СТИВЕН XOK БАНКОВСКИЙ КРИЗИС, КРЕСТЬЯНСКАЯ РЕФОРМА И ВЫКУПНАЯ ОПЕРАЦИЯ В РОССИИ. 1857—1861 5

Большинство работ о Великих реформах посвящено исследованию мотивов, побудивших царский режим провести отмену крепостного права, а также процессу реализации законодательства, т.

В 1859 г., когда правительственные чиновники начали разработку законодательства по крестьянской реформе, они оказались перед лицом кризиса: растущий государственный долг, инфляция, отрицательный платежный баланс, неблагоприятный климат для внешних займов, невозможность восстановить обратимость рубля и, наконец, крах государственных кредитных учреждений. В этих условиях и готовилась реформа. Центральным, определяющим моментом в ее разработке стал для правительства банковский кризис 1859 г.

В конце 1858 г. в качестве краеугольного камня политики крестьянской реформы был принят принцип освобождения крестьян с полевой землей за выкуп с компенсацией для дворянства. Однако банковский кризис, разразившийся через несколько месяцев, хотя и не ослабил приверженности правительства реформе, в значительной степени ограничил реформаторов, когда они попытались обратить политические намерения в законодательные нормы. Положения закона 1861 г. о выкупе земли (если не касаться намерения превратить крестьян в земельных собственников) не могут быть поняты без рассмотрения вопроса о крахе государственных кредитных учреждений.

Банковский кризис сделал необходимой резкую перестановку в приоритетах финансовой политики правительства. Это не позволило ему субсидировать приобретение крестьянами земли в собственность, как было сделано в Пруссии и Австрии.

В Европе 50-е годы XIX в. были десятилетием появления и распространения важных финансовых нововведений. Создание в 1852 г. акционерного банка «Креди Мобилье» позволило Франции преодолеть застарелый дефицит на рынках капитала. В это десятилетие были основаны крупные инвестиционные банки в- Германии и Австрии, обеспечившие привлечение капитала как в железнодорожное строительство, так и в угольную и легкую промышленность. Даже в Англии с ее высокоразвитыми рынками капитала это было десятилетие значительных изменений. Для историков заметим, что именно исследование вовлечения банков в процесс экономического развития легло в основу известной «теории относительной отсталости» А.

Гершенкрон разработал различные модели участия госу^ дарства в развертывании процесса индустриализации в условиях отсталости. Так, в Германии, стране средней отсталости, инвестиционные банки взяли на себя роль, которую ранее в Англии сыграл частный предприниматель. В России же «недостаток капитала... был таков, что никакая банковская система не смогла бы обеспечить предоставление достаточных сумм для финансирования широкомасштабной индустриализации»2. Здесь государству пришлось использовать собственные финансовые ресурсы, т. е. сделать то, что в других странах делали банки.

Одним из негативных свойств отсталых обществ является тенденция полностью заимствовать неприложимые для данных условий политику, идеи и учреждения, вместо того чтобы надлежащим образом реформировать существующие институты. В конце 50-х годов XIX в. Россия стремилась создать новые финансовые учреждения и орудия кредита, чтобы приступить к решению назревших проблем. Но в середине века Россия имела неразвитый рынок капитала. Идеи, заимствованные из опыта западноевропейского финансового капитализма, были практически неприменимы, так как общество не было готово эффективно их использовать. В отличие от принятой в конце столетия политики государственного вмешательства в экономику, в конце 50-х годов российское самодержавие, хотя и стесненное недостатком национального капитала и развитых финансовых рынков, стремилось опереться не на государственные, а на частные ресурсы. Идя по этому пути, правительство спровоцировало финансовый кризис — следствие избытка акций частного, транспорта. В конечном счете попытка самодержавия обеспечить капитал противоречила его цели — создать свободных крестьян-собственников.

Государственные кредитные учреждения в России были созданы во второй половине XVIII столетия, для того чтобы обес- печить помещиков дешевым и надежным источником долгосрочных займов. Сроки закладных займов часто менялись, однако» к концу 1850-х годов большинство помещиков имели долг 28- или 30-летней давности.

Предоставляя долгосрочные займы и одновременно обслуживая вклады до востребования, такая банковская система имела серьезный структурный недостаток: чтобы избежать массового изъятия вкладов правительство было вынуждено ограничить другие возможности инвестиций. Частные коммерческие банки были запрещены, а несколько разрешенных акционерных компаний должны были получить свой капитал из-за границы. Эта политика часто приводила к тому, что государственные кредитные учреждения держали излишек вкладов, по которым они должны были выплачивать проценты, но для которых не могли найти заемщиков. Это существенно сокращало их доход. В 1820-е годы государственная казна решила проблему сосредоточенного в ее руках мертвого капитала путем займа денег у себя самой на покрытие бюджетного дефицита.

