§ 5. А.С. Норов - Председатель Археографической комиссии

Первым Председателем Комиссии для издания актов, собранных Археографической экспедицией, впоследствии ставшей Археографической комиссией, 26 декабря 1834 г.^[189] был назначен директор департамента народного просвещения П.А. Ширинский-Шихматов. Стоит отметить, что по правилам комиссии 1837 г. Председателя назначал император по докладу министра народного просвещения^[190], тем самым комиссии придавалось огромное значение и особый статус. В 1850 г. П.А. Ширинский-Шихматов становится министром народного просвещения. Поскольку по правилам комиссии совмещение должностей её Председателя и министра народного просвещения было невозможным, то П.А. Ширинский-Шихматов ушёл из Археографической комиссии: «По случаю назначения князя Ширинского- Шихматова в звание министра народного просвещения, Высочайше назначен был Председателем комиссии, 31 января 1850 г., директор канцелярии министра, д.с.с.

В период с 1851 по 1869 г., во время председательства А.С. Норова, комиссией было выпущено 47 изданий. От момента создания комиссии и до времени назначения А.С. Норова её руководителем, то есть за 15 лет, было издано значительно меньшее количество изданий - 33. Налицо явный прогресс в книгоиздательской деятельности комиссии. В начале 1850-х гг. её заседания проходили довольно редко, по 3-4 раза в год, а в 1854 г., 1856 г. и

1857 г. члены Археографической комиссии вообще не собирались. Однако постепенно количество заседаний увеличилось, что скорее всего было связано с отставкой А.С.

1858 г., число собраний доходит до 7-8 и даже 9 раз в год. Несмотря на отсутствие Председателя с мая 1858 г. по июль 1859 г., связанное с отъездом А.С. Норова за границу для лечения своей жены, заседания продолжались.

В председательство А.С. Норова состав Археографической комиссии сильно расширился. Если в руководство П.А. Ширинского-Шихматова было всего 10 членов, то при А.С. Норове их количество увеличилось более чем в три раза. Интересно, что в штат Археографической комиссии брали только петербуржцев и, в виде исключения, москвичей. Такое положение дел объяснялось тем, что члены комиссии должны были принимать личное участие в её изданиях, а следовательно, присутствовать в Петербурге или в Москве, где хранились и куда доставлялись исторические документы, издаваемые комиссией. Именно по этой причине в 1863 г. этнографа и археолога А.В. Терещенко отказались взять в состав Археографической комиссии, предложив ему должность корреспондента^[194]. По правилам комиссии корреспондентом назначался человек, проживающий как в России, так и за её пределами. В их обязанность входило сообщение сведений, касающихся славянских и русских древностей^[195].

Первоначально комиссия существовала на пожертвования государственного канцлера, графа Н.П. Румянцева, оставившего на её издержки до 40 000 рублей^[196]. С 1837 г. ежегодно Археографическая комиссия получала из казны 4000 р. В 1863 г. государство стало ежегодно отпускать на нужды комиссии 12805 р., и «эта сумма оставалась неизменной до конца XIX в. ...»^[197]. Помимо этого, Археографическая комиссия получала деньги от продажи своих изданий и все заработанные средства должна была расходовать преимущественно на публикацию новых книг^[198]. Ещё одним источником доходов Археографической комиссии были пожертвования от частных лиц. В годы председательства А.С. Норова денежную помощь комиссии оказывали многие благотворители.

По случаю 25-летия учреждения Археографической комиссии московский купец 3-й гильдии Надеждин в 1857 г. пожертвовал 650 р., царскосельский купец 1-й гильдии, почётный гражданин С.Ф. Лыткин передал комиссии 5000 р.с., машинист Императорских театров А.Ф. Шаффер подарил два шкафа и 100 картонов, а также потратил 300 р.с. на покупку рукописей и книг^[200]. В 1860 г. А.С. Норов ходатайствует о награждении этих благотворителей. Однако из журналов Комитета министров за февраль и март 1860 г. выясняется, что «...Комитет, не усматривая никаких особых заслуг или значительных пожертвований со стороны Шаффера и Надеждина, положит отказать в испрашиваемых наградах, а купцу Лыткину, имеющему только две серебряные медали, назначить золотую медаль на Станиславской ленте.»^[201]. Как видно, для получения награды благотворителю требовалось поделиться весьма внушительной суммой. В 1867 г. корреспондент комиссии купец 1-й гильдии Н.Г. Сидоров пожертвовал ей 400 р.^[202] Дарители оказывали комиссии не только финансовую помощь, они приносили в Археографическую комиссию книги и рукописи. Так, например, член комиссии К.Н. Бестужев-Рюмин в 1867 г. преподнёс комиссии в дар сборник начала XVIII в., писанный полууставом^[203]. В финансовом отношении Археографическую комиссию стали поддерживать и научные учреждения. В 1853-1855 гг. отделение Русского языка и словесности Императорской Академии наук выделило для Археографической комиссии из своих остаточных сумм 10 000 р.с.

