, как и в любой другой стране, где система общественного производства построена на капиталистической эксплуатации наемного труда.

Все сказанное относится не только к сионизму, так как проповедь стабильности социальных отношений внутри той или иной нации, непротиворечивости интересов угнетателей и угнетенных в рамках этнической общности, стремление изображать классовые задачи буржуазии как общенациональные представляют собой видовую, а следовательно, универсальную особенность буржуазно-нацио- налистических течений.

Чтобы оправдать ставку на установление среди евреев социального мира, проповедники сионизма прибегают к изощренной демагогии. Показательна в этом отношении позиция американского идеолога сионизма Б. Гальперна: «Еврейский национализм,— пишет он,— не мог просто поднять угнетенный народ на борьбу против своих угнетателей... Еврейство не находилось в положении народа, эксплуатируемого в своей собственной стране иноземной, навязанной военным путем извне администрацией, помещиками или дворянами, установившими свою власть вследствие военной победы. Глубинное стремление еврейских масс заключалось їв конечном счете не в том, чтобы восставать, а в том, чтобы сняться с места, эмигрировать. Угнетателями евреев были либо большинство коренных жителей страны, либо иностранные правители, которые пользовались поддержкой большей части населения данной страны в своей антиеврейской политике»32.

Этот отрывок из книги Гальперна отражает некоторые основные положения социальной доктрины сионизма и поэтому заслуживает подробного рассмотрения.

В рассуждениях заокеанского сиониста верно только одно: еврейский буржуазный национализм действительно никогда не стремился поднимать массы на борьбу против угнетателей (и не только не стремился, но и всячески пытался, о чем Гальперн предпочитает умалчивать, эту борьбу парализовать). В остальном же, что ни слово — то грубое искажение истины. Нежелание считаться с реальной действительностью приводит сионистского автора к утверждению, будто тру довые массы еврейства угнетались только чужеземными правителями. Еще более беззастенчивым является злонамеренный вымысел о том, что трудящиеся евреи притеснялись народами стран, в которых они проживают, а стало быть, еврейская буржуазия никакого отношения к эксплуатации «своего народа» якобы не имела.

Истину поможет нам установить издававшаяся в Бендерах в годы румынской оккупации газета «Гындул ностру», которая в статье «Подлинное лицо наших националистов» писала, что «...господин Гога2 стоит рядом с капиталистами других наций и рядом с ними эксплуатирует как христианское, так и еврейское население. Г-н Гога был избран в правление вагоностроительного общества «Астра». Здесь же заседают господа Кауфман и Шапиро. Г-н Гога — член правления банка «Анг- ло-Ромына», так же, как и господа Бланк, Салли, Этингер... Он вновь избраїн членом правления страхового общества «Асигураря Ромы- няскэ», в которое входит и Центлер. Наконец, в страховом обществе «Агрикола-Фончиера» его друзьями являются господа Рун, Френкель, Ошерович и Фильдерман»33.

В условиях буржуазного государства все это убедительно подтверждает актуальность ленинских слов: «Посмотрите на капитали

стов: они стараются разжечь национальную вражду в «простом народе», а сами отлично обделывают свои делишки: в одном и том же акционерном обществе — и русские, и украинцы, и поляки, и евреи, и немцы. Против рабочих объединены капиталисты всех наций, а рабочих стараются разделить и ослабить национальной враждой»34.

Вопреки беспочвенным утверждениям Гальперна, буржуазия, в том числе и еврейская, грабила и продолжает грабить трудящихся, совершенно не считаясь с их национальной принадлежностью. Здесь обнаруживается известная закономерность: если антисемиты обвиняют евреев в том, что они эксплуатируют окружающие их народы, то сионисты приписывают неевреям эксплуатацию еврейских масс. Идеологи сионизма стремятся изображать коренных жителей стран, где проживают евреи, угнетателями последних, в то время как, например, отъявленный юдофоб Плеве, бывший царский министр внутренних дел, на совести которого лежит кишиневский погром 1903 года, в совершенно секретном письме, отправленном за несколько дней до кровавого побоища на имя бессарабского губернатора, утверждал, будто именно евреи «эксплуатируют главным образом местное население»35.

Разумеется, эти измышления не имеют ничего общего с истиной. «Среди евреев,— писал В. И. Ленин,— есть рабочие, труженики,— их большинство... Они наши братья по угнетению капиталом, наши товарищи по борьбе за социализм. Среди евреев есть кулаки, эксплуататоры, капиталисты. Богатые евреи, как и богатые русские, как и богачи всех стран, в союзе друг с другом, давят, гнетут, грабят, разъединяют рабочих»36.

В приведенном выше отрывке из книги Гальперна нетрудно обнаружить характерное для политической философии сионизма стремление подменить классовую борьбу лозунгом массовой эмиграции. В этой связи следует упомянуть еще об одном антинаучном постулате сионизма, смысл которого в сжатой форме передает один из его идеологов А. Бейн, утверждающий, что «желание .возвратиться в Палестину глубоко укоренилось в сердце еврея»37.

В действительности «тяга к Сиону» никогда не была присуща абсолютному большинству евреев. Она дает себя знать, в частности, тогда, когда в странах капитала господствующие классы провоцируют антисемитские эксцессы. Это положение признают иной раз и идеологи сионизма. Так, видный «теоретик» его профессор С. Фридлендер прямо пишет: «Израиль не может рассчитывать на значительную иммиграцию западных евреев, если только не произойдут грубые проявления антисемитизма...»38. В этом и заключена одна из причин того, что сионисты объективно заинтересованы не в искоренении антисемитизма (тем более, что оно возможно только в обществе, свободном от эксплуатации), а в его «процветании».

«Врожденное влечение к Сиону» есть продукт конкретных социальных обстоятельств. Оно в значительной степени выступает как следствие массированных сионистских пропагандистских акций, направленных на искусст венное насаждение национализма, на разжигание эмиграционных настроений.

