Любительская лингвистика как орудие перекройки истории

В ранних работах АТФ лингвистические и филологические вопросы занимали скромное место. В дальнейшем их роль возросла. В книге [НХ] их роль уже настолько велика, что эту книгу вполне можно рассматривать как сочинение не только по истории, но и по лингвистике и филологии.

Следует различать два вида соприкосновения с филологической и лингвистической проблематикой в работах АТФ: открытое (когда непосредственно обсуждаются какие-то слова или тексты) и скрытое. Второе имеет место во многих случаях, когда читателю кажется, что речь идет просто о тех или иных вычислениях. Например, когда АТФ, вслед за Н.А.Морозовым, изучает даты затмений и показывает нам, что данные астрономии в ряде случаев не сходятся с сообщениями древних историков и летописцев, читатель часто не осознает, что сравниваемые колонки данных (астрономических и летописных) имеют совершенно разную природу. Астрономические данные объективны (или, если угодно, стоят близко к самому верху признаваемой ныне человечеством шкалы объективности), тогда как вторая колонка - это результат филологического анализа определенных древних текстов, и ее надежность полностью зависит от того, насколько успешно проведен этот анализ.

Установление точного смысла некоторого древнего сообщения - операция далеко не простая. Прежде всего, филолог должен непременно иметь перед собой текст этого сообщения в подлиннике: любой перевод - не только литературный, но даже буквальный - в силу разницы в структуре языков неизбежно вносит в смысл текста некоторые малозаметные модификации, какая-нибудь из которых может впоследствии оказаться причиной ложного истолкования.

Яркий пример ошибки такого рода у АТФ разбирают Е.С.Го- лубцова и В.М.Смирин4 и вслед за ними А.Л.Пономарев5. Рассказывая о затмении 431 г.

АТФ исходит из презумпции, что ни при каком частичном солнечном затмении никакие звезды видны быть не могут. А.Л.Пономарев указывает, что такие яркие звезды, как Вега, Денеб и Альтаир, могут быть и видны (замечу, что при затмении на небе почти всегда должна быть и Венера, которая еще много ярче, а в части случаев также и Юпитер). Таким образом, даже если рассказ Фукидида о появлении кое-каких звезд совершенно точен, вывод АТФ о том, что затмение было полным, оказывается необоснованным. *

Но и в том случае, если бы презумпция АТФ была верна, его вывод все равно не был бы единственно возможным. Чтобы понять это, здесь следует вновь обратиться к филологической стороне проблемы. Анализ древнего сообщения не ограничивается собственно лингвистическими вопросами; должны быть рассмотрены и вопросы литературоведческого характера. Какова литературная манера данного автора? Не имеет ли он обыкновения смещать или переставлять свои рассказы об отдельных событиях для большей эффектности композиции? Склонен ли он описывать повторяющиеся события с помощью однотипных формул? И т. д. Фукидид - писатель, а не протоколист. Его сочинения обладают многими художественными достоинствами, невозможными при чисто протокольной фиксации фактов. Описывая затмение, тем более уже несколько отдаленное во времени, писатель, конечно, может для усиления художественного эффекта добавить от себя какие-то детали (типа появления звезд), известные по другим затмениям.

lt;г сях детали подобного рода могли появляться также при позднейшем редактировании.

Из расхождений между списком затмений по данным астрономии и по данным древних источников естественно сделать вывод, что некоторые древние сообщения о затмениях либо неточны (или дошли до нас с искажениями), либо неправильно нами истолкованы. АТФ делает совершенно другой вывод: просто мы в корне заблуждаемся относительно того, в какую эпоху произошло описанное в источнике затмение. Так, согласно АТФ, описанное Фукидидом затмение произошло не в 431 г. до н. э., а в 1039 г. н. э. (поскольку по астрономическим данным затмение 431 г. до н. э. в Афинах было не полным, а частичным); соответственно, надо «передвинуть» весь древний мир "на много веков ближе к нам. Более того, он представляет читателю этот вывод почти как математическую очевидность. Между тем в действительности вывод АТФ целиком покоится на следующих скрытых от читателя презумпциях: 1) Фукидид описал затмение протокольно точно; 2) автор вывода (т. е. АТФ) правильно решил стоявшую перед ним филологическую задачу, а именно, истолковал текст сообщения Фукидида безошибочно. Как мы видели, первое необязательно верно, а второе определенно неверно.

Этот пример может служить также хорошей иллюстрацией того более общего положения, что, вопреки расхожему представлению, активно эксплуатируемому авторами [НХ], использование математических методов в некоторой науке само по себе еще вовсе не гарантирует какого-либо реального прогресса в этой науке. Как мы уже говорили, математик может применить свои методы, скажем, к истории не раньше, чем он решит для себя целый ряд частных вопросов содержательного характера, возникающих у него уже на этапе отбора материала для последующей математической обработки. Если этот предварительный этап своей работы (не математический!) он провел неквалифицированно (не говорим уже о том катастрофическом случае, если предвзято), то полученный им в дальнейшем математический результат, пусть даже совершенно безупречный, останется не более, чем математическим упражнением, из которого, ввиду недоброкачественности исходных данных, для реальной науки истории не следует ровно ничего.

Далее я уже буду рассматривать открытые обращения АТФ к вопросам лингвистики и филологии. К сожалению, здесь я вынужден сразу же прямо и безоговорочно заявить: лингвистические и филологические построения АТФ находятся на уровне самого примитивного и невежественного дилетантизма. Лингвистические ошибки, которые допускает АТФ, столь грубы, что в математике им соответствовали бы, например, ошибки в таблице умножения.

Полупопулярный характер книги [НХ] не может здесь служить никаким оправданием: в популярном изложении позволительны определенные упрощения, но никак не грубые ошибки.

Язык - обманчивая материя. «Человеку с улицы», владеющему і детства некоторым языком, в большинстве случаев не приходит и голову, что он еще не всё знает об этом языке. Он решительно не понимает, зачем существует еще такая наука лингвистика. Как это ни поразительно, АТФ находится в этом отношении именно на уровне рядового «человека с улицы».

Рассматривать весь легион лингвистических абсурдов АТФ, разумеется, бессмысленно. Ограничимся лишь немногими.

Вот рассуждение, которым авторы [НХ] подкрепляют свой тезис о том, что Лондон прежде стоял на Босфоре: «Мы считаем, что первоначально “рекой Темзой” назывался пролив Босфор... По поводу Темзы добавим следующее. Это название пишется как Thames. События происходят на востоке, где, в частности, арабы читают текст не слева направо, как в Европе, а справа налево. Сло- шgt; “пролив” звучит так: sound. При обратном прочтении получается DNS (без огласовок), что может быть воспринималось иногда как TMS - Темза» [НХ-2, 108].

Человек, знакомый хотя бы с начатками науки о языке, конечно, просто не поверит, что эта галиматья может быть написана исерьез. «Это пародия? Для капустника?» - спросит он6.

Для недостаточно знакомых следует дать пояснения. Кстати, уже на одном этом примере мы познакомимся сразу с несколькими фундаментальными лингвистическими принципами, которыми пользуются авторы [НХ], как то: «существенны только согласные»; «на востоке слова читают задом наперед»; «письменная форма слова исходна, устная - вторична» и др.

Что касается принципа: «существенны только согласные», то сами авторы дают по этому поводу следующее разъяснение: «В древних текстах названия и имена сплошь и рядом употреблялись «без огласовок», т. е. без гласных - лишь в виде «костяка» из согласных. В то время, в прошлом, гласные при чтении текста добавлялись по памяти. Естественно, с течением времени гласные путались, забывались, заменялись на другие и т. п. Согласные, записанные на бумаге, были устойчивее» [НХ-1, 19].

Из этого пассажа ясно, что авторы кое-что знают о письменностях семитских народов - таких, как финикийская, древнееврейская, арабская. В этих письменностях действительно в наиболее употребительном варианте письма записываются именно согласные (что находится в определенной связи с особенностями структуры семитских языков, ср. ниже сноску 9), хотя всё же наряду с некоторой частью гласных. Уточним, что это касается всех вообще слов, а не только названий и имен, и происходит отнюдь не только в древних текстах, но и теперь. Однако главное то, что к другим письменностям, например, греческой, латинской, русской, английской и т. д., этот принцип не имеет никакого отношения (условные сокращения, типа кг = килограмм, разумеется, не в счет). Без этой существеннейшей оговорки формулировка «в древних текстах» вводит в жестокое заблуждение. Между тем авторы совершенно свободно применяют этот принцип к любым языкам, например, как мы видели, к английскому. Мы находим у них даже следующее прямое заявление: «Например, древнеславянский текст, это тоже цепочка согласных, иногда даже без “огласовочных знаков”...» [НХ- 2, 84]. Это заявление, мягко говоря, не имеет ничего общего с действительностью7: во всех древних славянских памятниках гласные регулярно пишутся (условные сокращения не в счет), а «огласовоч- ные знаки» славянскому письму вообще неизвестны. Заметим, что одного такого заявления в книге лингвиста было бы достаточно, чтобы и книга, и автор сразу же попали в категорию не заслуживающих доверия. Но авторы [НХ], к счастью, не лингвисты.

Сведение слова к «костяку из согласных» - один из постоянных лингвистических приемов АТФ. Вот, например, о Литве: «Скорее всего, термин Литва происходит от “латиняне” = ЛТН (Литуаниа)» [НХ-1, 269]. А вот о турках: «...Слово “турки” очень близко к слову “троянцы” и “франки” (один и тот же корень ТРК, ТРН)» [НХ- 2, 207]. Ни литовцы, ни латиняне, ни турки, ни троянцы, ни франки к семитским языкам не имеют отношения. То, что АТФ позволяет себе называть «корнем», никоим образом не соответствует действительным корням упомянутых слов в соответствующих языках. На игнорировании гласных основано также приводимое в [НХ] десятки раз сопоставление, на котором держится одно из центральных положений «нового учения»: монголы - греч. ‘великие’ (по АТФ - МЕГАЛИОН; в действительности - цєуоЛої). В средневековом греческом языке ‘монголы’ - ровуовАлоГ (ов = [у])8. Но в греческом языке невозможно родство двух слов, различающихся тем, что одно содержит гласные є - а, а другое ов - ов. Одного этого достаточно, чтобы данное сопоставление стало невозможным (отвлекаемся от того, что оно невозможно также и по ряду других лингвистических причин).

Рассуждение о том, как читают «на востоке», особенно сильно вставляет подозревать, что авторы над нами просто смеются. По АТФ, если имеется последовательность букв SND, то араб читает гг как DNS.

