§5. Наследование по закону (successio legitima)

Древнейшим видом наследственного преемства является наследование без завещания (ab intestato), которое регулировалось законом XII таблиц (5,4—5) и поэтому в дальнейшем называлось successio legitima.

Среди свободнорожденных римских граждан (ingenui) наследство домовладыки, не оставившего завещания (или если завещание было недействительным, — D.50,16,64), открывалось в пользу агнатов, а в их отсутствие — в пользу сородичей, gentiles (Cic., de inv., 2,50,148; Ad Herenn., 1,13,23; D.50,16,53 pr). Среди агнатов преимуществом пользовался adgnatus proximus — ближайший к предкам (после de cuius) член семейства. Первоначально таковым обычно являлось лицо из того же поколения, что и de cuius (брат), но с утверждением идеи отцовства (когда социальное сознание утрачивает ретроспективную ориентацию) точкой отсчета при определении степени родства становится актуальный домовладыка (а не общий прародитель) и ближайшим агнатом оказывается его сын (Pomp., 30 ad Q.Muc., D.38,16,12).

Совпадение понятий “suus” (непосредственный нисходящий подвластный) и “adgnatus proximus” (D.38,10,3) позволило понтификам, не меняя текст закона XII таблиц, наполнить его новым содержанием: если наследодатель не назначал в завещании одного из подвластных402 , домовладыкой после его смерти становился сын — на основании агнатического родства. Такое понимание надолго законсервировало следующий текст закона (Ulp., Reg.,26,1; Coll, 16,4,1):

SI INTESTATO MORITUR ЕСЛИ КТО-ЛИБО УМРЕТ БЕЗ ЗАСІЛ SUUS HERES NEC ВЕЩАНИЯ И [ПОЭТОМУ] ЕЮ ESCIT ADGNATUS PROXI- ПОДВЛАСТНЫЙ HE ЯВЛЯЕТСЯ MUS FAMILIAM HABETO. НАЗНАЧЕННЫМ НАСЛЕДНИКОМ,

ПУСТЬ ДОМОВЛАДЫКОЙ СТАНЕТ БЛИЖАЙШИЙ АГНАТ.

Эта формула была применима даже к тем случаям, когда — в соответствии с утвердившимся значением личности filius familias — домовладыками после смерти главы семейства становились все его ближайшие нисходящие мужского пола.

Консорциум распадался и естественным путем: со смертью одного из братьев среди его нисходящих возникал новый consortium fratrum, а участники прежнего оказывались главами самостоятельных семейств. Таким образом, на этом этапе развития форм семейной жизни большая агнатическая семья (возглавляемая коллегией домовладык) сосуществует с малой патриархальной семьей (в которой сохраняется единоначалие — familia proprio iure) и обе формы сменяют друг друга от поколения к поколению. Существенный прогресс на этом переходном этапе связан с тем, что статус домовладыки открыт теперь сразу всем агнатам одного поколения (одной степени родства с прародителем) и каждая большая семья автоматически распадается на самостоятельные патриархальные семейства, которые сохраняют между собой лишь абстрактную агнатическую связь (familia com- muni iure).

Значение поколенной близости к общему статичному ориентиру — прародителю или более близкому домовладыке, во власти которого могли бы состоять члены агнатической группы, — сохраняется и в классическом порядке наследования ab intestato, который приходит на смену консорциуму с утверждением familia proprio iure в качестве основной формы патриархальной семьи.

В случае отсутствия нисходящего ближайшей степени на его место вступают более отдаленные (например, на место сына — его дети, внуки наследодателя) — successio in locum, получая долю отсутствующего в совместное обладание (реликт консорциума). Этот порядок называется наследование по представительству. Преемство степеней (и трансмиссия наследства) при наследовании подвластных (sui) — successio graduum et ordinum — происходит в соответствии с равенством подвластных одного поколения и призванием к преемству всех лиц, которые со смертью актуального домовладыки становятся personae sui iuris. Наследственная масса при этом делится поколенно — in stirpes (Gai., 3,8; Paul., Sent., 4,8,8 = Coll., 16,3,8; Ulp., Reg., 26,2), так что более отдаленным нисходящим достается лишь доля, предназначавшаяся лицу, предшествующему по степени, что связано с иерархической структурой патриархального семейства.

