Философские аспекты ’ достижений отечественных физиологических школ

В XIX — первой половине XX в. в России сложились крупные научные школы в области физиологии. Одной из первых возникла Казанская университетская физиологическая школа (ее основатель Н.

явлений — психики, сознания, нравственных поступков. Опираясь на огромный фактический материал, используя достижения наук, вступая в дискуссии с представлениями о мире, заменяющими причинное объяснение работы организма действием таинственных внутренних сил и процессов, отечественные физиологи размышляли о самых разнообразных проявлениях жизни — от обмена веществ до нравственных поступков человека, поднимаясь до широких обобщений мировоззренческого масштаба, касающихся проблем жизни и смерти, детерминации и свободы. Открытия И. М. Сеченова, И. П. Павлова, А. А. Ухтомского знаменовали в тот период переход к новому стилю научного мышления. Его характерными особенностями являются: последовательный отход от механистического упрощенного объяснения таких фундаментальных явлений, как рефлекс, организм, орган и др.; теоретическая глубина, системность, историзм, признание многообразных форм причинности, органичная связь с физико-математическими, химическими науками, с философией. Этим намечались продуктивные пути развития физиологии, биологии, психологии. Исследования деятельности организма, причинной обусловленности поведения животных и человека ученые стремились увязывать практически нравственными вопросами и прежде всего с разработкой такого учения о жизни, которое предоставляло бы возможность человеку пройти его жизненный путь безболезненно, научило бы его не бояться смерти не за счет религиозной веры в бессмертие души, а опираясь только на науку.

Исключительно плодотворное развитие учение о рефлексе получило в русской науке, начиная с работ Сеченова. Традиционная трактовка рефлекса была механистической: рефлекс рассматривался как сугубо физиологический непроизвольный акт, который противопоставлялся психическим актам как продуктам сознания, т. е. особого духовного начала. Получалось, что единый организм расщеплялся на два уровня функционирования и детерминации: одной — телесной, рефлекторной и другой — психической, духовной, бестелесной. Отсюда следовало, что понятие рефлекса не объясняет приспособительное поведение, поскольку последнее невозможно без участия в рефлекторном акте психического компонента. В статье «Рефлексы головного мозга» (1863) Сеченов выступил с новаторской концепцией рефлекса. Рефлекс трактовался им как целостный психически регулируемый акт поведения, связывающий организм со средой. В каждой из трех составляющих его частей — начале (воздействие раздражителя), середине (процесс его переработки в нервных центрах) и конце (мышечный ответ) — присутствует психический компонент, соответственно чувствование как результат преобразования раздражителя в сигнал для организма, переработка сигнала в форме интеллектуальных, мнемических (связанных с памятью) и других операций, мышечная чувствительность, передающая информацию в центры как о достигнутом эффекте, так и о пространственно-временных координатах внешней среды. По Сеченову, аналогично целостному рефлекторному акту должны рассматриваться психические процессы. Благодаря распространению рефлекторного принципа на рассмотрение психических явлений наметилась программа научной психологии как объективной науки, позволяющей не только описывать, но и объяснять механизмы сознания и воли.

Трудами Сеченова в области физиологии и психологии были заложены традиции русской естественно-научной мысли, развитые И. П. Павловым, В. М. Бехтеревым, А. А. Ухтомским и др.

Работы Ивана Петровича Павлова (1849—

1936. означали переворот в физиологии и психологии: был совершен переход от декартовской установки с ее геометрическими и механическими схемами к исторической концепции. «Если для физиолога декартовского толка рефлекс есть искомый готовый механизм, отправляясь от которого должно найти себе объяснение текущее действие организма, то И. П. Павлов поставил со всей отчетливостью великую новую проблему: как делается реф- леке и рефлекторный механизм из тех действий, которые совершаются в организме еще до него и до того, как установилась рефлекторная дуга. Родилась идея и проблема «временной связи»1. XV Международный физиологический конгресс (1935) назвал его «старейшиной физиологов мира». До настоящего времени имя И. П. Павлова пользуется огромной популярностью в мировой науке.

Начало экспериментальным работам Павлова положили его исследования деятельности пищеварительных желез, а также работы по кровообращению. За работы по иннервации пищеварительных желез ему была присуждена Нобелевская премия (1904). С этого времени начинается новая — и главная — серия работ Павлова над рефлексами. Идеи Сеченова относительно рефлексов головного мозга и их роли в поведении человека и животных превратились здесь в новую экспериментальную дисциплину — учение о высшей нервной деятельности. Павлов создал школу исследователей, в центре которой становится разработка рефлекторной теории, он руководил ею в течение полувека. Важнейшие понятия физиологической теории Павлова — безусловный рефлекс, условный рефлекс, временная связь, ориентировочный рефлекс и другие, законы и условия образования, развития и угасания условно-рефлекторных связей — были направлены на познание поведения животных и человека строгими естественнонаучными методами.