После Крымской войны проблема превышения вкладов над займами вновь всплыла на поверхность. Чтобы финансировать войну, правительство прибегло к печатанию значительного количества бумажных денег. Не имея никаких возможностей для вклада, бумаги вскоре сосредоточились в государственных кредитных учреждениях. К концу 1857 г. эти учреждения держали более 180 млн руб. неиспользованного капитала, в то время как. накануне войны его было 20 млн руб.

Чтобы сократить убытки от мертвого капитала государственных кредитных учреждений и небольшого Государственного коммерческого банка, правительство разрешило им переводить эти средства в Государственный заемный банк. Последний, таким образом, должен был выплачивать к 1857 г. по неиспользованным вкладам более чем 6 млн руб. в год. Однако в конце ответственность ложилась на казну, так как гарантом всех выплат была она.

В 1857 г. правительство приступило к главному вопросу, который поставила на повестку дня Крымская война: необходимость создания новой транспортной системы, отсутствие которой предопределило военное поражение России.

Вследствие финасового кризиса в большинстве стран Европы в 1857 г. первые русские акции за границей не были полностью проданы. Чтобы привлечь капитал к покупке акций внутри страны, 20 июля 1857 г. правительство объявило о понижении процентов по вкладам в государственных кредитных учреждениях3. Процент по вкладам частных лиц был сокращен с 4 до 3%, а по займам — с 5 до 4%.

Однако за этим актом правительства стояли и другие мотивы. В результате войны тяжелым бременем стало погашение задолженности. Сокращая выплату по государственным займам на 1%, казна сохранила бы более 5 млн руб. в год. К тому же, «если бы из банков можно было вывести мертвый капитал, правительство сохранило бы еще от 6 до 7 млн руб. Таким образом, цель понижения процента заключалась в перемещении излишков капитала из государственных кредитных учреждений, направлении этих денег в акционерные компании и сокращении государственных расходов.

Единственным скептиком был Ю. А. Гагемейстер, управляющий Особой канцелярией кредитного отдела. Он опасался, что «выталкивание вкладов» из государственных кредитных учреждений приведет к катастрофическому изъятию средств, «гибельному для казны»4. Чтобы выплачивать проценты по вкладам, правительство будет вынуждено печатать деньги или брать внешние займы на невыгодных условиях5. Как и предсказывал Гагемейстер, ситуация быстро ухудшилась. Е. И. Ламанский, главный участник решения вопроса о банковском кризисе, вспоминал в своих мемуарах, что «в исходе 1858 года и в начале 1859 года обнаружились уже все признаки банковского кризиса, выдвигавшего на очередь вопрос о коренном преобразовании действовавшей тогда банковской системы»6.

А. М. Княжевич, назначенный министром финансов в 1858 г., не участвовал в решении 1857 г. о понижении процентных ставок и не был особенно опытным в финансовых делах. Но он осознал необходимость перестройки существующей структуры банковских вкладов и привлек к этому несколько человек, которые стали определять финансовую политику России в последующие три десятилетия. М. X. Рейтерн и Н. X. Бунге — будущие министры финансов, Е. И. Ламанский, вскоре назначенный управляющим Государственным банком, впервые заявили о себе благодаря участию в разрешении банковского кризиса. Вместе с Гагемейстером и Н. А. Милютиным, временно исполняющим должность товарища министра внутренних дел, они составили 5 из 8 членов будущей комиссии по реформе банков.

Хотя этих людей историки часто называют просвещенными бюрократами, они имели узкий взгляд на вещи, рассматривая ешение проблем, стоящих перед Россией, преимущественно че- ез фискальные рамки. Они были захвачены идеей железных орог и в не меньшей степени враждебны к помещичьей расточительности, которую они презирали. Все они выступали за на- іоговую реформу и упорно противостояли дефицитному бюджет- ому финансированию. Большинство из них много вращались в вропейскнх финансовых кругах и были в курсе недавних ново- ведений в области коммерческого кредита.

Первая рекомендация этой группы была реализована 13 мар- <а 1859 г., когда правительство объявило о выпуске бессрочных облигаций, или билетов непрерывного дохода. Это была первая из двух попыток перестроить структуру банковского долга, т. е. перевести вклады до востребования в долгосрочные облигации. Идя на эту меру, правительство было не совсем искренним и старательно избегало слов «кризис» или «банкротство», чтобы сохранить спокойствие на рынке.