Еврейские буржуазные националисты делают все возможное, чтобы извратить подлинную социально-классовую природу сионизма, представить ее в ложном свете. «Выдаваемый своими хулителями за явление колониалистское и империалистическое,— пишет, например, Ж- Вайнберг,— сионизм представляет собой национально-освободительное движение»39.

Попытка изобразить сионизм «национально-освободительным движением» может обмануть только тех, кто в силу метафизического образа мышления не способен правильно оценить происходящие .в современном мире социальные процессы.

Для марксиста является обязательным помещение любого социально-политического феномена в контекст общемирового революционного процесса, обнажение классовой сущности данного феномена, выявление тех общественных классов, которым то или иное конкретное политическое течение объективно служит. Применение данного принципа необходимо, чтобы отличить подлинные освободительные движения от мнимых, ибо под прикрытием демагогических лозунгов о «национальном освобождении», о «борьбе с колониализмом и империализмом» действуют иной раз оголтелые реакционеры. Достаточно сослаться на пример расистской клики Яна Смита, которая, жонглируя трескучими фразами о ликвидации британского господства и завоевании национальной независимости, установила тер рористическую диктатуру белого меньшинства Родезии над народом 3-имбабве, численно превосходящем в 15—20 раз это белое меньшинство.

Подлинные национально-освободительные движения, где бы они ни развивались — в Азии, Африке, Латинской Америке,— ведут упорную борьбу против империализма, прежде всего против его ударной силы — империализма США. Эти движения находят опору друг в друге, вливаясь в общее русло освободительного движения угнетенных народов всего мира. Ни одно действительно освободительное движение не может быть направлено против законных интересов других народов, борющихся за свободу и независимость. Если исходить из этих соображений (а последователи марксистско-ленинского учения не имеют права не учитывать их), то становится очевидным, что поборники сионистского «национально-освободительного движения», верой и правдой служащие империализму США, грубо попирающие законные права и освободительные интересы арабских народов, находятся в одном ряду с самыми махровыми душителями свободы народов. При этом нужно иметь в виду принцип, «которому всегда был верен Маркс: не может быть свободен народ, угнетающий другие народы»40. Стало быть, сионисты выступают и в роли злейших врагов свободы самого израильского народа. В данном случае речь идет, разумеется, именно об израильском народе, а не о вымышленном «всемирном еврейском народе».

Пытаясь исказить истинный смысл сионистской «освободительной» политической практики, тот же Вайнберг прибегает к такой неуклюжей «аргументации»: «Что оккупация, какой бы она ни была демократической и скромной, не нравится тем, кто находится в оккупации, никто не отрицает. Сами израильтяне не чувствуют себя хорошо в шкуре оккупантов»41. Но разве кто-либо принуждает израильтян пребывать «в шкуре оккупантов»? Напротив, и мировая общественность, и Организация Объединенных Наций, и сами арабы решительно требуют, чтобы израильтяне, наконец, «вылезли из этой шкуры». Никто не смог бы сделать больше для развенчания фальшивых рассуждений о «национально-освободительной» сущности сионизма, чем сами сионистские лидеры, упорно отказывающиеся покинуть захваченные Израилем арабские территории. Что касается разглагольствований Вайнберга о «демократической оккупации», то придется заметить, что такое выражение не более правомерно, чем, скажем, словосочетания «прогрессивный расизм», «гуманный фашизм» или «квадратный круг».

Рассматривая вопрос о «национально-освободительной» природе сионизма, некий М. Гаррис пишет на страницах одного английского журнала: «В качестве национально-освободительного движения еврейского народа сионизм основывался на чувстве политического реализма. Он был тщательно запланирован, организован, ему всегда была присуща ясность цели. Он добивался только того, что было достижимо на каждой стадии своего развития, и он лишь смутно определил границы предполагаемого нового государства, оставляя их выбор открытым, зависимым от изменяющихся военных и политических обстоятельств.

Политика нынешнего израильского правительства остается верной этому принципу, ведя речь о «безопасных и согласованных границах»... и в то же время создавая новые факты на оккупированных территориях»42.

Какие бы цели ни преследовал автор приведенных выше строк, объективно его высказывания не оставляют камня на камне от тезиса о «национально-освободительном движении еврейского народа», каким М. Гаррису представляется сионизм. Фактически этот автор признает, что сионистские деятели сознательно, «лишь смутно» определили границы Израиля, чтобы воспользоваться любой возможностью для «создания новых фактов», иными словами, для целенаправленного осуществления политики аннексии все новых и новых чужих земель. Что общего с национально-освободительным движением может иметь такая политика?!

Что общего с задачами национального освобождения может иметь движение, зародившееся как крупнейшее финансовое предприятие и остающееся пока таковым? Ведь у руля международного сионистского концерна всегда находились крупнейшие капиталисты еврейского (и не только еврейского!) происхождения, для которых колонизация Палестины служила источником получения огромных прибылей. Ни для кого не является секретом, что после июньской агрессии 1967 года в Из раиль неоднократно приезжали еврейские финансовые воротилы всего мира, чтобы изыскать, конечно, не без выгоды для себя, новые источники питания агрессивного курса израильского правящего клана, организовать грабеж природных богатств захваченных территорий, в частности нефти Синайского полуострова.

Как сообщает аргентинская буржуазная периодическая печать, очередная «экономическая конференция еврейских миллионеров всего мира состоится 17 мая 1973 года в Иерусалиме... В конференции примут участие 500 миллионеров из США, 200 — из Западной Европы, 150 — из Великобритании и 150 — из разных стран мира, в том числе из Латинской Америки»43.

Таковы классовые силы, направляющие сионистское «национально-освободительное» движение.

В стане теоретиков сионизма нередко наблюдается стремление прикрыть свою идейную наготу идеологическими одеяниями с чужого плеча, реализовать реакционную сионистскую социальную доктрину, маскируясь под «марксистов».

