I. (ПОНЯТИЕ ФОРМЫ) ЦЕЛОЕ

1917.Х. Среда

Серг(иев> Поспаду. Ночь1

I). Рассматривая природу термина как орудия, мы все возвращаемся к вопросу о соотношении орудия и организма или, точнее, орудия и души.

II). Итак, то именно, что побуждает нас видеть в организмах и в орудиях произведение жизни, а не мертвую и лежащую вне сферы жизни материю, это нас побуждающее, это наше наблюдение, это наше полусознательное устремление очевидно и должно содержать искомый признак. Что же есть оно?—Это усмотрение есть усмотрение некоторой самозамкнутости орудия и организма, некоторого самодовлеемого бытия его, некоторой самозаключенности. Орудие и организм мы рассматриваем как особые, не сливающиеся со средою, их окружающей, мирки, как нечто в себе и чрез себя (конечно, лишь относительно) существующее. Эта-то их самодовлеемость и служит источником нашего выделения их из среды и рассматривания их как особых центров, узлов, ядер. И тогда мы говорим, что они—произведения жизни.

Но вы видите, что мы подошли таким образом к слову целое. Организм мы выделяем из среды как произведение жизни именно потому, что считаем его целым. И орудие мы тоже выделяем из среды как произведение жизни, хотя и в несколько ослабленном смысле, именно потому, что и его считаем целым. То, что в нашем сознании не есть целое, не считаем мы и произведением жизни. И наоборот, все то, что мы считаем целым и поскольку считаем таковым, носит на себе печать обработки жизнью — в том или ином смысле, от субстанциональной ассимиляции в тело и до идеальной ассимиляции в художественном или научном опыте. Целостность—вот общий признак, характеризующий произведения жизни.

Но что такое целостность? Что такое целое? Нет кажется слова, столь неосознанно применяемого, как слово-термин — целое, целый, целостность. Мы правы, определяя искомую нами характеристику организмов и орудий—вообще произведений жизни, как таковых,—чрез термин целое. Но самый этот термин нуждается во внимательном рассмотрении.

жизнь подвижное

время движущееся Примеч. ред.

организм орудие начало материя

метафизическое неподвижное пространство твердое мы тем самым продвинемся к занимающему нас соотношению организмов и орудий.

III). Итак, что такое целое?

Прежде чем делать философское разъяснение, полезно выслушать, чему нас учит самый язык, т. е. другими словами, какова этимология этого и сродных, как по значению, так и по корню, слов в других языках. Различные синонимы слова «целый» выделяют нам в значении его некоторые основные его оттенки: «целый» значит: «неповрежденный, неиспорченный»; «непочатый, неубавленный, целый»; «полный, весь, со всеми частями своими»; «собранный, налицо» (Даль. Толков<ый> слов<арь>. Изд. 3-е, т. 4, столб. 1271—1272) б. Итак, в понятии целого, как оно выражено в русском языке, отмечена присущность целому многих частей, и притом в определенном составе, так что по нему, как бы по инвентарю целого, можно судить о наличности всех их, во всей полноте, и следовательно о неповрежденности целого, его неиспорченности или сохранности. Слово «целый» сокоренно слову «целить», исцелять, целебный7, т. е. делать вновь целым из нецелого, из заболевшего, т. е. поврежденного, не обладающего всеми должными силами, деятельностями, способностями и органами. Следовательно в понятии целый, как оно выражено в русском языке 8, содержится момент идеального определения, некоторой нормы бытия, некоторой идеальной связи, позволяющей обнаруживать недочет частей и установить нецельность того, в чем не хватает части. Философски выражаясь — «целый»—это являющийся воплощением идеи или, иначе, целое—явление идеи. Но явление идеи есть красота. Если в воспринимаемом все налицо, если воспринимаемое ни в каком отношении не кажется нам ущербным, несоответствующим какому-то, нами чувствуемому образцу своего бытия, если воспринимаемое не оставляет в нас внутреннего недоумения, внутреннего вопроса, наконец— неудовольствия—мы говорим, что оно приятно, что оно красиво, что оно прекрасно. Целое—прекрасно, и наоборот—прекрасное есть целое.

Таков философский вывод. Но таково же и свидетельство лингвистики: в греческом языке слово, сокоренное слову «це- лww», именно и означает прекрасный. Слово это — хосАод и родственные ему: TCUXXOVT]—красота, xocAAovco—делаю прекрасным, чищу и т. п. В санскрите дифференциация на «здоровый» и «прекрасный» еще не произошла. Слово санскритское kalyana-h означает одновременно «прекрасный, приятный, спасительный (целебный)». От того же корня -Уяаї происходит и готтское hails—здоровый, целый—нем<ецкое> heil—святой. И не вдаваясь в дальнейшие лингвистические частности 9, мы видим, что слово целый действительно содержит в себе понятие красоты.

IV). Но нам полезно было бы уяснить себе, что имеют в виду другие языки, когда хотят выразить понятие целости. Обратимся к греческому. Тут сокоренное русскому «целый» слово xaXoq хотя и содержит в себе оттенок понятия цельности, но прямо не означает этого понятия, для этого же понятия философия пользуется термином okoq.