В финансовой прессе Бунге и Ламанский опубликовали ряд статей, призывающих частных лиц покупать новые облигации. Они объяснили, что выпуск новых облигаций не потребует правительственных расходов, но банки должны будут расстаться со» своими доходами. 4%, которые помещики будут платить по займам, покроют 4%, которые предполагается выплачивать по билетам непрерывного дохода. Выгода заключалась в том, что эти облигации более соответствовали структуре существующего долгосрочного долга помещиков7.

Несмотря на эти усилия, объявление о выпуске 4%-ных облигаций вызвало панику и наплыв в банки желающих изъять, свои вклады. В апреле, чтобы сократить количество денег, изымавшихся из банков, правительство прекратило выдачу новых займов под залог поместья и запретило изменение сроков выплаты существующего долга. Правительство объяснило, что в связи с предстоящей реформой и земельным переустройством будущие долгосрочные займы должны предоставляться на основе ценности земли, а не численности крепостных. В действительности количество проданных облигаций было недостаточно, чтобы спасти банки. В те дни, когда правительство приостановило выдачу ссуд помещикам, оно предприняло шаг по реформированию банковской системы и ликвидации государственных кредитных учреждений. Гагемейстер, Бунге, Ламанский, Рейтерн и Милютин были назначены членами правительственной комиссии по банковской реформе.

В июне 1859 г. Княжевич был вынужден сообщить в Совете государственных кредитных учреждений, что банки пребывают «в довольно тяжелых обстоятельствах в настоящее время». Чтобы покрыть спрос на изъятие денег из банков, правительство санкционировало выпуск 100 млн руб. Образование новых акционерных компаний было приостановлено. В июле 1859 г. опекунские советы перестали быть самостоятельными банков скими единицами и были подчинены министру финансов.

1 сентября 1859 г., будучи в состоянии полной паники, правительство объявило о второй и значительно более дорогостоящей попытке превратить вклады до востребования в долгосрочные ценные бумаги. Планировалось выпустить 5%-ные облигации, которые должны быть погашены в течение 37 лет. Таким образом, помещики платили 4% по займам в банках, а те в свою очередь выплачивали 5% держателям облигаций. Необычным при объявлении этого указа было откровенное обсуждение необходимости банковской реформы.

В своем докладе министр финансов Княжевич писал о крайне неблагоприятных последствиях понижения процентных ставок в 1857 г. На 1 июля 1859 г. банки имели в наличии только 23 млн руб., в то время как 365 млн руб. «могут быть востребованы во всякое время». И эти вклады «могут порождать затруднения... крайне тягостные для правительства»8.

Более полную картину он нарисовал через год. «С августа 1859 года перевес возврата вкладов против взноса денег, в течение 22 месяцев, достиг до 143 млн руб., а наличность банков, составлявшая в июне 1857 свыше 150 млн руб., понизилась в нюне 1859 года до 20 млн руб.» Княжевич предвидел на оставшиеся месяцы 1859 г. изъятие еще до «50 млн руб. компанейских капиталов» и угрозу значительно больших изъятий, если существующие акционерные компании выпустят все акции, которые им разрешено продать. Он опять говорил о «трудной ситуации» в банках. На самом же деле они были просто банкротами 9.

Опасаясь, что и во второй раз не удастся привлечь вкладчиков к приобретению долгосрочных облигаций и, следовательно, придется печатать еще больше бумажных денег или, что еще хуже, приостановить выдачу вкладов до востребования, Банковская комиссия стремилась сделать новые 5%-ные банковские билеты особенно привлекательными и удобными в обращении.

Реакция на новые 5%-ные облигации была медленной. Так как это была новая для России форма инвестиций многие боялись, что обещанные условия погашения не будут соблюдены. Как и предыдущей весной, Бунге и Ламанский начали капанию в прессе для привлечения вкладов в новые облигации. Оба были откровенны относительно стоимости перестройки структуры долга. Ежегодный ущерб, предполагал Бунге, достигнет приблизительно 6,75 млн руб. Прогнозы Ламанского были менее определенными, он констатировал только, что реформа действительно будет довольно дорогостоящей 10.

Крайний срок приобретения 5%-ных облигаций пришлось продлить, но в целом перестройка оказалась успешной. К сентябрю 1860 г. 272,6 млн руб. вкладов были использованы для покупки 37-летних билетов. К концу 1860 г. почти 148 млн руб. ограниченных вкладов от государственных и частных организа- ций были обращены в билеты непрерывного дохода. Таким образом, более 43% всех вкладов в государственные банки было обменено на долгосрочные облигации. Денежные изъятия были покрыты выпуском бумажных денег и двумя внешними займами, один из которых на довольно невыгодных условиях. Затраты на реформу в первый год составили 10,1 млн руб., что было значительно больше оценок Бунге. Общие затраты за все время существования облигаций, как ожидалось, составят примерно 200 млн руб.