Если так, то, наверное, Москва у арабов - Авксом, Новгород - Дорогвон. Видимо, арабы пишут в одном направлении, а читают в противоположном. Нет, пожалуй, не так: они, наверное, все-таки и пишут и читают справа налево. Но дело в том, что некоторые арабы знают русские или английские буквы. А то, что их надо чигать слева направо, им в голову не приходит. Видят надпись НОВГОРОД, ну и читают, как привыкли: ДОРОГВОН. И пошло гулять повое слово. Дойдет и до России, и там тоже, глядишь, многие начнут называть Новгород Дорогвоном.

Читатель ошибется, однако, если сочтет весь этот эпизод за случайный ляпсус. Свое открытие, что на востоке выворачивают слова наизнанку, АТФ использует многократно (причем применяет его к любым словам любых языков, а отнюдь не только восточных). Вот, например, о Самаре [НХ-1, 361]: «Само название Самара», в обратном (арабском) прочтении - “А-Рамас” означает “Рим”, “столица”». Кстати, вы ведь уже понимаете, что А-Рамас и Рим - это одно и то же, потому что «костяк согласных» здесь РМ (конечно, пришлось еще отбросить С в А-Рамас; но поскольку тождество Самары и Рима всё равно уже очевидно, то неужели нельзя пренебречь одной буквой?).

Далее. Приведенные нами выдержки из [НХ] демонстрируют также полное непонимание того, как соотносятся письмо и звуковая речь. Это непонимание характерно едва ли не для всех лингвистов-любителей и составляет их заметнейшую отличительную черту. Прописная истина языкознания состоит в том, что язык существует независимо от того, есть для него письменность или пет. И поныне в мире множество бесписьменных языков, а уж о древней эпохе нечего и говорить. Язык передается от поколения к поколению через устное общение. Принцип АТФ («элементы звукового состава слова, не фиксируемые на письме, путаются, забываются») применим только к мертвому письменному языку, г. е. такому, на котором сохраняются (и, возможно, даже создаются) письменные тексты, но нет общенародного устного общения. Неслучайно АТФ ссылается в этой связи именно на мертвый (до его «воскрешения» в XIX в.) язык - иврит [см. НХ-2, 83-85]. К живым языкам этот принцип не имеет никакого отношения. Если бы он был верен для живого языка, то бесписьменный язык вообще не имел бы никаких шансов сохранить сходство со своим древним состоянием. В действительности же, например, лужицкие языки, не менее пяти веков прожившие в бесписьменном состоянии в немецком окружении, сохранили тесное сходство с другими славянскими языками; цыганский язык до сих пор в существенных чертах сходен с индоевропейскими языками Индии, из которой некогда вышли его носители; и вообще родственные бесписьменные языки сохраняют сходство между собой ничуть не хуже, чем письменные.

У АТФ, в противоположность всему накопленному лингвистикой опыту наблюдения над функционированием и изменением языков, приоритет всегда принадлежит письменной форме слова, а не устной. Например, по его представлениям, люди всегда знакомятся с новым словом в его письменном виде; кто-то неправильно его прочел - и пожалуйста: слово изменилось. Принцип приоритета письменного (и в особенности печатного) слова, между прочим, позволяет АТФ выдвинуть следующий замечательный тезис, революционизирующий всю историческую географию: «Еще раз повторяем одну из главных наших мыслей: в средние века (до начала книгопечатания) географические названия и имена народов перемещались по карте, следуя при этом за перемещающимися документами (народы же, в основном, оставались на тех же местах, где они и жили, и где живут сегодня). С места на место перемещались лишь воинские отряды, владетельные князья, их двор и т. д. Они не могли существенно изменить этнический состав тех мест, куда они приходили... Но (и это важно!) они везли с собой архивы, книги, документы, а именно они давали потом названия народу, месту, городу, реке и т. п. Древние названия забывались. Те, которые мы помним сейчас, возникли в XV-XVII веках ИЗ ДОКУМЕНТОВ (в той их локализации, в какой их застала книгопечатная эпоха). С распространением печатных карт названия более или менее застыли» [НХ-1, 183-184; ср. также НХ-2, 28, 195-197].

Надеюсь, читатель теперь уже понимает, что Темза переехала к Мраморному морю не по безумию, а по новой науке. В самом деле, представьте себе, например: живет неграмотный рыбак у реки, называет ее, допустим, Дон. Ну откуда же его сын будет знать, как ее называть, если он никогда не видел ее названия в записанном виде (да он еще вдобавок тоже неграмотный)? Но вот в их краях появился новый, пришлый правитель. Местных жителей он, правда, не согнал, своими людьми не заменил, но прислал чиновника с документами и с картой, который им разъяснил: это река Москва. Трудность, конечно, в том, что рыбак неграмотный, а со слуха как запомнишь? Наверно, приходилось много ле ї иод ряд посылать чиновника снова и снова.

«Ну хватит уже придумывать нелепости», - скажете вы. 'Тогда послушайте самих авторов, которые рассказывают нам историю названия Монголия. Это название «покинуло свое первоначальное место в Русско-Ордынской империи и двинулось, - лишь на бума ге, - то есть на романовских картах, - на далекий восток. При этом существенно уменьшаясь в размерах. Наконец, оно остановилось над территорией современной Монголии. Исконные жители этой области и были (на бумаге!) назначены, тем самым, “быть мопго лами”» [НХ-1, 401-402]. Эх, кабы китайцам в свое время позна комиться с учением АТФ! Не надо было бы строить Великую китайскую стену - сотни миллионов человеко-лет труда бы сэко помили: ведь никаких страшных монголов вблизи от них, ока зывается, не было!

Огромную роль в построениях АТФ играют сближения слои (т. е. сопоставления с целью показать их родство или какую-то иную историческую связь). Этот род лингвистической деятельности мы встречаем чуть ли не на каждой странице. Имеется в виду, что каждое такое сближение подтверждает какую-нибудь из идей реви зии истории (многие из этих идей ничем, кроме таких сближений, и не подкреплены). К сожалению, в подавляющем большинстве случаев эти сближения элементарно неверны.

Начнем с того, что, говоря о словах, авторы [НХ] обычно не уточняю^, о словах какого языка (и тем более какой эпохи) идет речь. Дело не в том, что они не сообщают этого читателю. Они и сами об этом не задумываются и, как это ни дико для лингвиста, явно не считают это особо существенным. Язык выглядит в их но строениях как некая более или менее однородная субстанция, разлитая по всем странам и эпохам. Такому впечатлению сильно способствует и то, что слова любых языков, кроме английского, обычно записываются в [НХ] без особых церемоний русскими буквами и внешне выглядят пусть как диковинные, но русские'.

Разумеется, в русской транскрипции как таковой никакой бе ды нет, особенно в книге с популярным уклоном. Но за ширмой упрощенной транскрипции авторы сами не видят того, что в действительной фонетике соответствующего языка дело иной раз обстоит и не так, как в русском. Вот яркий пример. В рассуждении о библейском термине Роги авторы пишут: «Средневековые ни зантийцы были уверены, что в этом месте книги Иезекииля речь идет о РУССКИХ и писали не “князь Рош”, а прямо - “князь Рое” [НХ-1, 149]. Как мы видим, замена ш нас является в глазах авторов сильным аргументом в пользу их идеи. Увы, перед нами элементарная лингвистическая безграмотность. В греческом языке, на котором написаны упоминаемые сочинения, вообще нет звука [ш]! Никакого иного способа передать звук [ш] других языков, скажем, древнееврейского, как в данном случае, кроме как через а (в русской транскрипции - с), у греков нет. Например, древнееврейское имя Salomon (s = [ш]) ‘Соломон’ заимствуется греками в виде EoA,opci)v, древнееврейское Yema' ‘Иисус’ - в виде ’Ir|ooult;; аккадское (ассиро-вавилонское) название 1Assur ‘Ассирия’ - в виде ’Aooupia.

Надо признать, что при английском слове АТФ иногда дает помету «английское», но это н$ мешает тому, что английские слова - разумеется, в современном произношении, отнюдь не в средневековом - у него неким недоступным банальному уму образом оказываются актуальными для жизни любых стран и эпох, скажем, для средневековой России, Византии, Аравии. Так, например, когда авторы заявляют о связи библейского слова Рош со словом Русь, то они считают относящимся к делу и то, что «слово Россия пишется, например, по-английски как Russia и читается как Раша, т. е. это все тот же Рош» [НХ-1, 149]. А вот что говорится про мусульманскую эру - хиджру, или геджру (авторы называют ее «геждра»): «По- арабски название звучит так: hijra, по-английски: hegira или hejira». Далее авторы обсуждают происхождение этого слова и, в частности, пишут: «Кроме того, слово “hegira” может быть слиянием двух: Гог и эра (напомним: эра = era), т. е. могло просто означать “эра Гога”, или “эра Готов”, эра “Монголов”» [НХ-1, 208]. Как видите, без английского языка арабам не удалось бы даже как-то назвать свое летосчисление. Поясним, что с точки зрения тех арабов, которые еще не знают учения АТФ, higra (g = [дгж]) ‘переселение пророка Мухаммеда (Магомета) из Мекки в Медину’ - это обычное арабское слово higra ‘переселение, эмиграция’ (от корня HGR ‘расставаться’, ‘переселяться’9) в специализированном значении и так же, как переселение пророка, обозначается и сама мусульманская эра, началом которой является это переселение.

Нужно ли говорить, что вездесущность английского языка всё же бледнеет по сравнению с вездесущностью русского. Русские слова - иногда в открытой, иногда в замаскированной форме - просто пронизывают весь Старый Свет. Например, АТФ открыл, что библейское Чермное море (т. е. Красное море: в древнерусском и церковнославянском чермный значит ‘красный’) - это Черное море [НХ- 2, 161]. На всех других языках названия этих двух морей звучат совершенно по-разному; но ведь по-русски-то почти одинаково! Согласно АТФ, скот[т)ы (жители Шотландии) - то же, что скифы; как он нам объясняет, свидетельством в пользу этого является то, что скифы разводили скот [НХ-2, 110]. АТФ сообщает нам, что в эпоху папы Григория VII «в Риме появляется некий патриций по имени Иоанн Кресцентий - явное видоизменение евангельского имени Иоанн Креститель» [НХ-2, 252]. Конечно, по-латыни между Joannes Crescentius и Joannes Baptista ‘Иоанн Креститель’ общего мало, но кто же мешал им в Риме читать евангелие по-русски?

Все-таки есть кое-что и приятное в постоянстве законов истории: вот, например, сейчас нормальному человеку из языков, если говорить честно, ничего, кроме русского и английского, не требуется - и в прежние времена в общем-то так же было.

