Функциональные стили речи

В современном русском литературном языке выделяются следующие стили:

Научно-технический. Он обслуживает информационно-аналитическую и конструкционную сферы. Ему присущи жесткая логика, информативная насыщенность, лаконичность, однозначность, точность, строгость, объективность. Здесь нет эмоций, преобладают термины. Для этого стиля характерны употребление сложных синтаксических конструкций, позволяющих передать сложную связь явлений, отсутствие синонимии, оценок и цветов красноречия.

Официально-деловой (он же канцелярский, бюрократичный, административный, бумажный) обслуживает сферы делопроизводства, управления и бизнеса. Его черты: стандартность формы в лексике и синтаксисе (канцелярские обороты - клише), сухость, безэмоциональность, а также массовое использование отглагольных существительных (обеспечение, повышение, доведение, предоставление, выполнение и т.п.).

Публицистический (он же газетно-журнальный). Его сфера - общественно-политическая литература и периодическая печать. Это язык аргументации, обличения и полемики. Поскольку он рассчитан на массы, для него характерны доходчивость и непринужденность, нередко принимающая форму пафоса эмоциональность. Здесь в чести намек, ирония, сатира, всякого рода публицистические клише («труженики полей», «черное золото», «инициативы Кремля», «нагнетание напряженности» и т.п.). Для публицистического стиля характерны краткость фраз: «рубленая проза», полный набор риторических приемов: тропов, эпитетов и речевых фигур.

Художественный. Это стиль художественной прозы и поэзии. Ему присущи образность, эмоциональность, эстетичность, пластичность, высший уровень употребления всех средств красноречия, широкое проявление творческой индивидуальности автора.

Разговорный (он же бытовой, просторечный, обиходный, стиль повседневного общения). Его черты - экспрессивность, непосредственность, экспромт, употребление обиходно-бытовой лексики и фразеологии, преобладание диалога. Это и обилие частиц, междометий, вводных слов, обращений, а также краткость фраз, эллиптические (неполные) словесные конструкции, лексические повторы, инверсия (обратный порядок слов).

Очевидна необходимость для любого оратора быть способным найти общий язык с представителями любой социальной, профессиональной и социокультурной группы. А это значит, что оратор должен уметь пользоваться всеми стилями литературного языка, знать их специфику и сферу применения и чувствовать ситуационную границу между ними (см. табл. 1).

Таблица 1

Функциональные стили речи

Культура речи

Особую проблему для оратора представляет культура речи - умение пользоваться богатствами родного языка и риторическими

83

приемами в соответствии с выработанной практикой мирового и отечественного ораторского искусства.

Центральным звеном речевой культуры являются подчеркнутое взаимное уважение, вежливость, особенно важная в такой сфере, как политика. Неслучайно в ряде европейских языков (например, в английском и французском) слова «политика» и «вежливость» имеют один и тот же корень. Умение отстаивать свою точку зрения, не оскорбляя при этом других, всегда рассматривалось как первейшее условие и парламентских дебатов, и международных переговоров (дипломатичный человек - значит вежливый).

Вежливость необходима всюду, но в политике как в сфере наиболее прямого и острого столкновения принципиально несовпадающих интересов она важна особенно; уроки политической вежливости и, шире, политической речевой культуры могут служить полезным примером для всех областей ораторской деятельности.

В этой связи следует обратиться к политической оценочной лексике - эвфемизмам, дисфемизмам и ярлыкам.

Эвфемизм (с греч. - добрословие) - замена грубых слов и выражений более мягкими: ложь - выдумка, фантазия, манипулирование фактами, отступление от истины, неадекватное изображение фактов, произвольная трактовка, личная версия, субъективный подход, ошибка, неточность, забвение истины, неучет некоторых моментов реальности и т.п. В Англии в 1981 г. был издан «Словарь парламентских выражений», где к слову лжец было подобрано 125 синонимов - эвфемизмов подобного рода.

Употребление эвфемизмов в парламентской и деловой речи является нормой. При этом для точного по смыслу и вежливого по форме выражения любых идей вполне достаточно общей языковой и поведенческой культуры (элементарного такта). Любители некорректной лексики нуждаются не столько в словарях эвфемизмов, сколько в овладении искусством психологической саморегуляции.

Однако эвфемизмы имеют подчас и оборотную сторону. Нередко они используются для лицемерной маскировки, подслащивания негативных явлений. Так, подорожание товаров называют изменением цен или их нестабильностью. Сокращение льгот социально уязвимым группам населения - пересмотром статей социальных расходов, уточнением приоритетов социальной политики, приданием социальной помощи адресного характера.

тельную акцию - наведением (восстановлением, обеспечением и т.п.) порядка. Безработицу - формированием рынка (резервного фонда, резервной армии и т.п.) рабочей силы. Голод - недостатком продовольствия, дефицитом продуктов и т.п. Любители подобных словесных упражнений могут не удивляться, замечая падение доверия к себе со стороны общества.

Замена нейтрального слова или выражения более грубым - дисфемизм - редко имеет положительные последствия. По замечанию Д. Карнеги, если слово может навредить, оно обязательно навредит. К дисфемизмам это относится в полной мере. Они дают несдержанному оратору возможность высказаться, но за этим неизбежно следует кардинальная порча отношений. А ведь ситуация в России далеко не идиллическая (еще один эвфемизм). Такие выражения, как «быдло», «козел», « политические расстриги», «прислужники партаппарата», «красно-коричневые», «коммуняки», «коммуно-фашисты», «демшиза», «демофа- шисты» и т.п., в 1990-е годы лишь подливали масла в огонь.