Ближайший кризис был, таким образом, преодолен. Но в течение весны и лета 1859 г. образовался сложный клубок проблем: перестройки структуры долга, развития транспорта, подготовки крестьянской реформы, сельскохозяйственного кредита. Вот как это выглядело на практике. В декабре 1858 г., когда стал очевидным финансовый кризис, правительство приняло программу освобождения крестьян с землей. В феврале 1859 г. царь постановил о создании Редакционной комиссии для разработки проекта законодательства. В это самое время группа финансовых советников боролась с банковским кризисом, что привело к выпуску в марте 4%-ных билетов непрерывного дохода. К апрелю стало ясно, что введение этих бессрочных облигаций только обострило проблему, государственные кредитные учреждения были на грани краха; была создана Банковская комиссия. А 27 апреля была образована специальная Финансовая комиссия для разработки закона о выкупе крестьянами земли (что требовало специальной квалификации, которой не было у членов Редакционной комиссии). И Банковская, и Финансовая комиссии включали по 8 членов. Бунге, Ламанский, Гагемейстер, Рейтерн и Н. А. Милютин состояли в обеих. 10 июля правительство объявило о создании еще одного учреждения— Комиссии по устройству земельных банков, которая должна была разработать законодательство о восстановлении долгосрочного сельскохозяйственного кредита. Среди 14 членов этой комиссии было несколько юристов. Но для финансовых дел правительство призвало ту же группу из пяти человек. Гагемейстер был назначен председателем.

Первый проект закона о выкупе был подготовлен Финансовой комиссией к 12 августа. 25 августа начала свою работу Комиссия по устройству банков и продолжала ее до декабря. Банковская комиссия вернулась к составлению устава нового Земельного банка. 1 июля 1860 г. открылся Государственный банк с Ламанским на посту вице-директора. Правительственные финансовые эксперты продолжали свою работу над законом о выкупе на протяжении всего 1860 г. В конце ноября он был готов к утверждению.

97

4 Зак. 251

Для многих проведение крупномасштабной выкупной операции, требующей множества кредитных обязательств, сразу после выпуска 275 млн руб. свободно обращающихся 5%-ных облигаций казалось невозможным. Однако члены Финансовой комиссии приложили значительные усилия, чтобы приспособить закон о выкупе к условиям банковского кризиса. Вначале правительство намеревалось оказать значительную финансовую поддержку выкупной операции. В феврале 1859 г. Я. И. Ростовцев, председатель Редакционной комиссии, предполагал, что можно выделять на эти цели из бюджета 5 млн руб. в год. Однако члены Финансовой комиссии были непоколебимы в том, что выкупная операция должна быть чистой кредитной сделкой, полностью самоокупающейся. Они были против каких-либо новых правительственных расходов, кроме как на развитие железных дорог. Комиссия была тверда в вопросе о правительственной помощи реформе. «В видах финансовой осторожности, следует принять за правило, что выкупная операция, так сказать, питает сама себя, не обременяя Государственное Казначейство новыми постоянными расходами»11. Все процентные и основные выплаты, все административные и непредвиденные расходы должны были покрываться за счет крестьянских платежей.

В Пруссии правительство оплатило значительную часть выкупа и все административные расходы, а в Австрии государственная помощь была еще больше. Многие ожидали, что в России выкупная операция будет построена на тех же основаниях. Однако комиссия сочла необходимым ограничить миссию правительства ролью посредника, а не дающего субсидии. Царское правительство не потратило ни копейки на проведение великой реформы по превращению более 20 млн бывших крепостных крестьян в собственников.

