§4. ГОСУДАРСТВЕННОЕ ПРАВО (ПРАВОВОЕ ПОЛОЖЕНИЕ СОЦИАЛЬНЫХ ГРУПП НАСЕЛЕНИЯ)

При империи даже состоятельные римляне по отношению к государству, т.

Рабы. В IV — VI вв. в Римской империи сохраняется значительный слой рабов-земледельцев. Рабы играли заметную роль в частном ремесленном производстве. В кодексах Феодосия и Юстиниана содержалось около 500 постановлений о рабах. В связи с обострением классовых противоречий к ним применялись самые бесчеловечные меры подавления. Жесточайшим образом каралось бегство рабов от своих господ. При Константине, например, рабу, пытавшемуся бежать к варварам, отрезали ногу или ссылали на рудник (С. 6, 1, 3). Раб, обвинявшийся в «оскорблении величества», подлежал повешению. Со времени Константина появляются и многочисленные рабские ошейники с указанием адреса, по которому надлежало вернуть беглого раба. За предоставление беглому рабу убежища с виновного взимался штраф, равный стоимости беглого раба.

Борьба с выступлениями рабов велась не только средствами подавления, но и при помощи частичных уступок. С этим отчасти связано установление уголовной ответственности за преднамеренное убийство раба (С. 3, 35, 3)22. Раб получает право самостоятельно, не выставляя вместо себя особого представителя, выступать в суде по делам о свободе (С. 7, 17, 1, 2). Власть господина над рабом все более становится властью над человеком, а не над «вещью»17.

Стремление рабовладельцев повысить заинтересованность рабов в результатах труда, поднять его производительность вело, как отмечалось, к наделению рабов пекулием. Причем права владельца пекулия были расширены. В III в. н.э. устанавливается, что раб своим пекулием за долги господина не отвечает (Д.

Обладавшие пекулием рабы нередко достигали значительной имущественной состоятельности, сами имели рабов. Изменение этой частью рабов отношения к средствам производства меняло и их правовое положение — они выкупались на свободу. Путей выхода из рабского состояния стало больше. Свобода предоставлялась рабу за раскрытие определенных преступлений, за добровольную службу в армии, при получении чина в императорской бюрократии и т. д. (С. 7, 13, 2 — 4; Д. 35, 2, 39; 38, 2, 4). При Диоклетиане (видимо, во избежание нежелательных эксцессов) было признано, что «даже неправильно данная свобода не может быть отобрана» (С. 2, 30, 1—4). Наблюдается и процесс уравнивания правового положения отпущенников со статусом свободных людей (С. 7, 5, 1; 7, 6, 1). «Грань между свободой и несвободой становилась чрезвычайно зыбкой»18. Противоположные процессы освобождения части рабов и закабаления части свободных весьма характерны для поздней империи.

В поздней республике факты отпуска рабов на свободу, предоставления им пекулия еще, по-видимому, не могут быть объяснены кризисом рабовладения. Точка зрения, согласно которой подобные явления в римской жизни рассматривались как выражение кризиса, по мнению Е. М. Штаерман, «может быть принята лишь с очень существенными поправками и оговорками». Во II — I вв. до н. э., «когда ни о каком кризисе рабства речи быть не может, пекулий широко предоставлялся рабам-ремесленникам, слугам, а к концу этого периода—и членам поместной администрации. То же относится и к вольноотпущенничеству»19. В полной мере институтом классического рабовладения считает пекулий и М. Я. Сюзюмов20. В какой-то момент, однако, и пекулий, и отпуск рабов на свободу начинают уже выражать новое качество, знаменуют разложение античного рабства. Этот процесс в законодательстве Константина и Юстиниана получает более или менее яркое проявление в фактах установления уголовной ответственности за убийство раба; полной или в основной части отмены ограничений отпуска рабов на свободу, установленных законами Фуфия Каниния и Элия Сенция; запрещения разлучать семьи рабов; введения строгой ответственности за насильственное изъятие вещи даже ее собственником у законного владельца этой вещью, в частности и У раба — владельца пекулия (С.

На третьем этапе римского права значительную группу населения составляли колоны. Колонами римские юристы называли любых арендаторов — и тех, кто получал землю и инвентарь по договору или сидел на земле из поколения в поколение, и тех крупных арендаторов, которые обрабатывали землю с помощью своих рабов или сдавали землю небольшими участками субарендаторам. Со временем в рамках этой широкой и довольно расплывчатой категории арендаторов складывается весьма значительный слой крестьянского населения, который по своему отношению к средствам производства и правовому положению стал приближаться к феодально-зависимым крестьянам.

