ГЛАВА 10, имеющая указать читателю на духовную свободу благодатного Старца Исидора, а также повествующая о том, как он оскоромливался
Но случались и прямые нарушения устава.
Так, однажды приходит Старец Авраамий в некий дом, к одному семейству, а день был постный. Старцу предлагают:
«Не угодно ли тебе яичницы?»
- «Нет, я боюсь», - отказывается о. Авраамий.
«А мы, было, накормили яичницею о. Исидора».
Чтобы не причинить неприятности гостеприимным хозяевам, Батюшка о. Исидор оскоромился в постный день.
Неоднократно говаривал Старец: «Лучше не соблюсти поста, нежели оскорбить человека отказом».
Другой раз оба Старца были вместе в том же доме. День опять был постный. Старцам предлагают сливочного масла. О. Исидор намазывает его на хлеб и ест, а другой Старец не берет предлагаемого.
«Что ж ты не ешь?» - спрашивает о. Исидор. -
«Да ведь - пяток».
«Я тебе приказываю есть». -
«Я ведь не духовный сын тебе», - возражает Старец Авраамий.
Однажды на первой неделе Великого Поста сам Старец сообщает Епископу:
«Вот, батюшка, разрешите мой грех, оскоромился на первой неделе Великого Поста». -
«Как так?» - вопрошает Епископ.
«Осталось молочко, жаль было выливать, я и выпил его».
Так о.
Исидор дважды оскоромился на первой неделе Великого Поста, и это случилось всего за несколько лет до его смерти, когда он уже был престарелого возраста. Но кто знает, как понимать эти случаи? Быть может, он приучал себя к последнему смирению? Или - что также возможно - учил смирению своего собеседника?И от вина о. Исидор не отказывался. Говорил: «Оскорбить человека отказом - гораздо хуже». За трапезой, когда предлагали, выпивал рюмку и иногда еще половину; под старость пил и три, но более не соглашался выпить ни за что.
Обычного правила он, кажется, тоже не придерживался. Епископ спрашивал его иногда:
«Какое Вы, Батюшка, правило держите?» -
«У меня никакого правила нету», - отвечал Старец.
«Как же нету? Ведь Вы с уставщиками служили». -
«Так, нету. Когда я у Старца на Афоне (о. Исидор жил одно время на Старом Афоне) спрашивал об уставе, то он сказал:
«Какой тебе устав? У меня у самого нету. Вот тебе устав - говори постоянно: «Господи, помилуй». Большую молитву забудешь, а этой не забудешь, два слова всего». Такое простое правило, - улыбаясь заканчивал о. Исидор, - а я и этого не могу выполнить».
Впрочем, нужно понимать смысл этих слов. О. Исидор вовсе не отвергал устава и сам читал вовсе не только «Господи, помилуй», а и многое другое; но своим ответом он зараз являл свое великое смирение и
свою великую свободу духа; и тому же учил других.
Иногда он уходил из Скита без спросу. Один из Старцев рассказывал:
«Был у нас один затворник, о. Александр. О. Исидор близок был о. Александру,-друг другу исповедывали грехи свои. О. Исидор относился к грехам слегка. Бывало случалось: встретишь его вне Скита, - спросишь:
«Батюшка, а Вы просились?» -
«Да ты помалкивай».
Стали мы к Епископу Е. проситься, а Игумен не пускает, говорит:
«Он над вами посмеется; вот я ему скажу».
А о. Исидор после говорит:
«Ведь у него, у Игумена, - своя политика»,-и продолжал ходить к Епископу».
Как свободен духом был о.
Исидор, ты можешь видеть, читатель, хотя бы из того, что во время исповеди, иногда, с епитрахилью на груди и одною пору чью на руке, Батюшка уходил смотреть за самоваром, а исповедующегося заставлял наедине читать грехи по списку их, наклеенному на картон.Паря над миром, Батюшка мог входить в него безнаказанно. Он не презирал мира, не гнушался им и не боялся его; просто он всегда носил в себе силу, которая давала ему способность препобеждать мир и очищенным пускать его в свое сознание. Соблазн мира не был для него соблазнительным, и прелесть мира не прельщала его чистого сердца.
Однажды, - рассказывает про себя упомянутый выше о. Ефрем, - входит он в свою келлию и видит на столе у себя роман Поль де Кока. О. Ефрем догадывается, что кто-нибудь из монахов, в насмешку, подложил ему эту книгу. Но в это время приходит о. Исидор, и оказывается, к крайнему удивлению о. Ефрема, что положил книгу сюда о. Исидор.
«Да Вы знаете ли, что это за книга? Откуда Вы ее взяли?» - спрашивает изумленный хозяин келлии у Старца. Отец Исидор тогда объясняет, что книгу принес ему, вероятно в насмешку, кто-то из братии.
«Ты, вот, ученый, - обращается Батюшка к о. Ефрему, - я и передаю ее тебе». -
«Да ведь она - неприличная».
«Ничего, ничего, читай. Что будет худое, - отбрасывай, а хорошее слагай в своем сердце», - возражает Старец.
Вот как был свободен духом Авва Исидор. Все-то он делал легко, без напряженности, будто играя. И в каждом непринужденном движении души его чувствовалась мощь - большая, нежели потуги и усилия прочих людей.
Так - при всех. А что он делал, оставаясь с глазу на глаз пред Богом, - кто знает и кто может постигнуть, кроме Собеседника его.