Учение В. И. Вернадского о биосфере и ноосфере

С идеями и трудами Владимира Ивановича Вернадского (1863—1945) тесно связано сегодняшнее развитие всего комплекса наук о Земле. Яркий ученый и творческий мыслитель, он открыл новые области познания, заложил новые направления в естествознании.

Он способствовал формированию таких научных направлений, как геохимия, учение о природных водах, метеоритика, радиогеохимия и радиогеология, космохимия и биогеохимия. Многие его представления опередили свое время. Среди них, в частности, идеи о симметрии в природе, о коренном отличии пространства-времени живого и неживого, о планетарных биогеохимических циклах и космической сущности жизни.

Его научные интересы охватывали в познании природы буквально все — от новейших физических и химических теорий до философских и социологических обобщений. На чем бы он ни концентрировал свое внимание, всюду приходил к оригинальным умозаключениям. Его исследования и наблюдения, обращение к историческим источникам и многочисленные путешествия все время меняли, расширяли, как он сам говорил, «масштаб, которым мы меряем окружающее».

Преодолевая сугубо аналитический и описательно-морфологический способы мышления и исследовательской деятельности, он перешел от частных наблюдений к системной естественно-научной методологии, связывающей воедино разнородные явления.

Творчество Вернадского уже в начале столетия наметило в естествознании поворот от дифференциации, дробления наук к их интеграции, синтезу. Если наука — это отражение, зеркало объективного мира в сознании человечества, то отныне россыпь не связанных друг с другом «осколков» картины мира стала все чаще объединяться в органическую целостность. Интегральный, комплексный подход к изучению природы привел Вернадского к разработке учения о взаимодействии земной коры с прилежащей к ней атмосферой и, далее, — о биосфере как результате этого взаимодействия, об охваченной жизнью оболочке планеты.

Ученый подчеркивал, что он не строит гипотез, но стремится стоять на прочной и незыблемой почве эмпирических данных, приводя их в систему. Он категорически отвергал господствовавшую тогда точку зрения на геологические явления как случайное совпадение причин, не поддающихся (ввиду их чрезмерной сложности и множественности) научному познанию. Он возражал против отрыва идеального от материального и вместе с тем против искажения природы важнейшего атрибута высшей формы движения материи: мысль не есть форма энергии.

В своих очерках, объединенных под названием «Биосфера» (1926), Вернадский мысленно рассматривает «неповторимый» и «своеобразный лик Земли» и видит в нашей планете не просто одно из тел Солнечной системы, но уникальный феномен, главная особенность которого в наполненности внешней оболочки живым веществом. Особая, превращенная форма этого вещества — человек — в нашу эпоху становится мощной геологической силой, преобразующей всю географическую среду.

Вернадский впервые заявил о Земле как о согласованном в своих частях «механизме», изучение частностей которого должно вестись в теснейшей связи с представлением о нем как о целом, причем не замкнутом в себе, а взаимодействующем с окружающей средой, каковой выступает «космическая среда мира»[390]. И в биосфере он учил видеть одновременно земное и космическое.

Вернадский считал, что реальности, описываемые науками о Земле, следует рассматривать лишь в «космическом» контексте: «Изучая на нашей планете проявления атомов и их химических реакций, биогеохимия корнями своими выходит за пределы планеты, опирается, как химия и геохимия, на атомы и связывается этим путем с проблемами более мощными, чем те, которые свойственны Земле или даже планете, — с наукой об атомах, атомной физикой — с основами нашего понимания реальности в ее космическом разрезе»[392].

Таким образом, более полувека назад Вернадский уже обосновывал космизм в науках о Земле, хотя и не прибегал к такому выражению, — под этим углом зрения рассматривал он ближайшую ломку научного мировоззрения. В своих размышлениях он затем придет к выводу о возникновении огромных новых областей знания, которые расширяют до неузнаваемости «научно охватываемый космос» (т. е. сложившуюся к XX в. картину мироздания), об изменении в связи с этим научной методики, теоретических и эмпирических подходов к исследованию Земли, способов проникновения в сущность ее явлений.