Первоначально члены комиссии получали за свою деятельность «. из назначаемой для сего суммы вознаграждение, определяемое Министром

Народного Просвещения по числу листов, напечатанных под надзором каждого из них»^[205]. Из той же суммы Председатель комиссии по разрешению министра выделял средства для оплаты труда письмоводителя. По положению 1837 г. должность письмоводителя не предусматривалась. По тем же правилам министр народного просвещения определял из ежегодно отпускаемой из казны суммы в 4000 рублей столовые деньги для Председателя и жалованье для Правителя комиссии^[206]. Таким образом, возникала курьёзная ситуация, при которой, будучи министром народного просвещения, А.С. Норов сам себе назначал жалованье за службу в Археографической комиссии. Тем не менее, размер нефиксированного оклада всё же был определённым. Известно, что с начала 1839 г. оклад Правителя дел комиссии увеличился и стал составлять 2550 р., из которых жалованье - 1800 р., столовые деньги - 750 р. в год^[207]. Первоначально на усмотрении министра народного просвещения также было вознаграждение главных редакторов и других членов комиссии. Однако в 1864 г. ситуация изменилась. По предложению А.С. Норова, член комиссии И.О. Гирт составил проект штата Археографической комиссии, по которому из фонда её в 5000 рублей устанавливался фиксированный оклад для сотрудников. По нему Председатель получал 750 р. столовых в год, трое главных редакторов и Правитель дел получали жалованье по 500 р.

Изменение в денежных выплатах сотрудникам комиссии говорит о возросшей её роли, об увеличении объёма работы, а следовательно, о расширении штата сотрудников. Другие же члены и сотрудники комиссии, получавшие лишь денежные вознаграждения за свои труды, не могли рассчитывать ни на пенсии, ни на единовременные пособия. Несмотря на то что размер суммы вознаграждений не был установлен в правилах комиссии, тем не менее, он также был фиксированным. Так, например, из протокола заседания комиссии от 7 августа 1858 г. становится известным, что переписчикам старинных книг, получавшим двадцать две с половиною копейки за сто строк, было увеличено вознаграждение до тридцати копеек серебром^[210]. Ввиду возвышения классов для должностей профессоров университетов, часть из которых являлась членами Археографической комиссии, в 1864 г. были повышены классы и для сотрудников комиссии: «1) Слова: «Члены Комиссии по расписанию классов государственной службы состоят в 8, правитель дел в 9, а чиновники в 10 классе» - заменить словами: «Члены комиссии по расписанию классов государственной службы состоят в 5 классе, а сотрудники в 8 классе. 2) Ссылку в сей статье на четвёртую и пятую статьи Высочайше утверждённых 18 ноября 1836 г. Положений о производстве в чины по учебной службе, заменить словами: «Члены, сотрудники и художники комиссии производятся двумя чинами выше присвоенного их должностям класса»^[211]. Такое изменение в классах, с одной стороны, повысило статус и значимость Археографической комиссии, а с другой, сузило круг лиц, имевших право становиться членами комиссии.

На заседании 27 октября 1862 г. были рассмотрены дополнительные правила для руководства Археографической комиссией. По её новым правилам все члены и корреспонденты не назначались министром народного просвещения как раньше, а избирались на общих собраниях по утверждению Председателя. Если раньше правитель дел, чиновники, художники и корреспонденты назначались Председателем, но с разрешения министра, то по дополнительным правилам все вышеперечисленные лица, кроме корреспондентов, также назначались и увольнялись по решению Председателя. О любых кадровых изменениях Председатель сообщал министру народного просвещения. По новым правилам, выходило, что корреспонденты не состоят на службе в Археографической комиссии с 1862 г. Председатель не назначает их и не увольняет. Теперь денежные средства комиссия брала из казначейства департамента народного просвещения: «Расходы из оных производятся на основании протоколов заседаний комиссии, по назначению Председателя, в один раз до двух тысяч рублей, и о выдаче их сообщается, для надлежащего распоряжения, в департамент народного просвещения»^[212]. Раньше финансовые средства выделялись комиссии с разрешения министра.

