Существует несколько минимальных условий, выполнение которых позволяют сделать вывод о степени демократичности российского развития. Вот они: ответственность власти перед обществом; регулярные и честные выборы; право граждан свободно выражать свое мнение; свобода прессы; наличие политического плюрализма; гражданский контроль за военными структурами; степень институционализации политики и наличие в ней институциональных сдержек. Добавлю к перечисленному существование «демократической сделки» как важного элемента демократии7. Ее суть в том, что те, кто побеждает на выборах, не должны использовать свое преимущество для ущемления, а тем более преследования тех, кто потерял власть. Внешне с некоторыми демократическими показателями в России дело обстоит неплохо. Но важно, что скрывается за ними. Так, если говорить об ответственности власти перед обществом, то российский правящий класс этот вопрос до сих пор мало волнует или начинает волновать только в моменты усиления социального недовольства. Безответственность — важнейшая черта российского политического режима, которая воспроизводится на всех его уровнях. Она связана и с чрезмерными полномочиями президента, которые он не в силах освоить, и с отсутствием достаточных полномочий у других политических институтов (парламента, правительства), что заставляет их либо заниматься имитацией деятельности, либо фрондой по отношению к президенту, чтобы компенсировать собственную безответственность. Что касается выборов, то электоральная политика в России нередко становится средством самосохранения правящего класса и консервации статус-кво. Более того, выборы, которые не ведут к установлению контроля общества за избранными, фактически закрепляют отношения неформальной сделки между властью и обществом, при которых, однако, никто (и в первую очередь власть) не озабочен соблюдением договоренностей: общество ждет, чтобы о нем позаботились, фактически давая власти возможность действовать по своему усмотрению, а власть считает, что она может не думать об обществе до следующих выборов. Такого рода выборы — сделка, которая по существу подменяет систему четких взаимных обязательств между властью и обществом, в конечном итоге только дискредитирует демократию в глазах граждан. Пока после двух циклов президентских выборов не произошло не только ротации власти, но даже закрепления режима, что говорит об отсутствии в России одного из важнейших критериев консолидированной демократии 8. В условиях, когда доминирующая сегодня левая оппозиция слишком вовлечена во властные отношения и фактически несет ответственность за происходящее, свободные выборы в случае ухудшения экономического положения и всплеска протестных настроений могут означать приход несистемных сил или лидера, который способен «перетряхнуть» многое и тем самым повернуть развитие в непредсказуемом направлении. Поэтому электоральная демократия, не подкрепленная другими демократическими инструментами, в условиях кризиса вполне может стать не только антисистемным фактором, но и привести к антидемократическим последствиям. По своему характеру доминирующая левая оппозиция не в состоянии взять власть и даже, видимо, не стремится к этому. Ее предста вители инкорпорируются во власть без всяких обязательств. Кроме того, несмотря на непримиримость риторики, левая оппозиция поддерживает правительственный курс. Все это не дает ей возможности претендовать на то, чтобы быть альтернативой правящему курсу. Поэтому можно сделать вывод об имитации оппозиционности, что только усиливает угрозу появления антисистемной оппозиции. Ситуация в области гражданских свобод, в частности свободы выражения гражданами своего мнения, в России внешне вполне удовлетворительна. Однако приходится признать, что сами эти свободы девальвируются, если общественное мнение в среде власти мало кого волнует и полученная обществом гласность слабо влияет на процесс принятия политических решений. Не менее серьезно и то, что элементарные, зафиксированные в Конституции права граждан (например, право на жизнь, право на образование, право на труд и его вознаграждение и т. д.) продолжают нарушаться и не подкреплены социальными и экономическими гарантиями. Да и в целом, несмотря на отсутствие репрессий, российские граждане все еще беззащитны перед государством. Особого внимания заслуживает свобода прессы. После довольно короткого периода наслаждения реальной свободой российские средства массовой информации оказались в зависимости либо от