§2. Насилие при заключении сделки (quod vi aut metus causa)

Теоретически порок волевого момента в сделке может определяться применением как абсолютного (когда воля лица совершенно подавлена), так и относительного насилия, однако первое представляет собой дидактическую ситуацию: например, силой вывести подпись на документе рукой другого лица194.

Подавить волю лица и принудить его к заключению сделки можно прямым насилием (vis), в виде пыток (Paul., Sent., 1,7,9), похищения с последующим заключением (D. 4,2,22) и т. п., или иными методами, когда жертва не испытывает непосредственного воздействия на свое тело (но насилие, например, применяется к его близким), — однако в любом случае психологический эффект воздействия в отношении воли к совершению юридического акта одинаков: субъект действует под влиянием страха (metus).

Единство психологического основания отразилось в перемене в преторском эдикте, отрицавшем действительность таких сделок.

Ulp., 11 ad ed., D. 4,2,1:

Ait praetor: 'Quod, metus Претор говорит: “Я не буду счи-

causa gestum erit, ratum non тать имеющим силу то, что со- habebo', olim ita edicabatur вершено под влиянием страха”, 'quod vi metusve causa’: vis Прежде в эдикте говорилось так: enim fiebat mentio propter “совершено под влиянием насилия necessitatem impositam con- или страха”; ведь упоминание наси- trariam voluntati: metus in- лия делалось для указания на внеш- stantis vel futuri periculi нее принуждение, противное воле; causa mentis trepidatio195. sed страх — это душевный трепет из- postea detracta est vis mentio за настоящей или будущей опас- ideo, quia quodcumque vi ности.

силы, считается, что это совершается также под действием страха.

Страх должен быть обоснован: опасность должна действительно существовать (D.4,2,7 рг; 4,6,2,1: “non supervacuo timo- ге” — “под влиянием небеспочвенного страха”). Понятие “metus” не распространяется на timor reverentialis (страх из почтения) и подобные явления. Уже Лабеон (Ulp. D.4,2,5) подчеркивал, что это понятие предполагает не всякую боязнь (timor), а подчинение воли именно из-за возможности большего зла (maioris malitatis): существенна ситуация вынужденного выбора. Угроза или применение силы должны относиться к моменту заключения сделки: если нарушитель лишь добивается исполнения обязательства, прибегая к силе или угрозам, — уплата не считается совершенной metus causa, хотя к нарушителю применимы другие меры (D.4,2,12,2)196.

Абстрактные и торжественные сделки, заключенные под влиянием страха, действительны. Автоматическое действие самой формы позже, с развитием понимания волевой природы сделки, не могло удовлетворить юридическую мысль. Это вызвало попытки оправдать наступление эффекта сделки, презюмируя волеизъявление самого субъекта. Например, в случае торжественного принятия наследства (aditio hereditatis) под влиянием страха Павел прибегает к следующему рассуждению (Paul., 11 ad ed., D.4,2,21,5):

Si metu coactus, adii here- Если, принуждаемый страхом, я ditatem, puto me heredem принял наследство, то полагаю, что effici, quia quamvis si libe- я стал наследником, так как хотя, rum esset, noluissem, tamen будь выбор свободен, я бы отказался, coactus volui. однако, будучи вынужден, пожелал.

Искусственность, вторичность и модернизаторский характер такой логической конструкции, связанной именно с поиском согласования действительности такой, порочной, сделки с новейшими мотивациями, демонстрирует и следующий текст Цельса.

Cels., 15 dig., D.23,2,22:

Si patre cogente ducit их о- Если под давлением домовладыки rem, quam non duceret, si sui [подвластный] берет жену, ко- arbitrii esset, contraxit matri- торую он бы не взял, если бы это monium, quod inter invitos зависело от его усмотрения, то non contrahitur: maluisse hoc он заключил действительный videtur.

при полном отсутствии у сторон воли: считается, что он

предпочел это.