Однако на этом изменения в правилах руководства Археографической комиссией не заканчивались. При реорганизации Министерства народного просвещения 18 июня 1863 г. Археографическая комиссия становится самостоятельной частью Министерства и уже не входит в состав департамента народного просвещения. Благодаря новому структурному разделению, делопроизводство в Министерстве уменьшалось. Тогда же были приняты новые правила для комиссии, по которым Председатель мог «употреблять остатки от определённых на служащих в Комиссии сумм на награды и пособия им, по собственному его усмотрению»^[213]. Таким образом, Председатель получил более широкие права в финансовых вопросах. Если по правилам 1837 г. комиссия распределяла свои дела между членами, то в 1863 г. Председатель комиссии получил право «распределять дела и занятия между служащими в Комиссии»^[214]. В 1863 г. Председателю разрешено увольнять служащих комиссии. Все её члены, а также корреспонденты по- прежнему избирались и увольнялись на общих собраниях, с утверждением Председателя. Однако, если раньше о новых назначениях и увольнениях требовалось сообщить министру, то теперь об этом следовало доложить «... Департаменту народного просвещения, для внесения в приказы по Министерству о всех означенных распоряжениях на общем основании»^[215]. Итак, в начале 1860-х гг. при А.С. Норове Археографическая комиссия становится более самостоятельным и независимым от министра народного просвещения учреждением, а её Председатель получает более широкие полномочия. Возможно, большая независимость комиссии была связана с тем, что в 1850-е гг. А.С. Норов совмещал обе должности: министра народного просвещения и Председателя Археографической комиссии. Следовательно, возникавшие вопросы в комиссии и требовавшие окончательного разрешения министра народного просвещения, при А.С. Норове решались быстрее и без существенных проблем. Покинув пост министра, А.С. Норов оставался Председателем. Вероятно, чтобы сосредоточить все дела Археографической комиссии в поле зрения одного человека, возглавлявшего комиссию уже более 10 лет, функции Председателя были расширены.

По-прежнему, в председательство А.С. Норова источниками для пополнения историческими материалами Археографической комиссии служили архивы, коллекционеры, благотворители. 7 сентября 1861 г. член

Археографической комиссии историк Н.И. Костомаров писал А.С. Норову об огромном количестве неисследованных документов, сохранившихся в архиве Коллегии иностранных дел. Н.И. Костомаров был обеспокоен труднодоступностью для изучения исследователями этих материалов. Высоко оценивая историческое значение хранящихся здесь документов, он мечтал об их публикации: «Здравый смысл, кажется, советует поступить так: передать все дела до XVIII в. в Археографическую Комиссию; дом продать и вырученную сумму с присовокуплением всего что употребляется теперь на поддержку Архива, отдать на издание актов. Самые акты сделались бы доступны, тогда как теперь они лежат в подвалах, а заниматься в Архиве позволяют с величайшими ограничениями только на два, много на три часа в день, исключая субботу и воскресенье да и то при таком шуме, при котором ничего в голову не входит. Только Соловьёв пользуется особым правом брать дела домой»^[216]. Через несколько дней, 12 сентября, состоялось заседание Археографической комиссии, на котором это предложение Н.И. Костомарова было обсуждено, но с некоторыми изменениями, им же внесёнными^[217]. Предполагалось передать из архива Коллегии иностранных дел в комиссию все акты, но не до XVIII в., а до XVII в. Возможно, это было связано с тем, что круг действий Археографической комиссии первоначально ограничивался делами до XVIII в., и лишь в апреле 1865 г. возник вопрос о расширении исследований: «... введя в состав своих занятий собрание и обнародование материалов, относящихся к первой половине XVIII столетия»^[218]. Несмотря на то что обсуждение этого вопроса было перенесено на неопределённый срок, тем не менее, известно, что уже в 1866 г. комиссия принимала в свои собрания и на рассмотрение материалы, относящиеся к первой половине XVIII в.^[219] Среди других предложений Н.И. Костомаров рекомендовал доставить в комиссию для работы ряд актов, хранящихся в

Московском архиве Министерства юстиции. На заседании было определено просить управляющих Министерством юстиции и Архивом Министерства иностранных дел о доставлении в Археографическую комиссию некоторых дел. По поводу смелого предложения Н.И. Костомарова о передаче дел из архива в комиссию было решено перенести этот вопрос на будущее: «... по особенной важности и многосложности предмета, войти в особенные и подробные рассуждения о нём в следующих заседаниях Комиссии»^[220]. Однако к этому делу на последующих заседаниях так и не вернулись, во всяком случае до конца 1868 г., времени окончания председательствования А.С. Норова в комиссии.

Судьбу других архивных документов Археографическая комиссия решила на заседании 16 апреля 1865 г. Член комиссии Н.В. Калачов обеспокоился скорым проведением судебной реформы, в связи с чем многие документы «... преимущественно XVII в. и начала XVIII в., при передаче архивов старых присутственных мест в новые, будут уничтожены, и что поэтому, в интересах науки, было бы весьма полезно, если бы Археографическая комиссия рассмотрела эти дела прежде их уничтожения»^[221]. Поддержав предложение Н.В. Калачова, члены комиссии направили министру юстиции запрос. Впоследствии, в ноябре 1866 г., министр юстиции Д.Н. Замятин «... уведомил, что в виду предстоящего закрытия прежних судебных мест Империи, необходимым оказывается приступить к разбору находящихся в архивах их дел и затем к уничтожению тех из них, дальнейшее хранение которых бесполезно»^[222]. Фактически Министерство юстиции просило Археографическую комиссию составить правила руководства для разбора архивов. Комиссия выработала следующие правила: документы, относящиеся до конца царствования Петра I,

