ВОСТОЧНЫЙ ФЛАНГ

Эволюция российско-китайских отношений за последнюю четверть века имеет немного аналогов в мировой истории. Не так часто случается, чтобы затяжная «холодная война» между двумя могущественными соседями столь быстро и гладко превратилась в подлинное партнерство.

Редко бывает и так, чтобы отношения между двумя соседними державами продолжали углубляться и приобретать все более дружественный характер в ситуации, когда соотношение сил между ними существенно меняется. В 1990 г. объемы ВВП Китая и России были примерно одинаковы. Двадцать лет спустя Китай по этому показателю превзошел Россию вчетверо. Да, в 2000—2008 гг. Россия в результате повышения нефтяных цен могла похвастаться высокими темпами роста, но китайская экономика развивается еще динамичнее, причем уже тридцать лет без перерыва. Если Россия в 2009 г. из-за кризиса пережила самое резкое снижение объема ВВП среди всех крупных экономических держав, то в Китае темпы роста практически не изменились. Пекину удалось обуздать рост населения в стране, а Россию охватил демографический кризис, и количество людей, живущих в регионах вдоль границы с КНР (и прежде малонаселенных), неуклонно сокращается. Наглядным примером различия в динамике развития двух великих держав может служить появление на месте пограничных китайских деревень, буквально в нескольких километрах от ветшающих Благовещенска и Уссурийска, новых, сверкающих неоном городов, например, Хэйхэ и Суйфэньхэ.

Впервые за три сотни лет Россия уже не может смотреть на Китай свысока — как на страну более отсталую, сонную, изолированную, технически неразвитую и слабую в военном отношении.

Они держатся на нескольких опорах. Первая из них — политическая. Москва и Пекин поддерживали идею многополярного мира задолго до того, как ее приняли в Соединенных Штатах и Европе. Обе страны энергично отстаивают свою стратегическую независимость, государственный суверенитет и территориальную целостность. При этом каждая из них проводит прагматическую политику, основанную на национальных интересах, и стремится к более высокому статусу на мировой арене. Удивительно в данном случае то, насколько обе стороны стараются избегать не то что конфликтов, но и серьезных трений друг с другом. В этом смысле наглядным примером может служить ситуация в Центральной Азии. Москва не пыталась блокировать проникновение Китая в регион, который она считает зоной своих привилегированных интересов, а Пекин, в свою очередь, делает все, чтобы не задеть самолюбие российских партнеров.

Вторая опора связана с экономикой. Здесь соотношение сил резко изменилось, и Россия — хотя она и остается одной из крупнейших ядерных держав — за немногими исключениями поставляет Китаю сырье от нефти до древесины, приобретая у соседа промышленную продукцию, в том числе во все больших объемах станки и оборудование. КНР также выдает солидные кредиты крупным российским нефтяным компаниям, в частности, «Роснефти».

В ряде российских городов прочно обосновались китайские торговцы и рабочие. Конечно, сегодняшний Хабаровск нельзя назвать, вспоминая реалии столетней давности, «Харбином наоборот», но общая тенденция ясна. Тем не менее приток китайских мигрантов не вызывает в России большого недовольства, а Москва устанавливает лишь негласные лимиты на китайские инвестиции в энергетический сектор и передачу военных технологий.

Наконец, развиваются и спонтанные контакты между людьми. 1950-е годы были периодом апогея советско-китайского альянса — от

ношения между двумя странами полностью регулировались правящими коммунистическими партиями. Затем, в 1960—1980-х, контакты между двумя государствами были сведены к абсолютному минимуму. Однако с начала 1990-х связи между двумя народами возобновились, теперь на индивидуальном уровне. Российские и китайские «туристы» (на самом деле «челноки») развернули приграничную торговлю в таких масштабах, что она соперничала по объему с официальным товарооборотом. Российские ученые делились добытыми тяжким трудом знаниями с китайскими коллегами. Китайские крестьяне выращивали арбузы на заброшенных русскими землях. Но потом и это изменилось. Битком набитые чартерные рейсы из сибирских городов начали доставлять уже настоящих российских туристов на Хайнань или в Бэйдайхэ. Китайцы, некогда прилежно учившие русский, сегодня в основном переключились на другие языки, но теперь рядовые россияне изучают китайский, чтобы заниматься бизнесом в Поднебесной.

