СТРОИТЕЛЬСТВО ИМПЕРИИ

Географически Россия родилась в Европе, но на ее периферии. По сути она представляет собой пограничье. В Германии ее назвали бы «маркой», а на славянских языках — «краиной», «окраиной», «украиной».

Совокупное явление, которое я называю исторической империей, имело несколько воплощений. Традиционная империя — Московское царство — строилась с середины XVI столетия. Ее непосредственный предшественник — Великое княжество Московское — представлял собой в основном этнически однородное русское государство за исключением правящей верхушки, которую составляли потомки варягов, и некоторой примеси ассимилированных финно-угорских племен. Вскоре после того, как великий князь Иван Васильевич в 1547 г. принял титул царя (происходивший от римского «caesar», цезарь), страна вступила на путь территориальной экспансии. История империи началась с завоевания Иваном, вскоре получившим прозвище Грозный, двух татарских ханств — Казанского (в 1552 г.) и Астраханского (в 1556 г.) и покорения третьего, Сибирского, при его сыне Федоре (в 1598 г.). Далее началась колонизация Сибири — от Урала до самого тихоокеанского побережья (в 1584—1689 гг.).

местных правителей империя распространилась на юг до самых предгорий Кавказа.

В ходе создания традиционной империи российское государство восторжествовало над прежним властителем и угнетателем —

alt="" />

литься крестьяне.

Традиционная московско-православная империя в основном пережила крушение государства в 1917 и 1991 гг. Нынешние границы страны, которые некоторые современные российские авторы называют «искусственными», на самом деле удивительно совпадают с пределами Московской державы по состоянию примерно на 1650 г., до присоединения Украины при царе Алексее Михайловиче и петровских завоеваний.

Начало классической российской империи положил Петр Великий, а ее центром стал Санкт-Петербург, который он основал в 1703 г. Петровский имперский конструкт внешне выглядел европейским. В 1721 г., после победной войны со Швецией, открывшей стране широкий доступ к Балтийскому морю, Петр принял титул императора всероссийского. Его преемники, активно участвуя в европейской силовой политике, продвинули границы России еще дальше на запад за счет присоединения Финляндии (в 1809 г.), Литвы (в 1795 г.), Белоруссии (в 1772—1795 гг.), Польши (в 1772—1815 гг.) и Центральной Украины (в 1772—1795 гг.). На юго-западе они отобрали у ослабевшей Османской империи Крым (в 1783 г.), северное побережье Черного моря (в 1774—1791 гг.) и Бессарабию (в 1812 г.).

Восточнее они отбили у османов и персов Закавказье (в 1801— 1829, 1878 гг.), а также — вполне в русле европейской колониальной экспансии — покорили Северный Кавказ в ходе долгого и кровопролитного конфликта, получившего название Кавказской войны (1817— 1864 гг.). В XIX в. Россия, сочетая силу оружия с дипломатией, присоединила Центральную Азию (в 1839—1895 гг.) и, в результате двух выгодных для Петербурга договоров с Китаем (1858 и 1860 гг.), Дальний Восток от озера Байкал до Сахалина. Больше столетия Россия владела и Аляской, пока не продала ее Соединенным Штатам в 1867 г. За пределами государственных границ Петербург создал зоны влияния на севере Персии (в 1907 г.), в Монголии (в 1911 г.), Туве (в 1914 г.) и Манчжурии (в 1898—1905, 1917 гг.).

В отличие от традиционной империи большую часть приобретений в этот «классический» период составляли территории, где государственность к тому моменту, как они попали под власть России, уже сложилась или где население активно сопротивлялось российской экспансии. Некоторые из этих народов, например, поляки, обладали весьма развитым чувством национальной идентичности. Большинство присоединенных на этом этапе территорий отделилось в 1917 г.:

некоторые, как Польша и Финляндия, — навсегда, другие, например, Прибалтика и Бессарабия, — на двадцать лет; остальные лишь на период Гражданской войны 1918—1921 гг. Они вошли в состав СССР и окончательно обрели независимость в 1991 г.