необходимо было сохранить; из дел, следующих после 1725 г., нужно было оставить документы, содержащие статистические, этнографические сведения; уголовные и следственные дела; документы на владение поземельной собственностью; дела по расколу. Далее члены Археографической комиссии пояснили, что для более подробного и правильного составления плана по разбору архива необходимо, чтобы исследователи, обладающие профессиональными знаниями и опытом, ознакомились с описями и документами на месте. Частично это предложение было принято. В начале 1867 г. министр юстиции обратился с просьбой к министру просвещения порекомендовать ему сотрудников Министерства народного просвещения для разбора Сенатского архива. Комиссия попросила Н.И. Костомарова, а также сотрудника и племянника А.С. Норова

В.П. Поливанова^[223].

Также на этом заседании от 16 апреля 1865 г. по инициативе члена комиссии А.Ф. Бычкова было определено поместить в газеты и журналы объявление с просьбой предоставить на время или насовсем Археографической комиссии исторические и юридические акты, хранящиеся в учреждениях или у частных лиц^[224]. Идея пополнения архива Археографической комиссии таким образом была не нова. И раньше на основе личных контактов в комиссию поступали документы. Теперь же речь шла о долговременной и целенаправленной работе, причём впервые была использована пресса как источник передачи информации. В объявлении не было сказано о деятельности и истории самой комиссии, а объяснялись лишь важность и ценность исторических документов, безусловно сохранившихся в больших количествах в коллекциях частных лиц. Далее в тексте говорилось о том, что многие документы, хранящиеся в частных собраниях, были безвозвратно утрачены. Так, сгорела библиотека В.Н. Татищева, московский пожар 1812 г. уничтожил многие собрания букинистов и учёных, часть исторических документов порою продавалась за бесценок и навсегда исчезла. Поэтому Археографическая комиссия призывала частных лиц поделиться для науки хранящимися у них историческими памятниками: «Все занимающиеся Русскою наукою давно сознают, что прежнее небрежное обращение с её источниками и странное к ним равнодушие уже сделало ей много зла. О всех полученных актах Археографическая комиссия будет иметь честь чрез С- Петербургские и Московские ведомости доводить до сведения отправителей, а также по их желанию чрез местные губернские ведомости»^[225]. После появления информации в газетах, в Археографическую комиссию стали поступать исторические документы. Для того, чтобы привлечь большее количество желающих поделиться с комиссией письменными источниками, А.С. Норов озаботился проблемой их пересылки. В марте 1866 г. он обратился к министру народного просвещения А.В. Головнину с предложением разрешить частным лицам бесплатно доставлять по почте в Археографическую комиссию рукописи и исторические документы. Такой важный вопрос требовал окончательного решения императора, который согласился на время установить бесплатную пересылку по почте в Империи «... но с тем, чтобы пакеты с означенными документами подаваемы были на почту непременно открытыми, дабы всякий раз можно было удостовериться, что в них действительно пересылаются только акты и рукописи»^[226]. Такое постановление, принятое при А.С. Норове, помогло тем обладателям рукописей и исторических документов, которые либо не хотели тратить свои средства при отправке материалов в комиссию, либо из-за дороговизны пересылки не имели такой возможности. Вскоре пришёл отклик на призыв Археографической комиссии. С октября 1865 г. по август 1866 г. в комиссию поступило не менее 16 документов от разных лиц^[227]. 12 ноября 1866 г. состоялось заседание, на котором был рассмотрен список документов, присланных частными владельцами. За небольшой период с сентября до середины ноября в собственность комиссии поступило 9 документов XVI- XVIII вв. от четырёх человек. В это же время священник церкви села

Ракобола Пошехонского уезда А. Мизеров передал 3 рукописи XVII- XVIII вв.^[228] В конце декабря 1866 г. было рассмотрено ещё 6 документов, присланных Археографической комиссии за прошедший месяц. В распоряжении её членов оказалось 5 юридических актов первой половины XVIII в., которые были возвращены их владельцу, как не имевшие никакого исторического значения. Однако комиссия согласилась принять за 5 р. от временнообязанного крестьянина М.Н. Пономарёва рукописный сборник, переписанный в 1701 г. и содержащий в себе историю покорения Казанского царства^[229]. Предложение А.Ф. Бычкова о помещении объявлений в периодическую печать оказалось удачным и действительно необходимым. Таким образом, всего за три с половиной месяца в распоряжении Археографической комиссии оказалось 13 исторических документов, большая часть из которых переходила в её собственность.

