Эстетика.

Так называемый «антиэстетизм», безусловно, наложил отпечаток на взгляды Писарева на искусство, однако это не огульное и беспорядочное отрицание искусства ради самого отрицания. «Антиэстетизм» — своеобразная эстетическая и «реалистическая» позиция, понимание которой возможно лишь в контексте условий 60-х гг. «Реализм» охватывает как собственно философскую, так и эстетическую концепции Писарева. Чрезмерно расширительно толкуя слово «эстетика», критик часто относил к «эстетикам» всех противников реалистического миропонимания, всех сторонников философского идеализма и даже политического консерватизма. Основанием дня критики Писарева часто служили упомянутые терминологические отступления от нормы, способствовавшие закреплению за ним репутации разрушителя всего и вся, не утверждавшего никаких положительных ценностей.

В статьях «Схоластика XIX века», «Разрушение эстетики» (1865) и др. Писарев высказал ряд нигилистических положений, которые, по сути дела, отрицали необходимость построения эстетической теории. Считая идеалистические представления о «бессознательном творчестве» и «абсолютной красоте» вымыслом, он выдвинул тезис о том, что «понятие красоты лежит в личности ценителя, а не в самом предмете»[233]. С его точки зрения, индивидуальность эстетического восприятия объясняется особенностями человеческого организма. В связи с этим «у каждого отдельного человека образуется своя собственная эстетика, и, следовательно, общая эстетика, приводящая личные вкусы к обязательному единству, становится невозможной»[234].

Писарев считал, что строгая эстетическая теория «непременно ведет к стеснению личности», к ограничению творческой инициативы, к привлечению в литературу и критику бездарностей, которые «никогда не откажут- ся от теории», потому что им «необходим кри- териум, на котором можно было бы строить свои приговоры, необходима надежная стена, к которой можно было бы прислониться»[235]. Поддерживая мысль Чернышевского о том, что прекрасное в жизни выше прекрасного в искусстве, Писарев утверждал, однако, что познание прекрасного с позиций эстетики невозможно, а доступно лишь «мыслящему человеку», опирающемуся на данные различных наук и на свой жизненный опыт.

Особенно большое внимание Писарев уделял вопросу об общественной роли искусства. Но здесь его мысль не свободна от утилитаризма. По отношению к произведениям искусства, считает Писарев, следует тщательно соблюдать принцип «экономии умственных сил». Точка зрения «наибольшей полезности» порождает у него утопическую идею о возможном слиянии искусства и науки в будущем, по существу, о растворении искусства в науке: «... высшая, прекраснейшая, самая человеческая задача искусства состоит именно в том, чтобы слиться с наукою и, посредством этого слияния, дать науке такое практическое могущество, которого она не могла бы приобрести исключительно своими собственными средствами»[236].

В статье «Генрих Гейне» (1866) критик относит великих писателей к «титанам воображения», которые вместе с «титанами мысли» (т. е. великими учеными) и «титанами любви» (вождями народных движений) выполняют работу огромной общественной важности. Подобно другим «титанам воображения» (Лессингу в Германии, Белинскому в России), Гейне, считал он, немало способствовал прогрессу, пробуждению общества, начиная обновление последнего с «очищения его эстетических понятий».              -

Писарев не раз отмечал, что его взгляды на искусство находятся в развитии, уточняются. Он сожалел о том, что по цензурным соображениям не имел возможности ясно и определенно высказывать свою точку зрения в полемике с идейными противниками, которые, напротив, имели полную свободу излагать свои взгляды и доводить их до «логического результата».

Писаревский нигилизм точно укладывался в рамки переходной эпохи 60-х гг. и главной своей целью ставил отрицание миросозерцания предыдущего поколения «идеалистов сороковых годов». Этот нигилизм не следует смешивать с анархизмом как в индивидуалистической его разновидности, распространенной главным образом на Западе, так и с народническим коммунистическим анархизмом, ставшим влиятельным в России уже после смерти Писарева, в 70-е гг. В конце XIX в. в Россию проникла и получила большое распространение иная форма нигилизма — ницшеанство, основанная уже на других, ир- рационалистических принципах. Часть интеллигенции, особенно марксистская, продолжала ценить идеи Писарева. Г. В. Плеханов и В. И. Засулич написали о нем специ-

3Там же. С. 363.

4. См. там же. Т. 2. С. 208.
5. Плеханов Г. В. Соч. Т.
   5. С. 359.

альные работы, не угас интерес к нему и в советский период, хотя при изучении творчества Писарева фактически была снята преобладавшая в дореволюционной историографии тема писаревского нигилизма. Перспективной задачей являются ныне классификация и изучение различных форм как европейского, так и русского нигилизма, включая его философские, религиозные, революционные, эстетические (антиэстетические) разновидности.

3. Философско- публицистическое творчество М. А. Антоновича

С закрытием «Современника» в 1866 г. самый интенсивный и плодотворный период литературной деятельности Антоновича закончился. В конце 60-х гг. XIX — начале XX в. он сравнительно редко выступал в журналах «Космос», «Слово», «Новое обозрение» и др., чередуя творческую литературно-публицистическую и теоретическую деятельность с переводами книг по истории и естествознанию, занятиями геологией, работой в правлении железной дороги, государственном банке и т. д. Претерпела некоторые изменения и идейно-теоретическая позиция Антоновича: в условиях господства народничества в освободительном движении он не устоял от влияния отдельных народнических идей, иногда допускал формулировки, которые можно истолковать как известный отход от былой материалистической линии. Но и после «Современника» он активно полемизировал с социально-политическими, философскими и эстетическими концепциями консервативных течений русской мысли; его просветительская в основном позиция служила в определенной степени противовесом также народническому романтизму.