Логико-философские идеи Серебряного века: современный взгляд

Оценка заслуг и ценностного содержания русской философии рубежа XIX-XX вв. на сегодняшний день стала одной из самых острых проблем — слишком сходна ситуация начала нового века с тем, что переживала Россия столетие тому назад.

Один из подходов можно назвать православно ориентированным. Он включает критику произведений отечественных философов с весьма консервативных позиций. С этой точки зрения русская философия не очень соответствует стилю мышления, укорененному в тысячелетней отечественной традиции; в рамках данного подхода отмечаются «неправославные», западные истоки идей многих русских мыслителей. Так, А. С. Хомяков иногда оценивается как «имманентист» протестантского толка, как продолжатель линии немецких романтиков[128]. Далеко не все принимается в трудах всеединцев: Вл. С. Соловьева, Е. Н. Трубецкого, С. JI. Франка. Но еще менее связанными с национальной почвой при таком подходе выглядят идеи Н. А. Бердяева, JI. И. Шестова, Д. С. Мережковского, гениального «литературного провокатора» В. В. Розанова.

Это одна крайность. Наряду с ней существует другой подход, в рамках которого критика русской философ™ ведется с «западнических» позиций. Адептами подобных, как правило, либеральных мировоззренческих философем отечественная традиция видится как маргинальное явление, не представляющее в масштабах истор™ мировой мысли большого интереса. Безусловно негативно трактуются патриотические мотивы в историософских работах русских мыслителей. В контексте критики, ориентированной на западные либеральные ценности, выводы русских философов отвергаются потому, что они якобы не отвечают современным представлениям о «политкорректности». Ставится знак равенства между историософски-религиозными идеями корифеев русской мысли Серебряного века и программными заявлениями некоторых современных политиков консервативной ориентац™.

Ни первая, ни вторая из приведенных трактовок русской философии не представляется нам справедливой. Отечественное философское наследие — явление многогранное, сложное: не все в нем следует принимать, но и не все отвергать. Общемировоззренческие выводы отечественных авторов Серебряного века требуют взвешенных оценок.

Изучение философского наследия отечественных религиозных мыслителей со всей остротой ставит вопрос об их ответственности перед российским обществом, перед историей, перед судьбами страны (т. е. в известном смысле перед будущим, которое для нас — настоящее). Вопрос об ответственности ни в коем случае не предполагает какого-либо обвинительного приговора. Вопрос этот требует еще и поиска причин тех явлений, которые на протяжении веков наблюдались в русской мысли, стали ее отличительными признаками. Разумеется, в определенных контекстах понятия «вина» и «причина» могут совпадать (ср. греческое слово aitia, имеющее оба этих значения), однако в нашем случае ситуация несколько иная: ответственность предполагает еще и ответ, а его может дать только добросовестное изучение вопроса.

Поиск причин тех трагедий и триумфов, которые наблюдались в русской истории, пытаются искать в социальной психологии, в географии страны (евразийцы), в геополитике и даже в биологии. Мы же считаем, что в поиске ответов на интересующие нас вопросы полезным будет обращение к логике[129]

При таком обращении возникает вопрос, могут ли особенности национальной психики и специфика народного миросозерцания найти отражение в логических закономерностях, в наиболее часто используемых схемах мышления? Можно ли увязать философию как «эпоху, постигнутую в умозрении» (Гегель) с разработками в области логической неклас- сичности? Может быть, причины многих общественных изменений можно обнаружить благодаря максимальному отвлечению от всего конкретного, что собственно и предполагает наука логика? Мы убеждены, что правомерна по меньшей мере постановка подобной проблемы.

В настоящей статье рассматриваются логико-философские концепции двух известных русских мыслителей начала XX века — Н.

Обращаясь к Флоренскому, мы видим, как эволюционировала его философия. Еще в «Воспоминаниях о детстве» взгляд философа на мир обрел твердую веру в наполненность каждого явления смыслом[135]; поиск этого смысла в последующие годы становления мыслителя привел его к созданию знаменитого сочинения «Столп и утверждение истины»[136]; и это развитие завершилось стройным православным мировоззрением, выраженным, в частности, в последующих работах ученого.

Находясь на пути к своему главному творению, о. Павел ощутил сущностное родство «Эллады и Лавры, античной духовности и московско- русского православия XIV-XV вв.». Фундаментом его духовного мира стало «сближение христианства и платонизма, русского православия и эллинской мистериальной религии»[137]. В этом смысле Флоренский в определенном отношении воплощал в своем творчестве единство двух крайностей русской мысли, с констатации которых мы начали настоящую статью.

Ограничивая наши рассмотрения логико-философской ориентацией, мы ни в коей мере не хотим умалять иные подходы к интересующей нас проблематике. Здесь достаточно назвать ощутимое представительство неокантианства в предреволюционной России — о нем мы тоже будем говорить в настоящей статье. Одно из ответвлений последнего— в лице русских представителей марбургской школы — нашло у нас своих пропа-

w 144

1 андистов, ожидающих от его изучения «впечатляющих открытии» . Думается, что значимость кантовской традиции на русской почве не стоит преувеличивать, но свою роль она сыграла как раз в том аспекте, который пас интересует: как мы увидим, данная традиция явилась одним из идейных истоков, питавших отечественную логическую неклассичность.