Согласно Вернадскому, в верхней поверхностной «пленке» нашей планеты переплетаются не случайные, единичные, сугубо земные процессы — в них следует искать черты космоса, особенности его фундаментального строения и истории. Биосферу невозможно понять в явлениях, лишь в ней происходящих, нужно отчетливо видеть проявление в ней космических факторов. Тем самым история биосферы резко отличается от истории других составляющих единой планетной системы и ее значение в механизме этой системы совершенно исключительное. Вернадский полагал, что она в такой же степени есть создание Солнца, как и проявление процессов Земли.

Связывая с трудами Вернадского о биосфере становление экологии как науки о взаимодействии живого вещества со средой своего обитания на всех уровнях его самоорганизации, мы не ошибемся, сказав, что с первых шагов на этом направлении отчетливо заявил о себе космический аспект, методологические основы космической экологии.

Мысль Вернадского многократно обращалась к загадке жизни, а с нею и к тайне человеческого существования. И в том, что мыслящий человек пытается определить свое место не только на нашей планете, но и в космосе, он видел самое глубокое проявление самосознания. Он был убежден, что по мере дальнейшего развития цивилизации люди будут все глубже осмысливать эту тайну и все отчетливее будет выявляться космический характер планетных процессов.

Благодаря Вернадскому к биологическим представлениям о жизнедеятельности прибавились достижения других, ранее не соприкасавшихся с этим предметом областей знания — мир космоса и мир атомов, в которые, в свою очередь, врывались новейшие идеи и методы, менявшие в конечном счете все содержание науки. С успехами естествознания он связывал и новое качество цивилизации, к которому планета, по его мнению, неуклонно движется. Процесс становления этого нового качества он назвал переходом от биосферы к ноосфере («сфере разума»), к новому состоянию земной оболочки, характеризующемуся пронизанностью научной мыслью и сознательно организуемой на основе ее целенаправленной деятельностью человека.

Проявление научной мысли в эволюционном процессе жизни планеты Вернадский считал событием величайшей важности, превосходящим все до того имевшее место. Действительно, человечество вступило в новую фазу своего развития, обусловленную высоким уровнем производительных сил и, в свою очередь, требует адекватных общественных отношений и соответствующих форм отражения действительности, новых способов и методов теоретического и практического освоения мира.

В конце XX в. стало ясно, что сила целенаправленной деятельности человека растет в своей грандиозности и возникает опасность ее последствий для космически обусловленной планетной организованности. Напряженность техногенного натиска ныне ощущается

• во всех регионах земного шара и стала вызы- -вать тревогу мирового сообщества. Возникла необходимость совместной выработки стратегии устойчивого развития человечества.

«Ноосфера, — писал Вернадский в 1944 г.,

• последнее из многих состояний эволюции биосферы в геологической истории — состояние наших дней. Ход этого процесса только начинает нам выясняться... Сейчас мы переживаем новое геологическое эволюционное изменение биосферы. Мы входим в ноосферу. Мы вступаем в нее — в новый стихийный геологический процесс—в грозное время, в эпоху разрушительной мировой войны. Но важен для нас факт, что идеалы нашей демократии идут в унисон со стихийным геологическим процессом, с законами природы, отвечают ноосфере. Можно смотреть поэтому на наше будущее уверенно. Оно в наших руках. Мы его не выпустим»[393].

Исследования Вернадского были движимы не одной лишь научной любознательностью, но и высокой нравственной мыслью. Он отчетливо понимал органическую внутреннюю взаимосвязанность человеческого сообщества на уникальном космическом теле, несущемся в просторах Вселенной, осознавал ответственность ученых за осмысление этого и твердо верил в неистребимость научного реализма, которым все более пронизывается наделенная сознанием высшая форма материи.