ПОСЛЕ ИМПЕРИИ

На пороге XXI в. сильно оживился интерес к судьбам империй — к их становлению, упадку и крушению. Многие из работ на эту тему призваны были «успокоить» или, напротив, предостеречь нынешнюю державу номер один — Соединенные Штаты.

интерес. Один из персонажей картины Никиты Михалкова «Сибирский цирюльник» задает вопрос: «А знаете, что остается, когда съедите бублик?». И сам же со смехом отвечает: «Дырка. Дырка остается от бублика». Но это не совсем так.

Все империи переживают взлет и падение. После крушения они порой примыкают к более могущественным державам — как к бывшим противникам, так и к союзникам. Третий рейх и Японская империя сгорели в пламени Второй мировой войны: потерпев военное поражение, они были сначала оккупированы, а затем реформированы и «перевоспитаны» державами-победительницами. Британия и Франция, хотя и оказались в числе победителей, в послевоенные годы в результате процесса деколонизации утратили большую часть своих заморских владений. Не столь крупные колониальные державы Европы, например, Нидерланды и Португалия, пытались отстоять свои заморские территории в жестоких войнах, но в конце концов поняли, что победы им не видать, и «отступили» на территорию исторических метрополий. Как бы то ни было, все эти страны сравнительно быстро сумели преобразоваться в весьма успешные национальные государства. Необходимо, однако, помнить, что во всех перечисленных случаях в основе империи и лежало такое государство. Собственно Британия, например, представляла собой Соединенное королевство Англии и Шотландии — вся ее гигантская империя лежала за морями.

В отличие от последствий Первой мировой войны (распада Австро-Венгрии, османской Турции, царской России) переход от империй к национальным государствам в Европе после Второй мировой проходил относительно гладко.

После физического разделения метрополий и колоний, диверсификации или перенацеливания торговых потоков ностальгия по империям постепенно сошла на нет. Культурное влияние, однако, сохранилось. Британская империя породила несколько государств, составляющих сегодня наряду с самим Соединенным Королевством англоязычный сегмент западного мира: Австралию, Канаду, Новую Зеландию и США. Но даже не принадлежащие к Западу страны, при

чем такие разные, как Индия и Южно-Африканская Республика, позаимствовали у бывшей метрополии язык, правовую систему и основные принципы государственного управления. Британской империи больше нет, но ее наследие продолжает жить.

Империи, состоящие из сопредельных земель, отличались большей прочностью, но когда они распадались, размежевание колоний и метрополий было более радикальным. Обычно это происходило в результате больших войн и масштабного геополитического переустройства. Конечно, культурное наследие сохранялось и в этих случаях. Османская империя, распавшаяся в результате Первой мировой войны, наложила на Балканы неизгладимый мусульманский отпечаток, а Mitteleuropa, где Германия была гегемоном, отчасти пережившая Первую мировую войну и канувшая в Лету после Второй мировой, порождала «европейские» воспоминания у народов Восточной Европы, оказавшейся под контролем СССР. Тем не менее после 1923 г. роль Турции на международной арене, особенно в ее бывших владениях, была весьма ограниченной. Западная Германия после 1945 г. также не играла первостепенной роли в международной политике 19. Аналогичным образом морская держава Испания, потеряв в XIX в.

Через многие десятилетия некоторые из бывших империй вновь возвысились: Турция стала региональной державой, Германия — лидером объединенной Европы, Австрия нашла для себя неформальную «руководящую роль» на Балканах и в Придунайском регионе. Исчезнувший было имперский менталитет их элит возродился в измененной форме лидерства, ответственности и арбитража. Однако во всех этих случаях перерыв между имперским и постимперским состояниями был велик, и за это время на месте метрополий возникли и созрели национальные государства.

Россия, построившая к 1980 г. громадную формальную и неформальную империю и утратившая через десять лет значительную ее часть, — редкий пример бывшего имперского образования, не исчезнувшего с политической карты и не преобразовавшегося в «обычное» государство, но стремящегося воссоздаться в качестве великой державы с региональной базой и глобальными интересами. Это не тот реваншизм, что в 1920—1930-х годах обрек на гибель постверсальскую, поствеймарскую Германию. Не претендуя более на мировую гегемо

нию и расширение своих новых границ, Россия изо всех сил пытается занять место в высшей лиге мировых игроков и одновременно играть преобладающую роль в собственном регионе. Еще удивительнее другое: она одновременно старается и «застолбить» за собой подобающее место на мировой арене, и сохранить собственную целостность. Подобные «двуединые» усилия практически не имеют аналогов в современной истории. Увенчаются ли они успехом — большой и очень важный вопрос.