Осознавая, что по всей России, как в архивах и монастырях, так и у частных лиц, находится множество ценных исторических источников, А.С. Норов на заседании 12 ноября 1866 г. предложил организовать новую археографическую экспедицию: «Было рассуждаемо о необходимости в настоящее время приступить к новой археографической экспедиции по России, причём его высокопревосходительство г. Председатель сообщил, что эта мысль, высказанная им г. Министру народного просвещения тайному советнику Головнину в трёхгодичном отчёте по Комиссии, была сим последним повергнута на Высочайшее воззрение Государя Императора»^[230]. Безусловно, небольшие археографические экспедиции комиссии в монастыри или в некоторые губернии продолжались. Однако стоит отметить, что широкомасштабных экспедиций, охватывавших несколько губерний, уже давно не предпринималось. Последняя такая экспедиция была в начале 1850­х годов предпринята членом комиссии Н.В. Калачовым в Орловскую, Владимирскую, Саратовскую, Самарскую, Тамбовскую, Рязанскую и

Пензенскую губернии. Смеем предположить, что такое положение дел было связано не только с дороговизной поездок. Со временем Археографическая комиссия приобрела множество новых функций. В её задачи входило теперь не только собирание и комплектование исторических документов, но и экспертиза их ценности, анализ источников, а также подготовка и издание документов. Поэтому предложение А.С. Норова собрать новую экспедицию для приобретения новых исторических документов было очень важным. В результате в июне 1867 г. было решено командировать А.Ф. Бычкова в Московскую, Ярославскую, Владимирскую и Костромскую губернии, а Н.И. Костомарова направить в Несвиж и губернии Юго-Западной России «... для осмотра находящихся там архивов и книгохранилищ и для извлечения из

231

них актов, важных по своему содержанию» .

Важно отметить, что Археографическая комиссия занималась не только изданием различных исторических документов, но также и их экспертизой, хотя не имела такой функции в своих правилах. Тем не менее, она должна была выполнять «. все поручения министра народного просвещения по предметам, относящимся к Русской Истории и Древностям»^{[231] [232]. Так, например, в апреле 1850 г. министр народного просвещения П.А. Ширинский-Шихматов передал Археографической комиссии просьбу Сената: установить подлинность одного из актов Кричевской Магдебургской книги, а также выписки из неё, сделанные чиновниками Метрики Правительствующего Сената[233]. После внимательного изучения книги и выписок комиссия установила их подлинность. Подобные задания она получала и в председательство А.С. Норова. В 1867 г. крестьянин Г. Осипов представил в Сенат документ 1769 г. о праве его владения мельницей в селе Мшаге. Так как из-за ветхости документа было сложно разобрать написанный в нём текст, то для его расшифровки Сенат попросил помощи у Археографической комиссии[234].}

Однако в председательство А.С. Норова комиссия выступала уже не только в качестве эксперта, но также и в роли консультанта. Так, например, в конце июня 1858 г. в Археографическую комиссию из лесного департамента поступил запрос «... во сколько сажень считалась в России верста в 1702 году и сколько тогдашнее 30-вёрстное расстояние составит вёрст на нынешнюю меру, что нужно знать департаменту для определения количества земли, следующей одному владельцу горного завода.»^[235]. На заседании комиссии 7 августа её члены представили развёрнутый ответ. Интересно, что в ОР РНБ сохранилось письмо академика и статистика П.И. Кеппена с ответом на запрос А.С. Норова о предоставлении ему всех сведений о мерах^[236]. Возможно, именно после обращения в Археографическую комиссию управляющего лесным департаментом, А.С. Норов попросил П.И. Кеппена более подробно рассмотреть вопрос о единицах измерения.

За консультацией к Председателю А.С. Норову в 1865 г. обратился министр финансов М.Х. Рейтерн с просьбой посмотреть и прокомментировать надписи на новых кредитных билетах с изображениями великого князя Дмитрия Донского, царей Михаила Фёдоровича и Алексея Михайловича, императора Петра I и императрицы Екатерины II^[237]. Археографическая комиссия, ссылаясь на исторические документы, внесла некоторые исправления в представленные надписи, а также предложила поместить на билетах портрет Ивана III, как собирателя русских земель и освободителя от монгольского ига. По каким-то причинам идея о помещении изображения Ивана III на кредитные билеты не была реализована. Таким образом, Археографическая комиссия в годы председательства А.С. Норова помимо экспертной функции осуществляла и консультирование.

Археографическая комиссия существовала не только в Петербурге. В 1843 г. подобная комиссия была учреждена в Киеве для разбора документов в архивах и монастырях Киевской, Подольской и Волынской губерний. После присоединения к России Кавказа появилась необходимость в приведении в порядок архива Г лавного управления кавказского наместника. Для этой цели в апреле 1864 г. была образована Кавказская археографическая комиссия. В это же время была создана Виленская Археографическая комиссия для изучения прошлого Литвы и рассмотрения её древних документов, сохранившихся в архивах города Вильна. Между археографическими комиссиями устанавливались связи. Так, например, Археографическая комиссия в Петербурге посодействовала распространению «... изданий Виленской Комиссии для разбора древних актов, так как Вильна не представляет удобного пункта для продажи археографических изданий»^[238].

