Концепция «логизма»

Размышления Эрна стоят в ряду характерных для начала XX в. попыток выработать иное понимание философского разума. Констатируя кризис современной мысли, Эрн связывает его с характерным для основного русла новоевропейской философии определением разума как отвлеченного «рацио».

Отметив разрыв «рацио» с умозрением античности и средневековья, Эрн продумывает механизм образования ряда понятий, характерных для рационализма, для того чтобы вскрыть содержание опыта, который лежит в его основе. Таким опытом, непосредственно связанным с суженным, ущербным пониманием человека и его мышления, является научный опыт. «Опыт научный есть орудие посюстороннего самоутверждения, с которым смертно борется мистический опыт христианства. В опыте научном самоутверждает себя эмпирический человек и в нем идеально отлагается»1. Таким образом, за центральными понятиями рационализма с его апелляциями к фактам науки стоит отождествление человека в неизмеримости и глубинности его существа с человеком, взятым в «ограниченности» его «посюсторонней эмпирии», т.

Итак, самоопределение мысли как «рацио», по словам Эрна, есть некая «неосуществленная попытка неудавшегося определения». Ядром «рацио» служит рассудочное, проницаемое для себя самого «бестелесное» Я, трансцендентальный субъект, абсолютная инстанция полагания и видения, остающаяся неизменной, статичной в процессе познания. «Рацио» безличностей, поскольку это — лишь усредненная формализованная «схема суждения», принципиально абстрагированная как от мифологически-поэтического и религиозно-мистического опыта, так и от индивидуальных особенностей человеческой личности. Рационализм влечет за собой «ме- онизм» (отрицание сущего как живого бытия, онтологический нигилизм; от греч. «меон» — «не бытие») и жесткий детерминизм (признание исключающей свободу закономерности). Абстрагирование познающего субъекта от личности (человека, социума, космоса, Бога) приводит к опредмечиванию сущего, представлению его в категории вещи. Сущее с необходимостью становится объектом человеческого насилия, в результате чего опредмечивается и сам человек, теряющий свою глубинную сущность. Эрн особенно подчеркивает связь «рацио» с теорией непрерывного линейного прогресса, утилитаризмом и культом техники, превращающих природу (если воспользоваться ярким образом М. Хайдеггера) в «бензоколонку» и подменяющих укорененную в свободе культуру («солидарная преемственность творчества») ее «изнанкой» — цивилизацией как овеществленным рационализмом (мысль, развиваемая также Н. А. Бердяевым, а позднее О. Шпенглером, М. Хайдеггером и представителями Франкфуртской школы). Утверждение о са- мозамкнутости «рацио», его разрыве с сущим предельно заостряется Эрном констатацией связи «рацио» с безумием, в полной мере обнаруживающей себя в современности. XX век как наследник рационализма «не остался в долгу перед веком предшествующим: в неожиданных мировых масштабах он явил возведенную в систему, теоретически обдуманную практику потрясающей бесчеловечности»1.

Новоевропейскому рационализму Эрн противополагает антично-христианское умозрение, именуембе им логизмом. В основе «логизма» лежит динамический опыт бытийного возрастания личности, взятой в ее ноуменальной глубине, на пути к предельной своей осуществленности. Эту динамику становления, преобразования, онтологического возрастания гениально выразил, по словам Эрна, «непревзойденный учитель современной мысли» Платон в своем учении об Эросе, которое тесно связано с идеей самопоз-

нания как обнаружения в себе божественного начала. Платоновское учение, далее, претворяется в христианское учение об Эросе, ревнующей, пламенеющей Любви, в учение об обожении (теосисе) — в сочинениях Григория Нисского и особенно Псевдо-Дионисия Ареопагита. Для Эрна, христианского мыслителя, бытие истины, таким образом, есть истинное бытие личности (человека, космоса, церкви), понимаемое как предельная осуществленность ее лика, предвечно сущего в Боге. Для человека таковым является опыт подвижничества, святости. Не «учение», не «идея», но именно святые как новая бытийная реальность в истории человечества — предвестники ожидаемого соединения Бога с человеком.

В целом «логизм» есть учение о божественном Логосе (Слове) («В начале было Слово») как истоке бытия и мышления, восходящее к античному онтологизму Парменида и Платона, развитое «гениальным платоником Аристотелем» и неоплатониками и во- церковленное усилиями отцов и учителей церкви. И задача современной философии, по Эрну, заключается в творческом раскрытии основных прозрений антично-христианского «логизма» в утонченных терминах современного мышления.

Философия с точки зрения «логизма» отнюдь не есть дело только индивидуальное и личное, она имеет глубинные, сущностные корни. «Философ не только сам философствует, но и в нем философствует нечто сверхличное»'. Мысль получает свое истинное бытие не от некой внешней ей данности (как в различных версиях рационализма), но в осознании своей абсолютной сверхфактич- ной, сверхпсихологичной, сверхчеловеческой природы.

1 Эрн В. Ф. Соч. С. 293.

«коренное и глубочайшее единство постигающего и постигаемого, единство познающего и того объективного смысла, который познается»[498]. Логос открывается человеку в трех аспектах. Космический предстает через сферу эстетического переживания в естественных религиях, мифе и искусстве. Божественный проявляется в христианстве (подвиге просветления воли) как второе Лицо Троицы. Аспект логический открывается в философии. Последняя, будучи рассудочна по форме и синтетична по содержанию, приводит к единству теоретической мысли все данные человеческого опыта.

Характерное для рационализма понимание истины как соответствия понятия предмету в «логизме» сменяется онтологическим пониманием истины как динамического осознания бытия-в-истине. Познание человека «субъек- тно» (термин Эрна): оно подчинено принципу «метафизического эха», т. е. обусловлено спецификой личного бытия. Чтобы истинно знать, нужно истинно быть. Философ, собственно, не устанавливает истину, напротив, сама Истина (Логос), делая возможным мышление, формирует философа. Отсюда следует, что философ не творец истины; философ

• свидетель Истины, мужественный ее исповедник. Именно поэтому на вершине христианского познания, по Эрну, находятся святые. Особое значение «логизм» Эрна придает описанию динамики духовного возрастания личности, лествицы христианского подвига. «Так вводится момент подвига и подвижничества в самое познание, — замечает Г. В. Флоровский. — Гносеология открыто превращается в аскетику и учение о духовной жизни...»[499] Практическое осуществление человеком своей ноуменальной идеи, извечной о себе мысли Бога есть обожение, причащение Логосу как Софии.
  «Логизм» предполагает глубочайшее раскрытие личности, поскольку в нем «Бог — Личность, Вселенная
• Личность, Церковь — Личность, человек
• Личность»; в тайне своего личного бытия, в своей бесконечной индивидуальности человек гораздо адекватнее постигает проявление существования Бога и мира, чем применяя категорию мертвенной «вещности».

Рационалистической теории непрерывного линейного прогресса Эрн противополагает идею катастрофического прогресса, которая является разработкой христианской эсхатологии, пытающейся осмыслить конечные судьбы мира и человеческого бытия.

Существенно, что учение Эрна (как результат гносеологического анализа) предполагает в отличие от славянофильства противостояние не двух христианских культур, Востока и Запада, но двух познавательных начал — субъективно-человеческого «рацио» и объективно-божественного «Логоса». Католицизм для Эрна так же «логичен» и «динамичен», как и православие, в котором философ подчеркивает более черты вселенского христианства, чем национальной русской веры.