Значение слова у АТФ тоже не привязано так уж жестко к какому-нибудь определенному языку. Если, например, по-гречески Paoitauq значит ‘царь’, то какое может быть сомнение, что и по- русски слово Василий значит то же самое: «Само слово “Василий” означает попросту “царь” (= базилевс)» [НХ-1, 294]. Это дает АТФ возможность разгадать то, что фальсификаторы надеялись скрыть навеки: Василий Блаженный - это Блаженный Царь; это был вовсе не московский юродивый, а так именовался в конце жизни не кто иной, как Иван Грозный (точнее, первый из тех четырех царей, которые, как открыл АТФ, в сумме составляют Ивана Грозного). А, например, туркмены - это, конечно, просто ‘турецкие мужчины’, ‘турецкие люди’: турк-мен-ы [НХ-1, 407].

Короче говоря, не смущайтесь, если вы не поняли, в каком именно языке происходили все те замечательные явления, которые привели к превращению пролива [sound) в Темзу, - в английском или в «восточном». Авторы не придают этому пустяку решительно никакого значения.

Обратимся теперь к технической стороне сближений. Созвучия слов обладают могучей силой эмоционального и эстетического воздействия. Это один из строевых элементов поэзии. Если два слова по звучанию похожи, значит, между ними должна быть какая-то связь - это наивно-поэтическое ощущение бывает у каждого ребенка, а многие сохраняют его и во взрослом возрасте. Древние тексты содержат множество примеров наивно-поэтического осмысления слов, в особенности собственных имен. Ср., например, в Библии: «И нарек Адам имя жене своей: Ева (по-древнееврейски Hawwa), ибо она стала матерью всех живущих (hay)» (Бытие, 3, 20); «Не потому ли дано ему имя: Иаков (Ya'aqov), что он запнул меня [ya'qaverii) уже два раза?» (слова Исава, которого Иаков дважды перехитрил, - Бытие, 27, 36) и много другого подобного.

Занятия наивной этимологизацией, т. е. поисками происхождения слова, при которых человек даже не задумывается о необходимости каких-то специальных знаний, а просто «вслушивается» в звучание слова, - вещь довольно распространенная. Для большинства тех, кто этим увлекается, это просто игра, но есть и немало лингвистов-любителей, которые принимают это свое занятие всерьез; некоторые из них даже пишут пухлые сочинения на эту тему. Контактов с профессиональными лингвистами эти люди как правило не любят.

Как это ни прискорбно, авторы книги [НХ] неотличимы от этой категории любителей. Они с детской наивностью убеждены, что если два слова (неважно", того же языка или разных) сходны по звучанию, то можно без всяких предварительных проверок смело утверждать, что одно из них произошло из другого или что по крайней мере они связаны родством или какой-то иной неслучайной связью. Авторы [НХ] не знают или не хотят знать, что уже двести лет существует научная дисциплина, разрабатывающая методы отличения родственных слов от случайно созвучных, - сравнительно-историческое языкознание.

Здесь не место пересказывать учебники. Но всё же укажем, хотя бы упрощенно, то, что принципиально важно. Фонетический облик слов изменяется не хаотически и не в индивидуальном порядке для каждого слова, а путем регулярных фонетических изменений. Регулярность изменения, скажем, звука [6] в звук [в] состоит в том, что если оно вообще происходит, то оно охватывает все [б] во всех словах данного языка. Каждое конкретное фонетическое изменение ограничено определенным языком и определенным периодом его истории. Родственные языки, вследствие того, что они испытали разные наборы регулярных фонетических изменений, оказываются связаны между собой регулярными фонетическими соответствиями, например: англ. th - нем. d [this - dies, then - denn, feather - Feder, bathe - baden и т.д.). Родство двух слов из родственных языков проявляется не в том, что они звучат одинаково, а в том, что различия в их звучании подчинены правилам фонетических соответствий.

От отношения родства двух слов лингвисты отличают отношение заимствования. Заимствование возможно как из родственного языка (скажем, слово ксёндз заимствовано из польского), так и из неродственного (скажем, слово харакири заимствовано из японского). Фонетические соlt; ношения ме* IV словом языка-источника и словом языка-восприемника подчиняются иным правилам, чем при родстве, но и здесь это не просто совпадение звучаний.

Проверяя возможность сближения слова а (языка А) и слова b (языка В), лингвист прежде всего обязан сделать выбор между гипотезой о родстве а и b и гипотезой о заимствовании. Если принята гипотеза о родстве, то проверяется, соблюдены ли правила фонетических соответствий, связывающих А и В. Если принята гипотеза о заимствовании, то сперва должно быть определено направление заимствования. Допустим, это направление из А в В. Тогда для каждой из фонем10 слова а проверяется, должна ли она при наложении на систему фонем языка В быть заменена именно той фонемой языка В, которую мы видим в слове b (излагать техническую сторону этой проверки здесь неуместно); исследуется также вопрос о том, не подверглось ли слово b в ходе истории языка В специфическим дополнительным преобразованиям, характерным для заимствованных слов. Во всех случаях, когда из истории соответствующих языков для слова а и/или b известны их более ранние формы, объектом проверок служат именно эти ранние формы, а не современные. В случае, если значения слов а и b различны, необходимо, кроме того, произвести дополнительную семантическую проверку с целью установить, могло ли одно значение развиться из другого (или оба - из некоторого третьего). Если гипотеза о связи ас b прошла все эти проверки успешно, необходимо сравнить ее со всеми теми конкурирующими гипотезами, которые тоже успешно выдерживают такие проверки, с тем, чтобы установить, имеются ли у данной гипотезы преимущества перед остальными и насколько они весомы.

В книге [НХ] не обнаруживается никаких следов знакомства с этими основными принципами исторической лингвистики.

«Этимологическим словарем русского языка» М.Фасмера ныне уже научились пользоваться тысячи русских людей самых разных профессий, интересующиеся происхождением русских слов. Но не наши авторы. Предлагая свои дикие этимологии, они, за исключением одного-двух случаев, просто игнорируют М.Фасмера: чем, в самом деле, М.Фасмер со всеми его рутинными параллелями из других языков, ссылками на памятники, словари, специальные исследования и т. п. так уж надежнее их самих?

Иногда под свое нежелание считаться с существующей лингвистикой авторы даже пытаются подвести некую теоретическую базу. Так, в связи с вопросом о заимствованиях они пишут: «Вообще, вопрос о том - “кто у кого заимствовал слова”, в современной лингвистике определяется исключительно на базе принятой сегодня традиционной хронологии. Ее изменение сразу меняет и точку зрения на происхождение и направление заимствования тех или иных слов» [НХ-1, 387]. Понятно, что существующую историческую лингвистику можно не принимать во внимание, коль скоро ее выводы опираются на нечто иллюзорное. К сожалению, перед нами не более, чем очередное столь же невежественное, сколь и высокомерное заявление. В действительности в лингвистике направление заимствования вообще не определяется на базе какой бы то ни было абсолютной хронологии. Оно определяется на основе того, в каком из двух языков слово является, образно говоря, инородным телом и в каком - естественным. Ср. латинское October и древнерусское ок- тлбръ: в латыни это прозрачное производное от octo ‘восемь’ - ‘восьмой месяц (по счету от марта)’; в древнерусском же в этом слове нельзя выделить никакого понятного корня и вдобавок сочетание кт на том этапе истории языка в собственно славянских словах еще не встречается; вывод: направление заимствования было из латыни. Точно таким же путем устанавливается направление заимствования, например, в паре «русск. кашне - франц. cache-nez (буквально: ‘спрячь нос’)» или в паре «русск. закуска (где легко выделяются понятные приставка, корень и суффикс) - франц. zakouski».

Как мы уже говорили, используемый в профессиональной лингвистике способ сближения слов книге [НХ] чужд. Вместо этого используется бесхитростный критерий «внешнего сходства». Посмотрим же, в каких случаях авторы готовы считать два слова внешне сходными. Чтобы не критиковать каждое из приводимых ниже сближений по отдельности, сразу же предупредим, что лингвистически правильного среди них нет ни одного.

В некоторых примерах из [НХ] внешнее сходство действительно велико, скажем, Батый - батя, Мамай - мамин. Но если бы авторы ограничивались только такими примерами, их лингвистическая деятельность быстро остановилась бы. В подавляющем большинстве случаев они удовлетворяются весьма приблизительным сходством. Не мешают сходству, в частности, любые различия внутри следующих «групп сходства»: с - з - ш - ж; 6 - в; в - ф; ф - т; т - д; к - х - г; к - ц - с; г - з - ж; ч - ш - щ; р - л; н - м (список в действительности еще неполон). Например: гуз (тюркское племя) - гусь; Сибирь - север; враг [ворог) - варяг - фряг; Щек - чех; кир - сир - царь; улус - Русь. Гласные вообще большого значения не имеют. Приятно, конечно, когда и гласные похожи, но если нет, то для АТФ никакой проблемы тоже нет: в этом случае надо просто рассматривать только «костяк согласных», о котором уже шла речь выше.

Для авторов не имеет никакого значения, относится ли сравниваемая часть слова к корню или к суффиксу. Например, Irish ‘ирландский’ (корень /г- + суффикс -ish) и Russia, Russian - согласно [НХ], одно и то же: у них одинаковый «костяк» RSH [НХ-2, 114]. И этого замечательного сравнения для АТФ достаточно, чтобы Россия и Ирландия (в названиях которых, если не считать-мл, совпадает одно только р) оказались одной и той же страной (в прошлом). Еще один пример (доказывающий на сей раз тождество Египта и Рима): если верить АТФ [НХ-2, 218], в Библии Египет называется по-древнееврейски Миц-Рим, что вслед за Н.А.Мо- розовым АТФ переводит как ‘высокомерный Рим’ (нас уже, конечно, больше не должно удивлять, что сравнение здесь опирается на русское название Рим, а не на латинское Roma). В действительности библейское название имеет вид Misrayim, где Misr- - ‘Египет’, а -ayim - окончание двойственного числа: первоначальный смысл названия - ‘два Египта’ (Нижний и Верхний).

Все-таки трудно не вспомнить из Гоголя: «Я открыл, что Китай и Испания совершенно одна и та же земля, и только по невежеству считают их за разные государства. Я советую всем нарочно написать на бумаге Испания, то и выйдет Китай». Здесь ведь уже есть все: и сама грандиозная идея отождествления разных стран, и, главное, метод, которым оно достигается.

Если даже все указанные степени свободы, вместе взятые, всё- таки не дают желаемого результата, то авторы [ИХ] могут еще прочесть слово задом наперед. Это будет называться «в арабском прочтении»: см. быше Самара = А-Рамас. Можно, вообще говоря, и комбинировать: часть букв переставить, а часть нет, например, Хорезм - это, согласно АТФ, не что иное, как Кострома. Отдельными согласными можно при нужде и пренебречь. Возможны и другие вольности сверх всех указанных.