Представляет известный интерес объемистый трактат, изданный в Париже так называемыми «пролетарскими сионистами». «Историческая миссия еврейского рабочего класса,— сказано в этом «труде»,— заключается в осуществлении социализма в среде еврейского народа. Его задача—довести до благополучного завершения концентрацию (евреев.— М. Г.) путем эмиграции и планомерной колонизации Палестины. Эта задача выпадает

На долю пролетариата, ибо он составляет в современном обществе класс, которому принадлежит будущее»44.

Так как сионистские «марксисты» явно обособляют еврейский пролетариат, изолируя его от международного рабочего класса и пытаясь поставить его на службу сионистским целям «планомерной колонизации Палестины», то становится очевидным, что «пролетарии» от сионизма занимаются грубой националистической фальсификацией марксизма. Спекулируя на высокой исторической миссии всемирного пролетариата, сионистские «социалисты» стремятся обратить его огромный авторитет на пользу еврейского буржуазного национализма.

«Пролетарские сионисты» озабочены тем, чтобы при помощи «почти марксистской» фразеологии «преодолеть» неотторжимый от марксизма пролетарский интернационализм. В этом нетрудно убедиться, обратившись к их призыву «оценить моральную мощь и прочность марксистской мысли в сионистском движении... которая предложила евреям избрать тернистый и будничный путь включения в производственную деятельность и в аллию3...»45.

То обстоятельство, что сионистский «марксизм» обращен к одним евреям и оперирует понятием «аллия», говорит о том, что мы имеем дело с обыкновенным сионизмом, в демагогических целях подкрашенным в розовые юна «полумарксизма». Что касается туманного призыва к «производственной деятельно сти», то он, будучи лишенным классового содержания, превращается в чистую абстракцию. Производственная деятельность может протекать и в условиях частной собственности на орудия производства, и в условиях собственности общественной. Не случайно сионистские «марксисты» предусмотрительно обходят молчанием именно этот коренной вопрос.

Сионистские «приверженцы» марксизма обычно ссылаются на то, что киббуцы (сельскохозяйственные, зачастую военизированные поселения), кооперативные и государственные предприятия образуют в современном Израиле «оазисы социализма». В действительности к концу 60-х годов киббуцы объединяли только 80 тысяч человек46, а на долю кооперативного и государственного сектора остается совсем немного, если учесть, что 93 процента промышленных предприятий принадлежат частному сектору47. Во-вторых, даже если бы общественный сектор экономики Израиля был бы несравненно мощнее, то это не привело бы к изменению капиталистической сущности производственных отношений, так как чем больше производительных сил буржуазное государство возьмет в свою собственность, «тем полнее будет его превращение в совокупного капиталиста и тем большее количество граждан будет оно’ эксплуатировать... Капиталистические отношения не уничтожаются, а, наоборот, доводятся до крайности, до высшей точки»48.

Под прикрытием демагогических разглагольствований о «социалистических» киббу- цах и «обобществленном» государственном секторе внутри социально-экономической системы капитализма, в Израиле развиваются общественные отношения, типичные для капиталистического строя.

Едко высмеяв в «Анти-Дюринге» тех, кто проповедовал возможность строительства социализма путем национализации отдельных отраслей экономики в рамках капиталистического способа производства, Ф. Энгельс заметил, что при таком подходе в самую пору зачислить в «социалисты» и Бисмарка, который «превратил в государственную собственность главнейшие прусские железнодорожные линии просто ради удобства приспособления и использования в случае войны...»49.

В наши дни с таким же успехом можно приписать стремление «строить социализм» английским консерваторам, которые были вынуждены национализировать крупнейшую промышленную монополию «Роллс-Ройс», чтобы спасти ее от финансового краха. Голду Меир, возглавлявшую «рабочую» партию МАПАИ (благодаря усилиям прежде всего этой партии в Израиле создан государственный сектор, объединяющий главным образом заводы по производству вооружения), можно признать «социалисткой» не в большей мере, чем Бисмарка или английского премьер-министра Э. Хита.

Политическая платформа сионистского «социализма» в современном Израиле характерна для идеологов буржуазии, поскольку во всех странах капитала они пытаются скрыть классовую природу эксплуататорского государства, изобразить его как орган всенародный, оди- наново заботящийся о нуждах всех членов общества.

Объективной основой возникновения «пролетарского» и прочих «социалистических» разновидностей сионизма являются всемирно-ис- торические победы рабочего движения, стран социалистического лагеря. «Диалектика истории такова,— учит В. И. Ленин,— что теоретическая победа марксизма заставляет врагов его переодеваться марксистами»50.

Появление в сионизме «социалистических» течений вытекает из потребности еврейской буржуазии изыскать более утонченные методы борьбы с творческим марксизмом. Налицо попытка использовать безграничное влияние социализма для его же подрыва.

В «пролетарском» сионизме следует видеть не только результат давления рабочего класса на политику сионистских партий, но и отражение определенных экономических процессов, связанных с созреванием в недрах общественного строя Израиля (как и любого другого относительно развитого капиталистического государства) материальных предпосылок социализма, так как нуждающиеся в обобществлении производительные силы уже не вмещаются в тесные рамки имеющегося базиса.

Следовательно, в сионистском «социализме» подвергаются извращенному толкованию и некоторые реальные тенденции, пробивающие себе путь в рамках социальных структур Израиля, а поэтому необходимо сорвать покровы, за которыми сионистские «теоретики- социалисты» стремятся спрятать истинную природу общественных н экономических процессов.

Псевдосоциалистическая фразеология, помимо воли сионистских идеологов, свидетельствует об объективной необходимости социалистического преобразования существующего в Израиле общественного строя.

