IV. МОЖЕТ ЛИ РАЗУМ ЧЕРЕЗ ЧУВСТВЕННОЕ ВОСПРИЯТИЕ ПРИЙТИ К ПОЗНАНИЮ ЗАКОНА ПРИРОДЫ? ДА, МОЖЕТ

Итак, во-первых, мы говорим, что из чувственного опыта очевидно существование в природе чувственно вое- принимаемых вещей, т. е. что действительно существуют тела и их свойства, а именно: легкость, тяжесть, тепло, холод, цвета и прочие качества, доступные чувственному восприятию, и все они каким-то образом могут быть сведены к движению; существует и этот видимый мир, устроенный с удивительным искусством, изумительно стройный, частью которого являемся и мы, род человеческий; ведь мы видим, как в вечном и неуклонном движении обращаются светила, катятся в моря реки и в строгом порядке следуют одно за другим времена года и сами годы.

Во-вторых, мы говорим, что ум, тщательно обдумав и взвесив про себя всю громаду этого мира, рассмотрев облик, порядок, красоту и движение чувственно воспринимаемых вещей, переходит затем к исследованию их происхождения: какова причина, кто был создателем столь замечательного творения, поскольку совершенно ясно, что такое точное, такое совершенное и мастерски выполненное творение не могло образоваться случайно и вдруг. Отсюда мы приходим к выводу, что должен существовать могучий и мудрый создатель всего этого, сотворивший и сформировавший весь этот мир и нас, людей, отнюдь не худшую его часть. Ведь все остальное множество неодушевленных вещей и животных не способно создать человека, намного более совершенного, чем они, как и сам человек не может создать самого себя. То, что мы не обязаны своим происхождением самим себе, очевидно уже не только из того, что ничто не является причиной самого себя, ибо эта аксиома не мешает нам верить, если мы хотим признать существование бога, в существование чего-то, не происходящего из другого, но еще и потому, что человек не обнаруживает в себе всех тех совершенств, которые он может помыслить; ведь (не говоря уж о совершенном познании мира и о превосходстве над природными вещами) если бы человек был творцом самого себя, способным дать себе бытие, включить себя в мир природы, он дал бы своему существованию вечную продолжительность, ибо невозможно представить что-либо столь враждебное, столь недружественное себе, что, имея возможность дать себе существование, не пыталось бы и сохранить его или по прошествии ничтожно краткого жизненного пути легко готово было бы расстаться с жизнью, без которой невозможно ни сохранить все остальное дорогое, полезное, приятное, счастливое, ни обрести вновь. Действительно, меньше или по крайней мере столько же могущества требуется для сохра- нения чего-то, чем для создания, и тот, кто в любой момент может повелеть возникнуть чему-то, способен и заставить это в любой момент исчезнуть.

Во-вторых, если свидетельства чувственных восприятий приводят нас к заключению о существовании некоего создателя всего бытия, которого необходимо признать не только могущественным, но и мудрым, из этого далее следует, что он сотворил этот мир не напрасно и не случайно; ибо противоречило бы столь великой мудрости творить безо всякой определенной цели; и человек, зная, что он одарен быстрым, восприимчивым, всеобъемлющим, гибким, наделенным способностью мыслить и познавать умом, а кроме того — проворным, способным но воле ума двигаться в любом направлении телом, не может поверить, что все это, предназначенное для деятельности, дано ему, чтобы ничего не делать, что он наделен всеми этими способностями, чтобы тем великолепнее бездельничать и пребывать в бездействии. Отсюда совершенно ясно, что бог хочет от человека, чтобы тот что-то делал, а это и есть второе требование, необходимое для познания какого-либо закона, а именно воля высшего могущества относительно того, что мы должны делать; иными словами, бог хочет, чтобы мы что-то делали. А что именно должны мы делать, отчасти можем понять, исходя из цели всех вещей, которые, получая свое происхождение от божественной воли и будучи творениями наисовершеннейшего и наимудрейшего мастера, по-видимому, не предназначены им ни для какой иной цели, кроме его собственной славы, к которой должно быть направлено все. Отчасти же мы можем понять, в чем смысл наших обязанностей и четкие правила, их регулирующие, из конституции самого человека и тех способностей, которыми он наделен. Ведь если человек создан не случайно и не зря одарен этими способностями, которые и могут и должны быть использованы, то это и представляется тем делом человека, для совершения которого он создан природой; иначе говоря, обнаруживая в себе способность чувственного восприятия и разум, человек чувствует себя способным и готовым созерцать творения бога и его мудрость, проявившуюся в них, а посему воздавать почести и возносить хвалу и славу, которая была бы наидостойнейшей столь великого и благого творца. Далее, он чувствует, что его побуждают объединяться с другими людьми и поддерживать это жизненное сообщество не только жизненный опыт и необходимость, но жить в обществе его заставляет и некая природная склонность, и он обязан сохранять и поддерживать это сообщество как самого себя благодаря дару речи и языку, которыми он наделен. Поскольку к исполнению этой стороны своих обязанностей человек весьма настойчиво побуждается неким внутренним стимулом и пока еще не нашлось никого, кто бы захотел пренебречь собой и отречься от себя, и в этом отношении, быть может, все слишком уж внимательны, то нет необходимости долее задерживаться на этом. Однако, быть может, в другом месте представится возможность поговорить отдельно о каждом из этих трех пунктов, охватывающих все обязанности человека в целом10