Это, конечно, не означает, что российско-китайские отношения лишены проблем или настолько стабильны, что способны «лететь дальше на автопилоте». Ведь речь идет об отношениях неравных сторон, в последнее время поменявшихся местами. Кроме того, по культурной специфике и образу мысли эти два гиганта различаются сильнее, чем большинство других стран. Так, китайцы в 2003 г. были буквально ошеломлены, когда их контракт с ЮКОСом на поставку нефти был внезапно аннулирован российскими властями 73. Российскую сторону, в свою очередь, возмущает «клонирование» китайцами поставленных систем вооружений, например, зенитно-ракетного комплекса С-300 или крылатой ракеты Х-55 74. А в 2008 г. внезапное закрытие Черкизовского рынка в Москве, где работали сотни китайцев, стало предметом экстренных межправительственных консультаций: принимая это решение, российские власти попросту не учли «китайский фактор». И подобных примеров можно привести немало.

Характерная черта российско-китайских отношений — четкое понимание сторонами, где лежат их пределы. Это партнерство, но не союз. Поставки оружия есть, но нет диалога по стратегическим вопросам. Пекин и Москва кое-что делают вместе, но они не объединяются против всех. Обе стороны полностью чувствуют себя вправе не соглашаться друг с другом, пусть и в вежливой форме. Экономическое сотрудничество не перерастает в интеграцию. Иммиграции китайцев в Россию никто не препятствует, но «чайнатауны» в ее городах не создаются. Контакты между людьми развиваются, но цивилизационный водораздел между двумя странами остается явным и неустранимым.

Впрочем, речь идет о хороших, даже уникальных взаимоотношениях. Сегодня они устраивают Россию и Китай, их лидеров, бизнесменов и простых граждан. Австралийский дипломат Бобо Ло, ставший видным аналитиком, удачно назвал их «осью по расчету»75. Россия и Китай демонстрируют, что подобные отношения способны углубляться и развиваться, а также успешно выдерживать определенные осложнения и даже небольшие шоки.

Можно с немалой долей уверенности предположить, что в краткосрочной и даже среднесрочной перспективе такой характер отношений между двумя странами сохранится. Для россиян, как говорилось в горбачевские времена, просто нет альтернативы добрососедству и дружбе с Китаем. Иметь Китай в качестве противника для страны равносильно катастрофе — не больше и не меньше. Впрочем, несмотря на некоторые подозрения с российской стороны, ожидать негативного изменения линии Пекина в отношении Москвы нет оснований 76. При всей своей напористости, проявившейся в последние годы, нынешние пекинские руководители и те, кто придет им на смену в 2012 г., скорее всего продолжат идти прежним курсом. «Потесниться» Китай просит не Россию, а Запад, да и не решенные территориальные споры у него существуют не с северными соседями, а с южными — с Японией, Вьетнамом и Индией.

В долгосрочной перспективе ситуация не столь ясна. С российской стороны подходы не изменятся.

Иные риски для российско-китайского партнерства связаны с динамикой развития отношений Пекина с США, а также другими великими державами Азии — Индией и Японией. Кризис на Корейском полуострове, связанный с воссоединением двух Корей под эгидой Юга, но при сохранении в стране американского военного присутствия, а возможно, и ядерного оружия, способен спровоцировать конфронтацию между Китаем и Соединенными Штатами. Вероятность военно

го конфликта, хотя и меньшая, существует также в связи с Тайванем. Споры об островах Сенкаку/Дяоюйтай и скалах в Южно-Китайском море вряд ли будут иметь серьезные последствия для России: она постарается оказаться вне схватки и скорее всего отклонит требования Пекина о поддержке его территориальных притязаний. Иными словами, Москва отплатит Китаю «услугой за услугу» в ответ на его отказ признать Абхазию и Южную Осетию 77.

Отношения России с Японией во многом носят парадоксальный характер. Можно сказать, что в конце 1980-х годовТокио было легче, чем Бонну и Пекину, добиться всеобъемлющего урегулирования с Москвой, в том числе и по территориальному вопросу. Однако Япония среди всех стран Запада и Востока была одним из наибольших скептиков в отношении горбачевской перестройки. В конечном счете правительство Японии пригласило Горбачева побывать в стране с визитом, но это произошло только в мае 1991 г., когда он уже был не в состоянии принимать самостоятельные решения по серьезным вопросам.