Под давлением непреложных фактов даже сионистские деятели вынуждены иной раз признать, чем обернулись на деле их пустопорожние фразы о социализме, экономическом равенстве и т. д. Не кто иной, как Ицхак Бен- Арон, руководитель всемогущей профсоюзной организации «Гистадрут», прямо сказал, что «в израильском обществе все пустились в безудержную гонку во имя личной выгоды. Мы превратили принцип производительности в нового золотого тельца. Как можем мы добиться равенства в обществе, где подлинные чувства народа направлены против равенства? Люди добиваются равенства с теми, кто имеет больше, чем они, но им безразличны те, кто имеет меньше»51. И хотя признание Бен-Арона весьма убедительно свидетельствует о несостоятельности сионистских утверждений насчет строительства в Израиле общества, основанного на социальном равенстве, в рассуждениях профсоюзного босса отчетливо видны признаки социальной демагогии. Его тезис о том, что в Израиле «все пустились в безудержную гонку во имя личной выгоды» порочен, ибо в такой гонке могут участвовать только буржуазные слои, а отнюдь не трудящиеся массы, перед которыми стоит задача не «обогащения», а борьбы за удовлетворение самых насущных экономических потребностей, за обеспечение хотя бы прожиточного минимума. Эта цель трудящимися Израиля пока не только не достигнута, более того, она недостижима при существующем в стране общественном строг.

Стремление смазать глубокие социальные противоречия, раздирающие современный Израиль, поставить знак равенства между буржуазией и эксплуатируемыми ею народными массами, распространить присущие угнетателям пороки на весь народ в целом обнаруживается и в высказываниях Г. Меир. Недавно она заявила, что «разочарована новым поколением израильтян. «Мы не сумели передать ему наши идеалы. Оно лишь добивается роскоши, в то время как я мечтала о социализме». Глава правительства подчеркнула, что ее упреки адресованы как представителям буржуазии, так и рабочим...»52.

За признание краха тех «социалистических» идей, о которых «мечтала» г-жа Меир, у нас нет оснований подвергать ее критике. Тот «социализм», который она и ее сподвижники пытались скрестить с сионизмом, ни к чему другому, кроме краха, не мог привести. Но попытка «упрекнуть» в одинаковой мере буржуа и рабочего в том, что оба они «добиваются роскоши», достаточно красноречиво характеризует «социалистические» убеждения всей сионистской верхушки.

«От принципа равноправия,— признает

английский журнал, который отнюдь нельзя считать антисионистским,— израильское общество быстро перешло на путь наиболее классического размежевания между бедными и богатыми. Примерно полмиллиона граждан Израиля живут в условиях, которые можно определить как нищенские»*3. Видимо, и этих обездоленных людей, познавших всю горечь беспросветной нищеты, «социалистка» Г. Ме- ир включает в число трудящихся, которые, по ее мнению, наравне с буржуазией «стремятся к роскоши».

Израильский журналист Амос Елон справедливо характеризует Израиль как государство, «обращенное в прошлое, имеющее на ключевых постах общественной жизни состарившихся руководителей... Их социалистические убеждения? Они даже не сумели сохранить их... Забастовка в Хайфе перед шестидневной войной, демонстрации «черных пантер», скандал вокруг приема новых иммигрантов из Советского Союза способствовали разрушению мифов о национальном равенстве и единстве»54. С утверждениями Елона можно согласиться, но лишь после внесения существенной поправки: нельзя считать, что израильские лидеры «не сумели сохранить свои социалистические убеждения», ибо сохранить или утратить можно только то, что имелось в наличии. У сионистских заправил никаких социалистических взглядов никогда не было, а было лишь стремление демагогически играть на стремлении еврейских трудящихся к социализму.

Рассмотренные нами фальшивые постулаты о еврейской исключительности и всеобщем «братстве» евреев тесно связаны с важнейшим сионистским тезисом о существовании какой-то обособленной и крепко спаянной «миро вой еврейской нации». В пропагандистском арсенале сионистов эта «нация» занимает первостепенное место.

Разоблачая измышления об особой «еврейской нации» или «еврейском народе», которые были заимствованы у сионистов руководителями Бунда, В. И. Ленин выразил одобрение словам французского исследователя А. Накэ, еврея по происхождению, который писал: «Представляют ли из себя евреи особый народ? Хотя в очень давнем прошлом они несомненно были народом, тем не менее я отвечаю на этот вопрос категорическим нет. Понятие народа предполагает известные условия, которых в данном случае нет налицо... У евреев нет уже ни территории, ни общего языка (в данном случае речь идет, разумеется, не о нынешней израильской нации, а об «единой», «всемирной» еврейской «нации».— М. Г.)... Евреи немецкие и французские совсем не похожи на евреев польских и русских. Характерные черты евреев не имеют ничего такого, что носило бы на себе отпечаток (empreinte) национальности». Одобрив точку зрения Накэ, В. И. Ленин заметил: «Бундовцам остается разве только разработать идею особой национальности русских евреев, языком которой является жаргон, а территорией — черта оседлости»55.

Буржуазная социология обычно игнорирует такой неотъемлемый признак нации, как экономическая общность. Социологические воззрения сионистов идут неизмеримо дальше. Сионисты, отстаивая фикцию о «всемирной еврейской нации», фактически «освобождают» категорию нации и от всех остальных признаков.

Нация представляет собой общность людей, складывающуюся на основе общности их языка, территории, экономической жизни, культуры и некоторых особенностей характера56. Совершенно очевидно, что «мировая еврейская нация» не содержит в себе ни одного из этих признаков. Еврейским языком (идиш), как будет показано далее, владеют менее 20 процентов американских и западноевропейских евреев. Этот процент еще ниже в Советском Союзе. Огромное большинство евреев пользуется языком страны проживания. Об общности территории у рассеянного по всему миру еврейства не может быть и речи. Что касается экономической жизни, то она является общей не для «мирового еврейства», а для народа каждой отдельной страны (СССР, США, Франции и т. д.), включая и евреев, проживающих в данной стране. То же самое относится к культуре. Нельзя говорить о каких- либо особенностях характера, так как эти особенности отнюдь не одинаковы, скажем, у советских евреев и евреев американских, иракских или английских.