Для наглядности приведем еще несколько иллюстраций, где можно видеть разнообразные сочетания описанных выше механизмов сопоставления: «Рюрик - это просто другая форма старого русского имени Гюргий, т.е. Георгий - Юрий» [НХ-1, 196]; Хан Хула- гу - «это снова имя Георгий - Гургу, видимо, весьма распространенное среди потомков Чингиз-Хана Георгия» [НХ-1, 224]; «Но само слово “еврей” - это церковно-славянское слово и означало оно, как показывает анализ его употребления в средневековых текстах, - “жрец”, “священник”. Это просто одна из форм слова “иерей”» (НХ-2, 204-205]; «Кстати, имя Ахилл может означать противник французов: А-ГААЛ» [НХ-2, 293]; «Английское слово остров сегодня пишется так: island. Но что означало оно в древности? Что если это Asia-Land, т.е. азиатская страна, т.е. страна, расположенная в Азии? Без огласовок мы имеем: asiaiand = SLND, island = SLND, т.е. это - одно и то же слово!» [НХ-2, 95]; «Anglo-Sax - Angel Isaac» [НХ- 2, 126] (имеется в виду византийский император Исаак Ангел); «“герцог” = “Ксеркс”» [НХ-2, 208]; «Имеются яркие звуковые соответствия: КРИШНА - ХРИСТОС, КРИШНА ХАРЕ РАМА (молитва кришнаитов) - ХРИСТОС КИР (ЦАРЬ) РИМСКИЙ...» [НХ-2, 239].

Иногда (очень редко) авторы считают уместным пояснить, почему они приравнивают один звук к другому. Например, они пишут [НХ-1, 102]: «Не есть ли “город Теребовль” попросту искажение “города Тверь”? Звук “Б” часто переходит в “В” и тогда без огласовок, имеем: ТРБ - ТВР». (О том, что перестановка согласных - законная операция,^ мы уже знаем; часть -овль в данном случае авторам не понадобилась). Нет даже нужды уточнять, в каком языке. Просто: «часто переходит».

Заметим от себя: в русском языке [б] вообще никогда не «переходит» в [в]. Фонетическое изменение [б] в [в] имело место, в частности, в истории греческого языка; соответственно, буква Р читалась в древнегреческую эпоху как [б], а в византийскую - как [в]. В определенных позициях такое же изменение произошло в истории, например, французского и итальянского языков. Авторы скорее всего опираются в своем утверждении на соотношение типа русск. Варвара - англ. Barbara, русск. алфавит - англ. alphabet, которое определяется тем, что в западноевропейских языках в словах, заимствованных из греческого (в данном случае через латинское посредство), отразилось древнегреческое произношение буквы в, а в русском - ее византийское произношение. Если западноевропейское слово заимствовано в русский, то уже в рамках русского языка может возникнуть соотношение типа варвар - барбаризм (лингвистический термин). Но к исконным русским словам (и вообще любым русским словам, не восходящим к греческому) все это не имеет никакого отношения.

Приведенный пример (как, впрочем, и ряд других, уже рассмотренных выше) может служить наглядным образцом всей фоменковской научной логики в сфере лингвистики и истории. «Явление Р в примерно таких, как у нас, случаях иногда бывает, не правда ли? Почему бы не предположить, что оно имеет место и в нашем случае?» Соответствующая научная дисциплина давно выяснила, при каких именно условиях имеет место Р. Но АТФ не желает об этом знать: это бы лишило его свободы мысли.

В арифметике это выглядело бы, например, так: «Квадрат числа часто оканчивается на ту же цифру, что и само число, не правда ли? Вот: 1 х 1 = 1, 5 х5 = 25, 6 х 6 = 36. Почему бы не предположить, что 7x7 = 47?»

Читателям, чувствительным к математической стороне любой проблемы, предлагаю самим посчитать, хотя бы приблизительно, сколько произвольных последовательностей русских букв должно быть признано по фоменковской методике сходными, допустим, со (ловом Русь. Напомню, что при установлении сходства разрешается: 1) отбрасывать все гласные; 2) переставлять согласные; 3) отбрасывать одну согласную; 4) приравнивать одну согласную к другой в рамках перечисленных выше «групп сходства». (Читатель легко может убедиться в том, что выше в материале из [НХ] встречались примеры всех названных преобразований). Число получится внушительное, не правда ли? Конечно, в реальном языке далеко не всякая последовательность букв образует слово. Но всё- гаки слов в любом языке очень немало - если считать и имена собственные, то сотни тысяч. А ведь можно брать слова для сопоставления не из одного языка, а из самых разных. Вот и оцените теперь, сколько примерно слов (разных языков) АТФ имеет право при своей методике связать со словом Русь.

Он воспользовался этим правом очень скромно, а именно, связал со словами Русь, русский только: улус [НХ-1, 163] (согласно АТФ, из этого слова слово Русь и произошло); Рош (название страны и Библии) [НХ-1, 138]; Irish (англ.) ‘ирландский’ [НХ-2, 114]; Ross (нем.) ‘конь’ («Мгновенно возникает ассоциация слова Ross с русскими: руссы = люди на конях, всадники, казаки!» [НХ-1, 135]); Пруссия, пруссы (и© АТФ Пруссия = П-Руссия [НХ-1, 402]); Сар- (в составе названий Сарай, Саранск, Саратов, Чебоксары и др.) и царь («Скопление названий типа САР, или РАС, РОС в обратном прочтении, мы видим сегодня ИМЕННО В РОССИИ, И ИМЕННО ВОКРУГ ВОЛГИ: Саранск, Саратов и т. п. По-видимому, имя САР, г. е. РОС, зародилось именно здесь, а затем превратилось в ЦАРЬ и распространилось в XIV веке на запад и на юг... А потом попало и на страницы Библии» [НХ-1, 404]).

Как все-таки жаль, что такое большое количество не менее достойных кандидатов на родство с Русью оставлено без внимания! 1 Іапример, rus (лат.) ‘деревня’. Правда, это сближение уже произвел Л.С.Пушкин («Евгений Онегин», эпиграф к главе второй), но он ошибочно полагал, что это шутка, поэтому как научный конкурент он не в счет и плагиата тут не было бы. А еще: русый, Руса, Руза, русалка, рысь, russus (лат.) ‘красный’, rosse (франц.) ‘кляча’, ours (франц.) ‘медведь’, Ru/i (нем.) ‘сажа, копоть’, rosvo (финск.) ‘разбойник’, Руслан, Руссо, Руссильон, суровый, сор, сэр, Сура, Саар, Сирия,

Ассирия, Уссури, эт руск, зу-лус, Г-Рузия, Пе-Рсия, Ие-Русалим, Та-Ру- са, ту-русы...

А сколько других отождествлений, которые так и просятся в «новое учение», АТФ все-таки упустил! Почему бы не предположить, например, что Венеция - это Винница, Парма - это Пермь, Лукка - это Великие Луки, Кёльн - это Клин, Глазго - это Глазов, Верден - это Бородино...

Сближения слов, переполняющие страницы [НХ], служат авторам для того, чтобы по-новому объяснить происхождение того или иного слова, т. е., говоря техническим языком лингвистики, предложить для него новую этимологию. К сожалению, все эти этимологии носят ярка выраженный любительский характер; в частности, все приведенные выше из [НХ] примеры сближений, как мы уже предупреждали, попросту неверны. «Но почему вы беретесь так категорически судить? - может спросить читатель. - Разве не является любое суждение о происхождении слова всего лишь гипотезой? Чем же одна гипотеза так уж хуже другой?».

Едва ли не самое существенное отличие любителя от профессионального лингвиста состоит в том, что для любителя каждый факт языка существует по отдельности, без связей с остальными; например, с каждым словом может происходить что-то свое. Напротив, для лингвиста каждое слово - это член многих классов слов; напри- мер, русское слово завод входит в класс слов с начальным [з], в класс слов с постоянным ударением на корне, в класс существительных мужского рода, в класс слов, образованных по такой-то морфологической модели, в определенный семантический класс и так далее. Строя гипотезу о происхождении конкретного слова, лингвист ставит ее в зависимость от того, какими свойствами обладают целые классы слов, куда данное слово входит, и что с ними происходило в ходе истории. Поэтому в своих предположениях он неизмеримо более ограничен, чем любитель. Любитель же совершенно свободен: в его счастливом неведении ничто не мешает ему предложить для слова первое пришедшее ему в голову объяснение (ср. выше очаровательное по простодушию «Мгновенно возникает ассоциация...»).

Попытаюсь на примерах показать тем, кто далек от лингвистики, чем отличается лингвистически обоснованная этимология от любительского угадывания по принципу «а почему бы не предположить и такое?». Разумеется, я буду вынужден упрощать: полное лингвистическое обоснование рассматриваемых этимологий включало бы еще анализ показаний древних памятников и родственных языков и многое другое.

В [НХ-1, 226] читаем: «Вот откуда пошли МУСУЛьмане - от названия города Мосул в Малой Азии». Тем, что Мосул находится в Месопотамии, а не в Малой Азии, пренебрежем. В [НХ] не объясняется, что значит часть -манеу но судя по указанию, что туркмены - это ‘турецкие мужчины’, за ней стоит все тот же МЭН, т. е. это ‘мосульские мужчины’. Сравним эту смелую новую этимологию с традиционной. По-арабски ‘мусульманин’ - muslim(un) (окончание -ип может в определенных условиях отпадать). В арабском языке это слово несомненно исконно, поскольку для араба оно совершенно прозрачно: ти- - приставка, SLM - корень, і между L и М - носитель определенного (довольно сложного) грамматического значения. Буквальное значение - ‘покорный (подразумевается: Богу)’, ‘вручающий (Богу) свою целость и невредимость’. Корень SLM ‘быть целым и невредимым’, ‘быть в безопасности’ - тот же, что, например, в salam(un) ‘мир’, ‘безопасность’, ’islam(un) ‘ислам’ (буквально: ‘покорность’). Добавим к этому, что арабское название Мосула - 'al-Mawsil(u) (буквально: ‘узел, точка связи’, от корня WSL ‘связывать’) - содержит другое «С», чем muslim[un), а именно, фонему 5, а не s, так что фонетическое совпадение здесь происходит только в русской передаче, но не в самом арабском. Арабское mus- lim(un) было заимствовано, в частности, персидским, где оно получило (с присоединением персидского суффикса -ап) вид musilman, musulman; отсюда татарское и казахское musulman и далее русское мусульмане. В русском языке -ан- было осмыслено как тот же суффикс, что в горожане, молдаване, христиане и т. п.; отсюда окончание -е во множ/числе и форма мусульманин в единств, числе.