Такая финансовая расчетливость дорого стоила крестьянам. Закон о выкупе устанавливал, что, становясь собственниками, крестьяне вступают в 49-летнюю кредитную операцию. Правительство компенсирует помещикам стоимость земли, переходящей к крестьянам, через 5%-ные облигации и 5%-ные выкупные свидетельства. Новые банковские билеты были обозначены второй серией (чтобы отличать их от 37-летних облигаций, выпущенных для перестройки банковских вкладов). Что касается выкупных свидетельств, то каждые 5 лет после заключения договора о выкупе одна третья их часть должна была обмениваться на банковские билеты (облигации), пока через 15 лет у помещика не останется ни единого свидетельства. Все облигации планировалось погасить в течение 49-летнего периода. В 1862 г. было объявлено, что должны быть выпущены 5,5%-ные ренты для земель, которые первоначально не подлежали выкупу (барщинные). В свою очередь крестьяне должны были платить правительству ежегодно 6% от всей суммы выкупа, причитающейся их бывшему владельцу. 5 или 5,5% из них должны были покрыть выплаты по выкупным свидетельствам, 0,5% шли на погашение основной суммы выкупа. Оставшиеся 0,5% от выплат по банковским билетам и выкупным свидетельствам шли на административные расходы и в счет неуплаты (недоимок). То есть один: из 12 рублей, полученных правительством обратно от крестьян, пошел не на выплату процентов или основной суммы, а на покрытие административных и непредвиденных расходов. И кроме того, большинство выкупных сделок принесли 5%-ный доход. Правительство получило больше того, что требовалось для покрытия процентов и основного капитала. Это превышение особенно четко демонстрирует, что казна не субсидировала выкупную операцию. В целом крестьянский выкупной долг нес высокие процентные ставки. Причиной было воздействие банковского кризиса на рыночные процентные ставки и на возможность правительства субсидировать выкупную операцию.

По условиям закона о выкупе компенсация помещикам и соответственно размер крестьянских платежей не были связаны со стоимостью выкупаемой земли: для этого необходимо было бы составить кадастр, что отсрочило бы реформу на годы. Выплаты устанавливались, исходя из оброка, т. е. способности крестьян платить. Если крестьяне и помещики не могли достигнуть соглашения по сумме оброка, должны были вводиться установленные законом региональные нормы. Чтобы получить приблизительную стоимость земли, сумма оброка умножалась на коэффициент 16,67.

Однако проблема была в том, что в действительности ценность земли, полученная крестьянами, не всегда соответствовала ее капитализированной стоимости. Финансовая комиссия предполагала, что в районах, где были распространены несельскохозяйственные промыслы, оброк, вероятно, отражал и эти дополнительные источники дохода. Комиссия решила данный вопрос так, как сделал бы любой современный банк: крестьянам ссужалась не вся сумма выкупа, а 75 или 80% капитализированного оброка в зависимости от обстоятельств. Таким образом, как объясняла Финансовая комиссия, «для большей осторожности и ввиду устранения всякого риска для государственного кредита» было необходимо обеспечить 20- или 25%-ный запас (маржу) при залоге земли в ходе выкупа 12.

Самой трудной проблемой для Финансовой комиссии была следующая: как достигнуть цели и сделать крестьян собственниками посредством кредитной операции в 800 млн руб. без угрозы для кредитных рынков, находящихся и без того уже в напряженном состоянии. В своих мемуарах Ламанский вспоминает, что «другие члены комиссии, и в том числе М. X. Рейтери, опасались, что появление в обращении такой массы процентных бумаг убьет денежный рынок, в особенности при непривычке вообще России к крупным кредитным операциям. Указанные опасения послужили, между прочим, основанием для всяческого сокращения на первых, по крайней мере, порах выкупных сделок» 13. В 1866 г. Рейтерн описывал свои опасения: «Великие Реформы... застали нас с разрушающеюся системою кредитных установлений, расстроенным денежным обращением и недостаточным народным капиталом» 14. Решение Финансовой комиссии заключалось в том, что выкуп должен быть медленным, постепенным и добровольным процессом. Выпуск кредитных бумаг и обращение на рынке уже выпущенных должны быть ограничены.

Россия не пошла по пути Австрии и Пруссии с их непосредственным, обязательным выкупом крестьянских наделов. Финансовая комиссия подчеркивала: «Вообще обязательный выкуп был обыкновенно следствием политической необходимости, которая требовала решительных мер для успокоения земледельческого населения». Такой ситуации, утверждала комиссия, в России не было. Что касается финансовых проблем, то комиссия предупреждала правительство: «Обязательный выкуп требовал бы внезапного выпуска кредитных бумаг в громадных размерах, что произвело бы самые пагубные последствия и для всего внутреннего кредита, и для самих землевладельцев». Боясь наводнения рынка выкупными бумагами вскоре после выпуска первой серии банковских билетов (облигаций), комиссия заявляла, что «охранение внутреннего кредита от всяких, хотя бы и временных колебаний, и даже от малейшего риска, вызовет некоторые меры к удержанию выкупных сделок в пределах строгой постепенности» 15.

В результате закон не распространял выкуп на барщинных крестьян (пересмотрен в 1862 г.) и ограничил размер надела, который правительство должно было взять взаклад. Многие дворянские губернские комитеты, рассматривая проект законодательства, выразили несогласие с тем, что барщинные имения не подлежали выкупу. Несколько помещиков предложили принять меры для разрешения выкупа барщинных имений. Однако комиссия осталась при своем мнении, и принцип постепенности процесса выкупа, ограничивающий поток кредитных бумаг на рынок, был введен в закон.