Апологеты сионизма закрывают глаза на то, что причисляемые ими к одной и той же «нации» советские евреи и евреи американские— это в действительности люди, принадлежащие к противоположным общественным системам, что имеет гораздо большее значение, чем их сомнительное общее происхождение от «библейских» евреев или уже почти утраченная общность религии (причем общ ность религии, как известно, никогда не служила и не может служить признаком нации).

И хотя идеологи сионизма в теоретическом плане не считаются с подлинными атрибутами нации, в частности с таким важнейшим атрибутом, как общность экономической жизни, было бы неправильно утверждать, что категория «всемирной еврейской нации» не имеет никакой экономической подоплеки. Ее следует искать в тщетных попытках еврейской буржуазной верхушки «сплотить» еврейство капиталистического лагеря в некий замкнутый, относительно непроницаемый «национальный» рынок и обеспечить себе если не монопольное, то по меньшей мере господствующее положение на таком рынке, оградив его, насколько это возможно, от проникновения «инородных» финансовых, промышленных и торговых конкурентов. Таким образом, идея «всемирной общности евреев» выступает как выражение вполне реальных корыстных интересов еврейской буржуазии.

Сионистская концепция «мировой еврейской нации» предстанет перед нами в еще более нелепом виде, если сопоставить ее с попытками израильских политиков «доказать», что евреи, хотя и рассеяны по всему миру, тем не менее составляют «единую нацию», то палестинские арабы вообще не могут претендовать, чтобы их рассматривали как национальное образование. «Мы,— утверждает израильский министр Галили,— не считаем арабов нашей страны этнической группой, четко определенной национальной общностью»57. А. Эбан уверяет, что «палестинский народ юридически не существует». Г. Меир идет еще дальше: она «отрицает даже самое существование палестинского народа»58.

Печать крайнего субъективизма лежит не только на интерпретации сионистами современных политических проблем, но и на сионистской философии истории. Для глашатаев сионизма генерал Рабин, бывший начальник генерального штаба израильской армии, разработавший план июньской агрессии 1967 п> да, оказался «новым Давидом, выдвинутым провидением, чтобы вернуть Израилю его географическое и историческое наследство, землю Ханаанскую»59.

Для антиисторического и идеалистического образа мышления такие «сильные личности», как Даян, Рабин и другие перестают быть тем, кем они являются в действительности —• орудиями крупной еврейской и мировой буржуазии, пытающимися реализовать методами военного насилия ее классовые цели,— и становятся либо «сверхчеловеками» ницшеанского толка, творящими историю по своему произволу, либо «национальными героями», ведомыми десницей господней.

Сионистская философия истории включает в себя не только волюнтаристское, субъектив- но-идеалистическое отрицание детерминированности социально-исторического процесса, но и примыкающий к объективному идеализму фатализм, основанный на признании теистического детерминизма.

Представляется, однако, что в этом плане наибольшее воздействие на сионистских лидеров, не признающих возможности научной со- апологической теории, оказывает в наши дни идеалистическая конаепция роли личности з истории (характерная, например, для интуп- тивизхма Бергсона), утверждающая, будто нет никаких объективных законов общественного развития, будто исторический проаесс получает то направление, которое сообщают ему волевые импульсы выдающихся деятелей.

Соаиология и политология сионизма отражают и влияние геополитики, некогда возведенной нааистскими бонзами третьего рейха в ранг офиаиальной доктрины. Когда М. Даян угрожает, что в Египте израильтяне «пойдут настолько далеко, насколько это окажется возможным»60, то в таком заявлении можно обнаружить и некоторые элементы геополитики, выражающиеся в попытке изобразить захват чужих территорий, борьбу за «жизненное пространство» как неотчуждаемый атрибут исторического проаесса.

Поскольку сионистская верхушка и ее хозяева из лагеря международной реакаии лишены объективных возможностей поверінуть вспять освободительное движение арабских народов, то они уповают на грубое военное насилие, что ведет к авантюризму, к неспособности предвидеть последствия своего волюнтаристского военно-политического курса, к субъективизму в оаенке соотношения противоборствующих сил на современном этапе об- щественно-исторического развития.

Нааионально-освободительное движение народов, в том числе и арабов, сбросивших ярмо колониального рабства,— необратимый объективный проаесс. Оно может терпеть вре* менные неудачи, но, невзирая па все зигзаги и скачки назад, в конечном итоге утвердится магистральная линия поступательного развития, ломая сопротивление сил социального регресса, стремящихся возвратить стомиллионный арабский народ к тем временам, когда он был не субъектом^ истории, а ее объектом.

Исторический процесс субъективистски извращается идеологами сионизма, препарируется на буржуазно-националистический лад. Они привносят в него то, что он в себе не содержит, либо попросту игнорируют общеизвестные факты. Например, М. Даян утверждает: «Вот уже две тысячи лет, как мы живем на этой земле после нашего возвращения из Египта»61. Создается впечатление, что Даян вообще «ничего не слышал» о массовом изгнании евреев из Палестины римлянами. Зато такому мифическому событию, как пребывание в египетском плену всех древних ез- реев, он спешит придать категорическую форму.

Другой апологет сионизма Дж. Комэй пишет: «...государство (Израиль. — М. Г.)...

должно было напомнить евреям, что их народ был соединен с землей Израиля в течение 4000 лет»62. Отсюда напрашивается вывод, что и Комэй «ничего не ведает о диаспоре».

Еще более абсурдно выглядят претензии сионистских лидеров на «освоение» всех территорий, принадлежавших евреям в древности. Даже Реймон Арон, автор широко известной теории «единого индустриального общества», который предается также и апологии сионизма, вынужден признать: «Если израильтяне ссылаются на прежние исторические права, то это неубедительно. По истечении нескольких веков наступает срок давности... Как можно признать право на собственность, если прошло более двух тысяч лет?»63.