Еще один пример: «Само название Яро-славль, вероятно означало когда-то “Славный Яр”. Яр - это название места с определенным рельефом. Это было “Славное Место”, где торговали. Естественно, здесь возник крупный город, наследовавший имя “Яро-Славль”» [НХ-1, 158]. Сравним и здесь с традиционной этимологией. Ярославль - первоначально притяжательное прилагательное мужского рода от имени Ярослав, т.е. это ‘Ярославов’ (подразумевается: город). По этой модели образованы названия многих древнерусских городов, например, Переяславль, Мстиславль, Рос- тиславлъ (ныне Рославль). Предположение, что слово Ярославль могло первоначально обозначать ‘славный яр’, лингвистически безграмотно: словообразовательная модель «основа существительного + основа прилагательного, от которой отсечен суффикс -н-, + суффикс -ль» не представлена в русском языке ни единым примером. Более того, она противоречит общим принципам образования сложных слов в русском языке - как древнем, так и современном (но чтобы точно сформулировать эти принципы, необходим некоторый лингвистический аппарат, который нет смысла здесь приводить). Напротив, сложное слово Ярослав (имя) построено в полном соответствии с принципами древнерусского словообразования (но яр- здесь не от яр ‘крутой берег, круча, обрыв’, а от прилагательного ярый). Первоначальное значение этого имени - ‘обладающий яркой (мощной) славой’. По этой модели построено значительное число других старинных русских слов, в т.ч. имен, например: Ярополк (первоначально: ‘обладающий ярым (яростным) войском’), пустодолл ‘тот, у кого дом пустой’, ‘плохой, незапасливый хозяин’, златоуст ‘красноречивый человек’, (буквально: ‘обладающий золотыми устами’) и т.п. Такая этимология имени Ярослав активно поддерживается также тем, что обе части этого имени хороню представлены и в других древних славянских именах, ср. Ярополк, Яроллир, Ярогнев и др., Святослав, Доброслав, Вячеслав, Мстислав и др.

Разбирать далее поштучно этимологическую продукцию АТФ незачем. Скажу коротко: с точки зрения серьезной лингвистики ее ценность равна нулю.

Ту же цену, естественно, имеют и все те построения исторического характера (например, отождествление некоторых двух стран, народов, городов и т. п.), которые целиком опираются на лингвистический аргумент - сходство соответствующих названий. Лишаясь лингвистического прикрытия, эти построения предстают в своем подлинном виде - как чистое гадание. К научному исследованию они имеют примерно такое же отношение, как сообщения о том, что автор видел во сне.

Не следует думать, впрочем, что лингвистические открытия АТФ касаются только таких частных вопросов, как происхождение того или иного слова. Как и при ревизии истории, в вопросах лингвистики он предпочитает действовать с подлинным революционным размахом, не мелочась. В мясорубку фоменковской научной революции идут целые языки и целые письменности.

Мы узнаём, например, что еврейским (= древнееврейским) языком называлось прежде не что иное, как греческий язык, записанный египетскими иероглифами. Цитируем: «Итак, наша гипотеза состоит в следующем: 1) “Еврейский язык”, упоминаемый в церковных текстах - это просто иероглифическая система записи греческого языка. Это - письменность, а не устный язык. При переходе с еврейского языка на греческий изменилась лишь система письменности. Устный язык остался, естественно, прежним.

2) Множество текстов на исходном еврейском языке было высечено на камне и сохранилось до сих пор. Это - египетские иероглифы, которыми покрыты огромные площади стен древнеегипетских храмов (т. е., по нашей гипотезе, иудо-христианских и христианских храмов X-XV веков)» [НХ-2, 199].

Шампольон, расшифровавший - как мы думали до АТФ - египетские иероглифы, не заметил, что за этими иероглифами стоит просто греческий язык. Не заметили этого за двести лет и все последующие египтологи: составляли толстые словари и грамматики, корпели над переводом текстов - а всего-то надо было взять с полки греческий словарь! АТФ, конечно, не изучал сколько- нибудь серьезно ни египетских иероглифов, ни древнеегипетского языка, ни древнееврейского, ни древнегреческого (во всяком случае в [НХ] нет никаких следов такого изучения). Но зато ведь он открыл, как мы уже видели, что слово еврей - это то же, что иерей (разумеется, в русском языке, сфера действия которого, как известно, с успехом покрывает и Египет, и Палестину, и Грецию); а отсюда уж рукой подать до слова иероглиф. Какое же после этого иероглифическое письмо, как не еврейское?! Разве один этот аргумент не перевешивает всей традиционной рутины? И вообще, разве один абзац АТФ не перевешивает пуды трудов всех этих копошащихся в мелочах филологических муравьев?

Позволим себе не входить в обсуждение этого великого переворота одновременно в египтологии, гебраистике и эллинистике. Выразим лишь восхищение скромностью авторов [НХ], которые, имея такие беспредельные возможности, ограничились отменой (или склеиванием воедино) всего нескольких языков, а множество других на радость традиционалистам оставили как есть.

Тезис о вселенской фальсификации письменных памятников

Рассмотрим теперь некоторые проблемы (лингвистические и иные), связанные с фоменковской концепцией происхождения древних письменных памятников.

Согласно АТФ, на Руси нет ни одного списка ни одной летописи, который был бы написан раньше знаменитой Радзивилловской летописи, - по той простой причине, что все прочие списки прямо или опосредованно списаны с нее; сама же Радзивилловская летопись изготовлена кенигсбергскими немцами к моменту проезда Петра I через Кенигсберг.

Правда, Радзивилловская летопись неписана на бумаге с водяными знаками (филигранями) 80-х-90-х родов XV в. Но АТФ это не смущает. По его мнению, немцы могли просто взять запасы старой бумаги, чтобы подделка была правдоподобнее [НХ-1, 48]. А главное, объясняет он нам, датировки филиграней привязаны к традиционной («скалигеровской»11) хронологии, следовательно, филиграни вообще нельзя использовать для датирования в ситуации, когда вся традиционная хронология поставлена под сомнение.

Мы не будем здесь распутывать весь этот клубок нелепостей всерьез. Отметим лишь немногое.

«Насколько нам известно, - пишут авторы, - летописей, написанных на пергаменте, вообще не существует (во всяком случае, нам не удалось найти упоминания о таких летописях в литературе)» [НХ-1, 45]. Для аргументации авторов это обстоятельство существенно, поскольку на пергаменте писались русские книги XI- XIV вв., а в течение XV в. он постепенно почти полностью выходит из употребления, уступая место бумаге; отсутствие пергаментных летописей должно подтверждать их версию о позднем происхождении всех русских летописей.

Действительно, авторам известно не всё: Синодальный список Первой новгородской летописи и Лаврентьевская летопись напи- саны-таки на пергаменте. Но самое впечатляющее свидетельство степени научной добросовестности авторов и их уважения к читателю мы находим на стр. 391 того же тома их собственной книги, где в цитируемых авторами выдержках из Н.А.Морозова, посвященных Лаврентьевской летописи, значится: «Это рукопись на пергаменте»12. Да ведь и то сказать: откуда же в самом деле авторы могли знать, когда они писали 45-ю страницу, что они напишут на 391-й?

Авторы не сообщают читателю о том, что филиграни XV в. стоят не только на Радзивилловской летописи, но и на ряде других летописных списков, а филиграни XVI и XVII вв. - уже на десятках таких списков. Выходит, что многочисленные писцы, переписывавшие Радзивилловскую летопись (в XVIII в., как говорит нам АТФ), тоже были не так просты: прежде, чем начать писать, они обзаводились несколькими сотнями листов бумаги 200-летней давности (а уж где ее взять, это было их дело). А ссылка на «ска- лигеровскую» хронологию, из-за которой филиграни якобы вообще непригодны для датирования, - это, увы, элементарная подтасовка: ведь речь здесь идет не о древнем мире, а о XV-XVIII вв., а даже по собственным словам АТФ после XIV в. датировки событий в Европе «стали достоверными».

Что касается тезиса о том, что все прочие летописи списаны с Радзивилловской, то он мог родиться только у человека, никогда не имевшего дела с серьезной текстологией. АТФ в очередной раз высокомерно игнорирует существование целой научной дисциплины - в данном случае текстологии. Между тем эта дисциплина располагает чрезвычайно скрупулезной методикой установления филиации рукописных списков (т. е. последовательности, в которой одни списки списывались с других). Серьезная текстология с полной надежностью показывает, что Радзивилловская летопись является лишь одной из ветвей более ранней летописной традиции. Абсолютная непрофессиональное™ утверждений АТФ на эту тему проявляется, в частности, в том, что он путает «Повесть временных лет» (доходящую лишь до 1110-х гг.) с полным содержанием Радзивилловской летописи (доходящей до 1206 г.). О списывании, скажем, Ипатьевской летописи с Радзивилловской вообще не может быть и речи, поскольку на протяжении XII в. их сообщения совершенно различны - по выбору упоминаемых событий, объему (Ипатьевская летопись подробнее) и стилю.

Понятно, что с отменой «первородства» Радзивилловской летописи рушится и вся фоменковская картина русского летописания. Имеет смысл, однако, отдельно разобрать следующий общий тезис, провозглашаемый АТФ и кардинально необходимый для всех его построений: в истории как России, так и многих других стран имела место массовая фальсификация памятников письменности.              +

По концепции АТФ, сколько-нибудь достоверная история Рос- ( ии начинается только с XIV в. Всё, что было до этого, практически неизвестно: это «темные» века. Люди, которые, согласно летопи- OIM, жили в эти века, в действительности никогда не существовали. Правители - это «дубликаты», т.е. фантомы, литературные тени, реальных правителей, живших на четыре века позже, прочие лица - чистая выдумка. Из событий, которые мы привыкли отно- (ить к этой эпохе, малая горсточка - это тоже «дубликаты» позднейших событий русской истории, вся масса прочих - плод либо аберрации, либо сознательной фальсификации со стороны тех, кто в XVII-XVIII веках сочинял русские летописи.

Но как быть с древними актами и книгами, где выставлена дата, а нередко еще и имя правящего князя? Например, в Остромировом евангелии указана дата 6565 («от сотворения мира»; это 1057 г. нынешнего летосчисления) и имя князя: Изяслав. В Свято- lt; лавовых изборниках указаны даты 6581 (1073 г.) и 6584 (1076 г.) и имя князя: Святослав. Ведь эти записи согласуются с летописью, где сказано, что в 1054-73 гг. правил Изяслав, а в 1073-76 гг. - Святослав. Для XI-XIII вв. таких записей не очень много, но некоторое количество всё же есть. «Что за проблема? - с легкостью ответит нам АТФ, - откуда мы знаем, что все эти даты истинны? Всё можно подделать, а уж выставить ложную дату - проще всего».