Особый вид дисфемизмов - ярлыки - бранные клички целых групп оппонентов, призванные создать в сознании масс устойчивый образ врага. Эти идеологические оценочные стереотипы своим бессмертием превосходят сказочного Кощея, оживая при даже самом приблизительном воссоздании породившей их ситуации. В российской политической лексике обыденными стали такие перлы, как «сепаратисты», «анархисты», «приверженцы уличной демократии», «провокаторы», «саботажники», «космополиты», «перерожденцы», «консерваторы», «опричники КГБ», «стукачи», «вертухаи», «партократы», «номенклатурщики» и др.

На смену былых «врагов народа» пришли «враги перестройки», «враги демократии», «враги реформ». Особенно «повезло» «фашистам», коими сплошь и рядом именовали друг друга в бурные 90-е представители правого и левого лагерей, превращая порой парламентские прения в сущий бедлам (понятие, которое также является примером дисфемизма. Бедлам - город в Англии, где находится всемирно известно сумасшедший дом).

То, что ярлыки болезненны и конфликтогенны, не означает, что у них нет лексически целесообразных функций. Ярлыки создают четкую систему политических оценочных координат, без чего невозможно оформление политико-идеологических лагерей. Поэтому имеет смысл поступать на манер фармацевтов, заключающих горь-

кую пилюлю в сахарную оболочку: либо заменять ярлыки эвфемизмами (сепаратист - «борец за независимость», националист - «патриот», космополит - «интернационалист», враг Конституции - «радикал», боевик - «партизан», догматик - «ортодокс», фанатик - «энтузиаст» и т.п.), либо применять нейтрализацию ярлыка путем оценки его со стороны: так называемые «ревизионисты».

Наконец, ярлык можно переосмыслить и переоценить, что бывает, как правило, в эпохи крупных социальных и политических переворотов. Так, участники Нидерландской национально-освободительной революции XVI в., которых аристократия презрительно звала гезами (нищими, босяками), официально присвоили себе это прозвище, и после первых побед над испанскими поработителями оно стало столь почетным, что многие патриотически ориентированные дворяне с воодушевлением вступили в ряды «босяков» и приняли это название. Великая Французская революция 1789-1793 гг. сделала презрительную кличку парижской бедноты санкюлот (бесштанник) гордым прозвищем революционера.

Способов избежать излишней резкости много. И если оратор видит свою задачу в том, чтобы, выражаясь словами Владимира Высоцкого, «не нарушить, не расстроить, чтобы не разрушить, а построить», то он всегда найдет для этого подходящие риторические средства (см. рис. 16).

Еще с детства нас учили: сначала подумай, а потом либо скажи, либо промолчи. Для общественного деятеля это залог успешного выполнения его функций. Между тем нередко приходится наблюдать, как крупный политик сегодня делает сенсационное заявление, а назавтра он или его помощник объясняет, что его, оказывается, «не так поняли». Но слово - не воробей: с телеэкрана и в прессе злосчастную фразу повторяют снова и снова.

Рис. 16. Деструктивные речевые средства

Опытные ораторы строят свои фразы так, чтобы даже при выборочном цитировании их смысл не претерпел принципиального искажения. Главное условие этого - краткость, четкость, отсутствие намеков, вольных и невольных двусмысленностей. Лаконичный «телеграфный» стиль обладает хорошим иммунитетом против любого рода смысловых искажений. Это следует иметь в виду, если вы подвергнетесь атаке прессы или телевидения с их вечной погоней за сенсациями.

При желании вы, разумеется, можете сами спровоцировать скандал. Однако не следует при этом забывать, что логика скандала такова, что данный феномен легко выходит из-под контроля.

На случай неожиданного интервью (а убегать из-под телекамеры, не проронив ни слова - это демонстрация заведомой слабости) всегда надо иметь заготовку из нескольких четких фраз, однозначно выражаюшцх ваши идеи. Если вам нечего ответить на заданный вопрос по существу, дайте корректный ответ-пустышку: «будем работать»; «поищем конструктивный выход»; «не хотелось бы предлагать скороспелых решений»; «скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается»; «это зависит от позиции наших компаньонов»; «поживем - увидим» и т.п. Также можно отделаться какой-нибудь дружелюбной шуткой. Возможно, это будет не блестящий ответ, но он наверняка избавит вас от конфуза непродуманных заявлений.

Не бойтесь изрекать старые истины. Если истина набила публике оскомину, она утрачивает привлекательность, но истиной быть не перестает. Общественный деятель - не конферансье, обязанный регулярно поставлять публике новые анекдоты. Ему, как и политику, и публицисту на уровне стратегии не важно, стара идея или нова, отечественная она или импортная, - ему важно лишь одно: полезна она или вредна для отстаиваемого им дела. Это оратор должен четко осознать и донести до слушателей всеми доступными ему средствами. На тактическом же уровне он, безусловно, должен учитывать отношение разных групп адресатов к защищаемой или опровергаемой им идее (см. рис. 17).