<<
>>

ВОСКРЕСЕНИЕ

События Октября, по удачному выражению Дж.Рида, «потрясли мир». История или сошла с рельс, или перешла на новые рельсы. Будущее покажет, было ли то началом новой эры.

Я служил в эти дни в отделе Rossica в Публичной библиотеке.

Ко мне обратился А.А.Мейер с предложением встретиться и вместе подумать. Встреча была назначена у Ксении Анатольевны Половцевой в ее квартире на Пушкарской. Так возник кружок А.А.Мейера. Александр Александрович был очень красив, статен, высок, с тонкими правильными чертами лица, окаймленного густыми длинными волосами. Лицо нервное, одухотворенное, речь сперва медленная, становилась все более страстной. Ксения Анатольевна была также красива, с синими глазами и темными, просто причесанными волосами. Ее внутренняя жизнь всегда была напряженной.

В кружке Мейера должны были раздаваться свободные голоса, свободные от всяких трафаретов партийных уз. Но всех объединяло одно имя — Христос. И Мейер, и Половцева были членами Религиозно-Философского общества. Петербургское общество резко отличалось от московского. Оно было «левее». Его члены Мережковский и З.Гиппиус призывали к революции. Они резко выступили в свое время против сборника «Вехи», вдохновленного москвичами. Петербургское общество исключило В.В.Розанова за его статьи о евреях. Оно выступило против шовинистических статей в дни Первой мировой войны. (Например, В.Ф.Эрна ОТ КАНТА К КРУППУ.) Зинаида Гиппиус протестовала против переименования Петербурга в Петроград. Поэты обрадовались тому, что к Петрограду льнет рифма «стадо», и поэтесса нашла рифму для Петербурга: «Революционных пург/Прекрасно-страшный Петербург».

В кружке Мейера было решено воздерживаться от споров. Кто-нибудь выдвигал вопрос, и начиналось обсуждение по кругу. Теперь по памяти мне трудно восстановить даже наши темы. Все же кое-что запомнилось, «патриотизм и интернационализм (правда того и другого)», «Взаимосвязь понятий "свобода", "равенство" и "братство"».

Еще юношей в 1907 году я написал о свободе и равенстве как о ценностях отрицательных, не имеющих своего положительного содержания. Человек может переживать рабство, неравенство как болезнь общества. Но здоровье переживать нельзя. Переживание — это освобождение от рабства, от гнета неравенства. Так переживается не здоровье, а выздоровление. Братство — реальное переживание, оно имеет свое содержание в любви к друг другу и к чему-то высшему, стоящему над нами (Бог, Родина). Еще обсуждалась тема «Товарищество и дружба». Это разные понятия. Товарищей объединяет какое-нибудь дело (учение, борьба, труд). Друзей объединяет внутренняя жизнь. Дружба — глубокое, индивидуальное понятие. Она не исключает дела, но не сводится к нему. Что дает смысл жизни и ее наполнение: любовь, творчество, искусство, труд. Запомнилось мне своеобразное выступление Марии Константиновны Неслуховской (теперь жена Н.Тихонова). Она говорила о смысле грехопадения: «Адам и Ева вздумали приобрести самое ценное — познание добра и зла — без всякого труда, просто вкусив запретное яблоко». Труд для нас был основой нравственной жизни.

Собирались мы первоначально по вторникам, а потом решили встречаться в воскресные дни, чтоб иметь более свежие головы. Наши вечера напоминали собрания кружка Н.В.Станкевича строго трезвенным характером: только чай. Встречались самые разнообразные люди. Приходили и уходили. Бывали биолог Л.А.Орбели, художники К.С.Петров-Водкин, Л.А.Бру- ни, литературовед Л.В.Пумпянский, музыкант М.В.Юдина, бывал рабочий Иван Андреевич, скромный и обаятельный человек, но фамилию его забыл. Постепенно кружок срастался и начинал менять свой характер: становился более религиозным. По инициативе Мейера и Половцевой собрания открывались молитвой, в нее были включены слова о «свободе духа». А беседа начиналась с пожатия рук всех собравшихся. Получался круг вроде хоровода. Мейер и Половцева всячески стремились придать собраниям характер ритуала. Отмечая первую годовщину основания кружка, испекли хлеб и перед началом роздали его всем присутствующим.