Несмотря на значительные различия в правовом положении отдельных групп крестьян-колонов, общим было то, что они считались свободными людьми, а за пользование землей несли ее собственнику определенную плату, выполняли повинности. Колон мог иметь свою семью, самостоятельно вел хозяйство, первоначально обладал правом распоряжаться своим имуществом, мог передать его по наследству, завещать. Со времени Диоклетиана происходит постепенное прикрепление колонов к земле. Заботясь о поступлении в казну налогов, уже при Константине (в 332 г.) делается попытка запретить колонам покидать обрабатываемые ими земли. Хозяева не могли сгонять колонов с земли, но и беглых колонов надлежало возвращать хозяевам и заставлять их работать закованными в цепи. Закон 332 года оказался малоэффективным, поэтому позже по провинциям издаются дополнительные акты о прикреплении колонов к земле. Колоны ограничиваются в праве распоряжения своим имуществом, но фискальные интересы государства приводят и к запрещению хозяевам брать с колонов больше того, что они платили по традиции. В противном случае колон мог обратиться в суд с иском к своему хозяину. Формирование сословной правоспособности колонов заняло длительный исторический период.

Образование сословия колонов — наиболее замет- ное проявление перегруппировки классовых сил и формирования новых сословных делений в позднеримском обществе. Тенденция сословной дифференциации распространяется и на другие слои свободного населения.

Сословные деления углубляются, «высшие» более резко

22

противопоставляются «низшим» .

Многие факты свидетельствуют о сословном неравноправии в позднем Риме, а затем — в Византии. Так, язычники, иудеи, самаритяне, представители других религиозных сект были лишены права занимать государственные должности, а еретики стеснены в своих имущественных и судебных правах. Наблюдается также наследственное прикрепление к своим профессиям членов ряда ремесленных коллегий, например мастеров монетного дела. Такое прикрепление распространилось и на членов других коллегий, в труде которых государство проявляло особенную заинтересованность (оружейники, кожевенники, ткачи, плотники, пекари и т. д.).

Более того, в поздней Империи права и обязанности даже куриалов (в III в. — декурионов) — в основном зажиточных жителей, имевших право занимать должности в местном самоуправлении, становятся пожизненными и наследственными. Обязанность куриалов погашать из собственных средств недоимки по сбору налогов вела к их разорению. Если же они бежали, зачисляясь в армию или на какую-либо другую службу, то их возвращали в курии. Им запрещалось переносить домашний очаг в деревню, ибо это «приведет к запустению городов и запрещается многими законами» (Кодекс Феодосия, XII, 18, 1, 2). Черты сословной, корпоративной замкнутости коснулись и солдат. Они пользовались некоторыми личными и податными льготами: освобождались от государственных повинностей, не подвергались бесчестящим, наиболее жестоким видам смертной казни, им отводились особые места при устройстве зрелищ. Дети солдат должны были, как и их отцы, служить в армии или выполнять обязанности куриалов.

Наконец, в период поздней Империи наряду с другими сословными делениями оформляются такие большие разряды свободного населения, как potentiores, honestiores (могущественные, почетные, высшие) и tenuiores, humiliores (низшие). Естественно, что правовое положение «высших» и «низших» слоев населения не было одинаковым. «Высшие», к которым законодатель в ряде случаев относил вместе с сенаторами и ветеранов, куриалов, декурионов, а также медиков, профессоров и т. д., освобождались от личных повинностей (CTh. 11, 16, 15; 8, 41; С. 12, 1, 4). Этот разряд населения обладал преимущественным правом занимать государственные и общинные должности (Д. 50, 2, 7; CTh. 8, 2, 5). Лицам, включенным в разряд «высших», давались значительные преимущества в области суда и судопроизводства, даже в сфере частного права. «Низшие», наоборот, несли на себе всю тяжесть налогового бремени, были ограничены в судебных правах, в праве занимать должности в общинах (CTh. 8, 25); они подвергались особенно жестоким и унизительным наказаниям, некоторые сделки они должны были заключать в присутствии чиновников (Д. 2, 15, 8).

Наряду с фактами, свидетельствующими о росте корпоративности и сословных различий, имеются и факты, показывающие ограничение этой тенденции. Формирование сословия колонов происходило, например, при одновременном сближении правового положения рабов, колонов и низших свободных. Не имела абсолютного значения и сословная замкнутость солдат, так как часть армии формировалась путем рекрутских наборов.

Тенденция роста сословных различий сдерживалась и мерами, относившимися к разным отраслям права, с помощью которых императорская власть стремилась как-то оградить «низших» от произвола «высших». Эти меры вовсе не были проявлением сочувствия к тяжелому положению народа. Их целью было до некоторой

I 96 степени сгладить чересчур обострившиеся классовые противоречия. Они выражали также заботу государства о своих фискальных интересах — сохранении платежеспособности «низших» как основного объекта налогового обложения. Кроме того, в чрезмерном усилении «высших» императоры видели серьезную угрозу своей власти. Так, учреждение особой должности дефенсора во многом было связано с борьбой императорской власти против чрезмерной и опасной для нее силы и влияния знати24. На дефенсоров возлагалась, в частности, и обязанность ограждать жителей города или деревни от вымогательств и иных злоупотреблений при взыскании налогов, от неосновательного заключения в тюрьму (С. 1, 4, 22; 9, 4, 6; 3, 2, 4). Эта должность была учреждена «для наблюдения за выполнением законов и правосудия»25. «Защита слабых» дефенсорами никак не могла быть достаточно эффективной хотя бы потому, что государство не дало дефенсорам экономических возможностей поддержать (даже временно) мелких собственников26.