Одушевлённость-неодушевлённость
В прототипической когнитивной модели «субъект - объект», тем более, когда субъект понимается как homo sapiens (см. выше), субъект, несомненно, характеризуется категорией одушевлённости, а объект - неодушевлён.
Асимметрия плана выражения и плана содержания дает следующую картину первичных и вторичных функций этой категории в когнитивной модели «субъект-объект»:субъект;--------------------------------- ^ _, ► одушевленность
объект ---------------------------------- ~~ -1 ► неодушевленность,
где сплошными линиями обозначены первичные функции категории, а прерывистыми - вторичные. Например:
1. Maman prepare le dejeuner (первичная, прототипическая функция);
2. La voiture renverse un pieton (вторичная метонимическая функция). Несоответствие языковой картины мира научному осмыслению
проявляется в наличии самого субъективного фактора в языке. Категория одушевленности / неодушевленности субъекта, как и некоторые другие языковые явления, отражает антропоцентрическую установку человеческого мышления, асимметрию между восприятием живой и неживой материи. Например, в предложении « La Tour Eiffel se trouve au milieu de Paris» дословный перевод возвратного глагола олицетворяет неодушевленный субъект предложения.
Хотя возвратный глагол давно потерял во французском языке свою внутреннюю форму, связанную с первичной одушевлённостью возвратной частицы (себя, -ся), у истоков языка «находиться» - это находить самого себя (где-то). Более того, в этом предложении мы имеем дело с когнитивной моделью «субъект-среда», в которой субъект делается частью своей среды и утрачивает прототипическое значение «деятеля».
Таким образом, одушевленность/неодушевленность, не всегда совпадает с первичной синтаксической функцией субъекта, и эти грамматические категории не принадлежат к ядру категориальной категории субъектности. Этому способствует размытость частеречной системы языка.
В.Г. Гак, вслед за Ш. Балли и Г. Гийомом, подчеркивает особую роль транспозиции (перехода из одной части речи в другую) во французском языке [Гак 2000]. Например: «Vouloir c'estpouvoir» - «Хотеть - значит мочь», где субъект растворяется в среде, выводится за рамки предложения с двумя глаголами в позиции подлежащего и сказуемого. Однако это легко может трансформироваться (вернуться) в прототипическую когнитивную модель «Субъект - объект»: «Si je veux je peux y reussir ...» - «Если захочу, смогу». Следовательно, на глубинном уровне абстрактные обобщающие когнитивные модели, требующие дополнительного когнитивного усилия, отдаляются от воплощенной когнитивной модели в сторону обобщения («вниз» по шкале воплощенности, т.е. когнитивного автоматизма).Другое проявление асимметрии плана выражения и плана содержания состоит в метафорическом (метонимическом) осмыслении субъекта. Это явление свойственно фразеологическому уровню языка-речи. Такое представление действительности «работает» по закону метафоры и требует инференциального усилия для олицетворения субъекта. Например: «Pierre qui roule n ’amasse pas mousse» - «Под лежачий камень вода не течет».
Инференциальная (глубинная) модель такой фразы предполагает завуалированную волитивно-аксиологичекую интерпретацию: «Делай что-л., чтобы достичь чего-л. В противном случае... (следует отрицательная оценка)».
Делая вывод из вышеизложенного, можно констатировать, что актуализация оппозиции «одушевлённость/неодушевлённость» уступает место дихотомии «активность/пассивность», или «агенс/пациенс», левый член которой в первую очередь связывается с когнитивным (семантическим) субъектом. Поэтому одушевленный субъект, становясь «пациенсом», превращается в объект. Однако пассивность и одушевленность / неодушевленность объекта не лишает его свойства и возможности взаимодействовать с субъектом: « Je regarde la montre: Bah ! Minuit ? Deja !». Здесь объект интерактивен, он воздействует на субъект, вызывая его эмоционально-оценочную реакцию.
А. Нарушевич так подводит итог взаимоотношения противочленов категории одушевленности/неодушевленности: «Одушевленные и
неодушевленные существительные обозначают не столько живые и неживые предметы, сколько предметы, осмысливающиеся как живые и неживые. Кроме того, между членами оппозиции ‘мыслимый как живой / мыслимый как неживой’ существует ряд промежуточных образований, совмещающих признаки живого и неживого, наличие которых обусловлено ассоциативными механизмами мышления и другими особенностями мыслительной деятельности человека, например:
1) мыслимый как бывший живым (мертвец, покойник, усопший и др.);
2) мысленно представляемый живым (русалка, леший, киборг и др.);
3) мыслимый как подобие живого (кукла, пупс, валет, ферзь и др.);
4) мыслимый как совокупность живого (народ, толпа, стая, стадо и др.).
Таким образом, категория одушевленности / неодушевленности имен
существительных, как и некоторые другие языковые явления, отражает антропоцентрическую установку человеческого мышления, а несоответствие языковой картины мира научному осмыслению является еще одним проявлением субъективного фактора в языке» [Нарушевич 1996].
Еще по теме Одушевлённость-неодушевлённость:
- § 151.
- Методика морфотемного анализа
- Одушевлённость-неодушевлённость
- 3.2 Инкорпорированный объект предметной семантики
- Инкорпорированный объект собирательной и абстрактной семантики
- 3.5. Градуируемость концептуализации объектов относительно понятия инкорпорирования
- Выводы по главе 3
- ЗАКЛЮЧЕНИЕ