Это были дни

460

голода. Меня, и в особенности мою жену, смущали эти тенденции. Переменили и адрес собрания, но не в конспиративных целях. Мы подчеркивали, что у нас нет ничего тайного. К нам может прийти каждый желающий. Не помню, с какого времени стали собираться на Малом проспекте, близ Б.Спасской, в одноэтажном домике, двери которого не запирались. Приходившие приносили несколько поленьев, и, когда трещал огонь в печках, становилось уютно и создавалось особое чувство близости. Бывало, прежде чем разойтись, просили мужа Ксении Анатольевны Павла Дмитриевича Васильева спеть нам что-нибудь. Голос у него был очень приятный, и пел он с большим чувством. В особенности хорошо выходила ария князя Игоря.

Не помню, у кого возникла идея издавать свой журнал, не помню, кто дал средства. Это был 1918 год (начало). Свой орган мы назвали «Свободные голоса». Вышло всего два номера. Журнал вызвал резкую оппозицию Мережковского и З.Гиппиус. Они обвинили нас в том же грехе, что и А.Блока за его «Двенадцать».

Было решено встретиться с нашими противниками. Мережковский с женой пригласили нас к себе. Жили они где-то за Литейным. Мережковскому нездоровилось.-Помню его невысокую фигуру, темные горящие глаза и темную бороду, подстриженную, как бороды на византийских мозаиках. Но разговор не носил политического характера. Он быстро перешел на тему любви, излюбленную тему наших хозяев. Мережковский развивал теорию брака трех (menage en trois). Он говорил, очень волнуясь, о том, что брак вдвоем отжил. Это ветхозаветный брак. Он отменен Новым Заветом. Его взгляды разделялись, насколько я помню, и Мейером, и Половцевой. Моя жена ответила: «Ветхий Завет — это — "да будет плоть едина". Новый Завет дал новую заповедь: "Да будет и дух един. Возлюбим друг друга да единомыслием исповемы"». Жена моя спорила горячо и отличалась страстностью, логической последовательностью. Дмитрий Сергеевич очень волновался, вертелся, не находя возражений, а Зинаида Николаевна наслаждалась спором и насмешливо поглядывала на мужа, который суетился и шаркал туфлями, а халатик жены, который он почему-то надел, ходуном ходил на нем.

Когда спор погас и мы собрались уходить, Мережковский поднялся и сказал глухим голосом: «Мы живем в эпоху, когда мир вновь превратился в хаос.

Но теперь... — он сделал

паузу, а потом с большой силой воскликнул: — Но не дух Божий царит над ним, а дух Дьявола!»

Я их больше не видел. То, что они эмигрировали, меня не удивило. Об их поведении в эмиграции ходят противоречивые слухи.

Итак, пути наши с левым течением религиозной мысли разошлись. Мы и для петроградской школы оказались слишком левыми.

Мы мечтали, что в домике с открытыми дверями, у печки, обогревавшей очень холодную комнату, у нас в сдержанных беседах родятся новые мысли и мы явимся ядром нового сенсимонизма, продолжателями Пьера Леру, Ламенне, Жорж Санд...

*

Мало-помалу я отходил от кружка Мейера, не порывая с ним. Я ушел в ту работу на культурном фронте, которая так молодо бурлила в первые годы советской власти. А позднее — в конце 20-х годов — в краеведение, которое меня тесно связывало с родиной, уводя из круга научных интересов, удерживавших меня в средних веках западного мира.

Но встречаясь с вторничанами на различных тропинках, проложенных человеческими судьбами в лесу нашей эпохи, я всегда был рад вспомнить наши встречи, наши беседы, наши вечера.

