2. Цензурные запреты и особенности осуществления надзора за прессой

В связи с расплывчатостью формулировок цензурных правил и усилением политического характера военной цензуры многие проблемы, связанные с освещением на страницах газет российской действительности, приходилось решать неофициальным способом, т.к. их содержание выходило за рамки официальных цензурных предписаний. Для антисоветских политических режимов это, прежде всего, касалось информации о положении в советской России. Самые нейтральные сведения об успехах советской власти в экономической, культурной и др. областях внутренней и внешней политики, или сообщения о некотором ослаблении большевистского террора даже при антисоветских комментариях меняли общественное мнение в пользу советского режима. Данная тенденция усиливалась в ходе отступления белых войск. Военные ведомства ощущали ее сильнее других правительственных структур.

чальников переговорить в редакторами газет о нежелательности подобных сообщений. Сделать это надо было "в форме частной беседы или служебного разговора в зависимости от личных отношений и местной обстановки"/73/.

Публикация информации из РСФСР и, особенно документов советской власти, вызывала большие трудности и достаточно длительные дискуссии в идеологических ведомствах антибольшевистских правительств. Эти дискуссии были связанны с выяснением политических последствий появления подобных материалов в газетах. Так, длительное согласование вызвала проблема опубликования в деникинской прессе инструкции иностранным коммунистам, принятой на закрытом заседании в Кремле 21 марта 1919 г. Содержание его касалось деятельности коммунистов зарубежных стран по дестабилизации политического положения в капиталистических странах и колониях в целях ускорения революционного взрыва/74/. Отдел пропаганды считал, что данный документ представлял большой интерес. Однако его публикация нежелательна "в виду тех соображений, что этим будет дана всем большевикам, даже рядовым, подробная программа их действий"/75/.

Расплывчатость допустимых норм военной цензуры являлись основанием для произвола цензоров. Это было характерно для всех политических режимов. В начале августа 1918 г. командир Уральской дивизии без всякого обоснования велел приостановить издание челябинской газеты Союза кредитных товариществ "Власть народа", а позднее вообще лишил кооператоров права выпускать газету. Редакции удалось выяснить, что причинами таких действий явился ряд непонравившихся цензору статей. "Протестуем против фубого невиданного насилия в освобожденной от большевизма России", — писали в жалобе военному министру члены правления Союза кредитных товариществ и сотрудники редакции газеты/76/. На гетманской Украине местная администрация могла предъявлять прессе требования и претензии, не считаясь ни с какими правовыми нормами, "по своему усмотрению карать или миловать"/77/.

Произвол цензоров ставил в тяжелое положение редакторов газет. Они не всегда могли ориентироваться, какие материалы можно публиковать. Редактор газеты "Власть народа" Маевский докладывал министру внутренних дел Временного Всероссийского правительства, что цензоры снимают статьи, защищающие авторитет властей и выступающие против забастовок. "Цензура... вычеркивает телеграммы Сибирского правительственного телеграфного агентства, перепечатки сибирских цензуированных газет", — писал он/79/.

Цензурное законодательство на протяжении всей Гражданской войны не устранило произвола цензоров. Так, в белой Сибири иркутские газеты печатали то, что не разрешали в забайкальских и наоборот. Те материалы,

которые пропускали в дальневосточных газетах, запрещали в уральских. Даже в одном и том городе одни газеты печатали материалы, которые не пропускались в других. Иркутская газета "Наше дело" из-за цензурных запретов не могла публиковать даже сообщения управляющего Иркутской губернией и начальника иркутской уездной милиции, которые свободно печатала другая иркутская газета "Свободный край"/80/. Редакторы газет "Сибирь" А.И. Иванов и "Дело" В.А. Анисимов военными властями были отданы под суд за то, что перепечатали в своих газетах информацию из красноярской газеты "Воля Сибири" об аресте в Омске министра Крутовского и убийстве члена краевого комитета партии эсеров А.Е. Новоселова/81/.