Идея фальсификации (прямой подделки или тенденциозной переделки уже существующего текста) является, наряду с идеей всеобщего беспамятства народов, одним из двух главных рычагов фоменковского объяснения того, как человечество впало в совершенно ложные представления о своем прошлом. Фоменковский мир населен фальсификаторами как босховский мир чудовищами. А уж профессия историка и профессия мошенника - в глазах АТФ почти одно и то же. Если верить АТФ, в XVII-XVIII вв. в России действовала едва ли не целая государственная служба фальсификаторов истории, которые уничтожали или искажали до неузнаваемости сотни и тысячи старых письменных свидетельств и сочиняли фиктивную историю, заказанную властью. И, конечно, по концепции АТФ, подобное происходило не только в раннеромановской России, но (тогда же или несколько раньше) также и во многих других странах.

Я не берусь здесь обсуждать деликатный вопрос о том, везде ли и всегда ли отношения книжников с властью были таковы, что по указке власти они с готовностью садились за сочинение фиктивной летописи. Меня интересует совершенно другой, вполне технический вопрос: мог ли такой книжник выполнить эту задачу успешно, т. е. так, чтобы его продукция не оказалась потом шита белыми нитками.

Нет никакого сомнения, что практика фальсификации письменных документов существовала и существует. Среди исторических документов ее объектом почти всегда являются акты, дающие право на собственность или на титулы. Как известно, среди старых русских актов выявлено - по разным признакам - некоторое число «подложных» (т. е. поддельных). В отношении некоторых актов ведется дискуссия - подлинные они или подложные. Но КОЛЬ скоро этот вопрос решается без полной очевидности, то почему не предположить, что акт, который мы считаем подлинным, - это просто более искусная, чем остальные, подделка? Возможно ли это? Да, в принципе возможно - особенно если фальсифицировано только содержание акта (скажем, кому именно даруется нечто), а дата истинная или не очень сильно отличается от истин ной (скажем, в пределах полувека). Если же мы имеем дело не с рядовым, а с гениальным фальсификатором, то он может обмануть нас и гораздо сильнее.

Но раз такое всё же возможно, то почему не допустить и версию АТФ, который предполагает массовую фальсификацию? Почему не допустить, в частности, что имеющиеся ныне памятники XI-XIII вв., т.е., по АТФ, «темного» доисторического времени, как раз и сфальсифицированы? Попробуем представить себе эту ситуацию несколько яснее.

Прежде всего, фальсификаторы должны были изобрести древнерусский язык XI-XIII вв. Как мы знаем сегодня, этот язык отличался не только от русского языка XVII в., но даже и от языка XIV в. «Да ровно ничего вы, лингвисты, на самом деле не знаете, — скажут фоменковцы, — вы просто принимаете за древнерусский язык XI-XIII вв. именно то, что эти фальсификаторы XVII в. выдумали».

Такая версия может удовлетворить только людей, никогда не задумывавшихся над тем, какой колоссально сложный и деликатный механизм представляет собой язык. Это верно для любого языка, взятого в определенный момент его существования. И эта сложность еще многократно возрастает, если речь идет о жизни языка на протяжении многих веков. За это время язык испытывает непрерывное постепенное изменение: каждый его элемент проходит определенную эволюцию, сложным образом сопряженную с эволюцией всех прочих элементов. Картина осложняется еще и тем, что внутри языка существуют многочисленные диалектные различия.

Вот единичный пример (для упрощения даем письменные формы, а не фонетическую транскрипцию; даты огрублены): словоформа ‘шлю’ выглядит в новгородском диалекте древнерусского языка в XI и 1 четв. XII в. как сьлю (буква ъ передает здесь особый редуцированный, т.е. ослабленный, гласный звук); во 2-4 четв. XII и 1 пол. XIII в. как сьлю или слю\ во 2 пол. XIII и 1 пол. XIV в. как слю или шлю; во 2 пол. XIV в. и позднее - как шлю. И таких строк в принципе можно выписать по числу словоформ (которых сотни тысяч), умноженному на число диалектов (разумеется, на деле историки языка пользуются не такими «атомарными» записями, а определенными обобщающими формулами). Приведенный пример иллюстрирует фонетическую эволюцию. Но эволюционирует также и морфология, синтаксис, словарный состав.

По многим десяткам параметров памятники древнерусского языка XI-XIII вв. обнаруживают на протяжении этого периода плавную кривую эволюции (которая продолжается затем в последующие века). В частности, именно в этот период происходит самое важное фонетическое изменение в истории русского языка - исчезновение редуцированных гласных (одним из проявлений которого является, например, приведенный выше переход стаю в слю). Некоторые слова, грамматические формы, окончания и т. д. на протяжении этого периода бесследно исчезают, так что человеку не только XVII, но и XIV века они уже неизвестны. Простой пример: древние имена Изяслав, Брячислав, Всеслав, Ярополк, Доманег, Ратпибор, Рожнет и множество подобных в летописях встречаются только в сообщениях X-XIII веков, но не позднее. (Из этого еще не следует, однако, что фальсификаторы XVII века могли бы такие слова и формы и такие имена просто выдумать из головы: их реальность подтверждается современным сравнительным языкознанием, учитывающим данные всех древних и новых славянских языков и диалектов).

Еще один непреодолимый барьер для версии о массовой фальсификации составляют начертания букв - предмет палеографии. Формы букв, подобно языку, с течением времени медленно изменяются. Знание этих изменений позволяет датировать документ - обычно с точностью до 50-100 лет. Так, например, палеографический анализ берестяных грамот XI-XV вв. выявил в начертаниях различных букв более 300 элементов, которые проходят за эти пять веков ту или иную эволюцию и тем самым заключают в себе определенную хронологическую информацию. Фальсификатор XVII в., подделывающий рукопись, допустим, XIV в., непременно должен держать перед глазами образец подлинного письма XTV в. и срисовывать каждую букву, причем даже и в этом случае только исключительно талантливые воспроизведут все начертания без искажений. А для «темных» веков он должен сам изобрести более ранние формы всех букв, но так, чтобы эволюция каждой из них при их последующем анализе в XX в. оказалась плавной. При каждой подделке он должен твердо помнить, какой век и какую его половину он подделывает, и пускать в ход строго определенные начертания из тех, которые он изобрел.

Помимо палеографии, хронологическую информацию несут еще графика (т.е. сам инвентарь используемых букв) и орфография. Например, фальсификатор должен был бы изобрести (и далее уже неуклонно соблюдать в своей практике) правило о том, что буква ж (один из способов записи звука [у]) употребляется в рукописях только до начала XII в. и после конца XIV в., а в промежуточное время не употребляется, или о том, что от века к веку определенным образом изменяется характер распределения на письме оу (еще один способ записи для [у]) и у, букв О И W, букв и и г, и много-много другого в этом роде.

Допустить, что всю эту картину раннего древнерусского языка и его постепенной эволюции от памятника к памятнику, вместе с параллельной эволюцией палеографии, графики и орфографии, могли искусственно создать фальсификаторы XVII в., можно лишь ровно в той же мере, как то, что дети в детском саду, играя детальками и проволочками, могут собрать компьютер.

Ну а теперь напомню, как происходит изготовление Радзивилловской летописи в изложении авторов [НХ]. «Ее изготовили в Кеми нгсберге в начале XVIII в., по-видимому, в связи с приездом туда I le rpa I и непосредственно перед этим приездом» [НХ-1, 74]. Кое- что брали из какой-то «действительно старой летописи XV-XVI веков», а всё, что требовалось по их замыслу, сочиняли сами. Делали что, естественно, немцы13. А что? Почему бы в самом деле немцам ис овладеть для такого случая древнерусским языком и палеографией? Времени у них, правда, было маловато. Авторы [НХ] красочно описывают обстановку их труда: «Кенигсбергские мастера спешно готовили рукопись к приезду Петра в Кенигсберг. Как всегда, в таких случаях объявляется аврал. Петр уже въезжает в город, а они еще не закончили миниатюры! Вбегает разгневанный чиновник, требует прекратить работу с миниатюрами...» и т. д. [НХ-1, 73]. Короче говоря, действовали в типичной немецкой манере. А смотрите-ка, не так плохо получилось: за двести с лишним лет ни один лингвист не заметил никакой ни палеографической, ни орфографической, ни грамматической, ни стилистической фальши - не догадались даже о том, что это вышло из-под руки иностранца!

s

Представим себе теперь, что вопрос о подделке письменных памятников стоит не для древнерусского языка, а для латыни, и не для трехвекового интервала, а для периода в две тысячи лет - от середины I тысячелетия до н. э., когда появляются первые памятники на латыни, примерно до середины II тысячелетия н. э. За это нремя живая (народная) латынь развилась в целую группу родственных языков (романских), с множеством диалектов внутри каждого из них. Кроме того, литературная латынь в почти застывшей форме продолжала использоваться в Западной Европе в качестве языка официальных документов, религии, летописания, науки. Эта ее форма тоже не оставалась неизменной, но здесь изменения во времени были не столь радикальны (они в основном касались лишь словарного состава языка). На латыни до нас дошло громаднейшее количество рукописей и надписей, причем значительная их часть относится (разумеется, по традиционным представлениям) ко времени ранее II тысячелетия н.э. Сюда входит как обширная художественная, религиозная и научная литература, например, сочинения Плавта, Цезаря, Горация, Вергилия, Тацита, отцов церкви и бесчисленного количества других авторов, так и официальные и деловые документы всех типов и всевозможные надписи. Ныне усилиями очень большого числа филологов и лингвистов этот громадный материал в наиболее существенных чертах изучен (хотя работы остается еще чрезвычайно много). Открылась картина плавного изменения языка от века к веку по сотням параметров. При этом одна цепочка изменений, прослеживаемых по письменным памятникам, приводит от народной латыни, скажем, к гасконскому диалекту французского языка, другая к кастильскому диалекту испанского языка, третья к венецианскому диалекту итальянского языка и т. д. по всем языкам и диалектам. Особая цепочка изменений отражает движение литературной латыни от классической формы к средневековой.

Бросим взгляд еще и на латинские стихи. В классической латыни стихосложение основано на ином принципе, чем в любых современных европейских языках: для него существенно различение кратких и долгих гласных, например, а - а, і -1, и - й (на письме это различение в нормальном случае не отражается). Не зная, какая гласная во взятом слове долгая и какая краткая, нельзя правильно построить даже и одной стихотворной строки (а до нас дошли тысячи страниц античных стихов). Между тем в ходе эволюции латыни различия гласных по долготе утратились. В романских языках от них остались лишь косвенные следы (в каждом языке свои); например, латинское долгое 1 в итальянском языке превратилось в i, а латинское краткое і - в е (в действительности большинство правил такого рода имеет гораздо более сложную структуру). Чтобы достичь той картины, которую мы сейчас реально наблюдаем, средневековый фальсификатор должен был бы:

1. изобрести для латыни особый принцип стихосложения, отличный от стихосложения всех известных ему живых языков;
2. составить реестр всех латинских слов с указанием долготы или краткости каждой гласной каждого слова и при сочинении стихов уже никогда не отступать от того, что записано в этом реестре; 3) во всех случаях, когда долгота или краткость гласной оставила какой- то след в романских языках, принять для реестра именно то решение, которое согласуется с показаниями романских языков (последнее, конечно, требует ни много ни мало знания сравнительной грамматики романских языков, разработанной в XIX- XX вв., не говоря уже о самих принципах сравнительно-исторического языкознания, открытых в XIX в.).