Сионистская политология, паразитируя на диалектическом единстве прошлого и настоящего, на «присутствии» прошлого в настоящем, игнорируя перерыв постепенности, дает этому единству такое толкование, что искажаются и историческая истина, и факты современной социальной действительности.

Вольное обращение сионистских политиков и идеологов с эмпирическим историографическим материалом вполне обычно для буржуазных деятелей и находит оправдание в различных течениях буржуазной философии. Оно, например, вполне согласуется с прагматизмом и презентизмом, утверждающими, что ученый- историк так же, как и профессиональный политик, вправе отбирать исторические факты и интерпретировать их так, как это диктуется интересами ситуативной тактики, или с точкой зрения крупнейшего итальянского идеалиста Бенедетто Кроче. По мнению Кроче, исследователь или политический деятель руководствуется всегда практическими соображениями. Вследствие этого, считает Кроче, им дозволено в зависимости от задач, которые они перед собой ставят, выбирать такие исторические факты, какие они сочтут целесообразным, толковать их так, как требуют этого сегодня их политические устремления, исходя из чисто утилитарных побуждений.

Однако из всего сказанного нельзя делать вывод, что все современные буржуазные философы безоговорочно оправдывают сионизм и поставляют ему философские аргументы. Подобный вывод привел бы к таким несовместимым с диалектикой явлениям, как догматизм и схематизм, к отождествлению главенствующей закономерной тенденции с любым единичным проявлением взаимодействия сионизма с идеалистическими философскими системами.

Нельзя не учитывать и того обстоятельства, что нередко наблюдается явный разрыв между реакционными философскими основами мировоззрения некоторых буржуазных мыслителей и их политической позицией, отдельные аспекты которой могут оказаться прогрессивными.

Хотя онтологический и социологический аспекты объективно-идеалистической философии персонализма, рассматривающей бога («верховную личность», «абсолютную персону») как первооснову физического мира и социального бытия, вполне согласуются с одной из фундаментальных посылок иудаизма и сионизма, для которых общественные (равно как и природные) явления суть выражения божьей воли, тем не менее не все персоналисты одобряют сегодня политику лидеров сионизма.

Так, основанный еще в начале 30-х годов главой французской ветви персонализма Э. Мунье журнал «Эспри» более или менее твердо выступающий в защиту мира, осуждает аннексионистскую политику сионистских кругов. Сравнительно недавно в этом журна ле была опубликована статья философа-пер- соналиста Ж.-В. Лапьера, сумевшего доказать-, что попытки сионистских экстремистов оправдать территориальные захваты ссылками на необходимость обеспечить Израилю «безопасные границы» по меньшей мере неубедительны64.

Персонализм в целом, вопреки субъективным настроениям отдельных его представителей, служит интересам буржуазии. Тем не менее, даже в свете одного этого примера, нельзя не учитывать, как важен дифференцированный подход к взаимоотношениям, сложившимся между .идеологией сионизма и всевозможными разновидностями современной буржуазной философии. Необходимо учитывать, что различные отряды философской и политической реакции нельзя рассматривать в отрыве друг от друга, поскольку они во многом органически спаяны, находятся в состоянии взаимодействия. Невозможно вскрыть сущность сионизма, если не подвергнуть анализу его связи с другими аналогичными идеологическими ,и политическими явлениями, не изучить их взаимообусловленность и взаимозависимость.

Превратив национальный критерий в альфу и омегу социальных отношений, сионисты пытаются по этому признаку провести размежевание между своими сторонниками и противниками. При этом антисионисты с порога объявляются антисемитами, а за евреями не признается право не разделять сионистские воззрения.

Однако реальная действительность убедительно показывает, что именно в среде самой оголтелой реакции, которой, как правило, присущ махровый антисемитизм, сионизм находил в прошлом и находит сейчас верных союзников, в то время как среди трудящихся евреев у него есть не только приверженцы, но и убежденные противники.

Хорошо известно сотрудничество и взаимопонимание, установившиеся между главарями сионизма и фашизма. Бывший председатель сионистской организации Румынии М. Бенве- нисти с характерным для сионистских лидеров цинизмом писал в год освобождения этой страны от фашистского ига: «Хотя мы жили в условиях антисемитского режима, хотя не мецкое влияние давно сказывалось на государственном руководстве, нам удалось получить самую полную и безусловную свободу действий...»65.

М. Шапира, сионистский «активист», будучи высланным в румынский лагерь смерти в «Транснистрию», стал агентом румынской жандармерии и составлял по ее заданию списки евреев, которые подлежали физическому уничтожению. С 1944 года М. Шапира стал руководителем сионистской организации «Мизрахи»66.

Даже современный буржуазный исследователь Л. Штейнберг проявляет понимание того, что сионистское движение «встречало довольно благожелательное отношение со стороны румынских властей... ибо оно стремилось в конечном счете добиться выезда определенного числа евреев»67.

Поверхностному наблюдателю может показаться, что фашизм и сионизм несовместимы. В действительности речь идет об однотипных социальных феноменах, о двух формах одного и того же явления, а именно — национал-шовинизма.

Старые связи сионизма с нацизмом обнаруживаются и в наши дни, поскольку они представляют собой не случайное, а закономерное явление. Об этом свидетельствует сообщение издающейся в Тель-Авиве на языке идиш газеты «Дер вег», органа Компартии Израиля. Агент израильской разведки завербовал в одной из европейских столиц группу нацистов и переправил ее в Египет для создания шпионской сети, действовавшей в пользу Израиля, в целях противодействия «большевистскому влиянию»68.

Фашизм и сионизм по своим исходным классовым предпосылкам — продукты одних и тех же антагонистических общественных отношений. Фашистские правители ряда государств довоенной Европы видели в сионизме средство раздробления рабочего движения по национальному признаку. Нацисты, как и сионисты, рассматривали еврейское население как «чужеродный элемент» в среде окружающих народов. Объективно совпадающие классовые интересы должны были привести, и действительно привели сионистов и антисемитов в единый лагерь контрреволюции и антикоммунизма.