Произвол цензоров обострял отношения между военными и гражданскими органами власти. В письме управляющего Енисейской губернией Троицкого министру внутренних дел Временного Всероссийского правительства от 10 октября 1919 г. говорилось, что при цензурировании официального печатного органа управления губернией газеты "Енисейский вестник" (Красноярск) были подвергнуты изъятию его корреспонденции с информацией из Минусинского уезда, а также официальные сообщения, перепечатанные из других газет, в том числе из официального "Правительственного вестника".

Характерной особенностью цензурного контроля над газетами были строгие формы наказаний нарушителей. Так, постановлением Черноморского военного губернатора от 24 ноября 1918 г. сотрудник газеты "Кубанский край" И.Ф. Давыдов был арестован и выслан из Черноморской губернии за публикацию в газете статьи "Бесприютный край" ("Кубанский край",1918 г.1 ноября), где он сравнивал карательные меры командования Добровольческой армии с деятельностью большевиков/83/.

Любая критическая информация, в особенности касающаяся военных властей, приводила к репрессиям. В начале ноября 1918 г. газета "Ишимский край" перепечатала из газеты "Понедельник" заметку "Тюкалинск" с резкой критикой военной администрации этого города. В ней, в частности, говорилось: "Политика репрессий перешла здесь всякие пределы. То, что обыватели Тюкалинска и его уезда не видели при самодержавии Николая и диктатуре Ленина, суждено им пережить теперь"/84/. Все факты, указанные в газете, были достоверными. Это подтвердил тобольский губернский комиссар в письме министру внутренних дел от 12 ноября 1918 г. Однако, вместо того, чтобы расследовать деятельность тюкалинской военной администрации, командир 2-го Степного сибирского корпуса запретил издание газеты.

Цензурный произвол в большей степени ощущали на себе оппозиционные газеты. Цензоры просматривали их особенно тщательно, придирались к каждой мелочи. Советские цензурные органы сделали невозможным существование на территории РСФСР несоветских газетных изданий. Цензурные органы антибольшевистских правительств сделали объектами основных нападок оппозиционные издания. Так, в белой Сибири земская газета "Знамя народоправства" /Камышлов/, публикующая антиколчаковские статьи, была поставлена в такие условия, что вынуждена была публично заявить о своем возможном закрытии, т.к.

Жесткость цензурного контроля над газетами усиливалась вмешательством спецслужб в надзор за прессой. Органы контрразведки Донской армии работали в тесном контакте с цензурными учреждениями и оказывали большое влияние на ужесточение цензурных запретов. 21 октября 1918 г. контрразведывательное отделение штаба Донской армии вошло в органы военной цензуры с требованием пропускать в печать сообщения о ходе военных действий, составленные только на основании официальных сводок штабов армий и сообщений Донского телеграфного агентства с указанием источника информации. Сообщения Украинского телеграфного агентства и частных информационных агентств контрразведка требовала к печати не допускать/87/.

Контрразведывательные органы на Дону внимательно следили за тем, чтобы на страницах газет не было пробелов, вызванных действиями цензуры. Недопустимость пробелов контрразведка объясняла возможностью появления на этой почве общественного недовольства. "Пробелы читатели истолковывают не в пользу военной цензуры, — говорилось в отношении помощника начальника контрразведывательного отделения штаба Донской армии по части военной цензуры старшему военному цензору в станице Нижне-Чирс- кой от 21 октября 1918 г., — и на этой почве создаются нежелательные слухи и догадки"/88/.

Наиболее жесткая и придирчивая цензура осуществлялась в 1920 г. в Крыму, контролируемом войсками барона Врангеля. Это объяснялось полити- ческим и военным положением его режима. Оно было очень непрочным. Подобная ситуация требовала строгого контроля за общественным мнением и дозированным распределением информации. Действия военной цензуры определялись "Временным положением о цензуре" и "Перечнем сведений и изображений, не подлежащих оглашению"/89/. Они были утверждены 1 мая 1920 г. Согласно этим документам, цензурный контроль осуществляли военно-цензурное отделение при отделе печати, управление 2-го генерал-квартир-

мейстера и военные цензоры по делам печати.