Эти же соображения повлияли на ограничение размера надела, который правительство должно было принять в заклад. Выкуп главным образом должен был быть добровольным соглашением, сами помещики и крестьяне определяли его начало, размеры надела и ценность земли. Правительство устанавливало нормы только в том случае, если соглашение не могло быть достигнуто и помещик настаивал на выкупе. В связи с этим Финансовая комиссия предостерегала: «Необходимо установить правила для определения высшего... размера выкупной суммы...» 16. Комиссия опасалась, что добровольный процесс без ограничения количества земли, которое обе стороны могут включить в выкупную сделку, мог бы привести к гораздо более крупной выкупной операции, чем желало правительство, и к неконтролируемому выпуску кредитных бумаг.

Таким образом, в противоположность Редакционной комиссии, которая на своих первых заседаниях выразила желание, чтобы большинство крестьян сохранили свои существующие наделы, Финансовая комиссия стремилась ограничить максимальный надел из фискальных соображений, и в конце концов это и было сделано. По закону о выкупе помещики и крестьяне были свободны в достижении соглашения о количестве земли, приобретаемой крестьянами, и о цене, которую они должны были платить. Однако максимальный размер надела, который мог быть выкуплен через государственную кредитную операцию, был ограничен. Точно так же был установлен максимальный оброк для исчисления капитализированной стоимости земли.

Результаты оказались разорительными. Многие дворяне, хотя и желали, чтобы их бывшие крепостные приобрели земли сверх установленного максимума, отказались от этого, так как не имели правительственной гарантии регулярного получения платежей.

Правительство пошло дальше, чтобы уменьшить количество выкупных бумаг в обращении. Закон требовал, чтобы все существующие закладные долги в государственные кредитные учреждения были вычтены из общей суммы выкупа, полагавшейся помещикам; новые кредитные бумаги должны выдаваться только ка сумму этой разницы. Финансовая комиссия предполагала, что «это обстоятельство существенно облегчает операцию выкупа... при этом потребовалась бы от Правительства одна лишь гарантия долга Банковым Установлениям без выпуска новых кредитных бумаг, представляющих наиболее затруднений в настоящем деле»17. Таким образом, выкуп был массовой и добровольной выплатой долгов помещиков кредитным установлениям. Пользуясь официальной терминологией, дворянские долги в банке «были переведены» в выкупную операцию.

Этот так называемый «перевод» имел и другие аспекты фискальной предосторожности. Вспомним, что в 1857 г. процентные ставки на займы были снижены, с этого времени помещики платили 4%. Чтобы погасить долг, они платили дополнительно 2% в течение 28 лет или 1,5% в течение 33 лет. Когда долги были переведены в выкупную операцию, правительство должно было получать от крестьян 6% в течение 49 лет. Что Финансовая комиссия предлагала сделать с прибылью, поступающей в течение 16 лет или 21 года? «Означенная разность должна обратиться в пользу самой выкупной операции, усиливая запасный капитал ея, а с тем вместе обеспечивая и ускоряя правильный исход выкупа» 18. Никто не подал мысль сократить размер крестьянских платежей с самого начала, в предвидении этих дополнительных доходов.

Из 948 млн руб., по оценке комиссии, стоимости помещичьей земли, переданной в наделы крестьянам, правительство получило бы взаклад максимум 758,5 млн руб. Из них следовало вычесть 425 млн руб. помещичьего долга, остальные 333,5 млн руб. выпустить в кредитных бумагах. Так как выкуп был ограничен только оброчными крестьянами, комиссия полагала, что вряд ли в первые пять лет начнут выкупать свои земли более чем 2,5 млн крестьян, поэтому требовалось выпустить в этот период не более 50 млн руб. в кредитных бумагах. И кроме того, выпущенные выкупные бумаги должны быть ограничены в обращении, чтобы защитить кредитные рынки.

Закон предполагал, что с началом выкупа дворянин-помещик останется хотя и с меньшим, но вполне достаточным количеством земли, при этом он будет свободен от долгов и получит облигации, которые частично сможет обратить в деньги, в то время как другая часть будет приносить ему ежегодный доход. Обратимые облигации вкупе с новыми формами долгосрочного кредита, предложенного вслед за этим, дали бы помещику капитал, необходимый для перестройки хозяйств на коммерческий лад. Если выкупное соглашение было добровольным, помещик мог также получить часть денежных платежей непосредственно от крестьян.