Перефразируя Сергея Витте, занимавшего пост главы правительства в 1905—1906 гг., можно сказать: в России и Советском Союзе ничего, кроме империи, не было — метрополия отсутствовала. Простые русские не пользовались привилегированным статусом, а некоторые другие народы, напротив, им обладали: Царство Польское имело конституцию с 1815 по 1830 гг., а Великое княжество Финляндское — с 1809 г. вплоть до отделения в 1917 г.27 Элита империи включала немало представителей нерусского населения: татар, немцев, украинцев, грузин, армян, а позднее и евреев 28. В советский период эта тенденция получила еще большее развитие.

Строительство советской российской империи началось с восстановления контроля над территорией традиционной и отчасти классической империи. В годы Гражданской войны это достигалось сочетанием революционной деятельности и вооруженной силы, позднее — за

счет аннексии территорий в результате раздела «промежуточной зоны» между СССР и Германией (к Советскому Союзу отошли Западная Украина, Западная Белоруссия, три прибалтийских государства, Бессарабия), присоединения финской Карелии с Выборгом и района Петсамо (Печенга) в результате войны с Финляндией 1939—1940 гг.29, мирной аннексии Тувы (в 1944 г.), завоевания Восточной Пруссии, Южного Сахалина и Южно-Курильских островов (в 1945 г.), передачи Чехословакией Закарпатья и демаркации границы с Польшей (в 1945 г.).

Советский Союз преподносил себя как полную антитезу империи. К лагерю «империализма» он причислял своих врагов; в ленинской интерпретации это понятие обозначало высшую (и, как предполагалось, последнюю) стадию развития капитализма. Однако «американский империализм» в устах советских пропагандистов означал также политику территориальной экспансии и распространения влияния на другие страны. На практике, конечно, СССР стремился не отстать от США по масштабам международного влияния. Публично советское руководство не признавало за страной титула сверхдержавы, но втайне им наслаждалось и реализовывало его на практике.

Более того, сам Советский Союз был построен, как империя, хотя и весьма своеобразная. Формально представляя собой федерацию, государство управлялось из имперского центра. Характерной чертой всех российских империй, как отмечает один отечественный эксперт, было отсутствие четко определенной метрополии за исключением столицы 30. В центральных регионах правящий режим проводил не менее, а то и более жесткую политику, чем на окраинах. Для сравнения: в Британской империи само Соединенное Королевство, как отметил Роберт Купер, ею не называлось31: британский монарх носил титул императора Индии, а не Англии. Ну и, конечно, в Британии существовала парламентская демократия, хотя подданные в ее имперских владениях и не имели особых политических прав. В России же политический режим на периферии порой был мягче, чем в центре.

После 1945 г. советская империя как таковая приняла форму контролируемых зон, зачастую с военным присутствием. Ядром этой зоны стали Восточная Германия и Восточный Берлин (с 1945 г.), Польша (с 1945 г.), а также Чехословакия, Венгрия, Румыния и Болгария (с 1948 г.). Временно в нее также входили Югославия (в 1945—1948 гг.)

и Албания (в 1945—1960 гг.), но им удалось «ускользнуть».

За пределами контролируемых зон лежали зоны советского влияния, где гегемония Москвы носила не столь прямой характер и не подкреплялась существенным военным присутствием. Даже Северная Корея, Вьетнам, Куба и Лаос, наиболее близкие к Москве и сильно зависевшие от нее, сохранили определенную самостоятельность. Советское влияние распространилось и на Ближний Восток, где региональными оплотами Москвы в разное время были Египет (в 1955— 1972 гг.), Сирия (в 1958—1991 гг.), Южный Йемен (в 1971—1988 гг.) и Организация освобождения Палестины (в 1970—1980-х годах). В 1978 г. к этой группе присоединился Афганистан, но вскоре там разразилась война, в которой Советский Союз надолго увяз.

В Северной Африке Москва поддерживала тесные политические контакты с Алжиром и Ливией. В тропической Африке первыми ее

Зоны влияния СССР

плацдармами в начале 1960-х годов стали Гана, Гвинея и Мали. В бывшем Бельгийском Конго друзья СССР были свергнуты, но он сохранил связи с Республикой Конго (Браззавиль). Москва также связывала большие надежды с Эфиопией (после 1974 г.), Анголой, Мозамбиком, Гвинеей-Бисау и Кабо-Верде (после распада португальской колониальной империи в 1975 г.), где костяк правящих режимов составили политические партии советского образца.

