Глава 4 Приданое (dos)

Поимущественные отношения супругов определяются не браком, а переходом женщины во власть мужа, эффект которого подобен усыновлению (adrogatio). Брак сам по себе никак не сказывается на имущественных правах сторон: женщина sui iuris по-прежнему остается под опекой и не терпит никаких дополнительных ограничений, самовластный мужчина также сохраняет все свои права.

Приданое следует за женщиной и упрочивает положение супруги в новой для нее группе, оказывая на мужа и его родственников психологическое воздействие. В случае развода по инициативе супруга на его стороне возникало чувство долга по отношению к семейству отвергнутой женщины в объеме приданого. Считалось справедливым вернуть это имущество вместе с женщиной, с которой оно ассоциировалось. Формула объявления о разводе, согласно закону XII таблиц (4,3 — Cic., Phil., 2,28,69), звучала: “Res tuas tibi habeto" — “Забери с собой свои вещи” (Gai.

Понятно, что если брак не сопровождался переходом во власть мужа и женщина сохраняла свою автономию, восстановление имущества, которое благодаря ей поступило в актив новой парной семьи, представлялось еще более естественным. При этом учитывались все плоды и приращения этих вещей, которые не были потреблены во время брака (D.24,3,7,1). Формула иска, посредством которого приданое истребовалось уже в предклассический период, — actio rei uxoriae — оставляет определение размера компенсации на усмотрение судьи, исходя из критерия bonum et aequum (Cic., Top., 17,66: “...in arbitrio rei uxoriae, in quo est 'quod eius melius aequius'...”; Id., de off., 3,15,61). Это один из древнейших исков из категории bonae fidei Tudicia, с intentio in ius concepta. Его возникновение отражает утверждение индивидуальной собственности, когда на время брака приданое попадает во власть мужа (а не его домовладыки) с соответствующей обязанностью вернуть полученное с прекращением брака. Судья принимал во внимание не только плоды и приращения к приданому, но и платежеспособность мужа, которой ограничивалась его ответственность — benefi- cium competentiae (D.24,3,12—17).

Активно управомоченным лицом на приданое считалась женщина, независимо от того, состояла она в patria potestas или нет. Если приданое было предоставлено домовладыкой или отцом (дедом) женщины — dos profecticia (D.23,3,5 рг), они также были управомочены на иск. Источник говорит по этому поводу о добавлении persona подвластной к persona домовладыки (“pater adiuncta filiae persona habet actionem rei uxoriae”, — Ulp., Reg., 6,6). Dos profecticia возвращалось как в случае развода, так и в случае смерти супруги в браке.

Если приданое исходило от самой женщины или от третьего лица — dos adventicia (Ulp., Reg., 6,3), то в случае ее смер- ти оно оставалось у мужа, за исключением того случая, когда муж стипулировал третьему лицу его восстановление (D.23, 3,43,2)

— dos recepticia (Ulp., 6,5). При разводе по инициативе женщины муж мог удержать propter liberos шестую часть приданого на каждого ребенка (но не более половины всего приданого, — Ulp., Reg., 6,10; FV., 106—107), а также имел право на компенсацию в свою пользу — retentio propter mores — в объеме восьмой части приданого или шестой, если причиной была супружеская измена (Ulp., Reg., 6,12).

Таким образом, приданое — по цели — принадлежит парной семье, независимо от status familiae составляющих ее супругов. Особенно показательна ситуация, когда супруга остается во власти своего домовладыки: считалось, что иск о приданом принадлежит им обоим и они имеют требование солидарно (D.

Положение самих супругов по отношению к приданому подчинено ситуации слияния их социальных ролей, которая с трудом поддается выражению в индивидуалистических правовых категориях. С одной стороны, приданое принадлежит мужу, который может свободно отчуждать его, потреблять плоды и т.д., с другой — женщина распоряжается им по завещанию (D.23,4,29,2), активно управомочена на иск против продавца в случае отсуждения приданого от мужа истинным собственником вещи (D.23,3,75). Обязанность мужа восстановить приданое после расторжения брака ограничена тем, что риск случайной гибели этих вещей несет женщина, не говоря уже о том, что его ответственность в любом случае ограничена по beneficium competentiae.

