Карельская торговля пушниной и европейскиерынки
Карелы, стало быть, участвовали в качестве важных посредников в европейской пушной торговле еще до рождения собственно карельской культуры во второй половине XII — XIII вв. Также и территория древней Карелии
Рис.
120. Меновая торговля на Севере.Из книги Олауса Магнуса «История народов Северных стран» (1555 г.)
была уже известна как заселенная карелами область. За пушнину приобретались мечи, наконечники копий, топоры и украшения. Они были либо западноевропейские (оружие), либо скандинавские, западно-финские или общебалтийские (украшения). Из последних наиболее популярными были массивные ладьевидные бронзовые браслеты (Nordman 1924: 119-121, Fig. 97-100; Kivikoski 1937: 238-240; 1973: 101-102, Abb. 736, 740; Сакса 2007: 335). Во второй половине эпохи викингов увеличивается количество общебалтийских и западно-финских украшений в материале находок: общепризнанными становятся различные подковообразные фибулы, шейные гривны и равноплечные фибулы (Kivikoski 1973: 93-97, 99-100, Abb. 679, 690, 692, 696, 704, 705, 727, 728).
О торговле карел на европейских рынках, и, в частности, на новгородском направлении говорят монетные и вещевые клады XII в. По своему составу карельские монетные клады близки древнерусским, что подтверждает, что Карелия была частью монетного обращения Древней Руси. Монетное серебро поступало в Приладожскую Карелию с юга, через Старую Ладогу и Новгород (Nordman 1921: 91-92; Потин 1968: 16, 140-141, 149, 167; Talvio 1979: 17-18; 1980: 174; Kirkinen 1994: 30-35). С другой стороны, о связях с Западом свидетельствует материал клада из в Хейнйоки Ристсеппяля, содержавший исключительно монеты с территории Германской империи, большей часть фризские (Nordman 1942: 288-293; Talvio 1979: 13-14, 16).
Расположенные на севере территории Внутренней и Северной Финляндии входили в зону стратегических интересов карел и в эпоху крестовых походов (1050-1300 гг.). Их активность в Финмаркене в XIII-XIV вв. подтверждается уже разнообразными письменными источниками, в том числе договорами и переговорами между Новгородом и Норвегией об обложении
Рис. 121. Пушная охота на Севере.
Из книги Олауса Магнуса «История народов Северных стран» (1555 г.)
Рис. 122. Ловля лосося на Севере.
Из книги Олауса Магнуса «История народов Северных стран» (1555 г.)
данью лопарей на спорных территориях. Необходимость проведения переговоров была обоснована нападениями норвежцев и финнов на карел (жалоба новгородских представителей) и, соответственно, утверждения норвежских посланников о нанесении карелами ущерба финнам и норвежским представителям (Kirkinen 1963: 83; 1970: 34-35; Рыдзевская 1970: 323-327; Коч- куркина, Спиридонов, Джаксон 1990: 113-114). Переговоры завершились в 1252 г. подписанием мира (Antiquites russes..., t. II, 1852: 493-494). Позднее, в 1326 г., договор был продлен (Шаскольский 1945: 38-61; 1970: 63-71; Kirkinen 1970: 34; Кочкуркина, Спиридонов, Джаксон 1990: 113-116). Сведения о военных походах карел в Северную Норвегию в 1270-е — начале 1300-х гг. содержатся и в исландских источниках (Islandske Annaler... 1888; Кочкур- кина, Спиридонов, Джаксон 1990: 116-119). Кирьяланд упоминают также древнескандинавские географические сочинения XIII — начала XIV вв. (An- tiquites russes..., t. II, 1952: 447; Мельникова 1986: 92-101; Кочкуркина, Спиридонов, Джаксон 1990: 119-122).
Археологические следы пребывания карел известны в Шведской Лапландии, где в материале жертвенных мест среди разнообразных украшений и их обломков находится много вещей из Ладожской Карелии и даже более отдаленных восточных областей, как то: овально-выпуклые и подковообразные фибулы, обломок бронзовой рукояти ножа и др.