Именно при А.С. Норове деятельность Археографической комиссии перешла границы Империи. Формы контактов с зарубежными учёными и организациями были разнообразны. В конце сентября 1867 г. Археографическая комиссия выступила в роли консультанта, передавая свой опыт работы с историческими документами для подобной Афинской комиссии, занимавшейся собиранием древних греческих рукописей. Правила руководства Археографической комиссией и дополнения к ним были отправлены греческим коллегам^[239]. В 1863 г. профессор юридических наук Пештского университета Венцель обратился к Археографической комиссии с просьбой продать ему с 20% скидкой её издания. Члены комиссии собирались удовлетворить просьбу Венцеля, однако А.С. Норов пошёл ещё на большие уступки для иностранного учёного. В протоколе заседания комиссии от 12 августа 1863 г. записано: «В уважение особенных учёных заслуг г. Венцеля, на первый раз выдать ему желаемые им книги безденежно, а впоследствии уступать, как книгопродавцам. - А.С. Норов»^[240]. Венцель не остался в долгу, и уже на следующий год в благодарность за присланные ему книги подарил Археографической комиссии изданные им пять частей грамот по древней истории Венгрии и принадлежавших ей земель, а также материалы по истории права Славянских республик в Далмации^[241].

В председательство А.С. Норова Археографическая комиссия стала заниматься обменом своих изданий с иностранными учреждениями. Такая практика стала возможной, так как в эти годы значительно увеличилось количество изданий. Например, в 1864 г. член Парижского института профессор Дюлорье просил Председателя Археографической комиссии в обмен на одно из собраний исторических источников, издаваемых французской академией, переслать ему экземпляр Полного собрания русских летописей^[242]. Однако не только с отдельными учёными из различных институтов и обществ были заключены соглашения о взаимном обмене книгами. В 1861 г. Археологическое общество обменялось всеми своими изданиями с Археографической комиссией: «Признавая взаимный обмен учёных трудов весьма полезным для занятий членов предметами, относящимися к Русской науке, Археологическое общество, в заседании 29­го апреля, определило препроводить (и препровождены) в Археографическую комиссию все свои издания»^[243].

В 1864 г. министр народного просвещения предоставил право частным книгопродавцам снабжать изданиями Археографической комиссии школы и другие учебные заведения Министерства. Ранее эту функцию исполнял департамент. Таким образом, Археографической комиссии нужно было поставлять свои издания частным продавцам, а также заниматься их рекламой. У комиссии появилась дополнительная обязанность - давать объявления для школ и училищ. Деньги за рекламу книжной продукции выделяло Министерство (оно «могло бы оказать содействие комиссии на расходы по напечатанию помянутых объявлений»), за что Археографическая комиссия была очень благодарна: «Что же касается до предлагаемого г. Министром содействия Комиссии относительно публикации объявлений об её изданиях, то благодарить его за это предложение и просить о сделании им распоряжения касательно бесплатного, если возможно, для Комиссии помещения один раз в каждые три месяца объявления об её изданиях в ведомостях С.-Петербургских и Московских, а также о помещении ежегодной публикации обо всех изданиях Комиссии в издаваемом Академией Наук Календаре»^[244].

В годы руководства комиссией А.С. Норовым появилось новое издание - «Летопись занятий Археографической комиссии». Предложение о выпуске такого журнала, из которого читатели узнавали бы о всех действиях комиссии, «... ибо это не только возбудило бы сочувствие к самим предметам её занятий, но и распространяло бы в публике сведения о новых, поступающих в Комиссию исторических и юридических материалах.»^[245] до их публикации в изданиях комиссии, обсуждалось на заседании 3 января 1861 г. Этот журнал впоследствии стал важным и ценным изданием для учёных, а также для всех интересующихся историей России. В нём публиковались извлечения из протоколов заседаний Археографической комиссии, исторические документы, комментарии к ним и исследования, сведения об архивах, библиография и указатели к различным изданиям. Изначально предполагалось, что «Летопись занятий Археографической комиссии» станет регулярным изданием, однако журнал не имел определённой периодичности, что было связано, скорее всего, с недостаточным финансированием. В годы председательства А.С. Норова вышло четыре выпуска журнала: в 1862, 1864 г, 1865 г, 1868 гг.