Эта специфика создала трудности в юридической квалификации отношения, так и не преодоленные римскими юристами. Нередки утверждения, что приданое находится в собственности женщины (D.23,3,78,2). Трифонин в одном тексте прибегает к более изощренной конструкции, говоря, что муж обладает приданым на правах бонитарной собственности, тогда как женщина является его цивильной собственницей (“Quamvis in bonis mariti dos sit, mulieris tamen est”, — D.23,3,75). Несообразность этого утверждения демонстрирует описываемая в тексте ситуация: приданое отсуждено от мужа третьим лицом — истинным собственником (evictio). Женщина имеет иск к продавцу, поскольку она заинтересована в том, чтобы приданое не было отчуждено.

Право собственности мужа на плоды, извлеченные из приданого, — естественное и для добросовестного владельца — преподносится как справедливое следствие его обязанностей по содержанию семьи — onera matrimonii (D.23,3,7 рг).

Lex Iulia de adulteriis (PauL, Sent., 2,21b,2), который впоследствии трактуется как особый lex Iulia de fundo dotali (D.23,5,1 pr) — о поле, входящем в приданое, — запрещал мужу отчуждение таких земельных имений без согласия жены (D. 23,5,4). Гай (Gai, 2,62) относит этот феномен к ситуациям, когда собственник (dominus) не управомочен на отчуждение своей вещи — “alienandae rei potestatem non habeat”. Тот факт, что некоторые prudentes прилагали то же правило к провинциальным землям (Gai., 2,63), в отношении которых dominium не признавался, показывает, что конструкция принадлежности приданого отличалась известной гибкостью. Институциональная специфика, указанная выше, не вписывается в концепцию, по которой собственность мужа на приданое ограничена лишь обязанностью возвратить его в случае расторжения брака: вещные и потестарные полномочия супруги pendente matrimonio не зависят от этого правового ожидания и отнюдь не исчерпываются управомочением на иск, которое выявляется лишь после того, как ситуация брака исчерпана.

Не менее своеобразное отношение возникает, если вещи, данные в приданое, предварительно подверглись специальной оценке — dos aestimata. Здесь муж обязан вернуть не сами вещи, а сумму оценки, отвечая не только за злой умысел (dolus) и вину (culpa), как в обычном случае (D.23,3,17 рг; 24,3,25; 66), но и за случайную гибель приданого (D.23,3,10 рг). Отношение предстает продажей в кредит под условием взыскания покупной цены по расторжении брака (D.23,3,15).

Ulp., 34 ad Sab., D. 23,3,16:

Quotiens res aestimata in do- Раз в приданое дается оцененная tern datur, evicta ea virum ex вещь, то, если она отобрана по empto contra uxorem agere et суду, муж должен вчинить супруге quidquid ео nomine fuerit иск из купли, и то, что он полу- consecutus, actione чит на этом основании, он дол- [rei uxoriae] soluto matrimo- жен предоставить по иску о при- nio ei praestare oportet. quare даном по расторжении брака. По- et si duplum forte ad virum этому если мужу вдруг досталась pervenerit, id quoque ad двойная стоимость вещи, то и mulierem redigetur. это должно быть возвращено суп

руге.

Условием вступления такого договора продажи в силу является заключение брака, поэтому если брак не состоялся, женщина может истребовать саму вещь, а не ее оценку (D.23,3,17,1). Aestimatio сама по себе не освобождает от обязанности вернуть вещь (D.23,4,32), но позволяет женщине избежать риска случайной гибели вещи (periculum). Этот порядок воспроизводит режим оборота заменимых вещей, которые рассчитаны на потребление.

Gai., 11 ad ed. prov., D. 23,3,42:

Res in dotem datae, quae pon- Данные в приданое вещи, стои- dere numero mensura cons- мостъ которых определяется tant, mariti periculo sunt, quia весом, числом, мерой, находятся на in hoc dantur, ut eas maritus риске мужа, поскольку они даются ad arbitrium suum distrahat et с тем, чтобы муж по своему ус- quandoque soluto matrimonio мотрению отчуждал их, а по рас- eiusdem generis et qualitatis торжении брака или он сам, или alias restituat vel ipse vel heres его наследник возвратил другие то- eius. го же рода и качества.