Марксистская диалектика требует умения отличать существенные связи и отношения явлений от несущественных, в их сложном спле-

тении выявлять главное, решающее. В данном случае важно установить, что наиболее существенным, определяющим фактором была и остается общность социальной природы, стратегических классовых интересов, антикоммунистических устремлений фашизма и сионизма. Перед лицом этих факторов становится несущественным или во всяком случае отодвигается на второй план даже такой сам по себе немаловажный момент, как основанная на националистических предрассудках взаимная ненависть. Если и есть отличие между сионизмом и фашизмом, то это лишь различие между двумя разновидностями национал- шовинизма и расизма, а поэтому оно не имеет существенного значения.

Поддержка сионизма фашистскими правительствами вытекает из объективной логики и потребностей классовой борьбы, даже если они не всегда четко осознавались.

В наши дни не просто подголоском сионизма, а в буквальном смысле слова одним из его идеологов стал хорошо известный «теоретик» фашиствующих оасовцев, французских «ультра» Жак Сустель, который в объемистой книге «Долгий путь Израиля» предается откровенной апологии сионизма69.

Преданным адвокатом сионистов стал и архиреакционный французский политический деятель Тиксье-Виньянкур, кандидат правых сил на последних выборах президента Французской Республики. Виньянкур, который, по признанию его сионистских друзей, «пользуется привилегией не иметь никого справа от сг-

бя»70, пытается, в частности, «доказать», что арабы утратили всякие права на часть территории Палестины. Он рассуждает так: «Сегодня имеется примерно 1,5 миллиона беженцев (палестинцев.— М. Г.), но эти люди уже не беженцы 1948 года, а их дети и внуки»71.

Обращает на себя внимание уровень «аргументации» этого сиониствующего политика. По Виньянкуру, за палестинскими беженцами нельзя признать какие-либо права на часть Палестины, так как с момента их изгнания оттуда прошло «уже» 20 лет. Одновременно этот «присяжный поверенный» сионизма считает само собой разумеющимся, что евреи, переехавшие в современную эпоху в Израиль, имеют в Палестине все права, ибо со времени удаления римлянами их «библейских» предков прошло «только» 2000 лет!

Социалистические государства, коммунистические и рабочие партии отнюдь не отказывают государству Израиль в праве на существование. Однако, когда в 1947 году Организация Объединенных Наций, при решительной поддержке советской делегации, приняла резолюцию о создании в Палестине еврейского и арабского государств, то имелись в виду не лишенные юридической силы рассуждения об «исторической прародине» евреев, а то обстоятельство, что во второй половине 40-х годов на палестинской земле фактически существовали как еврейская, так и арабская этнические общности.

Во время пребывания в Канаде глава советского правительства А. Н. Косыгин вновь подтвердил право Израиля на существование. «Надо освободить занятые арабские территории,— заявил Председатель Совета Министров СССР,— дать гарантии Израилю, что он будет существовать, что никто не будет нарушать его границы. Но занятые территории Израиль, как агрессор, должен освободить. Так было решено Советом Безопасности, и мы твердо придерживаемся этой позиции»72.

В дополнение к сказанному отметим, что когда в 1967 году ООН потребовала от Израиля освободить захваченную им иорданскую часть Иерусалима, то в защиту сионистских завоевателей выступили только два государства: Южноафриканская Республика и Португалия. В знак благодарности Израиль поставляет лиссабонским карателям оружие для борьбы против национально-освободительного движения народа «португальской» Гвинеи74.

Журнал итальянских коммунистов «Ри- нашита» разоблачил тесные связи бывшего израильского посла в Бонне А. Бен-Натана с партией глашатая западногерманской реакции Ф.-И. Штрауса, а также с неонацистской НДП74.

Реакционный мексиканский журнал «Тием- по» 0ез тени смущения взял под защиту правящую верхушку Израиля, организовавшую з 1970 году воздушный террор потив египетского народа. При этом журнал прибегает к такой иезуитской аргументации: поскольку

весь египетский народ вовлечен в борьбу против Израиля, то «любой житель Египта — солдат, гражданского населения там нет»75.

Силы мировой реакции выступают сегодня на стороне сионизма4. Вот почему против него ведет борьбу весь лагерь мира, демократии и социализма, в том числе и прогрессивно мыслящие евреи всех стран. Мы имеем в виду не только то, что подавляющее большинство еврейского населения социалистических стран решительно отвергает сионизм, не только принципиальную марксистско-ленинскую позицию членов Компартии Израиля, но и некоторые не столь известные у нас факты. Так, например, французский еврей М. Либман, разоблачая измышления сионистов о том, что якобы все евреи — на их стороне, справедливо пишет, что «история сионизма была долгое время борьбой евреев-сионистов против евре- ев-антисионистов... Следует добавить к этому длинный список выдающихся личностей — евреев и неевреев,— которых нельзя заподозрить в антисемитизме, но которые не испытывают ни малейшей симпатии к государству Израиль»76.

В самом Израиле небольшая партия «Хао- лам хазе», представленная в кнессете (израильском парламенте.— М. Г.) депутатами Ури Авнери и Шоломом Когеном, выступает за создание государства, в котором евреи и арабы пользовались бы равными правами. «Мы,— заявил У. Авнери,— не только должны признать национальные права палестинцев, но должны также разорвать экономические и психологические связи с международным сионистским движением»77.

Авнери, по существу, солидаризируется не с экстремистскими лидерами своей страны, а с палестинскими партизанами, провозгласившими своей «конечной целью восстановление Палестинского государства, независимого, демократического, в котором все граждане любого вероисповедания будут пользоваться равными правами»78.

Как сообщает журнал итальянских востоковедов, группа евреев-антисионистов выпускает в Париже периодическое издание, резко осуждающее «оккупацию арабских земель и расистскую идеологию сионизма»79.