На собрании 26 февраля 1860 г. в Археографической комиссии обсуждали издание и переиздание III тома Полного собрания русских летописей. Во время заседания было отмечено, что большая часть первого издания продана, а также уничтожена во время пожара в кладовой в 1856 г. Поэтому А.С. Норов предложил переиздать III-й том Полного собрания летописей, а также другие недостающие тома. При этом А.С. Норов «... указал на то, что принятая Комиссий в начале система издания летописей не может быть признана вполне удовлетворительной»^[246]. Что именно не нравилось А.С. Норову - неизвестно. Возможно, что прошедшие почти 20 лет после появления первых публикаций летописей требовали пересмотра самой системы издания. Поэтому он поручил главному редактору летописей А.Ф. Бычкову выявить все недостатки предыдущего издания, а также составить новые правила публикации недостающих томов. Уже на следующем заседании в конце марта того же года А.Ф. Бычков подготовил все замечания к опубликованному в 1841 г. III тому, а также новые правила издания^[247]. На собрании 23 сентября 1864 г. А.С. Норов решил отложить за неимением денежных средств приготовленный к первому выпуску X том летописей^[248], в пользу переиздания III тома, экземпляры которого, по словам Председателя, «... уже разошлись, между тем как, по важности помещённых в сём томе Новгородских летописей, в нём встречается особенная надобность для занимающихся историческими исследованиями о России»^[249]. Стоит отметить, что в председательство А.С. Норова Археографическая комиссия усердно занималась подготовкой и изданием Полного собрания русских летописей. С 1851 г. по 1869 г. вышло шесть томов: т. V, т. VI, т. VII, т. VIII, т. IX, т. XV. На заседании 17 августа 1868 г. было решено снабжать для удобства издания комиссии различными указателями: личных имён, географическим или предметным^[250]. Таким образом, для изданий Археографической комиссии был определён ещё один принцип публикации исторических источников. В этом же году появился первый выпуск указателей к восьми томам Полного собрания русских летописей. Второй том указателя вышел на следующий год. Однако очевидно, что подготовка к его изданию шла ещё при А.С. Норове^{[251] [252]. Указатели к собранию являются важным элементом для работы исследователя, так как они позволяют ему быстрее отыскать в тексте летописей необходимые ему сведения. Также указатели структурировано отражают наиболее важные и существенные вопросы для исследователя. Таким образом, создание указателей внесло значительный вклад при издании летописей.}

В председательство А.С. Норова в 1861 г. было решено издавать также летописи с картинками для народного чтения, цена которых не должна была превышать 10 коп. за экземпляр. Член комиссии Н.В. Калачов, предложивший такое издание, выделил на него из своих средств 200 р. Первоначально при обсуждении этого вопроса в комиссии завязалась оживленная дискуссия. Часть собравшихся посчитала, что «... издание подлинных летописей с картинами едва ли может найти сочувствие в

252

простом народе ...» , однако, в конце концов все согласились, что

публикация наиболее интересных сказаний и картин к ним будет весьма полезна. Этот проект важен тем, что подобные книги могли стать хорошим примером для знакомства небогатых читателей с летописями. Но даже, если бы это издание не стало народным чтением, то, по крайней мере, оно могло «. принести значительную пользу более развитым простолюдинам и сверх того составить коллекцию рисунков XVII века, крайне интересных и поучительных для любителей и исследователей отечественной старины»^[253]. Другой важной целью нового издания было предоставить материал для археологических и филологических исследований древней Руси^[254]. Первая летопись вышла под заглавием «Сказания о князьях и царях земли Русской»^[255].

В феврале 1866 г. А.С. Норов выступил с инициативой издания Сибирских актов: «Председатель комиссии, имея в виду, что в портфелях Миллера находится много до сих пор не напечатанных актов, относящихся к истории Сибири, и что акты такого же содержания имеются в архивах некоторых частных лиц, заявил, что было бы весьма полезно издать в свет все эти акты и при том, как относящиеся к известной местности, отдельным сборником»^[256]. Комиссией было одобрено это предложение и решено, что как только появится возможность, то она приступит к изданию. Стоит отметить, что такая возможность появилась нескоро, спустя 14 лет, когда Археографической комиссией была издана «Краткая Сибирская летопись (Кунгурская)»^[257].

На заседании Археографической комиссии 29 января 1860 г. А.С. Норов объявил, что сам собирается издать «Хождение игумена Даниила к святым местам». В связи с этим директор Императорской Публичной библиотеки барон М.А. Корф предоставил для работы А.С. Норову 10 рукописей «Хождения», хранившихся в библиотеке и Румянцевском музее. Однако А.С. Норов не просто выбрал один список для издания путешествия Даниила, а использовал в своей работе рукописи Публичной библиотеки, списки из Румянцевского музея, список, найденный о. Леонидом, иеромонахом Оптиной пустыни^[258], список из Императорского Московского общества истории и древностей российских^[259]. В распоряжении А.С. Норова оказалась 31 рукопись, а для издания было использовано 15, так как другие были «... совершенно сходны с первыми или весьма сокращены и искажены

переписчиками»^[260]. О своей методике публикации источника он рассказал на собрании комиссии в июне 1863 г., когда встал вопрос о подготовке указателя к путешествию Даниила, в котором бы отражались термины, представляющие «особенности в отношениях филологическом и археологическом»^[261]. Тогда у членов комиссии и её Председателя возникли расхождения по поводу того, какой список брать за основу при издании. Члены комиссии предложили издать наиболее различающиеся между собой 5 текстов. Однако А.С. Норов «заявил, что он уже составил очищенный текст по всем спискам, приняв в основание список Макарьевский, и сделал объяснительные примечания на весь текст». Комиссия согласилась «начать издание «Хождения Даниила» с этого труда»^[262].