Оценка помогает внести большую определенность в вопрос о размере ответственности супруга по восстановлению приданого после расторжения брака. Определение режима приданого и распределение риска зависит от усмотрения супругов, причем внести изменения в договор можно было и во время брака посредством дополнительного соглашения — pactum dotalis (D.23,3 18; 26; 23,4,6; 12,1; 21; 29 рг). Это соглашение получало значение и суде посредством exceptio pacti conventi.

Pactum dotalis мог также модифицировать обязательство по установлению приданого (dotis promissio), за исключением соглашения с будущим мужем о том, что он вообще не будет требовать исполнения соглашения (dotem petere), поскольку в таком случае женщина оставалась бесприданницей (D.23,4,11; 12,1; 20,2).

Существовало несколько способов установления приданого: dotis datio, dotis dictio и dotis promissio (“Dos aut datur aut dicitur aut promittitur”, — Ulp., Reg., 6,1). Dotis promissio заключалась в форме stipulatio в пользу мужа либо посредством отказа по завещанию с обязательственным эффектом — legatum per damna- tionem (D.23,3,48,1; 30,69,2). Dotis dictio — это особая форма одностороннего вербального обязательства (stipulatio без предварительного вопроса, “uno loquente”, — Gai., 3,96; Gai Epit., 2,9,4), при котором заявитель принимал на себя обязанность в пользу будущего мужа, говоря “dotis tibi erunt” (“будут тебе в приданое”) с перечислением объектов (D.23,3,44,1). Эта форма была доступна невесте, ее домовладыке и должнику невесты, который принимал обязательство уплатить долг непосредственно жениху (delegatio promittendi). Обязательство вступало в силу не ранее заключения брака, поскольку само существование приданого было обусловлено браком (D.23,3,3). Если приданое было установлено посредством заявления об уплате долга (acceptilatio), то несмотря на абстрактный характер этой сделки, ее эффект зависел от реализации брака (D.23,3,43 рг-1).

Dotis datio имела реальный эффект. Если брак не заключался, то муж отвечал по condictio ob rem data causa non secuta. Вещи, назначенные в приданое, сразу же поступали мужу, если datio осуществлялась посредством mancipatio или in iure cessio. Реальный эффект traditio как каузальной сделки был обусловлен браком: если брак не заключался, приданое истребовалось посредством rei vindicatio.

Ulp., 31 ad Sab., D. 23,3,7,3:

Si res in dote dentur, puto in Если вещи обращаются в приданое bonis mariti fieri accessio- посредством переноса собствен- nemque temporis marito ex ности, то, полагаю, они принадле- persona mulieris conceden- жат мужу на правах бонитарной dam. fiunt autem res mariti, собственности и следует предоста- si соnstante matrimonio in вить мужу приращение времени, ко- dotem dentur. quid ergo, si mopoe истекло в пользу жены. Вещи ante matrimonium? si qui- начинают принадлежать мужу, ес- dem sic dedit mulier, ut ли собственность на них переносит- statim eius fiant, efficiuntur: ся во время существования брака, enimvero si hoc condicione Что же будет, если до брака? Если dedit, ut tunc efficiantur cum женщина дала вещи так, чтобы они nupserit, sine dubio dicemus сразу же стали принадлежать му- tunc eius fieri, cum nuptiae жу, пю они и приобретаются; если fuerint secutae. proinde si же она дала их под тем условием,

forte nuptiae non sequantur чтобы он приобрел их, когда будет nuntio remisso, si quidem sic заключен брак, мы, не сомневаясь, dedit mulier, ut statim viri скажем, что они становятся собст- res fiant, condicere eas de- венностью мужа, только когда по- bebit misso nuntio: enimvero следует брак. Поэтому если вдруг si sic dedit, ut secutis nuptiis брак не последует и об этом будет incipiant esse, nuntio remisso направлено с нарочным сообщение, а statim eas vindicabit. sed ante женщина дала приданое так, чтобы nuntium remissum si vindi- вещи сразу же стали собствен- cabit, exceptio potent посеге ностъю мужа, то ей следует вчи- vindieanti aut doli aut in нить кондикционный иск, послав из- f actum: doti enim destinata вещение об отказе от брака; если же non debebunt vindicari. она дала так, чтобы сделка всту

