<<
>>

§ 3. А.С. Норов - министр народного просвещения. 1854 -1856 гг.

В связи с болезнью министра П.А. Ширинского-Шихматова, 7 апреля 1853 г. А.С. Норов стал исправляющим должность министра народного просвещения. Лишь через год, после кончины П.А. Ширинского-Шихматова, 11 апреля 1854 г.

он был утверждён министром[371]. Множество поздравлений получил А.С. Норов в связи с назначением на новую должность. Среди тех, кто оказал почтение новому министру, был помощник попечителя Киевского учебного округа М.В. Юзефович, писавший А.С. Норову: «...мы теперь можем с доверием смотреть на наше будущее, приобретая в Вашем Высокопревосходительстве милостивого Начальника, которому близка наука, знакомы её потребности и дороги интересы»[372]. Ректор Петербургского университета П.А. Плетнёв в подарок А.С. Норову заказал у французского скульптора несколько экземпляров статуэтки поэта

В.А. Жуковского, одну из которых он решил вручить министру. Об этом он сообщил ему в письме от 4 июля 1854 г.: «Поэт посвятил жизнь прославлению религии, нравственности и чистой красоты. Как частный человек, до сих пор Вы жили и трудились для их же славы. Теперь, как Министр, конечно, Вы употребите все усилия, чтобы утвердить торжество их в Отечестве, которое Августейший Представитель собственным примером так прекрасно по тому же ведёт нас пути»[373]. Цензор Д.И. Мацкевич также выразил свои поздравления: «С чувством невыразимой сердечной радости известился я об утверждении Вашего Высокопревосходительства министром народного просвещения»[374]. Однако поздравления с назначением на должность шли не только от людей, имевших отношение к Министерству народного просвещения. Так адмирал Е.В. Путятин писал с фрегата «Паллада» в Амурском лимане 1 (13) августа 1854 г.: «Пользуясь случаем отправления г. Гончарова (И.А. Гончаров. - Е.Ч.) в Санкт-Петербург, я поручил ему доставить к вашему Превосходительству эти строки, в которых прежде всего в приятный долг вменяю себе, поздравив вас с назначением в звание Министра Народного просвещения, изъявить искреннюю радость, что эта важная часть Управления попалась, после покойного Князя, в наиболее достойные руки»[375].

От председателя гражданской палаты Калужского суда И.И. Толмачёва А.С. Норов получил следующее письмо: «К душевной радости моей я видел в газетах, давно ожидаемое мною и вполне справедливое от Всемилостивейшего Государя Императора назначение наидобродетельнейшего Министра...»[376]. Египетский учёный, профессор Мухаммед Айяд Тантави посвятил А.С. Норову стихотворение на арабском языке, сохранившееся в ОР РНБ, где также находится и перевод его на русский язык. Характеризуя А.С. Норова, Мухаммед Тантави пишет: «Ревностный в защите веры, творящий добро, совершавший путешествие по Святым местам, нелицеприятный, не удаляющийся от набожности»[377]. В приведённых выше поздравлениях, а также в подобных им, особенно отмечались определённые качества характера А.С. Норова. Многие деятели восприняли назначение А.С. Норова министром с неподдельной радостью, так как лично знали его как высоконравственного и образованного человека, давно работавшего на благо Министерства народного просвещения. Однако некоторым чиновникам наличие этих качеств казалось недостаточным. Ещё за год до официального назначения Авраама Сергеевича министром 5 мая 1853 г. писатель и цензор А.В. Никитенко усомнился в том, что А.С. Норов сможет занять место П.А. Ширинского-Шихматова: «У него благородное сердце, и намерения у него благие, но едва ли достанет у него сил. Хотя он и говорит, что готов пожертвовать собою, то есть своим чиновным значением, за дело просвещения, но станет ли у него на это мужества?»[378].

Новому министру народного просвещения досталось тяжёлое «наследство» от своего предшественника. Период конца 1840-х - начала 1850-х гг., когда в Европе происходили революции, был непростым временем для образования в России. Правительство Николая I, чтобы уберечь студентов от вольнодумства, предприняло ряд ограничительных мер. В апреле 1849 г.[379] вышло распоряжение императора Николая I, по которому количество студентов в российских университетах не должно было превышать 300 человек.