В Латинской Америке помимо Кубы СССР не мог похвастаться особыми успехами. Никарагуа, ориентировавшаяся при сандинист- ском режиме (в 1979—1991 гг.) на Кубу и Советский Союз, была исключением, а не правилом. Когда же в 1983 г. у Вашингтона возникло ощущение, что на тот же путь может встать крохотная Гренада, на остров высадились американские войска.

Советская империя была идеологизированной с самого начала. Входившие в нее страны заимствовали у СССР однопартийную политическую систему. Их экономика была основана на государственном контроле и зачастую финансировалась Советским Союзом. Но самое главное — создание советской империи было призвано изменить соотношение сил в мире в пользу коммунизма и СССР. У нее был очень

сильный военный компонент, подкреплявшийся советскими поставками оружия, но за пределами Восточной Европы и Монголии, как правило, не принимавший форму прямого военного присутствия.

От советской «заморской» империи в Азии, Африке и Латинской Америке, просуществовавшей максимум сорок лет, а во многих случаях не больше половины этого срока, Москва отказалась без особых колебаний и сожалений. К этим малопонятным, дорогостоящим и не таким уж нужным приобретениям с самого начала относились как к призам в идеологическом соревновании, стратегическим плацдармам или разменным пешкам. Конечно, советские люди не дистанцировались от их жителей столь же открыто, как их западноевропейские предшественники. Учившиеся в советских вузах арабы и африканцы часто возвращались домой с русскими или украинскими женами. Однако влияние Советского Союза на эти страны, если не считать модели государственного управления от Кубы до Китая, было не слишком глубоким. Сегодня, когда Владимир Путин приезжает во Вьетнам, а его помощник, вице-премьер Игорь Сечин, — на Кубу, они встречаются с пожилыми руководителями, испытывающими чувство ностальгии. Китайский лидер Цзян Цзэминь 32 тоже любил напевать русские песни, которые он выучил, работая на заводе в Москве в 1950-х годах. Но для молодого поколения китайцев, вьетнамцев и кубинцев Россия — нечто весьма далекое. Да и большинство россиян считали заморские амбиции Москвы чем-то аномальным.

«Ближняя» империя, т. е. зона контроля в Восточной Европе, была оставлена с тем условием, что первопричина ее образования — интересы Москвы в сфере безопасности — будут учитываться и после этого демонтажа. Отсюда и протесты Кремля против расширения НАТО или американского военного присутствия в Восточной Европе. Многие страны этого региона имеют давние связи с Россией, но их отношения отнюдь не всегда были безоблачными. На разных этапах российские войска для одних и тех же стран выступали в роли освободителей, оккупантов и инструмента раздела, а те, в свою очередь, вступали в союзы с как с Россией, так и против нее. В глазах многих восточноевропейцев российское государство, как правило, было угнетателем, но высокая русская культура — от Толстого до Тарковского — всегда их манила. Лишь один факт однозначен: на протяжении всей новой и новейшей истории Россия была велика, а ее соседи — малы. Но после 1989 г. эта ситуация изменилась. Zwischeneuropa — страны, лежащие между Германией и Россией, — вступила в Евросоюз. И если географически Россия к ним по-

прежнему близка, то в политическом, экономическом и культурном плане их теперь разделяет огромное расстояние.

Страны, составлявшие историческую «внутреннюю» империю, представляют собой другую группу. Все они имели тесные связи с Россией на экономическом и политическом уровне, а также в сфере отношений между людьми. Ни одна из них не присоединилась к ЕС или НАТО. С точки зрения Москвы они в совокупности составляли историческое достояние России. Святая святых этой группы — Украина и Белоруссия, образовывавшие вместе с Россией ядро исторического русского государства. В 1991 г. большинству россиян было трудно воспринимать их как иностранные государства — это казалось противоестественным. Разделение «Великой, Малой и Белой Руси» представлялось им аберрацией. Но они ошибались.