Глава 1 Римская патриархальная семья (Familia)

Римская семья (familia) является патриархальной: она характеризуется выраженной властью домовладыки, главы семейства (pater familias) и патрилокальним браком, когда жена приходит в дом к мужу.

Главенство старшего агната — мужского родственника, считавшегося ближайшим к предкам членом семейства (adgnatus proxi- mus), в семейном культе, его медиативная роль посредника между предками и живыми, только еще идущими к перевоплощению, его ответственность за продолжение семейства фиксируются правом как власть (potestas) над всем комплексом лиц и имущества, объединенным генеалогической идеей, — familia. Состояние свободных домочадцев во власти домовладыки (patria potestas) выражает их принадлежность к семейству. Агнатами считаются лица, связанные совместным состоянием во власти домовладыки; усыновленные и супруга, перешедшая во власть мужа (и тем самым в его семейство), становятся агнатами другим членам familia; эманципированные из-под власти домовладыки покидают familia и утрачивают агнатскую связь с данным семейством.

Уже в предклассическую эпоху — с утверждением идеи отцовства — господствующим типом семейного объединения становится малая патриархальная семья (familia proprio iure — семья по собственному праву), когда со смертью актуального домовладыки все его непосредственные нисходящие оказываются главами собственных семей. Семья этого типа, таким образом, редко объединяет более трех поколений агнатов. Малая семья ориентирована на продолжение существования во времени отдельного мужчины, который воплощается в своих детях, и выражает отказ от ретроспективного мышления и связанной с ним семейной солидарности, но по-прежнему строится на патриархальном принципе и агнатическом родстве.

Представление о первоначальном единстве семейной группы, сохранявшемся независимо от смены домовладык, удержалось в институте capitis deminutio minima — умаления правоспособности в связи с прекращением агнатской связи (Gai., 1,162) и в наименовании агна- тической группы — familia communi iure (omnium adgnatorum) — семья по общему праву (семья всех агнатов), тогда как собственно семьей уже считалась familia proprio iure.

Ulp., 46 ad ed., D. 50,16,195,2: lure proprio familiam dici- mus plures personas, quae sunt sub unius potestate aut natura aut iure subiectae, ut puta pat- rem familias, matrem familias, filium familias, filiam familias quique deinceps тлеет eorum sequuntur, ut puta nepotes et neptes et deinceps. pater autem familias appellatur, qui in do- mo dominium habet, recteque hoc nomine appellatur, quam- vis filium non habeat: non enim solam personam eius, sed et ius demonstramus: denique et pupillum patrem familias appeUamus. et cum pater familias moritur, quotquot capita ei subiecta fuerint, singulos familias incipiunt habere: singuli enim patrum familiarum nomen subeunt. idemque eveniet et in eo qui emancipatus est: nam et hie sui iuris effectus pro- priam familiam habet. communi iure familiam dicimus omnium adgnatorum: nam etsi patre familias mortuo singuli singulos familias habent, tamen omnes, qui sub unius potestate fuerunt, recte eiusdem familiae appeUabuntur, qui ex eadem domo et gente proditi sunt.

Семьей no собственному праву мы называем множество лиц, подчиненных единой [отцовской] власти или по природе, или по праву, как, например, отец семейства, мать семейства, сын семейства, дочь семейства и те, кто далее следуют за ними, как, например, внуки и внучки и так далее. Отцом семейства называется тот, кто имеет в доме господств о, и он правильно называется этим именем, хотя бы он не имел сына; ведь мы показываем [этим словом] не только его лицо, но и право: поэтому и малолетнего называем отцом семейства. И со смертью домовладыки, сколько бы лиц ни находилось у него в подчинении, они получают собственные семьи: ибо отдельные лица принимают титул домовладыки.

на то, что они обладают собственными familia — что фиксирует наличие автономии личности (ius), статуса pater familias250, — они сохраняют права, связанные с принадлежностью к одной агнатс- кой группе, которая в древности только и считалась familia. В условиях господства малой семьи adgnatio становится абстрактной связью, соединяющей всех, кто ретроспективно мог бы состоять под властью общего домовладыки. Это “родство по власти”, говоря словами русского романиста начала XX в. И.Покровского, осмысливается в новых условиях как кровное родство по мужской линии, поскольку женщина не могла быть домовладыкой и не могла репродуцировать агнатскую связь.