Во Франции действует антисионистский «Еврейский союз сопротивления и взаимопомощи», опубликовавший воззвание, в котором разоблачаются подлинные цели состоявшейся в Брюсселе в феврале 1971 года сионистской «конференции». В нем, в частности, говорится, что упомянутая конференция представляет собой антисоветский маневр под предлогом защиты советских евреев»80.

Решительную отповедь получил сионизм от аргентинского еврея, доктора А. Бауэра, выступившего в газете «Пропозитос» с хорошо аргументированной антисионистской статьей. Бауэр протестует против попыток обвинить в антисемитизме противников сионизма, а также против стремления выдавать сионизм за идеологию всех евреев81.

Резко критикуют сионизм французские ученые еврейского происхождения Р. Коэн и М. Родинсон82, профессора Иерусалимского университета Л. Леви, Я. Талмон, И. Ариэли. Например, Ариэли уподобляет сионистских пропагандистов, обвиняющих в «предательстве» евреев, не склонных содействовать авантюристическим планам завоевания земель «исторической прародины», итальянскому фашисту д’Аннунцио, «придворному» поэту Муссолини, объявившему «отщепенцами» тех итальянцев, которые не желали проливать кровь ради «возвращения» территорий их предков — древних римлян83.

Влияние сионизма на евреев капиталистического мира не вызывает сомнений, но тем не менее это явление представляет собой лишь одну из сторон их духовной жизни. Налицо и другая сторона, связанная с давними прогрессивными традициями лучшей части еврейства, выступающей и в (наши дни с позиций борьбы против любых прислужников империализма и реакции, включая сионистов.

В этой связи уместно заметить, что речь не может идти о подлинно массовом влиянии сионистов на еврейство капиталистического! лагеря. В Аргентине, например, среди полумиллиона евреев насчитывается 19 тысяч сионистов, из которых в «выборах делегатов» на состоявшийся в Иерусалиме 28-й «всемирный» сионистский конгресс участвовали только 7,5 тысячи человек, а в Уругвае из 55 тысяч еврейского населения в сионистских организациях состоят четыре с небольшим тысячи человек84.

Следует подчеркнуть, что отрицательное отношение к сионизму мношх зарубежных евреев не допускает однозначной оценки, ибо нам не безразлично, с какой точки зрения сионизм подвергается осуждению. Против сионизма выступают с подлинно научных, марксистско-ленинских позиций коммунисты, но среди его противников встречаются и люди, стоящие на платформе буржуазного космополитизма, либерального гуманизма, абстрактного пацифизма и даже ультраортодоксаль- ного иудаизма. Так, в самом Израиле фанатичная религиозная группировка «Нетурей карто» («Стражи града») критикует сионизм «справа», так как, по ее разумению, сионисты узурпировали полномочия мессии, на которого бог, согласно Ветхому завету, возложил задачу воссоздания еврейского государства.

Поэтому в выборе союзников по борьбе с сионизмом нужна осмотрительность. Представляется вполне допустимым привлечение на нашу сторону буржуазного либерала или пацифиста так же, как, скажем, можно и даже необходимо выступать вместе с ними в рамках движения сторонников мира. Но, естественно, нам не по пути с проповедниками космополитизма или с мракобесами из «Нетурей карто». Иными словами, мы не вправе допускать ни сектантской ограниченности, ни циничной «всеядности» политиков макиавеллевской школы, руководствующихся при всех обстоятельствах оппортунистическим правилом «враг моего врага — мой друг».

Привлечение в данном разделе сравнительно разнообразного эмпирического материала, показывающего, что речь идет не о случайных, разрозненных эпизодах, было необходимо, так как на основе их представится возможность сформулировать вывод, имеющий, на наш взгляд, важное теоретическое и практическое значение.

Приведенные здесь факты подтверждают универсальную применимость ленинского положения: «При всяком действительно серьезном и глубоком политическом вопросе группировка идет по классам, а не по нациям»85. А это значит, что .и отношение к сионизму предопределяется не национальной принадлежностью, а социально-классовым положением индивидуума и уровнем его классового сознания, общей политической позицией, философскими взглядами. Станет ли он противником или сторонником сионизма (а для сторонника вовсе не обязательно прямое членство в какой-либо из сионистских партий) —проблема, лежащая в классовой, а не в этнической плоскости.

Четкое изложение такого вывода способствует разрушению примитивной, преследующей низменные утилитарные цели сионистской схемы, согласно которой каждый еврей — сионист, а любой нееврей — враг сионизма и антисемит. Творцы этой беспочвенной схемы ставят перед собой политические задачи реакционного свойства: с одной стороны, «сплотить» всех евреев вокруг сионистского «знамени», с другой — воспрепятствовать разоблачению сионизма мировой демократической общественностью. В действительности суть дела заключается в следующем: быть ли человеку, безотносительно к его национальности, на стороне Меи- ра Кахане и барона Ротшильда, Жака Сусте- ля и Франца-Иозефа Штрауса, палачей Дейр Ясина5 и Сонгми, португальских колонизаторов и южноафриканских расистов или выступать в едином строю с Меиром Вильнером и Давидом Драгунским, Анджелой Дэвис и Жаком Дюкло, вьетнамскими и палестинскими партизанами, борцами за свободу Анголы и Ольстера. С Меиром Кахане или с Меиром Вильнером? — так стоит вопрос.

Занимать компромиссные, промежуточные позиции (например, осуждать американскую агрессию во Вьетнаме и одновременно рукоплескать Моше Даяну) принципиальный и последовательный человек не может. Одна из важнейших задач борцов против сионизма заключается именно в аргументированном, опирающемся на прочный фундамент конкретных фактов, разъяснении всего этого комплекса проблем, ибо он синтезирует главные аспекты строго классового подхода марксистов-ленин- цев к сионистскому феномену.