Известно, что Цельс по вопросу о принятии наследства под влиянием страха придерживался взгляда, противоположного высказанному Павлом (D. 29,2,6,7)197, — исходя из необходимого волевого содержания акта, он отвергает действенность формы. В отношении брака, который по понятиям классической эпохи невозможен иначе, как по обоюдному согласию мужа и жены, а также их домовладык (D.23,2,2), — оказывается необходимой фикция воли. Понятно, что в этом случае и речи нет о metus в техническом смысле, отсюда — допустимость оправдания порока формирования воли. Раз невозможно, чтобы брак заключался, когда одна из сторон “noluit” (non voluit) — “не хотела”, следует сказать, что лицо “maluit” (magis voluit) — “предпочло” пусть даже нежелательное для себя поведение198. Идея воли, поставленная в зависимость от формы, оказывается формальной волей.

Порок воли в абстрактной сделке (когда он признан) рассматривается как порок формы. Gai., 2 leg. Iul. Pap., D.23,2,30: “Simulatae nuptiae nullius momenti sunt" (“Притворный брак ничтожен”). Лица ХОТЯТ заключить брак, но не для целей брака. Поскольку их воля не соответствует общепризнанным для таких целей намерениям, остальные формальные аспекты теряют юридическое значение.

Сделки bonae fidei, заключенные под угрозой, ничтожны. Сделки преторского права — в зависимости от формулы. Если формула принимает exceptio metus, сделка оказывается оспоримой, но действительной.

Важнейшим преторским средством защиты от насилия в обороте является восстановление в первоначальное положение — in integrum restitutio ob metum. Лицо, совершившее сделку под влиянием metus, может действовать, как если бы сделка была ничтожна; в случае заключения абстрактной сделки metus causa пострадавший получал право требовать ее расторжения (D. 4,2,9,4). Скажем, кто-то под влиянием обоснованного страха манципировал свою вещь. Претор даст ход его иску о собственности к любому владельцу вещи, как если бы отчуждения не было.

Таким же многосторонним характером отличается exceptio metus, которая может парализовать иск любого лица, а не только того, кто применил насилие. Она имеет формулу in rem scripta: “...si in ea re nihil metus causa factum est” (“...если ничто в этом деле не было совершено под действием страха”) (D.44,4,4,33). Порочной считается сама юридическая ситуация, связанная со сделкой, заключенной под воздействием насилия.

Actio quod metus causa — преторский иск с формулой in factum concepta. По этому иску, предъявленному в течение года к любому лицу, получившему выгоду от сделки, заключенной metus causa (это actio in rem scripta: D.4,2,9,8), можно было взыскать 4-кратную стоимость вещи (позже — негативного интереса). Однако, как и actio doli, этот иск был actio arbitraria: ответчик мог избежать приговора, отказавшись от полученных выгод в пользу истца на основе arbitrium de restituendo (D.4,2,9,8; 4,2,14,1). При этом нарушитель принуждался не только отказаться от прав требования по сделке, но и восстановить все обеспечения (личные и реальные) на стороне пострадавшего. В случае получения вещи в результате порочной сделки он должен был вернуть все плоды и доходы от нее и т. д. (D.4,2,12 рг). Штрафной характер иска не позволял вчинить его против наследников нарушителя, у которых можно было истребовать лишь id quod ad eum pervenit — неосновательное обогащение. В отличие от actio doli, этот иск не субсидиарный, и его вчинение возможно, несмотря на наличие других процессуальных средств. Однако конкуренция исков в этом случае не кумулятивная: в этом отношении actio quod metus causa имеет характер actio mixta. Требование 4-кратного возмещения ущерба делало невозможным вчинение вещных исков (если были: D.4,2,9,6). В отличие от actio doli, этот иск при любых обстоятельствах возникает на стороне пострадавшего сразу же после заключения порочной сделки — ради освобождения от негативных последствий акта — ad liberandum, говоря словами римских юристов.

При Юстиниане actio quod metus causa совершенно слилась с in integrum restitutio, оставшись при этом арбитральной.