Позднее из данного постановления были сделаны исключения. Так, из-за необходимости для страны врачей, число студентов- медиков с 25 сентября 1849 г. не регламентировалось[380]. Ещё раньше было принято постановление не распространять сокращённый приём студентов на богословский и медицинский факультеты Дерптского университета, но для остальных отделений император считал «... число 300 достаточным, признавая полезнее, чтобы дети благородного сословия искали

преимущественно, как потомки древнего рыцарства службы военной перед службою гражданской»[381]. А.С. Норов ещё в начале 1850-х гг. высказывал мнение отказаться от ограничения числа студентов в университетах. Эту информацию, правда, на уровне слуха, мы находим в записи от 3 июня 1850 г. в дневнике профессора О.М. Бодянского: «Слышно, что Норов (Авраам Сергеевич), товарищ министра народного просвещения, писал к кому-то об уничтожении числа 300»[382]. Вероятно, это предположение соответствовало действительности. Уже в ранге министра в декабре 1854 г. А.С. Норов предложил Николаю I увеличить число воспитанников в университетах, аргументируя это потребностью огромной страны в нравственных и просвещённых людях, готовых служить на благо отечества. Но главной причиной отмены апрельского постановления 1849 г. А.С. Норов называет отсутствие пагубных для России влияний с Запада: «.. .наблюдения самые точные, и можно сказать, всесторонние показали, что наши Университеты своим направлением, равно как и дарованным им Вашим императорским Величеством устройством, совершенно соответствуют видам Правительства и решительно не заключают в себе ничего подобного идеям и учениям, заразившим, особенно в последнее время, Университеты заграничные»[383]. Стараясь сделать высшее образование более доступным, А.С. Норов предложил императору увеличить число воспитанников в Петербурге и Москве и принимать в университеты преимущественно тех лиц, которые по происхождению своему имеют право на гражданскую службу.

Министр был убеждён, что эти люди будут исправно служить и непременно оправдают надежды правительства. Возможно, министр опасался предложить императору снять ограничения во всей стране, ведь такая смелая инициатива могла не понравиться императору. Однако Николай I принял предложение А.С. Норова и приказал 20 декабря 1854 г.[384] увеличить число учащихся в столичных университетах, но только до 350 человек.

С воцарением нового императора Александра II А.С. Норов вернулся к вопросу о приёме неограниченного числа студентов, но на этот раз во все университеты страны: «.я приемлю смелость по настоящей и, как я смею думать, настоятельной надобности большего распространения высшего образования - возобновить ходатайство моё о Всемилостивейшем дозволении принимать во все Университеты неограниченное число студентов»[385]. На этот раз А.С. Норов не стал подробно расписывать причины необходимости увеличения количества студентов, а написал только

то, что он возвращается к своему прежнему ходатайству. 23 ноября 1855 г.[386] Александр II утвердил закон о приёме неограниченного числа студентов в университеты. Уже через неделю, 30 ноября 1855 г., попечитель Московского учебного округа В.И. Назимов в письме к А.С. Норову делился радостью, к которой привела его эта весть: «Профессоры, студенты и публика, собравшаяся сюда по случаю диспута - были проникнуты неподдельным восторгом: поздравляли друг друга и благословляли Государя

Императора»[387]. 8 декабря 1855 г. министр, указывая на благосклонность императора, разрешившего неограниченный приём студентов в университеты, подчеркнул, что университетам необходимо «усилить благоразумную и прозорливую строгость приёмных, а в особенности «выпускных испытаний»[388]. По ежегодным отчётам министра[389] можно проследить динамику увеличения числа студентов в университетах в Империи: 1855 г. - 3 659 человек, 1856 г. - 4 148, 1857 г. - 4 714, 1858 г. - 4 884 человека.

Ещё одно ограничение конца николаевского царствования состояло в том, что по постановлению Министерства народного просвещения от 15 декабря 1849 г.[390] студентам медицинского факультета было запрещено переходить на другие факультеты, а выбывшим из него поступать на другие. Это было связано с тем, что все факультеты, кроме медицинского, имели фиксированный набор студентов. А.С. Норов в конце 1855 г. делает доклад императору с предложением отменить этот запрет. Будущий воспитанник при поступлении в университет зачастую не выбирал медицинский факультет, так как опасался быть исключённым из студенческого сообщества вообще. Таким образом, отмена запрета о переходе студентов-медиков на другие факультеты, позволяла большему количеству молодых людей стать студентами и давала возможность мобильности в университетской среде. С 24 декабря 1855 г.[391] студентам, оставившим медицинский факультет, можно было переходить на обучение на другие факультеты. Данное постановление, как и разрешение приёма в университеты неограниченного числа учащихся привело к положительным результатам. Так из отчёта, направленного в конце 1856 г. А.С. Норовым императору, мы узнаём об увеличении числа студентов в Московском университете и появлении в нём параллельного отделения медицинского факультета: «После приёма текущего года число студентов в Московском университете возросло до 1509 человек; из того числа 940 принадлежит к медицинскому факультету. Это побудило меня, для успеха преподавания, первый курс сего факультета разделить на параллельные отделения»[392] . 4 сентября 1856 г.[393] по ходатайству попечителя Московского учебного округа Е.П. Ковалевского в связи с большим числом студентов- медиков первый курс медицинского факультета Московского университета был разделён на параллельные отделения.