Однако за те годы прогресса в российско-японских отношениях достигнуть практически не удалось. Токио не желал развивать экономическое сотрудничество и твердо придерживался своих территориальных требований. Москва поначалу была настроена на сближение, но рост националистических настроений в стране не позволял Кремлю вернуть Японии все Южные Курилы, на чем она настаивала. Третья возможность открылась перед японцами уже при Путине, который был готов к компромиссу и предложил решить вопрос об островах по формуле, содержащейся в Московской декларации 1956 г. (справедливости ради следует признать: она страдает сильным перекосом в пользу России). Япония не просто отвергла предложение, лидерам страны даже было запрещено идти на любые компромиссы. Токио хотел либо все, либо ничего.

Сегодня, через двадцать лет, Москва не видит причин для спешки в урегулировании двусторонних противоречий. В 2009 г. она поблагодарила японскую сторону за гуманитарную помощь жителям Южных Курил и попросила в дальнейшем от нее воздерживаться. Россия чувствует себя гораздо увереннее, обладает значительными валютными резервами и не скрывает раздражения, когда токийские политики или государственные мужи поднимают вопрос о «российской оккупации островов». В ноябре 2010 г. Медведев, невзирая на яростные

протесты Японии, первым из кремлевских лидеров посетил Южные Курилы. Возможно, этот шаг был связан с предстоявшими в 2012 г. выборами: более 80% россиян последовательно выступают за полное сохранение суверенитета России над островами. Но, вероятно, вояж Медведева стал и проявлением недовольства негибкостью Токио, не желающего идти ни на какие компромиссы по этому вопросу. В Москве, должно быть, рассчитали, что японское правительство, и дальше отказывая России в помощи в целях развития по государственной линии, не сможет помешать японским компаниям заниматься бизнесом в России. Объем и глубина экономического взаимодействия двух стран сдерживается не столько политической ситуацией в Японии, сколько проблемами с инвестиционным климатом в России.

Другой парадокс заключается в том, что из всех стран Дальневосточного региона Россия, пожалуй, относится к Японии наиболее дружественно. Если японцы по-прежнему переживают из-за вступления СССР в войну на Тихом океане в 1945 г., под занавес конфликта, из-за утраты островов и судьбы их депортированных жителей, то россияне чувствуют себя вполне удовлетворенными — они отомстили за поражение в развязанной Японией войне 1904—1905 гг. и готовы к «вечному миру» с восточным соседом. Япония им даже нравится: в России ее считают миролюбивой, динамичной, технически развитой страной с высокой и утонченной культурой. Правда, японцы воспринимают россиян далеко не так позитивно.

Конечно, Москва должна быть крайне заинтересована в расширении связей с Японией в рамках общей политики модернизации и в частности в целях ускорения развития Сибири и Дальнего Востока. Тезис о том, что Япония — это Германия Востока, наверняка звучит для России убедительно. Чтобы чувствовать себя увереннее и комфортнее, страна нуждается в новых партнерах в Азиатско- Тихоокеанском регионе. В какой-то момент России необходимо будет подумать о применении того же подхода, что недавно позволил ей урегулировать другие территориальные споры, прежде всего с Китаем и Норвегией. Однако без дипломатической гибкости и стратегического мышления со стороны Токио выход из тупика невозможен.

Потребности модернизации подталкивают Россию навстречу Японии, хотя эта страна подчеркнуто отсутствует в озвученном Медведевым шорт-листе потенциальных партнеров Москвы по «мо- дернизационным альянсам». Другой насущный вопрос — развитие Дальнего Востока. Что же касается Японии, то подвигнуть ее к компромиссу с Россией может китайский фактор. Главный союзник То

кио находится на другом берегу Тихого океана, и другой ему не нужен, однако дружественные отношения с Россией были бы Японии весьма полезны 78.

Осознавая ограниченность возможностей по развитию отношений с Японией, Москва пытается расширять экономические связи с Южной Кореей. Кроме того, Корейский полуостров, несомненно, важен для нее по геополитическим и стратегическим соображениям. Если Южная Корея превратилась в динамичную экономическую державу, то КНДР обладает ядерным оружием и баллистическими ракетами. У России нет особых рычагов влияния на Пхеньян, но, несмотря на ее определенную пассивность в рамках шестисторонних переговоров по северокорейскому ядерному оружию, она входит в единый фронт международного сообщества и не позволяет Пхеньяну играть на ее разногласиях с Вашингтоном.