Неизбежное искажение при таком взгляде — эманципированный из семьи родной сын домовладыки не является агнатом (Gai., 1,163) — связано с тем, что идея кровного родства — cognatio (со-рождение: “cognati” — “рожденные вместе”) чужда древней патриархальной семье: ее члены мыслят себя как группу лиц, связанных общностью принадлежности к единому организму и общностью происхождения от прародителя (ex eadem domo et gente proditi), а не от актуального домовладыки. Принцип счета родства у римлян исходит из стабильности и определенности прародителя, когда смена домовладыки не сказывается на структуре семейства: степень родства между его членами исчислялась по числу рождений до общего предка и обратно. Так, в первой степени родства состоят непосредственные нисходящие и восходящие (отец и сын), родные братья — уже во второй степени, как дед и внук, двоюродные братья — в четвертой степени (два рождения до общего деда и два обратно).

Ретроспективная ориентация агнатской связи отражала ирре- левантность отцовства и нисходящей линии (stirps, колено) от любого актуального домовладыки. Ближайшим агнатом (adgnatus proximus), который становился преемником на посту домоадады- ки, опекуном по закону и куратором в случае безумия домовладыки, считался ближайший к предкам, к прародителю, то есть обычно представитель того же поколения, к которому принадлежал и актуальный домовладыка, а в случае отсутствия такого лица — старший в следующем поколении. С утверждением малой семьи агнатический принцип искажается, поскольку точкой отсчета при определении степени близости выступает конкретное лицо (singulus), значимое при индивидуалистическом подходе к отношению. Теперь ближайшим агнатом домовладыки считается сын (“Filius patri adgnatus proximus est”, — Pomp., 30 ad Q.Muc., D.38,16,12), а на практике — брат данного лица (Gai., 3,10—11; Ulp., 26,1), поскольку агнатская связь как таковая получала значение при отсутствии нисходящих в данной малой семье.

Преобладающее значение кровного родства в социальном сознании получило юридическое выражение в деятельности претора, призывавшего к наследованию ближайших когнатов в ущерб агнатам (скажем, эманципированных из семьи детей), и в законах Августа о судопроизводстве, запрещавших когнатам быть судьями по делам своих родственников. В правосознании классической эпохи cognatio занимает центральное место, так что adgnatio стала мыслиться как особая cognatio (по мужской линии), гражданское родство (Gai., 1,156; PauL, D.38,10,10,4; Mod. D.38,10,4,2).

Gai., 3,10:

Vocantur autem agnati, qui Агнатами называются me, кто legitima cognatione iuncti связаны законным родством. За- sunt. legitima autem cognatio конным же родством является то, est еа, quae per virilis sexus которое составляется посредст- personas coniungitur. вом лиц мужского пола.

Соотношение между двумя видами родства — законным и естественным — конструировалось по схеме “genus — species” (род — вид): кто является агнатом, является и когнатом, но не наоборот (D.38,10,10,4).

Основанная на идее принадлежности агнатическая семья в древности объединяла в основном кровных родственников, и adgnatio исчерпывала собой социальный опыт осмысления отношений родства. Эта двойственность сказалась на специфике усыновления, к которому предъявлялись требования подражания природе (скажем, младшему по возрасту запрещалось усыновлять старшего, — Gai., 1,102; 106), но в то же время усыновлять могли кастраты (Gai., 1,103; D.1,7,2,1; 1,7,40,2) и холостяки (D.1,7,30). Неправомочность усыновления со стороны женщин (позже отмененную рескриптом принцепса, — D. 1,7,21) Гай объясняет тем, что они не могут иметь in роtestate и естественных детей (Gai., 1,104).

Усыновление осуществлялось двумя способами: или по решению народа, или властью магистрата (“aut populi auctoritate aut imperio magistratus”, — Gai, 1,98). Древнейший вид усыновления — adrogatio — заключался в переходе одного домовладыки во власть другого (как если бы он был им порожден в законном браке, — Gell, 5,19,9) с соответствующим поглощением его familia семейством усыновителя, когда дети усыновленного становились внуками усыновителя (D.1,7,15 рг; Gai., 1,107). Акт разворачивался в куриатных коми- циях и утверждался всем коллективом квиритов.

Перед магистратом совершается adoptio251 — усыновление чужого подвластного, который таким образом переходил из своей familia в familia усыновителя. Процедура строилась на основе разработанного понтификами способа вывода подвластного из-под власти домовладыки посредством трех манципаций третьему лицу — emancipatio (см. ниже). На последнем этапе, когда трижды манципированный подвластный выходил из-под власти своего домовладыки, усыновитель заявлял перед претором свои права на подвластного. Ответчик — сам домовладыка, которому вышедший из-под его власти подвластный передавался in mancipio, или третье лицо, у которого тот находился in mancipio после третьей манципа- ции, — не возражал, и магистрат подтверждал (addicere) претензию усыновителя на стадии in iure (Gai, 1,134). Если в усыновление отдавался внук или подвластная женского пола, для вывода которых из- под patria potestas было достаточно одной манципации, виндикация усыновителя следовала после первого же фидуциарного отчуждения лица, предназначенного в усыновление.