Инициативы А.С. Норова не остались не замеченными для зарубежной прессы. Из дневника цензора А.В. Никитенко мы узнаём, что во французском «Дебате»[394] о А.С.

Норове отозвались как о либеральном министре. Однако самому Аврааму Сергеевичу это определение не понравилось, ведь по его же словам, оно могло сыграть с ним «медвежью услугу»[395].

При поддержке А.С. Норова с 29 декабря 1857 г.[396] в Петербургский университет, а впоследствии и в остальные, были возвращены лекции по государственному праву европейских держав, отменённые в ноябре 1849 г.[397]. При А.С. Норове также поднимается вопрос о возобновлении преподавания философии. Опасаясь возможных революционных настроений в стране, правительство запретило её преподавание в 1850 г., разрешив только лекции по логике и психологии[398]. При этом чтением этих двух предметов, как уже упоминалось, занимались преподаватели богословия. Философия считалась наукой вредной и опасной. Однако в конце 1850-х гг. возрастают либеральные настроения в правительстве и обществе. В январе 1858 г. попечитель Московского учебного округа Е.П. Ковалевский предложил отделить в Московском университете преподавание церковной истории, богословия, церковного законоведения от логики и психологии, а также добавить к последнему курс краткой философии. По мнению Е.П. Ковалевского, программы всех этих предметов слишком обширны для одного преподавателя. А.С. Норов согласился с полезностью данного предложения и признал необходимым «... подвергнуть пересмотру секретное постановление Ректорам и Деканам Университетов, Высочайше утверждённое 24 октября 1849 г. ...»[399], запрещавшее преподавателям и профессорам даже намекать на существование политико-экономических систем. Таким образом, А.С. Норов поддержал идею о возобновлении преподавания философии, и обсуждение этого вопроса началось именно в его министерство. 22 февраля 1860 г. курс истории философии снова стали читать в университетах, а также в Ришельевском лицее. Стоит также отметить, что введением преподавания философии в Ришельевском лицее, был сделан один из первых практических шагов к превращению его в университет. Официальное преобразование Лицея в Новороссийский императорский университет состоялось в 1865 г. Также А.С. Норов в своих посланиях к попечителям учебных округов в начале 1857 г. призывает профессоров университетов быть более внимательными по отношению к своим студентам и не только уделять им внимание на лекциях, но привлекать студентов к исследовательской работе, воспитывать в них нравственность, любовь к Отечеству и верность престолу[400]. А.С. Норов предлагал не просто помогать студентам раскрывать свои таланты, но прежде всего воспитывать в молодых людях чувство патриотизма и любви к монарху.

Необходимость большего распространения знаний среди образованной части общества вызвала появление ещё одного предложения А.С. Норова. В декабре 1849 г. во время защиты докторской диссертации профессора Московского университета Т.Н. Грановского, один из слушателей «для создания шума» бросил хлопушку. После этого инцидента на защиту диссертации стали допускать по билетам, которые выдавались диссертанту в неограниченном количестве. В 1857 г. А.С. Норов предложил снять эту ограничительную меру, мотивируя тем, что защита диссертаций должна быть публичной, «полагая, что диспуты должны оставаться общедоступными, что высшее учебное заведение приходит чрез то в большее соприкосновение с просвещённым обществом, и наука выигрывает, находя для оценки своих положений гораздо больший круг просвещённых людей...»[401]. Предложение было принято и по постановлению от 9 ноября 1857 г.[402] на защиту диссертаций стали пускать всех «учёных и любителей различных наук».