Что же означает слово OXOQ этимологически? Как и родственные ему слова okooq, 6Хоіт|<;, оХогіха = uyialvei (Иси- хий)10, это слово, в первоначальной форме *b\Foq, т. е. *sol-uo-s, соответствует санскритскому sarva-h—нетронутый, целый, весь, всякий. В латинском языке тот же корень дает saluos, из *saleuo-s, т. е. *sol-euo-s. Гомеровское ооХє—здравствуй, в точности, т. е. по смыслу и по корню, соответствует латинскому salve. Латинские: solidus—весь из одного куска, полный, целый, solbus (из sol-no-s) totus et solidus—опять-таки от того же корня (см.: Boisacq, Diet. et. de la langue grecque, 9-me livr. 1913, p. 699) n.

Обратимся теперь к языку латинскому. Хотя слова solidus и salveo содержат <нрзб. 1 слово) как понятия о целом, но самое это понятие выражается иным словом. Тут понятие целый опять выражается словом особого корня. Totus> из *touetos, собственно значит «битком набитый». Сюда же относится и глагол +toveo—«набиваю полно» (Walde. Latenisches Etymo- logisches Worterbuch.

tume-o—вздуваюсь, изобилую чем, вздымаюсь, tum-e-sc-o, in-tumesco; tume-facto—раздуваюсь, пучу; tumi-du-s, tumi-osu-s—вспухший, вздувшийся, tumidi-ta-s, tum-or — опух, опухоль, напухнутость, tumu-lu-s—приподнятость, возвышение или холм земли, могильный холм,

tumul-osu-s—холмистый, tumuhy centumulo—погребаю, tomentu-m — (напухлость), набивка шерстью, tub-er (вм<есто> tu-v-er)—опухоль, желвак, нарост, сморчок и строчок;

шЬег-сй1и-т\ tuber-osu-s—полный шишек, опухолей; tuber-a-sc-o—вспухаю.

Сюда же относится: tae-d-e-t, per-taedet — заставлять пучиться, тошнить;

taed-in-m—тошнота, пресыщение; taedi-osu-s— тошнотный; taedro—получаю тошноту.

(Vanicek. Etym. Worterb. der latein. Sprache. S. 67)13.

Итак, в слове totus латинский язык подчеркивает момент полноты, содержания, частей понятия (целого). В totus подчеркивается множественность: оно должно быть сопоставляемо с оскским словом tou-to9 община. Вы видите, какая здесь противоположность с греческим пониманием целостности. Там целое—это здоровое, сила связующая, сила объединяющая; тут—целое—это то, что связуется, то, что объединяется, множественность. Славянское же понимание стоит в середине, разумея целое как воплощение, как явление здоровья в теле, как красоту.

В еврейском языке понятие целого (totum, оХо<;, ganz) выражается словом Редко =universitas, totum, das Ganze,

die Gcsammtheit. Сокоренные слова имеют, я с тем же значением в других семитских языках—финикийском, сирском, самаринском, арабском, эфиопском. Происходит оно от глагола

perfecit (в отношении красоты, напр<имер>

- т

у Иезекииля 274,1! о совершенной красоте). Следовательно, можно передать глагол 'р^Э словом: усовершил, довел до

совершенства, до законченности. Отсюда производное значение: pulahrum fecit, ornavit, в частности corenavit (Gesenius,—Tesaurus linguae hebraeae, t. 2, p. 688—689)14.

чрез «совершенный», «окончательный», «законченный». По Фабру д'Оливэ (Ъа langue hebraique restituee, 1гс partie, Racines

hebraiques, p. 67)15, корень ^^ «выражает все понятия

о схватывании, обладании, содержании, относительной ассимиляции, собирании, накоплении, исполнении, совершенства»...

«'рЭ • ®се что Цельно, цело, закончено, совершенно, целокупно,

вселенско; все что содержит вещь, держит ее в себе, ограничивает, накопляет; все что делает ее полной, совершенной, законченной; все что ее охватывает, держит в себе, .... вселенскость вещей, их ассимиляция, их агрегация, их совершенство; желание обладать; обладание; потребление пищи; ее ассимиляция

веществом тела; образование соков тела. —действие на

копления, совершения, схватывания и т. д.». V) Итак, вот что дает нам лингвистика; слова, означающие понятие целого, весьма различны в разных языках, в соответствии с тем оттенком, с тою стороною в понятии все, которую желал выделить данный язык. Еврейский язык подчеркивает онтологическую сторону «всего»—законченность, завершенность, предельность, совершенство «всего». Іреческий—силу — жизненную силу, здоровье,— которая воплощает во множестве эту завершенность, это совершенство онтологического целого. Латинский—полноту материала, которая объединяется этой силой. Наконец русский—явление этой силы в воплощающем его материале. Располагая по четырем причинам Аристотеля изложенное нами, мы можем составить табличку16:

Все эти моменты равнонеобходимы философии. Все они по- своему незаменимы. И только из совокупности их уясняется понятие целого.

Наша дальнейшая задача уяснить себе то же диалектически. Этим мы подойдем к понятию о золотом или «божественном сечении».