Не будем повторять сказанное выше о палеографии, графике и орфографии.

Таковы контуры того астрономического объема информации и и х способов ее переработки, которыми должен был бы владеть предполагаемый фальсификатор, чтобы предложить миру выдуманную из головы латынь (вместе с текстами на ней), не противоречащую показаниям реальных романских языков.

Но даже и это еще не всё. Если латынь - это изобретение средневекового фальсификатора, то он несомненно должен был знать ( равнительную грамматику не только романских языков, но и всей индоевропейской семьи языков в целом. Дело в том, что, приду мывая латынь, он ввел в нее множество слов и грамматических форм, которые не оставили никаких следов в романских языках, зато находят правильные соответствия в том или ином языке из других ветвей индоевропейской семьи. Например, он придумал для латыни весьма непростую систему склонения существительных, включающую шесть падежей и пять типов склонения (с подтипами), с многочисленными чередованиями в основах и с целым рядом индивидуальных отклонений различного рода. В романских языках ничего этого нет: существительные здесь вообще не склоняются (если не считать небольших остатков прежней системы склонения в румынском). Между тем в санскрите (древнеиндийском), древнегреческом, готском, старославянском и других древних индоевропейских языках система склонения организована примерно так же, как в латыни, и очень часто сходится с латинской и в конкретных деталях. При этом совершенно невозможно объяснить такое сходство тем, что изобретатель латыни ( копировал эту систему с какого-то одного языка, скажем, с древнегреческого: в латыни обнаруживаются многочисленные элементы, отсутствующие в древнегреческом, но имеющие точные соответствия в каких-то других индоевропейских языках. Из множества иозможных примеров ограничимся двумя. По воле изобретателя латыни в винительном падеже ед. числа существительные мужского и женского родов оканчиваются на -т (например, terram ‘землю’, тапит ‘руку’, leonem ‘льва’). Ни в каких древних или новых языках Европы конечного элемента -т в этой форме нет. Зато именно -т имеют в этой форме санскрит (например, vidhavam ‘ндову’, gurum ‘учителя’, rajanam ‘царя’) и древние языки Ирана. И тот и другие стали известны в Европе лишь со второй половины XVIII в. Другой пример. Изобретатель латыни, считая зачем-то нужным время от времени приправлять сочиненную им грамматику необъяснимыми исключениями, в качестве одного из таких исключений записал, что слово femur ‘бедро’ образует косвенные падежи от основы не с г, а с n:femin-u. И вот оказывается, что есть язык, где чередование «г в исходной форме - п в косвенных падежах» совершенно обычно. Это хеттский - один из языков Малой Азии II тысячелетия до н.э.; например, хеттское eshar ‘кровь’ образует косвенные падежи от основы eshan-. Этот язык был расшифрован лишь в начале XX в. Нам ничего не остается, как признать за изобретателем латыни поистине сверхчеловеческое всезнание.

А теперь послушаем на эту тему авторов [НХ]: «...B XII-XIII веках было, по-видимому специально, создано два новых письменных языка... - церковно-славянский и латинский. Они предназначались соответственно для стран Восточной и Западной Европы» [НХ-2, 265]; лишь в XIII-XV веках в богослужении греческий язык «был заменен на Западе латинским языком - то есть итальянским, смешанным с греческим» [НХ-2, 183]. Вот так, не больше и не меньше. А вот и о латинских авторах: «...Любой древний первоисточник, который не сосредотачивает основного внимания на церковном освещении всех описываемых в нем событий, - это, скорее всего, поздняя историческая беллетристика XV-XVIII веков... Яркие примеры - Истории Тита Ливия и Корнелия Тацита» [НХ-2, 231].

Что сказать на это? Поистине, как сказано в Книге пророка Даниила: взвешен и найден очень легким.

Далее. Согласно фоменковской схеме, даты и упоминания князей в древнерусских рукописях и актах, традиционно относимых к XI-XIII вв., - сплошь поддельные, выдуманные. Выдуманы и многие более поздние записи, например, многочисленнейшие записи в актах и книгах (в том числе печатных!) XVI в., гласящие, что текст писан (печатан) при царе и великом князе Иване Васильевиче (т. е. том самом Иване Грозном, который создан, как мы знаем от АТФ, фантазией романовских историков).

Допустим на минуту, что АТФ прав: все эти даты придумал фальсификатор конца XVII в. Взглянем же на этого анонимного гения и преклонимся перед ним: он сумел согласовать все эти записи в разных книгах между собой и с выдуманной летописью, сумел четко держать в памяти генеалогии всех своих выдуманных героев, со всеми их братьями, детьми и прочими родичами, приписанные им даты жизни, их размещение по городам и волостям, их выдуманные войны и миры, ложные даты основания церквей, имена никогда не существовавших епископов и т.д. Но он один всё-таки физически не мог изготовить всю необходимую массу поддельных документов. Конечно, работало много людей. Были рядовые испол- пители и был штаб, который разрабатывал фальшивую историю и следил за тем, чтобы исполнители не отклонялись от Генерального плана фальсификации. Информация, стекавшаяся в штаб, была необъятной. Россией, конечно, дело не могло ограничиваться. Например, в штаб поступали сведения о том, что в исландских сагах в рассказах о событиях XI в. фигурирует русский конунг Яриц- лейв, и надо было придумать фигуру Ярослава Мудрого. А во французских хрониках в XI в. значится королева Анна из Руси, и надо было не забыть сочинить для Ярослава дочь Анну. А еще ведь были и венгерские, польские, немецкие, византийские и прочие хроники. Нельзя же было, например, вставлять в сочиняемые русские летописи упоминания венгерских или польских королей наобум - приходилось узнавать их имена и годы царствования из этих хроник. Трудная была работа, но штаб работал на совесть. Тут, правда, надо учесть, что во всех этих странах, как учит нас АТФ, конечно, действовали и свои фальсификаторы. Так почему бы не предположить, что российский штаб просто согласовывал свои действия с ними? Посылали гонцов с просьбой того из летописи убрать, того на сто лет подвинуть. Ну что тут такого в конце концов?

Но все-таки самое трудное было не с рукописями. Рукопись подделал и ставь на полку. Сложнее было изготавливать надписи на предметах. Надо было, например, рассылать агентов писать надписи с фальшивыми именами и датами на стенах церквей - в Киев, в Новгород, в Смоленск и много куда еще. Хорошо, если просто приехал и нацарапал. А если в церкви старый пол уже перекрыт новым, на метр йли два выше? Штаб понимал: если написать на стене, которая видна сейчас, потомки живо разоблачат - это ведь будет на высоте в два человеческих роста от древнего пола. Приходилось разбирать новый пол, залезать под него, лежа, задыхаясь, писать на стене то, что приказано штабом (не забывая, конечно, соблюдать и палеографию и орфографию заказанного века и диалектные особенности), а потом восстанавливать разобранный новый пол - да не как попало, а так, чтобы будущие археологи ничего не заметили. А сколько возни было со штукатуркой! Ведь напиши но новой штукатурке - и подлог ясен. Надо было ее сбить, написать на голой стене и аккуратненько заштукатурить заново. Зато через гриста лет реставраторы снимут штукатурку и наивно обрадуются: «Надпись! Эта уж несомненно древняя!».

И уж совсем беда с надписями, зарываемыми в землю, - скажем, на бересте. Возьмем новгородские берестяные грамоты. В них ведь постоянно обнаруживаются совпадения с летописью. Например, в слоях, которые археологи оценивают как 2 пол. XIV - начало

XV в., близ древней улицы, именуемой на старых планах Кос- модемьяньей, найдено несколько грамот, адресованных Юрию Онцифоровичу, - и к этому же времени относится, согласно новгородской летописи, деятельность посадника Юрия Онцифоровича; а в записи к новгородскому проґлогу (сборнику житий) с датой 6908 (т. е. 1400 г.) Юрий Онцифорович назван в числе бояр Космо- демьяньей улицы. На том же участке раскопок в слоях 1 пол. XV в. найдены письма к Михаилу Юрьевичу, сыну посадничьему. А в слоях середины XIV в. найден ряд писем к посаднику Онцифору - и по летописи посадничество Онцифора Лукинича (отца Юрия Онцифоровича) приходится именно на этот период. А еще несколько глубже найдено письмо Луки - и по летописи отцом Онцифора был Лука Варфоломеевич. А еще несколько глубже найдено письмо Варфоломея - и по летописи отцом Луки был посадник Варфоломей Юрьевич. Если все эти совпадения обеспечил штаб фальсификаторов, значит, он работал блистательно: подделать берестяные грамоты и закопать их на правильных глубинах было, конечно, куда как нелегко! В XVII в. уже ведь и другие дома стояли на этих местах, надо было иной раз прямо под дом подкапываться (а хозяев, если ворчали, пристращивать).

Но тут возникает сомнение: а вдруг это не поддельные грамоты, а подлинные? Вдруг их никто специально не закапывал? Ведь по фоменковской схеме XIV век на Руси - это уже историческое время, а не «темное» доисторическое. Но нет, это невозможно: ведь мы знаем от АТФ, что истинный Великий Новгород был в Ярославле, а затрапезный городишко на Волхове никакой древней истории попросту не имел, он никогда ни с кем не торговал и вообще лежал вдалеке от всех мыслимых торговых путей [см. НХ-1, 152-153]. Имя Новгород, как говорит нам АТФ, этот городишко получил потом - примерно таким же путем, как нынешние монголы название «монголы».

А все-таки точно ли, что Великий Новгород - это Ярославль? О, да! В чем-то другом еще можно сомневаться, но не в этом. Ведь авторы [НХ] прямо говорят: «...Мы не настаиваем буквально на всех перечисленных выше идеях, поскольку наше исследование носит пока предварительный характер. Тем не менее есть несколько основных опорных точек, в справедливости которых, как нам кажется, трудно сомневаться» [НХ-1, 382]. В число этих опорных точек, наряду с тем, что Батый = Иван Калита, Георгий Данилович (брат Ивана Калиты) = Чингиз-хан, «Иван Грозный» - это «сумма» нескольких отдельных царей, и другими пунктами, входит: Великий Новгород = Ярославль.