Южная Корея — нарождающаяся великая держава, рано или поздно она добьется воссоединения с Севером. При всех гигантских расходах, социально-политических проблемах и необходимости психологической притирки воссоединение скорее всего вдохнет новую энергию в корейский народ, и он пожелает занять сильные и влиятельные позиции в Азии, да и на мировой арене в целом. У корейцев традиционно существовало недружелюбное отношение к Китаю, пытавшемуся выступать по отношению к ним в роли наставника, и к Японии, оккупировавшей их страну. Российская империя и Советский Союз также вмешивались в дела полуострова, но, к счастью, лишь на короткие периоды. У Москвы и Сеула существуют немалые возможности для формирования прочных отношений, что будет способствовать миру и стабильности в Северо-Восточной Азии.

В ходе дискуссий о ситуации в Северо-Восточной Азии часто забывают не только о России, но и о Монголии. В вопросах геополитики и безопасности подобная «лаконичность» неоправданна. Этой большой стране с важным стратегическим расположением и небольшим населением горбачевская перестройка и ее последствия принесли поистине гигантские перемены. И монголы умело воспользовались представившимся шансом: они построили работоспособную демократию и рыночную экономику, диверсифицировали внешнюю политику, отнюдь не ограничиваясь связями с двумя соседними великими державами, и за счет этого сумели выстроить равноправные отношения с Москвой, не превращаясь одновременно в сателлита Пекина. Наконец, в психологическом плане они «перенеслись» из Восточной Европы в Северо-Восточную Азию.

Конечно, Монголии пошли на пользу политические преобразования в России: Москва без промедления вывела из страны семидесятипятитысячный воинский контингент, дислоцировавшийся там в советские времена, и позволила Улан-Батору самостоятельно выбирать свой путь. По сути в 1990-х годах Россия полностью оставила Монголию на произвол судьбы и вообще о ней не вспоминала. Изменения в экономической сфере обернулись для страны утратой советского и сэвовского рынка сбыта, но это оказало на нее стимулирующее воздействие. Монголия сумела воспользоваться наличием у себя под боком гигантского китайского рынка, а также стратегическим интересом, который проявили к ней две другие державы — Япония и США. Когда Москва вновь «вернулась» в эту страну в середине 2000-х годов, руководствуясь в основном экономическими соображениями, она обнаружила в ее лице уверенного в себе и зрелого партнера.

На деле «самым восточным» соседом России являются Соединенные Штаты. Вспомним: до 1867 г. Аляска входила в состав Российской империи. А Форт-Росс, конечный пункт проникновения русских поселенцев на североамериканский континент, расположен всего в 80 км к северу от Сан-Франциско. Российско-американские отношения в Тихоокеанском регионе носили совершенно иной характер, чем в Европе, отличаясь несколько большей дружественностью.

В 1945 г. СССР по настоянию Вашингтона вступил в войну с Японией. Пятью годами позже Сталин дал Ким Ир Сену зеленый свет на присоединение Южной Кореи, что спровоцировало войну на полуострове, но в этом противостоянии с Америкой он старался действовать через «посредников» — Ким Ир Сена и Мао Цзэдуна. Никите Хрущеву претил ядерный авантюризм Мао, что послужило одной из причин разрыва между СССР и КНР в 1960 г. После этого главной стратегической головной болью Москвы в Азиатско-Тихоокеанском регионе были не Соединенные Штаты, а Китай. Сложные отношения между тремя державами вписались в знаменитый «стратегический треугольник», причем с Вашингтоном они у Москвы складывались неизмеримо лучше, чем с Пекином.

После окончания «холодной войны» американское военное присутствие в Азии — альянсы Вашингтона с Токио, Сеулом и другими столицами и даже создание объектов ПРО на Аляске и в Калифорнии, а также сотрудничество США с Японией в области противоракетной обороны — не вызывает протестов со стороны Москвы. Контраст с вопросом о расширении НАТО получается просто поразительный. Объяснение заключается в следующем: в Азиатско-Тихоокеанском ре

гионе, по мнению Москвы, Соединенные Штаты играют роль противовеса Китаю. Кроме того, за исключением Монголии в регионе нет стран, которые Россия может рассматривать в качестве стратегической буферной зоны. В отличие от Пекина Кремль не слишком беспокоит перспектива исчезновения с политической карты Северной Кореи в результате воссоединения с Югом: Пхеньян служит буфером для Китая, а не для России.

В целях модернизации и развития Дальнего Востока и Сибири Россия должна приветствовать сотрудничество с Америкой, Канадой, Австралией и другими тихоокеанскими странами. Партнерство со странами региона, охватывающее экономику, технологии и образование, может во многом способствовать большей открытости и инициативности во внешней политике Москвы. И раз уж я перешел к «морской» теме, пришла пора исследовать «последний берег» России — ее арктический регион.