Если домовладыка, не оставивший завещания, умирал без подвластных, по ius civile к наследованию призывались члены familia communi iure — другие агнаты покойного. Конкуренция двух форм семейной организации потребовала новой интерпретации закона XII таблиц (ср. Gai., 1,165; 3,40), которая произошла уже в эпоху veteres: республиканские юристы признали за непосредственными подвластными преимущественное право на наследование ab intestato, так что в конце предклассического периода возникло понятие suus heres (наследник из подвластных). Автоматическое наследование sui стало трактоваться как необходимое (successio necessaria), поскольку с точки зрения индивидуальных наследственных прав их положение отличалось тем, что они не могли отказаться от наследования (Gai., 2,152; 157).

“Adgnatus proximus” закона XII таблиц — в отсутствие нисходящих — занял место бокового родственника наследодателя (Gai., 3,11; Coll.,16,2,12; 16,3,23;26; Ulp., Reg., 26,1), причем степень родства стала отсчитываться от конкретного лица de cuius. Если de cuius имел родного брата (вторая степень родства), то двоюродный брат — агнат того же поколения — к наследованию не допускался как лицо более отдаленной степени родства (третья).

Среди второй очереди наследников по закону — боковых аг- натических родственников de cuius — трансмиссия наследства не допускалась. Если ближайший боковой родственник наследодателя отказывался от наследства (агнаты не являлись необходимыми наследниками) или умирал, не успев принять открывшееся в его пользу наследство, то агнаты дальнейших степеней к наследованию не допускались (Gai., 3,12; 22; Ulp., Reg., 26,5; Paul., Sent., 4,8,21). Доля отсутствующего добавлялась к оставшимся (Ulp., Reg., 26,5), а если других агнатов той же степени не было, наследство отходило к сородичам — gentiles (Gai., 3,17). Недопустимость successio graduum среди цивильных наследников второй очереди представляет собой реликтовое действие древнейшего порядка наследования, основанного на принципах агнатиче- ского семейства, которому была неизвестна идея колена — stirps. Среди агнатов наследство делится, в отличие от наследников первой очереди по ius civile, не поколенно, а поголовно — in capita (Gai., 3,16; Tit. ex Ulp., 26,5; Paul., Sent., 4,8,21).

Порядок преемства цивильными наследниками третьей очереди — gentiles — рано вышел из употребления и известен мало.

Итак, наследование без завещания по ius civile строилось на агнатической связи, и лица, претерпевшие capitis deminutio minima, к наследованию не допускались (Gai., 3,21). Эта строгость цивильного права (ius strictum, — Gai., 3,18) создавала значительные неудобства, поскольку не соответствовала утвердившимся в общественном сознании представлениям о кровном родстве (cognatio, — Gai., 3,23). Поэтому претор стал допускать к наследованию ближайших родственников, несмотря на то, что между ними не было агна- тической связи.

Первый класс составляли дети покойного (liberi), как sui, так и эманципированные родные дети, а также те, которые получили римское гражданство уже после рождения по решению императора (causae cognitio, — Gai., 1,93; 3,20). Исключались лица, перешедшие в другую familia (усыновленные и женщины in manu). Юристы называют этот порядок “bonorum possessio unde liberi” (D.37,10,7,6; 38,6,2). Испросив в течение года со дня открытия наследства bonorum possessio (D.38,9,1,12), эти лица получали от претора наследственные права и были защищены лучше любого цивильного наследника ab intestato.

Преторские наследники первой очереди конкурировали непосредственно с sui heredes, преимущественные права которых на наследование по ius civile понимались как следствие их подвластного положения при жизни наследодателя. Эманципированные дети обладали имущественной самостоятельностью, и их участие в наследовании, наряду с sui, представлялось отчасти несправедливым. Гармония могла быть восстановлена, если бы эманципированные, заявив претензию на соучастие в жизни их бывшей familia, внесли в наследственную массу собственное имущество — collatio bonorum. Претор предписывал, чтобы претендент на bonorum possessio в разряде unde liberi давал в пользу наследника из подвластных гарантию (cautio), обещая передать ему справедливую — обычно по оценке третьего лица (boni viri arbitratu) — часть собственного имущества (D.37,6,1,9). Эта cautio обусловливала предоставление bonorum possessio (D.37,6,3 рг). Более того, замужняя дочь наследодателя, которая, получив от него приданое (dos profecticia), потенциально оказывалась в более выгодном положении перед своими братьями, принуждалась дать гарантию в том, что она в случае развода разделит с ними приданое, вырученное у бывшего супруга (collatio dotis).

Такая практика, несомненно, приводила к тому, что эманципированные дети, обладавшие значительным состоянием, отказывались претендовать на малоперспективные наследства. Особая проблема вставала в отношении замужней дочери, которая, не совершив conventio in manum, оставалась наследницей по ius civile, тогда как наличие приданого (в том числе dos adventicia, — C.

