Глава 2 Власть домовладыки (patria potestas)

Все свободные (liberi) домочадцы (рожденные в законном браке и усыновленные) пребывали во власти их домовладыки (супруга, перешедшая во власть мужа, подчинялась как супружеской власти — manus, так и власти домовладыки).

Центральным полномочием домовладыки было право жизни и смерти (ius vitae ас necis), которое остается в силе весь классический период. Право предавать подвластных смерти связано исключительно с ролью домовладыки и пресекается публичной властью, если pater familias, наказывая подвластного, действует из соображений, отличных от дисциплинарных.

Маге., 14 inst., D. 48,9,5: Divus Hadrianus fertur, cum in venatione filium suum qui- dam necaverat, qui novercam adulterabat, in insulam de- portasse, quod latronis magis quam patris iure eum inter- fecit: nam patria potestas in pietate debet non atrocitate со nsistere.

Передают, что божественный Адриан, когда кто-то убил на охоте своего подвластного сына, который соблазнил мачеху, подверг убийцу высылке на острова, поскольку он убил его скорее как любовник, а не по праву домовладыки: ибо отцовская власть должна состоять в благочестии, а не в жестокости. Vitae necisque potestas ограничивается при Константине гипотезой наказания провинившегося сына (CTh. 4,8,6, а.323), за произвольное убийство домочадца назначается смертная казнь (poena cullei), как за убийство кровного родственника (parricidium). В 395 г. власть домовладыки наказывать подвластных ограничивается воспитательными целями, а применение суровых мер запрещается (CTh. 9,13,1 = 9,15,1). Кодекс Юстиниана говорит о vitae necisque potestas как об уже несуществующем древнем порядке (“olim erat permissa”, — С.8,46,10).

Pater familias имел право не признать новорожденного своим ребенком: только ребенок, признанный отцом (liberum tollere — поднимать дитя с земли), становился членом familia и подпадал под власть домовладыки. В противном случае (например, при явном уродстве) следовала expositio filii — дитя выбрасывалось. Эта власть первоначально ограничивалась лишь контролем соседей и родственников.

Домовладыка был управомочен манципировать (mancipio dare) своих домочадцев третьим лицам в возмещение ущерба или просто сдавая в наем их рабочую силу. Эта практика терпит ограничения уже в самое древнее время: закон, приписываемый Ро- мулу (Dionys., 2,27,1 и 4) и подтвержденный впоследствии законом XII таблиц (4,2), запрещал продавать подвластного сына более трех раз, устанавливая в качестве санкции утрату отцовской власти. Запрет, отнесенный традицией к самому основанию Города, выражает парадигму тогдашнего правосознания, осуждавшего использование подвластных в коммерческих целях. Другой царский закон, приписываемый Нуме (Dionys., 2,27,4; Plut., Num., 17), запрещал домовладыке продавать женатого сына: хозяйственное использование подвластного, приступившего к деятельности по продолжению рода, считалось недопустимым. Понтификальная интерпретация закона XII таблиц (4,2), где говорилось о “filius”, установила, что другие подвластные (нисходящие более отдаленных степеней и женщины) освобождаются из-под власти домовладыки в результате одной манципации. Таким образом, практическое применение власти манципировать домочадцев свелось к гипотезе выдачи их в возмещение ущерба по ноксальному иску (actio noxalis). Noxae deditio постклассическими источниками не упоминается, а Институции Юстиниана (I. 4,8,7) говорят об этом институте как об отмершем.

Запрет, выраженный в законе, позволил понтификам разработать способ искусственного прекращения состояния во власти посредством троекратной манципации подвластного сына доверенному лицу (emancipatio). После каждой манципации друг, которому по предварительной договоренности манципировался подвластный, отпускал его на волю законным способом (manumissio vindicta).

В постклассический период древняя процедура эманципа- ции, известная еще при Диоклетиане (С. 8,48,3, а.293), постепенно отмирает: на Западе ее заменяет заявление домовладыки перед курией в присутствии семи свидетелей (Gai., ер., 1,6,4)

, на Востоке — рескрипт императора (С. 8,48,5, а.502), пока в 531 г. Юстиниан не упраздняет ее как никчемный и неоправданно сложный обряд (С.8,48,6, а.531: “iniuriosa rhapismata, quorum nullus rationabilis invenitur exitus” — “несправедливые пощечины, которым нельзя найти разумного оправдания”), заменяя на заявление перед соответствующим чиновником. Развитие правоспособности подвластных и утверждение примата cognatio над adgnatio умаляет значение освобождения из-под отцовской власти, меняя практический смысл акта. В постклассический период утверждается принцип, по которому освобождение из-под власти не допускалось без согласия подвластного (“invitus filius”, — Nov., 89,11 рг, а.539).

Expositio filii запрещается под угрозой утраты patria potestas (CTh. 5,9,1, а.331), а в дальнейшем — и уголовного преследования (С.8,51,2 рг). К утрате patria potestas также вело принуждение дочери к проституции (CTh. 3,8,2, а.428) и продажа новорожденного, кроме вызванной крайней нуждой всего семейства (FV., 34, а. 313; CTh. 3,3,1, а.391).