Намерение Финансовой комиссии заключалось в том, чтобы удержать вне рынка большую часть кредитных бумаг, выпущенных для выкупа. По закону большинство помещиков должны были получить как 5%-ные банковские билеты, так и выкупные свидетельства. Выкупные сделки до 1000 руб. должны были осуществляться исключительно в банковских билетах. Для больших сумм только от 1/5 до 1/20 должны быть в банковских билетах, а остальные — в свидетельствах. Вторая серия банковских билетов, или облигаций, могла свободно продаваться на рынке и поэтому быстро обращаться в деньги.

Выкупные же свидетельства, напротив, не должны были выпускаться достоинством меньше 3000 руб. и в любом случае не меньше чем 300 руб. Выкупными свидетельствами запрещено было торговать на бирже. Они должны были выпускаться как именные акты и передавались только в соответствии с процедурами, регулирующими обращение недвижимой собственности, т. е. только посредством купчей крепости. Крупное денежное достоинство и ограничение обмена, по утверждению комиссии, были необходимы «для прочности внутреннего кредита, ибо одновременный выпуск новых облигаций на огромную сумму мог бы иметь неблагоприятное влияние на их курс... и помешал бы успешному развитию всей операции»19. Финансовая комиссия опасалась, что 5%-ные гарантированные правительством выкупные бумаги, выброшенные на рынок и продаваемые существенно ниже своей номинальной стоимости, будут конкурировать с другими возможностями для вложения капитала. Такое вливание свободного капитала в выкупные бумаги будет препятствовать развитию железнодорожных компаний, плачевно скажется на правительственных займах и еще больше поднимет процентные ставки.

В целом крестьянская реформа не имела высокого финансового приоритета. Правительство отказалось субсидировать приобретение земли крестьянами, оно не предполагало также сокращать из-за выкупной операции потребности государственного или транспортного кредита. Ограничение выкупного займа 80-ю процентами закладной стоимости и перевод банковского долга на крестьян значительно ограничили количество кредитных бумаг, которые предстояло выпустить. Вместе с высокими процентами, возложенными на крестьян, перевод долга обеспечил возможность возместить капитал с излишками. Чтобы защитить кредитный рынок от внезапного выпуска бумаг так скоро после банковского кризиса, выкуп должен был стать добровольным и не включать барщинных крестьян, чтобы быть постепенным.

Рынок одержал победу над законодательными ограничениями, хотя правительственное регулирование не было безрезультатным. В период между 1862 и 1866 гг. легко обменивавшиеся на деньги банковские билеты сохранили свою стоимость, в то время как ограниченные в обращении бумаги продавались с большой скидкой. В мае 1863 г. банковские билеты могли быть реализованы за 97—98% их номинальной стоимости, выкупные свидетельства — только за 80%, а 5,5%-ные ренты, выпущенные позднее для выкупа барщинных имений, приносили только 78%. Чтобы быть уверенным, что выкуп не принесет такого большого ущерба помещикам, что те откажутся заключать любой выкупной договор, правительство было вынуждено ослабить ограничения на продажу свидетельств. Хотя свидетельства никогда не обращались так же свободно, как банковские билеты, к середине 1864 г. разница в их рыночной стоимости приблизилась, по грубым подсчетам, к половине того, что было до этого.

Банковский кризис вызвал выпуск более чем 420 млн руб. в долгосрочных облигациях и билетах непрерывного дохода. Многие компании при первоначальной продаже акций в 1857 и 1858 гг. рассчитывали, что банковский капитал будет привлечен к их предприятиям. Однако банковские вклады были обращены прежде всего в 5%-ные билеты. Поэтому акционерный рынок претерпел перемены, наступил период безденежья. Ламанский убедительно утверждал, что огромный выпуск бумажных денег в течение Крымской войны временно покрыл нехватку капитала, которую испытывала Россия20.

В Англии и Франции только малая часть капитала была связана с акционерными предприятиями, когда разразился кризис 1857 г. Но в России с ее неразвитым рынком капитала подобное нововведение оказалось опасным. Несколько транспортных компаний потерпели банкротство, а другие были вынуждены сокращать масштабы своей деятельности. Вера в частное предпринимательство через акционерные компании была подорвана на долгие годы. К концу 1860-х годов эта попытка применить зарубежные методы частного финансирования открыто критиковалась.

Когда стали реализовываться условия выкупа, кредитные бумаги, которые пришлось выпустить, углубили кризис и продлили время безденежья. Обещание новых форм долгосрочного закладного кредита для дворян-помещиков не могло быть выполнено. Таким образом, системе организации сельскохозяйст- венного производства, которую предусматривали великие реформаторы,— наемный труд с использованием современного земледельческого инвентаря — не суждено было осуществиться. Даже помещики, склонные к сельскохозяйственным усовершенствованиям, были скованы финансовым кризисом.