Своими открытиями Сеченов и Павлов во многом опередили уровень науки своего времени. Однако в объяснении жизненных про-: цессов они нередко были ограничены меха-: нистическим стихийным материализмом.

Прямой продолжатель линии Сеченова по его петербургской лаборатории физиолог Николай Евгеньевич Введенский (1852—1922), талантливый экспериментатор и крупный теоретик в области физиологии нервных процессов возбуждения и торможения, описал важный фактор работы нервных центров.

мировано представление о живом организме как сложной функциональной системе, работа которой направляется определенными биологическими задачами.

Идеи Введенского о функциональной подвижности физиологических центров послужили отправным пунктом для исследований его ученика Алексея Алексеевича Ухтомского (1875—1942), концепция которого вносит существенный вклад в развитие представлений об обусловленности поведения животных и человека, намечает реальный синтез физиологии и психологии в направлении создания единой науки о человеке. С самого начала творчество Ухтомского было включено в широкий контекст мировоззренческих проблем. Отправным пунктом для него было новое понимание живого организма. В отличие от машин, создаваемых для определенных операций, «живое тело представляет из себя не единую, раз навсегда определенную машину, но множество переменных машин, которые могут калейдоскопически сменять друг друга, используя одни и те же сочленения и лишь градуируя иннервацию работающих мышц»1. Отсюда возникает вопрос: каким образом из живой системы, имеющей множество потенциальных степеней свободы, образуется механизм с одной степенью свободы и исключением возможности других перемещений? Исследования привели в конечном результате к выводу: существует главенствующая цепь возбуждений, которая включает в себя нервные центры различных этажей спинного и головного мозга, вступивших во временную кооперацию для осуществления определенного акта с одновременным выключением актов, несовместимых с первым. Таким образом, фактором, сообщающим организму в определенный момент единство действий, является доминирующая в данном случае работа, деятельность.

Доминанту Ухтомский называл функциональным органом. В отличие от обычного понимания органа как чего-то морфологически постоянного, Ухтомский дает динамическое его определение, обозначая этим словом всякое сочетание сил, могущее привести, при прочих равных условиях, всякий раз к одинаковым результатам. Идея функциональных органов прочно вошла в физиологию, а также в психологию, позволила по-новому подойти к пониманию материальных основ психических процессов. На смену психоморфологическим представлениям о локализации психических функций в ограниченных участках мозга пришла концепция динамической системной локализации функций в головном мозге. Последний не располагает готовыми, биологически унаследованными органами, определяющими его деятельность. Материальным субстратом сложных форм психической деятельности человека являются прижизненно формирующиеся функциональные системы, превращающиеся в функциональные органы. В дальнейшем этот подход был разработан в психологии в исследованиях в области нейропсихологии А. Р. Лу- рии, в трудах А. Н. Леонтьева и др.

Функциональные системы Ухтомский рассматривал, ссылаясь на немецкого физика и математика Г. Минковского, как пространственно-временные комплексы. «...Пространство в отдельности, как и время в отдельности, являются лишь «тенью реальности», тогда как реальные события протекают безраздельно в пространстве и времени, в хронотопе. И в окружающей нас среде, и внутри нашего организма конкретные факты и зависимости даны нам как порядки и связи в пространстве и времени между событиями»1. Впоследствии понятие хронотопа использовал М. М. Бахтин, благодаря которому оно вошло в современную психологию и культурологию.

Естественно-научные исследования Ухтомский связывал с разрешением проблем нравственного характера. Своей задачей он ставил создание научной системы взглядов о нравственном поведении человека, на основе представлений о поведении и психике человека, и прежде всего принципа доминанты. Поскольку доминанты складываются прижизненно, то через «культивирование требуемых доминант» можно овладеть собственным поведением. «Природа наша делаема», «мы не наблюдатели, а участники бытия», — любил повторять Ухтомский. Одной из самых трудных доминант, которую нам надо воспитать в себе, — это «доминанта на лицо другого человека». Она заключается в том, чтобы «по возможности уметь слышать каждого человека», видеть во встречном лице не своего «Двойника», но «Заслуженного собеседника».

Физиологическая концепция Ухтомского является ценным источником для разработки многих философских и методологических проблем, в том числе принципов целостности, динамической системности, биологического детерминизма, соотношения биологического и социального в природе человека, представляет собой важный шаг на пути к образованию синтетических представлений о природе поведения человека и познания им действительности.