Разумеется, агенты подкладывали свои фальшивки не только в слои XIV в., но и глубже. Например, фальсификаторы включили в летописный список новгородских посадников конца XI - начала XII в. Гюряту- и было приказано закопать в соответствующих слоях письмо к Гюряте; оно было найдено в 1999 г. (а каким великолепным древнерусским языком написано! - если не знать, то никогда и не догадаешься, что поддельное). Они написали в летописи, что в 1142-48 гг. в Новгороде княжил Святополк - и для правдоподобия в слои середины XII в. была подложена грамота с именем Святополка. Они изобрели фигуры князей-мучеников Бориса и Глеба, которые якобы были убиты в 1015 г., а в 1071 г. якобы провозглашены святыми, - и позаботились о том, чтобы в слоях 2 пол. XI в. лежала грамота с упоминанием святых Бориса и Глеба. Агенты занимались еще и тем, что в изобилии закапывали в новгородской земле печати с именами названных в летописи (разумеется, никогда не существовавших) епископов, князей и посадников.

Мы говорим: слои XIV века, слои XI века. Но это просто нынешние археологи так думают. Они, правда, ссылаются на типы находимых предметов и на дендрохронологию (датирование по годовым кольцам деревьев); но об этих пустяках АТФ даже и слышать ничего не хочет. Что на какие глубины закапывать - это в свое время решил штаб фальсификаторов. Археологи считают, что в Новгороде культурный слой нарастал в среднем на 1 см в год. А ведь это просто штаб принял именно такую цифру в инструкции /(ля своих агентов: исходя из этого расчета они и должны были закапывать свои фальшивки. И как замечательно рассчитано: ведь прими штаб цифру 2 см в год - и агенты закапывали бы фальшивые грамоты XI в. уже не в культурный слой, а в материковый грунт; тогда археологи XX в. сразу догадались бы, что перед ними фальшивки. Но не надо удивляться: мы уже видели, что штаб фальсификаторов располагал объемом информации, ненамного уступающим Интернету.

Конечно, и после всего этого иной раз зашевелится какое- нибудь сомнение, например: а откуда вообще в затрапезном городишке на Волхове восьмиметровый культурный слой? Но всего не угадаешь. В штабе поумнее нынешних люди были. Наверно, откуда нибудь привозили - из Ярославля, может быть.

Как ни тяжело было штабу российских фальсификаторов, всё жч? надо честно признать, что их западноевропейским коллегам (gt;ыло еще тяжелее. Им ведь надо было заполнить поддельными рукописями и ложными указаниями дат целое тысячелетие, выдуманное, как мы знаем теперь от АТФ, Скалигером. Одних только летописей, напичканных датами, сколько надо было сочинить по-латыни, а сколько разных трактатов, посланий, актов, часто с датами! Ведь нынешние западноевропейские книгохранилища и архивы, да и многие старые монастыри просто ломятся от них. А для имитации последних веков этого фальшивого тысячелетия волей-неволей потребовалось уже сочинять и по-древнеанглийски и по-древневерхненемецки и еще на десятке древних языков. Приходилось целые тайные лингвистические академии держать. Да и с подделкой литературных сочинений тоже были проблемы. Оно, конечно, сочинить стихи Катулла, речи Цицерона или там, допустим, «Энеиду» Вергилия - дело нехитрое: ведь на самом-то деле никакого Катулла не было, поэФому что фальсификатор ни сочинит, то и будет считаться Катуллом. Помнится, правда, со стихосложением были какие-то лингвистические зацепки. Ну, а лингвистическая академия на что? Вы скажете: «А талант?». Так ведь и наши труженики тоже не лыком шиты были; а главное, очень старались. Беда только в том, что было еще задание всех этих Цицеронов для вящего правдоподобия надежно друг с другом переплести - взаимными ссылками, цитатами, подражаниями, эпистолами от одного к другому и т. п. И нужно было твердо помнить, что, например, в Марциала можно вставлять ссылки на Катулла, а наоборот нельзя, поскольку в Генеральном плане фальсификации выдуманный Катулл был приписан к I в. до н. э., а выдуманный Марциал - к I в. н. э. Да разве с одними только великими приходилось так возиться? А тысячи второстепенных и третьестепенных! Ведь скольких из них упоминает не один античный автор, а два, три, а то и десять. Всем таким персонажам Генштаб фальсификации обязан был придумать даты жизни и биографию. Поэтому даже стишки какого-нибудь Горация (где постоянно упоминаются различные второстепенные лица) кропать, не сверяясь с базой данных Генштаба, было категорически запрещено! А сколько сил уходило на то, чтобы не было разнобоя в описании деталей всей этой вымышленной древнеримской жизни. Нельзя же было допустить, чтобы каждый включаемый в дело спецлитсотрудник начинал по- своему придумывать, скажем, весь древнеримский пантеон с особыми ритуалами в честь каждого божества, или систему древнеримских государственных должностей, или формулы обращения, или правила гладиаторских боев, или названия знаменитых вин, или устройство римских бань - этому перечню и конца не видно! Нужно было следить, чтобы спецлитсотрудники всё это брали только из базы данных Генштаба. Вообще согласование всех фаль- (ификационных работ в Западной Европе было делом титаническим. Один только орготдел штаба, наверно, сотни людей насчитывал. Ведь одни католики, другие протестанты, одни кальвинисты, другие англикане; одни чтут папу, другие его проклинают; монархи капризные, один требует одного, другой совсем другого, всё время то там, то тут между ними войны. А дело-то делать надо!

Ну и, конечно, чудовищные были проблемы с надписями - хуже, чем у русских. Сейчас один только «Корпус латинских надписей» сколько томов составляет! Это ведь тысячи камней надо было изготовить, многие с именами выдуманных консулов и с аккуратно расчисленными датами, да развезти их во все концы якобы существовавшей за полторы тысячи лет до того Римской империи, да вкопать, где надо. А в половине тех мест уже турки, их ведь потруднее уломать, чем домохозяев в Новгороде. А покрыть надписями триумфальные арки, пусть даже и в самом Риме!

Ну а Помпеи! - тут уж ума не приложу, как им удалось под слой вулканического пепла забраться, чтобы покрыть стены надписями. А в этих надписях чего только нет - тут и строчки из Вергилия, гут и непристойности. Уж не сами ли помпеяне писали? Но ведь, как учит нас АТФ, сочинения Вергилия, как и прочих античных авторов, созданы в средние века, - откуда же тогда его строчки? Впрочем, нет, это не проблема: наверное, и Помпеи засыпало не в 79 г. н. э., а в средние века. Да, но непристойности! Их ведь пишут на уличном языке, а не на древнем поэтическом. Не может быть, чтобы в одно и то же время в Помпеях уличным языком была латынь, а у Данте*во Флоренции - итальянский. Выходит, надписи всё-таки поддельные: иначе ведь пришлось бы учение АТФ под сомнение ставить! Видимо, у нас сейчас просто не достает воображения, чтобы понять, на какие подвиги были готовы герои Великой фальсификации ради того, чтобы надежнее обмануть потомков.

Не забудем еще и того, что в каких-нибудь отдаленных монастырях, или в горах, или в какой-нибудь Исландии, да мало ли где еще, сидели ведь и не охваченные заговором грамотеи, которые могли по простоте писать правду. Могли прямо написать, что-де, скажем, в тысяча двести таком-то году (точную дату знает один АТФ) Помпеи засыпало пеплом, - не подозревая о том, что штаб фальсификации записал это событие за 79 годом н.э. Штаб обязан был про все такие сочинения проведать, все разыскать и все экземпляры уничтожить.

Ну да что же мы всё про русских да про западноевропейцев! А мусульманам, например, разве легче было? Одних только генеалогий потомков пророка сколько нужно было сочинить на те 600 или 700 лет, которые отделяют традиционную дату начала мусульманской эры (622 г. н. э.) от той, которую вычислили Н.А.Морозов и АТФ И вообще надо ясно понимать: как открыл АТФ, все без исключения люди и события (в любых странах), относимые по традиции ко времени ранее X века нашей эры, суть фантомы. Так что работы по сочинению наивно принимаемой ныне истории Египта, Месопотамии, Палестины, Индии, Китая и т.д. было поистине невпроворот.

Нет, все-таки славное некогда жило племя! Мы говорим: фальсификаторы. А ведь можно было бы сказать и иначе: святые. Интеллект безмерный, талантов целые плеяды, труд невообразимый - и при всем этом полное смирение с тем, что о твоей гениальности никто никогда не узнает! Вёдь ничего не просочилось! Куда там каким-нибудь масонам - об этих понемногу всё стало известно, вплоть до деталей тайных ритуалов. О нынешних секретных службах и говорить нечего - чуть что перебежит во вражеское государство и подробнейше все тайны выложит. Наши герои не так - они и умирали с одной лишь мыслью о нерушимости тайны, не шепнув даже сыну и внуку о своем подвиге. Одних только лингвистических открытий сколько сделали в ходе своей работы - и тщательнейше уничтожили всякую память об этом, чтобы не оставить улик; пришлось в XIX в. всё это открывать заново. А как свято жили между собой! Никто друг другу не завидовал, никаких не было конкурирующих фракций, которые могли бы, обличая друг друга, проговориться. А какая была международная и межконфессиональная солидарность! Она была выше войн и политики, выше религиозных барьеров. Например, после Варфоломеевской ночи фальсификаторы-католики и уцелевшие фальсификаторы-гугеноты в прежней гармонии друг с другом продолжали свой тайный труд. Напрасно АТФ унижает наших героев, полагая, что они действовали из угодничества перед властью. Вот, скажем, Григорий Котошихин перебегает в Швецию, все о России подробнейше рассказывает, а о подмене документов, о том, что не было никакого Ивана Грозного, - молчит. Власти меняются: в Нидерландах революция, в Англии революция, во Франции революция - а герои-фальсификаторы повсеместно молчат. Нет, тут не то! Тут святость самого дела - Великой фальсификации, грандиозная цель которой заключена в ней самой: обмануть всех!

«Новое учение» АТФ заставляет нас еще раз вспомнить великого Гоголя, который сумел увидеть развертывающийся ныне перед нами спектакль даже и в частностях, разве что в мягковатых для нынешнего случая красках: «Сперва ученый... начинает робко, умеренно, начинает самым смиренным запросом: не оттуда ли? не из того ли угла получила имя такая-то страна? или: не принадлежит ли этот документ к другому, позднейшему времени? или: не нужно ли под этим народом разуметь вот какой народ? Цитует немедленно тех и других древних писателей и чуть только видит какой- нибудь намек или просто показалось ему намеком, уж он получает рысь и бодрится, разговаривает с древними писателями запросто, задает им вопросы и сам даже отвечает на них, позабывая вовсе о том, что начал робким предположением; ему уже кажется, что он эго видит, что это ясно, - и рассуждение заключено словами: “так это вот как было, так вот какой народ нужно разуметь, так вот с какой точки нужно смотреть на предмет!”. Потом во всеуслышание с кафедры, - и новооткрытая истина пошла гулять по свету, набирая себе последователей и поклонников».