В целом выкупная операция и жесткие условия, навязанные крестьянам, были в значительной мере результатом финансовых трудностей, вызванных крахом государственных кредитных учреждений. Это было роковое решение самодержавия — возложить на неразвитый рынок частного капитала финансирование развития транспорта, решение, которое затормозило экономический рост, подняло процентные ставки, снизило стоимость выкупных бумаг и на десятилетия обременило крестьян высокими годовыми платежами. Провал этой политики способствовал возвращению России к автократическим традициям вмешательства государства в жизнь общества. Все же государственное вмешательство в экономику на ранних этапах индустриализации в условиях исключительной отсталости требовало, чтобы политическая воля была новаторской и искала альтернативы. Необходимо было выработать политику индустриализации исключительно для России, а не просто переносить сюда зарубежные методы финансирования, признать шире социальные и экономические факторы развития, а не идти по пути финансовых ограничений. Только тогда политика отвечала бы экономической необходимости. Однако именно такого видения реформ не имели реформаторы.

1 Field D. The End of Serfdom. Nobility and Bureaucrasy in Russia, 1855—1861. Cambridge, 1976.

3 Gerschenkron A. Russia: Agrarian Policies and Industrialization, 1861—1914//Idem. Continuity in History and Other Essays. Cambridge; Mass., 1968. P. 140—248. 3

ПСЗ. Собр. 2. T. 32. № 30082 (20 июля 1857). См. также: Журнал для акционеров. 1857. 29 октября. № 44. 4

Цит. по: Погребинский А. Государственные финансы России на- кан^е реформы 1861 года//Исторический архив. 1956. №2. С. 101.

5)См.: Гагемейстер Ю. О финансах России // Исторический архив. 1956: № 2. С. 115. 6

Журнал для акционеров. 1860. 28 сентября. №194; Ламанский Е. И. Из воспоминаний Евгения Ивановича Ламанского (1840— 1890 гг.)//Русская старина. 1915. № 3. С. 584—685. 7

См.: Ламанский Е. И. Вклады в банках или билетах непрерывного дохода//Русский вестник. 1859. №3. С. '221—224; Он же. Государственные четырехпроцентные, непрерывно-доходные билеты//Указатель политико- экономический. 1859. 4—6 апреля. С. 317—324; Бунге Н. X. Непрерывно- доходные четырехпроцентные билеты//Журнал для акционеров. 1859. 30 апреля. № 120; Он же. Лучше ли для государства иметь процентный долг в 500 млн руб. или же на 500 млн бумажных денег? // Журнал для акционеров. 1859. 7 мая. N° 121. 8

ПСЗ. Собр. 2. Т. 34. № 34862 (1 сентября 1859). 9

Текст речи в Совете государственных кредитных учреждений см.: Отчет государственных кредитных установлений за 1859 г. Спб., 1861. С. 4-Ч>; Указатель экономический. 1860. 1 октября. № 40; Акционер. 1860. 23 сентября. № 38; Журнал для акционеров. 1860. 14 сентября. № 192. 10 См.: Ламанский Е. И. Несколько слов объяснений по поводу пятипроцентных банковых билетов//Указатель политико-экономический. 1859. 26 сентября. № 39; Бунге Н. X. Преобразование русских банков // Журнал для акционеров. 1859. 24 сентября. № 141. 11

Первое издание материалов Редакционных комиссий для составления «Положений о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости» (далее — ПИМ): В 18 т. Спб., 1859—1860. Т. XI. С. 217. 12

ПИМ. Т. XI. С. 161; ПСЗ. Собр. 2. Т. 36. tfs 36659 (19 февраля 1861). Ст. 66.

Ламанский Е. И. Из воспоминаний... № 3. С. 586—587. 14

Рейтерн М. X. Доклад в Совете Министров. 16 сентября 1866// М X. Рейтерн. Биографический очерк/ Под ред. Б. Г. Рейтерн. Спб.в 1910. С. 135. См. также: Биржевые ведомости. 1862. 22 декабря. № 4. 15

ПИМ. Т. IX. С. 133; Т. XI. С. ,136; Т. III. С. 15—16, 26. 16

ПИМ. Т. III. С. 19. 17

ПИМ. Т. III. С. 22. См. также: ПСЗ. Собр. 2. Т. 36. № 36659. Ст. 143; Кованько П. Реформа 19 февраля 1861 года и ея последствия с финансовой точки зрения (выкупная операция 1861 г. — 1907 г.). Киев, 1914. С. 299. 18

ПИМ. Т. XI. С. 194'. 19

ПИМ. Т. III. С. 23. 20

Биржевые ведомости. 1861. 21 февраля. № 43.