Творчество невропатолога, психиатра, психолога Владимира Михайловича Бехтерева (1857—1927) было подчинено центральной задаче — комплексному изучению мозга и его деятельности. Идея объединения наук о человеке выражалась им в собирательном термине «неврология», объединяющем учение о нервной системе и о нарушениях психической сферы в связи с нарушениями мозга. При изучении травматических психоневрозов и истерии с целью объективного подхода к изучению человеческой личности Бехтерев обратился к исследованию строения и функций центральной нервной системы, материального субстрата психики и внешних проявлений психических процессов. В дальнейшем он развил учение о соотносительной деятельности мозга, т. е. о совокупности всех его проявлений в соотношении с теми внешними физическими, биологическими, социальными, а также внутренними воздействиями, которые их обусловливают. Все внешние проявления соотносительной деятельности мозга он называл рефлексами, различая их виды, а свое учение — рефлексологией, которая должна заменить психологию. Различные отрасли рефлексологии — общая, коллективная, генетическая, ее прикладные направления (рефлексология труда и др.) — охватывали объективно-биологическое исследование всех проявлений отдельной личности и их взаимосвязи с настоящими и прошлыми воздействиями, изучение последовательного развития соотносительной деятельности со дня рождения, а также проявлений собирательной или коллективной личности, т. е. различных коллективов как целого, создаваемого общением друг с другом входящих в них индивидов.

В понимании психики и психофизической проблемы Бехтерев стоял на позициях энергетизма немецкого философа и ученого В. Оствальда и исходил из понятия о мировой энергии как деятельной среды, представляющей собой соединение вещества и силы. Все энергии, действующие на тело, превращаются в молекулярную энергию, т. е. нервный ток, который преобразуется в молекулярную работу мышц и желез, а она — в механическую работу мышц. То, что относится к субъективному психическому процессу, представляет результат более высокого напряжения той же энергии. Ее продуктом является сочетательно-рефлекторная деятельность, объективные и субъективные проявления которой составляют один процесс между собой. Энергетические идеи Бехтерева могут рассматриваться сегодня в свете усиления интереса к проблемам биоэнергетики, дискуссий о психической энергии и телепатических процессах, экстрасенсорных явлений и т. п.

Возможность постижения высших проявлений поведения Бехтерев связывал с использованием объективных методов в их изучении. Однако нацеленность лишь на объективный естественно-научный подход к исследованию психики реально вылилась в отрыв объективной стороны психических процессов от субъективной: субъективные явления исключались из исследования поведения, в связи с чем его трактовка приобрела, по существу, механистический характер. Так задача разработки объективного подхода к изучению психики на деле привела к утрате последней как объекта научного исследования, а рефлексология, по меткому выражению психолога JI. С. Выготского, превратилась в психологию без психики.

Стремясь к изучению многообразных проявлений деятельности человека с комплексных позиций, Бехтерев выдвинул идею об общих законах, которым, как он считал, подчиняются все области познаваемого мира — неорганическая и органическая природа, социальные явления, изучаемые одним объективным методом. Отсюда он приходил к идее объединения всех наук, как естественных, так и гуманитарных и созданию общей науки космономии. Бехтерев описал в качестве универсальных 23 закона: сохранения энергии, тяготения, инерции и др. На основании этих физических законов он пытался объяснить факты индивидуального сознания, процессы познания, различные аспекты социальной жизни — преемственность культурных традиций, обычаи, религию и др. Все это заслоняло задачу отыскания специфических для каждой из изучаемых областей законов, на что указывали уже современники Бехтерева, отмечая схематизм рефлексологических исследований: апелляция ко всеобъемлющим универсальным принципам не может быть средством эмпирического изучения поведения и психики. В то же время поставленные Бехтеревым проблемы объективности, комплексности научного исследования применительно к широкой области проявлений деятельности мозга, его попытка создания целостной объективной системы знаний о человеке получили продолжение в отечественной науке — в физиологии, медицине, психологии, в трудах его учеников и последователей.

Начиная со 2-й четверти XX в. в связи с развитием кибернетики, электроники, новых ветвей математики, обогащением технических средств и ресурсов экспериментальных исследований в физиологии наметились новые линии, что нашло отражение в создании так называемой физиологии активности (Н. А. Бернштейн, 1896—1966) и теории функциональных систем (П. К. Анохин, 1898—1974). Было доказано, что жизнь направлена не на приспособление живых существ к среде и сохранение устойчивого состояния, а на преобразование имеющейся среды в ту, которая соответствует их потребностям. Живые существа являются целостными активными системами. Их действия направляются задачей — моделью «потребного будущего».

Упрощенные представления о стимуле как единственной детерминанте поведения были заменены представлениями о сложной функциональной системе факторов, определяющих поведение с включением в их число «опережающего отражения» как образа ожидаемого результата действия.