Перечень сведений, не подлежащих оглашению, был очень коротким и состоял всего из 8 пунктов: об устройстве, составе и численности сухопутных и морских сил армии и флота, о состоянии крепостей, портов, морских баз, о снабжении, вооружении, снаряжении частей армии и флота, о боевых качествах судов, о сооружении стратегических железных дорог, о боевом расписании армии и флота.

Однако даже в таком коротком перечне содержались положения, которые позволяли не допускать к печати любые материалы политического характера. В перечне говорилось, что не подлежат оглашению "всякие другие сведения и соображения, как военного, так и общего характера, могущие по своему содержанию повредить вооруженной борьбе с противником"/90/. В условиях войны под это положение можно было подвести любой критический материал, касающийся действий армии и гражданских властей.

Другое положение перечня позволяло цензорам еще более активно задерживать материалы, предназначенные для печати. Данное положение относило к сведениям, не подлежащим оглашению, "всякого рода статьи и заметки по общим вопросам, могущие оказать разлагающее влияние на население, а равно всякого рода неправильные и преднамеренные тенденциозные сообщения, имеющие явно провокационный характер"/91/. Данное положение давало возможность не допускать к публикации любой материал, непонравившийся цензору.

Кроме того, для ужесточения цензурного контроля начальник гражданского управления С.Д. Тверской разослал военным цензорам циркуляр, где категорически запрещал допускать в печати любую критику врангелевс- кой администрации/92/. Помимо этого, было издано большое количество цензурных нормативных документов, которые ставили под контроль практически каждую газетную строку. Часто не разрешалась не только критика приказов Врангеля и других высших военачальников, но и объективное разъяснение их содержания.

Статьи и заметки, касающиеся деятельности учреждений врангелевс- кого режима, цензоры направляли на просмотр начальникам этих учреждений. Чтобы читатели не знали о действиях цензуры, редакциям газет запрещалось оставлять пробелы на газетных полосах. "Правящие круги входили в самую технику печатания газеты, дабы читатель никоим образом не мог догадаться о тех манипуляциях, которые произведены над газетой", — вспоминал крымский журналист Г. Раковский/93/. По оценке редакций крымских

газет, цензура была "усилена до степени тех строгостей, при которых не остается и намека на независимость мысли"/94/. Дело дошло до того, что к печати не была допущена заметка Кривошеина на том основании, что она "подрывает существующий государственный порядок"/95/.

Руководители редакций пытались протестовать против цензурных притеснений, но безуспешно. В середине сентября 1920 г. начальник гражданского управления Тверской вызвал редакторов газет для обсуждения положения печати. Все редактора указали на тяжелые условия цензуры. Однако Тверской твердо заявил, что изменить цензурные правила в настоящее время не представляется возможным/96/.

Врангель знал о действиях цензуры и о том тяжелом положении, в котором находились крымские газеты. Всю вину он возлагал на цензоров и на традиции деникинского отдела пропаганды, от которых, по его мнению, новые власти никак не могли отделаться/97/. В официальных беседах он даже высказывал мнение о необходимости смягчения цензурных ограничений, Но на практике цензурные ограничения оставались очень жесткими. Немирович- Данченко вспоминал, что он ставил перед Врангелем вопрос о необходимости смягчения цензуры. "Необходимо смягчить цензурные стеснения, заметил я. Честная печать никогда не позволит множиться в своем органе грязи и сплетням, — писал позднее о своей беседе с Врангелем Немирович- Данченко. — Необходимо бороться лишь с бесчестной печатью и запрещать 1/ разглашение военной тайны, 21 порнографию, 3/ кощунство, 41 погромную агитацию"/98/. И хотя Врангель ответил Немировичу-Данченко, что в принципе ничего против такой постановки цензуры не имеет, последний сразу после этого разговора был отстранен от должности начальника отдела печати.