государства, либо от финансовых картелей. Большинство основных СМИ включая телевидение стали рупором нескольких «олигархических» групп, приобретя таким образом новую «партийность». И это уже стало привычным фактом, который лишь подтверждает все усиливающийся (и при этом мало кого волнующий) разрыв между формальными свободами и реальностью. В свою очередь «партийные» СМИ превращаются в фактор, дискредитирующий демократические свободы. Размышляя о российском политическом плюрализме, можно констатировать, что его развитие заморожено. Тому есть несколько причин: и разочарование масс в существующих партиях, и неоформленность социальных интересов, и само построение политической системы, в рамках которой парламент лишен самостоятельности, и тот факт, что процесс принятия решений передвинут в теневые центры, что усиливает роль групп влияния, а не партий и общественных движений. То же, что члены партий не контролируют своих представителей, партии в своем большинстве (кроме КПРФ, ЛДПР и «Яблока») не контролируют свои парламентские фракции, а те не формируют кабинет, также объясняет причину слабости партий — в массах нет заинтересованности их поддерживать, ибо нет механизма отда чи. Так что в определенной степени можно сделать вывод и об имитации политического плюрализма9. Со своей стороны власть не нуждается в механизмах оформления интересов отдельных социальных слоев. Скорее напротив, она заинтересована в продлении полусонного состояния общества, в сохранении аморфности социальной ткани. Если говорить о гражданском контроле за «силовыми» структурами, то они оказались подчинены не государству, а лидеру, и лояльность президенту, а не государству стала основополагающим принципом их существования. Это может привести к политизации армии, МВД и спецслужб и их вовлечению в борьбу между соискателями трона. Политизацию «силовых» ведомств может усилить разрушение прежнего духа корпоратизма и отсутствие чувства миссии по отношению к государству и обществу. Впрочем, пока не существует разветвленной и слаженно работающей системы политических институтов, соответствующей политической культуры, трудно говорить о возможности формирования гражданского контроля за «силовыми» структурами. Несмотря на неожиданно быстрое оформление новых институтов, реальная институционализация политической жизни в России все еще очень слаба. Причем ослаблены не только парламент и судебная система, но и институт президентства, несмотря на все огромные полномочия главы государства. Дело в том, что замыкание всех политических процессов исключительно на одну личность, особенно если она не совсем работоспособна, порождает хаос в управлении. Сам же лидер, будучи вынужден бороться за выживание, постоянно маневрировать, ткать свои «паутины», не имеет ни времени, ни сил на осознание общегосударственных интересов и их артикуляцию. Таким образом, президент теряет способность к управлению, начинает имитировать его, что только усиливает дезорганизацию общества. Что касается «демократической сделки», т. е. гарантий для уходящей власти со стороны новой политической элиты, то с этим дело в России обстоит непросто. В последние годы возможности для подобной сделки между соперничающими группами внутри правящего класса объективно расширяются. По крайней мере, у отдельных сил есть понимание необходимости заключить пакт о гарантиях самосохранения для уходящих групп, без чего их мирный уход невозможен. Однако будут ли в число участников этой сделки допущены те, кто несет основную ответственность за предыдущий период, пока неясно. Нет и гарантий того, что сам Ельцин станет участником та кой сделки. Так что вопрос преемственности власти и ротации лидера в очередной раз становится для России настоящим испытанием. Демократия, как справедливо отмечают многие зарубежные исследователи (Ф. Шмиттер, Т. Карл, А. Пшеворский, В. Банс), — это определенные правила игры при неопределенности ее результата. Нынешний российский опыт до сих пор являет собой пример иного сценария — неопределенных правил игры при достаточной определенности результата, т. е. совершенно очевидно, что в российской политике возможно, что нет, а что наиболее вероятно. Выбор вариантов развития и конкретных решений был и остается все еще весьма ограниченным. К сожалению, на последнем этапе ельцинского правления выбор и лидеров, и моделей реформирования, и сценариев дальнейшего развития остается узким. Не исключено, что мы вскоре опять обнаружим, что реального выбора по существу нет.