Своё внимание А.С. Норов обратил и на судьбу пожилых преподавателей. В министерство А.С. Норова было восстановлено право на получение пенсий сверх жалованья лицам, трудившимся в учебных заведениях Министерства народного просвещения и военного ведомства 25 лет, отменённое, очевидно, для уменьшения расходов казны 6 ноября 1852 г.[403] 20 декабря 1854 г. А.С. Норов пишет записку императору Николаю I с просьбой снять установленное запрещение на получение пенсий вместе с жалованием, обосновывая своё предложение тем, что восстановление пенсий поможет удержать на службе талантливых и опытных педагогов. Это, по его мнению, не увеличит расход финансовых средств, так как большинство преподавателей при выслуге 25 лет всё же уходят в отставку, и взамен них приходят новые педагоги. Однако преподаватели со стажем имеют не только неоценимый опыт, но и доверие начальства, поэтому их необходимо удерживать на своих рабочих местах. Вот как А.С. Норов отзывается о старых педагогах в записке к императору: «Право на получение пенсии при жалованье служило им заменою всех других выгод; обнадёживало их, что после двадцатипятилетней службы, если она будет признана отличною, они не только не будут с их семействами ограничены в средствах, но напротив, продолжая свою полезную деятельность, улучшат своё положение, и на двадцатипятилетнюю выслугу они смотрели не как на один термин для достижения пенсии, но как на возможность своими трудами и усердием сделаться для службы необходимыми и чрез то обеспечить себя и своё семейство, по крайней мере при конце службы, безбедным содержанием»[404]. Предложение А.С. Норова было рассмотрено императором и отправлено в Комитет министров. Однако до того как бумага попала в Комитет в конце января с ней смог ознакомиться наследник престола вел. кн. Александр Николаевич, который написал на ней: «Совершенно согласен с моими мыслями. - Я полагал бы сделать одно только исправление выражения, не совсем, по-моему, правильное и обозначенное мною карандашом»[405]. Таким образом, будущий император был уже согласен с предложением сохранить пенсии служащим в ведомстве народного просвещения. Исправленная им фраза не носила существенный характер, а была лишь небольшим уточнением. Чиновники Министерства народного просвещения могли стать для службы не «необходимыми», как писал А.С. Норов, а «коль можно полезными»[406], по мнению наследника. Став императором, Александр II 5 апреля 1855 г. восстановил право на получение пенсий сверх жалованья для служащих в учебном ведомстве Министерства народного просвещения и в военно-учебных заведениях. Закон также распространялся и «на все вообще ведомства, учебные части коих пользовались сим правом до издания Высочайшего указа 6 ноября 1852 года»[407]. В честь этого события, 18 апреля 1855 г. министр устроил у себя праздничный обед, на котором среди присутствующих были член Г осударственного Совета Я.И. Ростовцев, попечитель Московского учебного округа В.И. Назимов, министр финансов П.Ф. Брок.

Преподавание в столичных университетах строевого устава пехотной службы, ротного и батальонного уставов началось в 1855 г. Отмечая важность данного нововведения, А.С. Норов ещё в конце 1854 г. выступил с инициативой расширить преподавание военных наук: «Вместе с сим осмеливаюсь испрашивать Высочайшего соизволения открыть в факультетах физико-математических обоих столичных университетов преподавание артиллерии и полевой фортификации, что бывало допущено прежде при некоторых университетах»[408]. Таким образом, с началом Крымской войны, А.С. Норов предлагает ещё больше уделить внимание военному обучению студентов, с чем император соглашается. Вскоре после подписания

Парижского мирного договора, 12 апреля 1856 г. вышел закон, по которому прекращалось преподавание военных наук в столичных университетах и гимназиях[409].

Если все предыдущие инициативы А.С. Норова относились исключительно к сфере просвещения и науки, то его идея об упразднении Комитета 2 апреля 1848 г. касалась всего образованного российского общества. В апреле 1855 г. А.С. Норов вместе со своим неофициальным помощником писателем А.В. Никитенко решили подать доклад только что взошедшему на престол императору Александру II об упразднении Комитета 2 апреля 1848 г., осуществлявшего контроль за печатаемой в России литературой. В дневнике А.В. Никитенко от 13 апреля 1855 г. мы находим следующую запись: «Сейчас от министра. У него был личный доклад государю. Не знаю, почему Авраам Сергеевич дал направление делу о цензуре не то, какое мы с ним порешили после нашего совещания. Вместо того, чтобы прочесть ему заготовленную записку, он на словах объяснил ему; вышло не то, что могло и чему следовало выйти. Министр налёг на Комитет 2 апреля, но не выразил оснований его зловредности, которые изложены в записке. Государь отвечал, что так как он, министр, теперь сам член этого комитета, то последний уже не может быть так вреден. Об инструкции Авраам Сергеевич вовсе не упомянул, а между тем это было необходимо. Боюсь, чтобы дело не было испорчено»[410]. Недовольство А.В. Никитенко было вызвано тем, что А.С. Норов при личной беседе с императором не смог убедить его в необходимости упразднения Комитета. Опасения А.В. Никитенко, казалось бы, сбылись. Император не поддержал их с А.С. Норовым предложение. Однако в конце того же года Комитет был распущен - после доклада председателя Бутурлинского комитета М.А. Корфа от 6 декабря 1855 г.[411] Возможно, точка зрения А.С. Норова и А.В. Никитенко также сыграла свою роль в принятии Александром II этого решения.