Цензурный произвол усиливался придирчивой цензурой командования интервенционистских сил. Приамурская "Народная газета" несколько раз закрывалась из-за конфликтов с командованием интервентов. 21 августа 1918 г. она была закрыта за непредоставление материалов для цензуры чехословацкому коменданту города. 15 февраля следующего года ее закрыли до особого распоряжения за передовую статью по поводу инцидента, имевшего место при задержании японцами рабочих главных Никольских мастерских/99/. На территории северной области союзники контролировали даже орган Временного правительства Северной области — газету "Вестник ВПСО". Тридцать пятый номер газеты за 1918 г. не вышел в свет из-за отказа редакции снять несколько статей, запрещенных к публикации военной цензурой интервентов/ 100/.

Против газет, которые неодобрительно отзывались о политике стран- интервентов, о присутствии иностранных войск в России, применялись самые суровые меры воздействия юридического и силового, далеко не всегда за-

конного, толка. Большой общественный резонанс на белом Дальнем востоке России получили действия американцев против владивостокской газеты "Голос Приморья". 28 августа 1919 г. в ней был помещен фельетон "Янки", высмеивающий американцев. На следующий день начальник международной милиции Владивостока Г. Джонсон с солдатами ворвался в редакцию газеты и пытался арестовать главного редактора. Вечером того же дня после сильного нажима американского командования военный комендант владивостокской крепости вынужден был подписать распоряжение о закрытии "Голоса Приморья"/101/.

Русские власти, полностью зависимые от военной и экономической помощи интервентов не могли, а в ряде случаев и не хотели, осложнять отношения с союзниками по этому поводу. Они, как правило, не допускали в печать материалы, которые могли произвести на командование союзников неблагоприятное впечатление. Газеты, допускавшие публикацию подобных материалов, строго наказывались. Когда петом 1920 г. представители США и Франции высказали Врангелю свое недовольство по поводу публикации в газете "Русская правда" антисемитских статей, он немедленно закрыл газету и наказал цензора. Свои действия он мотивировал тем, что "при господствующих на Западе демократических влияниях и полной политической зависимости нас от западноевропейских стран, приходилось быть особенно осторожным" /102/.

Однако при ослаблении напряженности на фронтах в целях более успешного манипулирования общественным мнением и для упорядочения взаимоотношений между прессой и цензурными учреждениями военная цензура смягчалась. Но это, практически, относилось только к советскому режиму, который одерживал победы над своими противниками. Так, в условиях победоносного наступления Красной армии на Восточном фронте 10 октября 1919 г. на заседании Оргбюро ЦК РКП/б/ был рассмотрен вопрос о пересмотре положения о военной цензуре. В результате обсуждения было принято решение об упразднении предварительной военной цензуры и о предоставлении цензурных функций ответственным редакторам газет. Было также решено, что заведующий военной цензурой будет только контролировать и инструктировать печать. Для лучшего осведомления газет Оргбюро предложило РВСР созывать пресс-конференции, информируя журналистов о военном положении/103/.

С октября 1919 г. в РВСР была учреждена должность информатора печати и начались еженедельные встречи редакторов газет с главнокомандующим вооруженными силами РСФСР С.С. Каменевым. 12 декабря 1919 г. был утвержден приказ РВСР 8 2118/ 4355 об освещении боевой жизни Красной армии/104/. Приказом разрешалась в некоторых случаях публикация

военных сведений с указанием номеров воинских частей, мест боев, фамилий командиров, количества захваченных Красной армией пленных и трофеев и т.п.

Однако эти сообщения стали появляться не сразу и далеко не во всех газетах. Одна из причин этого заключалась в том, что РОСТА не всегда могло определить, о каких армиях идет шла речь в телеграммах. "Редакторы /РОСТА — Л.М/, получая телеграммы с обозначением полевых контор, — писал в рапорте начальник отдела военной цензуры РВСР Батурин Троцкому 4 февраля 1920 г., — и, не имея дислокации, нередко сами не могли расшифровать корреспонденцию, определить, о какой армии идет речь"/105/.