6,20,4 а.239) делало ее положение более выгодным, чем у сыновей. По рескрипту Антонина Пия такая наследница принуждалась дать cautio (если она не дала его прежде, отказавшись от bonorum possessio) в ходе процесса о разделе наследства (D.37,7,1 рг).

Второй класс преторских наследников именовался “legitimi” и полностью копировал наследование агнатов по ius civile. Правда, существовало мнение, согласно которому в этом случае допускалось преемство степеней (Gai., 3,28). Bonorum possessio unde legitimi можно было испросить в отсутствие претендентов unde liberi, то есть спустя год после открытия наследства. Подвластные дети, не успевшие испросить bonorum possessio в срок, могли претендовать на него в качестве агнатов (D.37,7,2), устраняя всех лиц более отдаленных степеней родства.

В соответствии с SC Tertullianum, принятом при Адриане, в этот класс включалась также родная мать покойного, которая получала равную долю с его родными сестрами. SC Orfitianum 178 г. предусматривало, чтобы наследство женщины, не оставившей завещания, отходило ее детям (даже незаконным), а наследство детей — матери. Эти сенатские постановления вводили не только bonorum possessio unde legitimi матерей в отношении наследства их детей и детей в отношении наследства их матерей, но и цивильные права для указанных категорий лиц, которые уступали лишь правам sui heredes: только их отказ от наследства открывал доступ к нему агнатам в соответствии с ius antiquum.

Третий класс составляли кровные родственники — cognati — до седьмой степени родства. Unde cognati (среди когнатов) на наследство могли претендовать даже дети, отданные в усыновление в другую семью (Gai., 3,31 )403. Признание cognatio не зависело от законности брака (D.38,8,2; 65). Дети могли наследовать матери и наоборот. Однако наследники этого разряда всегда были слабее агнатов, то есть имели bonorum possessio sine re.

В этом классе также воспроизводились некоторые черты порядка наследования агнатов по ius civile: родственник более близкой степени устранял дальнейших (преимущество имели дети наследодателя, которые могли наследовать и по этому разряду, — D.

38,9,1,11); среди родственников одинаковой близости к наследодателю наследство делилось in capita и наследования по представительству не было.

Четвертый класс преторских наследников составляют супруга и дети патрона (даже эманципированные) по отношению к вольноотпущеннику — unde familia patroni. Сам патрон призывался к наследству либерта по праву агнатства, уступая лишь его sui heredes. При этом, если либерт имел только искусственных нисходящих (усыновленных, супругу in manu), патрон получал половину наследства (по классу unde liberi). Это решение претора последовательно развивает идею агнатической связи между патроном и либертом на основе интерпретации XII таблиц (Gai., 3,41).

Пятый класс также относился к наследству либерта: bonorum possessio получал патрон его патрона, если таковой имелся.

Шестой класс (unde vir et uxor) отвечал ожиданиям пережившего супруга (D.38,11,1; Coll., 16,8,1; Ulp., Reg., 28,7). Это признание юридического значения брака в плане поимущественных отношений супругов mortis causa было зачастую эфемерным, поскольку наследственные права пережившего супруга получали силу только при отсутствии у покойного кровных родственников.

Седьмой класс преторских наследников составляли родственники патрона (unde cognati manumissoris), которые могли претендовать на выморочное имущество вольноотпущенника.

В постклассический период развитие наследования по закону характеризуется постепенным смягчением всех ограничений ius civile, в том числе и тех, которые отразились в преторском праве. Наконец, при Юстиниане преимущество adgnatio перед cognatio упраздняется окончательно, а наследственные права родственников женского пола полностью уравниваются с правами родственников мужского пола. В 543 г. Новелла 118 устанавливает четыре класса наследников ab intestato.

Первый класс, согласно данной Новелле, составили дети и их нисходящие. Наследование происходило per stirpes, и представительство было неограниченным по степени родства.

Второй класс объединял родителей (с восходящими) и родных братьев и сестер (с внуками от них). Наследство между восходящими делилось in capita внутри отцовской и материнской линий, но наличие одного из родителей исключало восходящих Среди братьев наследство Делится in stirpes, но представительство ограничено их непосредственными нисходящими. Если боковые родственники конкурируют с восходящими, наследство делится поголовно.

Третий класс включал сводных братьев и сестер с их детьми, которые призывались в случае отсутствия своих родителей и наследовали по праву представительства.

Четвертый класс состоял из остальных кровных родственников, которые призывались в зависимости от близости в соответствии с successio ordinum et graduum. Наследство между ними делилось in capita и представительство не допускалось.