(Arne 1914: Fig. 59; Serning 1956: bild. 1). В Северной Финляндии насчитывается около 200 находок вещей позднего железного века, большей частью из Суомуссалми, Куусамо и Салла (Huurre 1983: 327-328, 432; 1986: 129). Клады серебряных вещей и монет найдены в Юли- торнио (вещевой), Куусамо (два вещевых (Таваярви, Лямся) и один монетный XI в. (Куусамо)), Инари (вещевой), Салла Аатсервайнен (монетно-вещевой с весами и гирьками начала XII в.) (Salmo 1948: 37-39). Среди случайных находок господствуют подковообразные фибулы (около 30 экз.) всех популярных в X-XIII вв. типов (Huurre 1983: 350-358; 1986: 134-146). Об их «национальной» принадлежности практически ничего не известно; аналогии находятся в Скандинавии, Прибалтике и на территории Древней Руси, где эти предметы имели широкое употребление, приобретя тем самым интернациональный характер. Этнически определимыми являются четыре скандинавские скорлупообразные фибулы IX-X вв., четыре карельские овально-выпуклые фибулы и две западнофинские круглые выпуклые фибулы. Две зооморфные подвески и серебряное височное кольцо происходят из древнерусских областей.Клады серебра представляют большой интерес с точки зрения пушной торговли на Севере. Наиболее типичными для них предметами являются подковообразные фибулы с плоскими головками и фибулы с тонкой плоской дугой, плетеные из нескольких дротов шейные гривны, цепочки, плоские, в том числе топоровидные подвески, круглые тонкие выпуклые фибулы. Этот набор серебряных предметов еще и потому интересен, что подобные изделия находятся в кладах Эстонии, Карелии и Северо-Запада России. Следовательно, ценность этих предметов хорошо представляли во всех примыкающих к Балтийскому морю областях. Также следует отметить, что эти вещи найдены только в составе кладов и место их производства не выявлено. На Севере эти изготовленные из серебра украшения были, по-видимому, по большей части символами социального авторитета. На этой территории, где основным богатством, объектом торговли и средством обмена были шкурки пушных животных, эти серебряные изделия не могли иметь такого значения, как в земледельческих районах, население которых лучше понимало именно их материальную ценность (Сакса 1990: 83-87; Saksa 1998: 204; Сакса 2007: 335-337; см.
также Olaus Magnus (перевод на финский) 1973: 49-50). Наряду с кладами серебра об интенсивности пушной торговли в позднем железном веке и раннем Средневековье говорит большое количество находок наконечников копий (13 экз.), топоров (около 50 экз.) и наконечников стрел (около 30 экз.), все из которых представляют самые лучшие, и имевшие большую популярность в Балтийском регионе формы. Оба найденных в Северной Финляндии меча являются западноевропейскими. Среди этих предметов вряд ли можно выделить привезенные именно карелами еще и по той причине, что, вероятнее всего, у карел были такое же снаряжение и набор товаров, как и у остальных участников пушной торговли. Можно предположить, что и формы украшений определялись более вкусами местных женщин, а не этническим происхождением торговца.На основании анализа находок можно все же сделать вывод, что рассматриваемые северные пушные районы осваивались в эпоху викингов из различных центров. Для нас в данном случае важно констатировать, что эти районы и их ресурсы стали важной составной частью европейской экономической системы раннего Средневековья. Освоение Севера происходило не в форме обычной колонизации, а служило интересам европейской торговли, в более позднее время — удовлетворению социально-экономических и политических потребностей зародившихся государств и их знати. В эпоху государственности на смену обменной торговле и грабительским походам пришли регулярный сбор налогов и межгосударственные соглашения о разделе территорий. С другой стороны, как отмечают письменные источники, еще в XIII-XIV вв. находилось место и грабительским походам.
Свидетельством пребывания карел в бассейнах рек Кемийоки и Тор- нионйоки являются указывающие на Карелию топонимы (Vahtola 1980: 559-560; 1986: 82-119). Наиболее известное свидетельство о поездках карел на Север — это описание Ноусиа Рюсся (русский) карельского пути из Кек- сгольма в Оулу в Эстерботнии, сделанное им в 1556 г. фогту Турку Симо Ту- оманпойке и Якко Тейти, которое они и изложили в своём отчете.
На маршруте этого пути найдено значительное количество находок вещей позднего железного века, в том числе и в Северной Карелии (Lukkarinen 1917: 1-7; Kononen, Kirkinen 1969: 37-41, kuv. 15).Карелы постоянно проживали в Эстерботнии, во всяком случае, уже начиная с XIV в., что видно из известия 1345 г., согласно которому епископ Турку Хемминг крестил проживающих в Торнио карел в католическую веру (Гад- зяцкий 1941: 174; Kirkinen 1976: 29). 1365-м г. датируется сведение о том, что «северные карелы» совершали торговые поездки не только в Улвила, Або и Стокгольм, что было им разрешено, но также в Ревель и другие запрещенные места (Гадзяцкий 1941: 173). Ситуация изменилась в XIV в., когда в результате происходивших в районе Оулу сражений новгородцев со шведами побережье Эстерботнии осталось за Швецией (Kirkinen 1976: 26-31). Карельские интересы в Эстерботнии приняты во внимание и при составлении Ореховского мирного договора. Это следует из того, что все четыре упомянутых в его тексте пограничных пункта между Саво и Эстерботнией находятся на водных путях, что должно было, по мнению финского историка Х. Киркинена, гарантировать карелам свободный и удобный путь с Карельского перешейка через внутренние области Финляндии до Эстерботнии (рис. 119) (Kirkinen 1976: 24-26).