В 1864 г. под редакцией А.С. Норова Археографической комиссией было издано «Путешествие игумена Даниила по Святой земле, в начале XII века (1113-1115)». Опубликованный источник важен тем, что игумен Даниил считается первым русским паломником, побывавшим на Святой земле и составившим о ней своё описание. Несмотря на то что описание Даниила издавалось в первой половине XIX в. не один раз, опубликованный источник под редакцией А.С. Норова отличался тем, что содержал комментарии путешественника на Святую землю XIX в.: «Изданный

памятник, драгоценный по многим подробностям о святынях Палестины, снабжён обширными историческими и топографическими примечаниями, значительная часть которых составляет плод разысканий бывшего Председателя комиссии А.С. Норова, совершённых им на месте, во время двукратного путешествия на Восток»^[263]. Сделанные А.С. Норовым комментарии важны тем, что они были первой попыткой критических замечаний. Кроме того, А.С. Норов перевёл описания игумена Даниила на

французский язык^[264]. Десять книг о путешествии игумена Даниила было издано на очень дорогой по тем временам слоновой бумаге, и это показывает насколько А.С. Норов стремился к тому, чтобы данный исторический источник остался в памяти поколений. Таким образом, опубликовав «Путешествие игумена Даниила по Святой земле, в начале XII века (1113­1115)» А.С. Норов не просто выступил как Председатель Археографической комиссии, а внёс в её деятельность свой вклад как учёный-исследователь.

На заседании комиссии 29 января 1860 г., когда А.С. Норов объявил о подготовке к изданию «Хождения игумена Даниила к святым местам», он призвал её членов заниматься публикацией «... других древних путешественников русских и житий святых Русской церкви, в коих встречаются весьма важные данные, служащие к объяснению летописей и вообще истории и быта наших предков»^[265]. Впоследствии, в конце сентября 1860 г. член комиссии П.И. Савваитов предложил издать путешествие новгородского архиепископа Антония в Царьград. А.С. Норов согласился с важностью этого издания, а также предложил все подобные публикации объединить под названием «Путешествие Русских людей в чужие земли». Такие книги будут «. драгоценным материалом не только для исследователей древней России, но и для географии тех местностей, которые описываются в этих путешествиях»^[266]. В 1872 г. уже в председательство П.А. Муханова Археографическая комиссия издала «Путешествие новгородского архиепископа Антония в Царьград в конце XII столетия»^[267].

Безусловно, те издания, которые выпускала Археографическая комиссия, были адресованы определённому кругу читателей. По данным историка М.Ф. Хартанович, книги комиссии не пользовались высоким спросом у покупателей, что объяснялось «. во-первых, довольно высокой их стоимостью из-за богатого оформления томов, во-вторых, в XIX в. круг интересующихся отечественной историей был довольно небольшой, а некоторые учёные-историки скептически относились к плодам творчества комиссии»^[268]. Можно согласиться с этим утверждением М.Ф. Хартанович.

В апреле 1868 г. император Александр II выразил А.С. Норову благодарность за издательскую работу комиссии: «... по случаю

представления Его Императорскому Величеству новых изданий

Археографической комиссии, изъявлена Его Высокопревосходительству за его полезную и неослабевающую деятельность искренняя признательность Г осударя Императора»^[269].

Оценивая вклад А.С. Норова в деятельность Археографической комиссии, петербургский исследователь В.С. Брачев писал: «Крупный сановник, министр народного просвещения в 1854-1858 гг., человек консервативных убеждений, А.С. Норов был одним из образованнейших людей своего времени. Писатель, путешественник, он живо интересовался отечественной историей и многое сделал для успешного развития научной деятельности Комиссии, особенно в смысле расширения её прав и упрочения финансового положения»^[270]. Действительно, в 1860-е гг. Ареографическая комиссия стала более самостоятельным и независимым от министра народного просвещения учреждением, у её Председателя появилось больше полномочий. Улучшилось финансовое положение как самой комиссии, так и её сотрудников за счёт государственных и частных средств. Археографическая комиссия не только продолжала заниматься поиском и изданием исторических источников, но и стала проводить консультации для различных ведомств, сотрудничать с другими подобными учреждениями. При публикации источников члены комиссии начали вырабатывать новые принципы для своих изданий. Постепенно у комиссии появились новые функции, что, в свою очередь, привело к расширению её состава.

Важную роль в этом сыграл Председатель комиссии А.С. Норов, проявлявший сам и поддерживавший различные инициативы, направленные на улучшение деятельности подвластного ему учреждения. За время службы в Археографической комиссии А.С. Норов показал себя не просто хорошим организатором, но и исследователем, а также издателем одного из ценных исторических источников.