В декабре 1928 года я узнал, что арестованы А.А., Кс.Анат. и Л.В.Пумпянский. «Тучи снова надо мною». Вскоре в Доме книги на лестнице я встретил Пумпянского. Он шарахнулся от меня, как от заразного. А месяц спустя там же сам подошел ко мне и тихо сказал: «Прошло уже время, и я могу говорить, не волнуя вас. Следователь, ведущий дело Мейера, просил меня передать вам и М.В.Юдиной, чтоб вас не беспокоил арест Мейера. Вас к этому делу не привлекут». Видя мое удивление, Пумпянский поспешно добавил: «Вы, может быть, не знаете, что я был тоже арестован, а теперь на воле. Я молчал месяц, чтобы вы поверили моим словам. Месяц прошел, а ни вас, ни М.В.Юдину не трогают. Теперь вы можете положиться на обещание следователя».

На Вербной неделе я получил приглашение явиться в ГПУ на Гороховую.

Следователь Стромин недолго допрашивал меня. Он спросил, давно ли я был на собрании у Мейера.

Я ответил,

462

что начиная с 1921 года я бывал все реже и реже, а последний раз был в 25-м году. —

Почему же вы бывали все реже и реже? Вы разошлись с Мейером и его друзьями на идейной почве? —

Нет, идейно я с ними не порвал. Меня отвлекла занимающая меня работа в области культурно-просветительной, я писал книги, потом работал в ЦБК. —

Значит, идейно вы не порывали с «Воскресением»? —

Нет, не порывал.

Тогда я не понял, какое значение вкладывалось в слово «воскресение». Оказывается, Мейеру были предъявлены обвинения в организации контрреволюционного общества «Воскресение», названного так потому, что оно ставило своей целью воскресение старого режима.

После допроса я был арестован и отправлен в Дом предварительного заключения (ДПЗ), где был заключен по 3-му разряду в камеру №22.

/.../

Наконец вызвали меня к следователю. Допрос был короток. Стромин старался уверить меня, что я принадлежал к организации, которая считает советскую власть властью Антихриста. Я ему сказал, что он совершенно не понял направления кружка Мейера и Половцевой. Ксения Анатольевна разделяет всю экономическую и социальную программу большевиков, но она, как и другие, считает ее недостаточной для обновления человечества и построения коммунизма. Нужна религия. Ее мечта: сочетание того и другого. Это произойдет тогда, когда 1 мая встретится с Пасхальным воскресеньем.

Больше Стромин меня не вызывал.

*

Всех нас заперли в столыпинский вагон. В купе высоко — маленькие окна. Купе отделено от коридора тяжелой решеткой. Несколько друзей издали наблюдали посадку. К нашему удивлению и радости, мы все вместе. Поезд тронулся. Прощай, Петербург.

/.../

Мы молчали. Первым заговорил А.А.Мейер: «Кончилась жизнь. Теперь начинается житие».

<< | >>
Источник: Мейер А.А.. Философские сочинения. Paris: La presse libre. 471 с.. 1982

Еще по теме ВОСКРЕСЕНИЕ:

  1. ПРОГРЕСС В МЕЛЬНИЦЕ СМЕРТИ
  2. ОСУЖДЕННЫЕ НА БЕССМЕРТИЕ
  3. XIV БЕССМЕРТИЕ, ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЕ И ВОСКРЕСЕНИЕ
  4. 14. Бессмертие души и воскресение мертвых
  5. ВОСКРЕСЕНИЕ
  6. ГЕГЕЛЬ-ДЮБОКУ Воскресенье утром, 15.9.1822.
  7. Воскресенье, полдень (З X. 1824).
  8. 166 (555). ГЕГЕЛЬ —ЖЕНЕ Кассель, воскресенье утром 19 августа 1827 г.
  9. «Символ веры» 1.
  10. Глава пятнадцатая ТАЙНА ВОСКРЕСЕНИЯ И СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННОГО РОЖДЕНИЯ
  11. Воскресение Христа есть личное, т.е. телесное, бессмертие как чувственный, несомненный факт.
  12. Вербное воскресенье
  13. 26. «Реинкарнационные места» в священном писании
  14. 28. Раннехристианская традиция о переселении душ
  15. Гефсиманское борение и Голгофа
  16. «Кровавое воскресенье»
  17. 2. ОТ «КРОВАВОГО ВОСКРЕСЕНЬЯ»К ДЕКАБРЬСКОМУ ВООРУЖЕННОМУВОССТАНИЮ