Другая причина крылась в страхе редакторов газет перед наказанием за нарушение цензурных запретов. Многие требовали письменного разрешения на указание этих сведений. Батурин в том же рапорте писал: "Редакция "Вечерних известий"... ни за что не хотела отказаться от "энских" армий, опасаясь ответственности за непривычные обозначения. Не действовали и мои уверения по телефону в том, что ответственность берет на себя В.Ц. Согласились на том, что я должен прислать редакции особую бумагу, что и было исполнено" /106/.

Содержание цензурных запретов охватывало практически все стороны жизни России. Без разрешения военных ведомств запрещалась публикация информации военного содержания о расположении и передвижении, количестве, свойстве и вооружении войск, о ходе формирования воинских частей, о военных операциях, о командном составе армии, о новых назначениях командиров т.п.

Из сведений политического и социального характера не подлежали оглашению в основном материалы четырех видов: 1)сообщения, ставящие под сомнение целевые установки политических режимов; 2) информация, критикующая действия властных структур; 3) материалы, освещающие массовые неповиновения властям; 4) сведения, дискредитирующие личности политических и военных руководителей.

Так, газеты, выпускавшиеся на территории Кубанского краевого правительства, подлежали закрытию за помещение в них статей, призывающих к насилию и гражданской войне, к изменению установившегося в крае политического строя, а также содержащих в себе оскорбительные суждения в отношении высших органов власти Кубани, Добровольческой армии и др. антибольшевистских режимов/107/.

Цензура Области Войска Донского стремилась не пропускать в газеты материалы, поднимавшие проблемы демократического развития России, освещавшие революционные события в Западной Европе, ставившие под сомнение сословные права казачества, критикующие действия союзников дон-

ских казаков. 27 ноября 1918 г. военно-цензурное отделение штаба Донской армии издало циркуляр, в котором указывало, что грубой ошибкой цензоров была публикация в газете "Хопер" /N 24/ статей "Что нужно для могущества и возрождения России?" и "Под угрозой"/108/. В первой из них подчеркивалась необходимость введения в России парламентского правления и демократических свобод, "где народные представители и будут решать все вопросы"/! 09/. Во второй — говорилось о недопустимости реставрации монархических порядков, которые являются источником новых социальных потрясений, "как это было после Великой революции во Франции"/110/. Эти статьи были признаны недопустимыми для опубликования, так как, по мнению руководства отделения, носили "узкопартийный агитационный характер"/111/.

Кроме того, в донских газетах запрещалось публиковать материалы, критикующие действия кубанской краевой власти. Одна из крупнейших газет юга России "Вечернее время" (Ростов-н/Дону) была закрыта за публикацию статьи известного журналиста А.І1. Ксюнина, содержавшую резкие высказывания в адрес кубанской власти/112/. Не помогло даже заступничество генерала A.M. Драгомирова. Он пытался защитить газету, так как статья была написана по заказу отдела пропаганды и развивала взгляды Особого совещания на характер Гражданской войны/113/. При этом донские власти не допускали в газеты материалы, содержащие информацию о действиях цензуры, так как они могли вызвать "излишние толки в обществе"/114/.

Одна из важнейших задач деникинской цензуры заключалась в желании вывести из поля критики высших должностных лиц военной и гражданской администрации. 28 декабря 1918 г. циркуляром того же Драгомирова до сведения ведущих газет белого Юга России было доведено распоряжение Деникина о запрещении публиковать статьи, направленные против "начальствующих лиц и всех частей Русской армии"/115/. Цензурные правила белой Сибири также не разрешали помещать материалы, подрывающие авторитет верховной власти/116/.

Содержание цензурных запретов всех политических режимов России практически лишало газеты возможности независимой оценки событий. Любое самостоятельное освещение ситуации могло быть расценено цензорами как извращенное и вымышленное, создающее "почву для недовольства правительственной властью/117/.