13 декабря 1854 г. А.В. Никитенко отметил одно из основных направлений работы Министерства народного просвещения: «Главная трудность в том, что приходится хлопотать об отмене прежних и ещё очень недавних постановлений. Министерство в настоящее время только и занято тем, что вытаскивает из воды камни, набросанные предшествовавшими управлениями, особенно при Шихматове. Надо отдать справедливость Аврааму Сергеевичу: он вообще действует благородно и смело. Первое, впрочем, ему присуще, но долго ли его хватит на второе - не знаю»[412]. В этих словах дана довольно точная оценка деятельности А.С. Норова как министра. Что же касается опасений А.В. Никитенко в смелости А.С. Норова, то последующие события показали, что эти сомнения были беспочвенными. Министр не остановился только на восстановлении прежних законов, но стал и дальше предлагать меры, направленные на дальнейшее развитие и совершенствования российского образования.

На момент избрания А.С. Норова министром народного просвещения в Российской империи существовало 10 учебных округов: Санкт-

Петербургский, Московский, Виленский, Дерптский, Казанский,

Харьковский, Одесский, Киевский, Варшавский и Кавказский, а также Сибирские училища[413]. Во главе семи учебных округов стояли попечители, в остальных трёх, Виленском, Киевском и Харьковском, обязанности попечителя исполнял генерал-губернатор. Такая система сложилась после доклада императору Николаю I шефа жандармов III Отделения А.Х. Бенкендорфа в 1838 г., за которым и «... последовало Высочайшее повеление, чтобы начальства учебных округов по всем делам, которые по существу своему и по общему порядку входят в круг власти главных местных начальств, оказывали им всякое содействие и не останавливались в исполнении мер по полицейской части, предписанных этими начальствами»[414] В своей докладной записке императору Александру II от 13 апреля 1855 г. А.С. Норов пишет о неудобстве совмещения двух должностей. По мнению министра, обширные функции генерал-губернаторов и попечителей учебных округов не должны выполняться одним человеком. Любое послабление в деятельности местного управления или просвещения только вредит округу. По словам А.С. Норова, попечитель «...кроме текущей довольно значительной переписки, обязан неусыпно следить за направлением и успехами вверенных ему заведений от Университета до Приходского училища и узнать коротко подчинённых ему лиц, с полною за всё ответственностью»[415]. Это предложение, как и многие ранее, император поддержал, А.В. Никитенко 25 июня 1855 г. записал в своём дневнике: «В четверг министр был с докладом у государя. Всё сошло благополучно. Государь опять изъявил согласие, чтобы генерал-губернаторы не были попечителями»[416]. И 27 декабря 1855 г.[417] генерал-губернаторы, временно управлявшие учебными округами, освобождались от этих обязанностей. Таким образом, при содействии А.С. Норова функции Виленского, Киевского и Харьковского генерал-губернаторов были уменьшены, отделением от них обязанностей попечителей учебных округов. В конце декабря 1855 г. попечителем Харьковского учебного округа становится тайный советник Г.А. Катакази, который, однако, недолго продержался на своём посту. 28 апреля 1857 г. его сменил действительный статский советник П.В. Зиновьев, который в письме к министру А.С. Норову весьма неблагосклонно отзывался о своём предшественнике, обвиняя его в растрате бюджетных средств: «В ответе своём я впрочем буду отвечать коротко, опасаясь чтобы из этого не вышло слишком скандального дела, ибо Г. Катакази не только забрал казённые деньги, но и на пути занимал через своих подчинённых. ... Равномерно мне неизвестно, получал ли Г. Катакази столовые деньги, между тем как он постоянно брал суточные из разъездных денег».[418]. Скорее всего, речь идёт о том, что по оставлении должности попечителя, Г.А. Катакази вновь отправился в Петербург и по пути был уличён в лихоимстве. В январе 1856 г. попечителем Виленского учебного округа назначается генерал- лейтенант барон Е.П. Врангель, а с середины апреля 1856 г. попечителем Киевского учебного округа - действительный тайный советник Н.Р. Ребиндер. Интересно впечатление Н.Р. Ребиндера о его прибытии в Киев, которым он делится в письме, сохранившемся в ОР РНБ, к министру А.С. Норову: «Накануне моего приезда прошёлся слух, что меня назначили Директором Азиатского Департамента, а Попечителем будет Юзефович. Все, даже не партизаны[419] его, бросились к нему с поздравлениями, которые он и принимал, не подозревая, что я уже был близко Киева. Приездом моим он был очень сконфужен и выражал мне довольно сильно своё неудовольствие, уверяя, что чувство личного достоинства не позволяет ему продолжить службы в звании Помощника, но через несколько дней спустил диапазон и к великому удивлению всех подал рапорт о выздоровлении»[420]. В этом же письме новый попечитель Киевского учебного округа пишет, что внутреннее состояние университета находится в плачевном состоянии, научная деятельность убита, а сами студенты очень бедные. Таким образом, при А.С. Норове была упорядочена структура управления учебными округами.