пила в силу в случае брака, то, послав заявление об отказе от брака, она сразу же должна предъявить виндикационный иск. Но если она виндицирует до того, как заявила об отказе от брака, виндикация может быть опровергнута возражением или о злом умысле, или по факту: ибо не подлежат виндикации вещи, назначенные в приданое.

Если объектом приданого являлся узуфрукт или другие права на чужие вещи, применялись соответствующие способы переноса прав.

При установлении приданого от будущего мужа обычно требовали стипулировать его возвращение на случай расторжения брака или смерти супруги, и он отвечал по иску ex stipulatu. Объем ответственности регулировался правилами, установившимися в отношении actio rei uxoriae. Юстиниановские компиляторы, устранив терминологическое различие, везде говорят об “actio dotis”.

В постклассический период право мужа на приданое ограничивается хозяйственным управлением, приближаясь к узуфрукту. Юстиниан (С.5,13,1,15; 1.2,8 рг) запрещает отчуждение недвижимости, входящей в приданое, и установление на нее ипотеки даже в случае согласия супруги. Муж отвечает за culpa и должен соблюдать diligentia quam in suis rebus adhibet (осмотрительность, какую он проявляет в отношении своих собственных вещей).

Установление приданого (с реальным или с обязательственным эффектом) становится обязанностью отца невесты, даже если она не состояла в его власти (С.5,11,7,2), — dos necessaria. Декларируется свобода формы установления приданого (CTh. 3,13,4 = С.5,11,6 а.428). Юстиниан предусматривает составление письменного документа об установлении приданого (instrumentum dotale) в качестве непременного условия заключения брака (nuptialia documenta) лицами сенаторского сословия и знатью — illustres (Nov., 74,4).

Восстановление приданого женщине в постклассический период не предусматривается в случае развода по ее вине (CTh. 3, 16,1—2): приданое тогда поступает в собственность детей, до совершеннолетия которых им управляет бывший супруг (CTh. 5, 19,1 а.422; С.5,17,8,7 а.449). При Юстиниане с отменой actio rei uxoriae (С. 5,13,1 а.530) женщина (или ее домовладыка “adiuncta filiae persona”, — С. 5,13,1,13) получает “actio ex stipulatu”, которая по модели прежнего иска считается iudicium bonae fidei (1.4,6,29) и не зависит от способа установления приданого. Женщина и ее наследники получают общую ипотеку на имущество мужа в гарантию уплаты им всех долгов по приданому (С.5,13,1,1 b—с).

Юстиниан (С.5,12,30 а.529) предоставляет женщине для истребования приданого также actio in rem, что выражает признание ее собственницей приданого во время брака (pendente matrimonio).

При Юстиниане значительные перемены претерпевает режим donatio ante nuptias — предбрачного дара невесте. В классическую эпоху особенность такого дарения заключалось в том, что отказ от брака считался его резолютивным условием: если брак не заключался, дарение отменялось (D.39,5,1,1). Теперь же режим этого имущества, которое и по объему должно было соответствовать размеру dos, уподобляется режиму приданого (С.5,3,20,3). Управление им также принадлежит мужу во время брака и подлежит ограничениям, сходным с распоряжением приданым. В случае смерти мужа или развода по его вине супруга получает узуфрукт, тогда как собственность на это имущество отходит к детям (Nov., 98,1 а.541; Nov., 117,13 а.542). В дальнейшем было предусмотрено, чтобы вдова, воздержавшаяся от вступления в новый брак, получала на это имущество право собственности в равной доле с ее детьми (Nov., 127,3 а.548).