А.С. Норов способствовал созданию Восточного факультета Императорского Санкт-Петербургского университета. Изучая историю и культуру Востока, он посетил Иерусалим и Палестину. Интересуясь

Востоком, министр народного просвещения, не мог пройти мимо проблемы преподавания восточных языков в России. Вопрос о создании единого центра изучения восточных языков был поднят ещё бывшим министром народного просвещения П.А. Ширинским-Шихматовым, предлагавшим создать в Петербурге Азиатский институт, как главную школу по восточной филологии. Разрешение на основание такого института было получено. Однако 8 февраля 1854 г.[421] новый министр народного просвещения А.С. Норов в своём докладе к императору предложил не открывать Азиатский институт, а преобразовать отделение Восточных языков при историко-филологическом факультете Петербургского университета в новый факультет - восточных языков. По мнению министра, финансовые затраты на создание факультета будут значительно меньше, чем на основание института. К тому же, это будет более простая в организационном плане процедура. Предложение А.С. Норова было поддержано императором, 22 октября 1854 г.[422] вышло постановление о преобразовании отделения восточных языков при Санкт-Петербургском Императорском университете в факультет, а 27 августа (8 сентября) 1855 г. состоялось его торжественное открытие.

Первые два года министерства А.С. Норова можно выделить в отдельный этап, который характеризуется отказом от ряда ограничительных мер, принятых в конце 1840-х гг. в связи с революционными событиями в Европе, и восстановлением прежних законов и постановлений. В это же время А.С. Норов выступает с инициативами, направленными на дальнейшее развитие российского образования.

<< | >>
Источник: Чистикова Екатерина Александровна. ГОСУДАРСТВЕННАЯ И ОБЩЕСТВЕННАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ А.С. НОРОВА. 2016

Еще по теме § 3. А.С. Норов - министр народного просвещения. 1854 -1856 гг.:

  1. СЭМЮЭЛ Д. КЭССОУ УНИВЕРСИТЕТСКИЙ УСТАВ 1863 г.: НОВАЯ ТОЧКА ЗРЕНИЯ
  2.    Баснописец-министр и министр-баснописец
  3. УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН
  4. КОММЕНТАРИИ
  5. Организация народного просвещения и науки
  6. От кухни до гостиной
  7. "МОЛОДЫЕ РЕФОРМАТОРЫ"
  8. Я. Г. Виноградов (1854-1925)
  9. Просвещение, печать, религия
  10. 1. Просвещение и печать
  11. Введение
  12. 1. Основные этапы биографии и деятельности А.С. Норова
  13. § 4. Учёный-путешественник А.С. Норов и его книги
  14. § 5. А.С. Норов - Председатель Археографической комиссии
  15. § 2. А.С. Норов - товарищ министра народного просвещения
  16. § 3. А.С. Норов - министр народного просвещения. 1854 -1856 гг.
  17. § 4. Доклад А.С. Норова Александру II 5 марта 1856 г. и реализация его положений
  18. § 7. А.С. Норов в Государственном Совете