§ 4. Субъекты права в космической модели мира

Понятие «субъект права» в космической модели мира означает, что данный субъект находится в определенной системе отношений, которая специфицирует данный субъект как субъект права, и в том числе он находится в соответствующих отношениях с другими субъектами вообще и с другими субъектами права в частности.

Поскольку развертывается система права, постольку в необходимой мере актуализируется космическая модель мира, и в той же мере развертывается соответствующий сегмент полноты данной модели мира.

С различиями в правосубъектности в зависимости от модели мира, связаны, в том числе, и различия в понятии субъекта нрава, исследуемого, е одной стороны, в соответствии с универсалистской моделью мира, а с другой стороны, в соответствии с космической моделью мира.

В российском обществе понятие о субъекте права формировалось в соответствии с тем жизненным опытом, который в настоящее время оформился в качестве системы теоретического познания «космическая модель мира». М. Ф. Владимирский-Буданов пишет, что «в древнейшем русском праве отсутствие понятия о лице видно из отсутствия терминов, его выражающих; правда, в литературных и законодательных памятниках с древнейших времен встречаются переводные термины: «лице» с греч. ярохгояог), и «особа» с латии. persona, но из них первый означает не лицо и нашем смысле, а напротив — отрицание достоинства лица, а именно один из видов рабства... В русских памятниках (Догов. Олега с гр. Ст. 9) лицом называется или раб-пленник («возвратят искупленное лице в свою страну»), или вещь (Рус.

Таким образом, понятие субъекта права как свободного, независимого от всех других индивидов, древнейшему Российскому праву не было известно. В древнерусских памятниках права сформулировано понятие субъекта нрава, определяющим качеством правосубъектности которого является членство в общине. Например, одним из самых суровых наказаний по Русской Правде был запрет общине помогать преступнику в уплате штрафа за убийство огнищанина: «Аще убьют огнищанина в обиду, то платиги за иь 80 гривен убиици, а людем не надобе» [254, с. 48J.

Из определения понятия субъекта права как члена общины следует, что регулировавшие положение субъекта права нормы права представляли собой завершение тех норм обычаев, которые формировались внутри общины, и напротив, нормы обычаев находили свое завершение в нормах права. То есть в данном случае реализовалась космическая модель мира.

М. А. Некрасов пишет, что к X в. слово «закон» на Руси «известно уже в трех значениях: «вера», «обычай» и «закон»... При этом если в римском нраке слово «закон» ассоциируется со справедливостью, то у древних славян -с обычаем (то есть с нравственностью)» [210, с. 22].

Следовательно, понятие «закон» в правосознании жителей римской империи соответствовал основной цели римского права - наилучшим образом согласовать интере-сы отдельных индивидов, составляющих народ, интересы пародов. Правосознание древних славян отражало другую модель — закон представлял собой завершение норм обычаев, норм морали, позднее - норм религии.

Следует отметить, что понятие субъекта права в качестве члена общины имело место в российском обществе в течение длительного периода времени.

В таком случае содержание понятия субъекта права детерминировано его качествами участника социальных отношений, реализуемых общиной. Следовательно, субъект нрава выступает в одно и то же время и как участник правоотношений, и как участник внеправовых социальных отношений.

В трудах российских исследователей мы также находим предпосылки изучения содержания понятия субъекта права в соответствии с тем социальным опытом, который оформился в качестве космической модели мира. Например, А. Н. Радищев пишет: «Человек родится в мире равен во всем другому. Все одинаковые имеем члены, все имеем разум и волю. Следственно, человек без отношения к обществу есть существо, ни от кого не зависящее в своих деяниях. Но он кладет оным преграду, согласуется не во всем своей единой повиноваться воле, становится послушен велениям себе подобного, словом - становится гражданином. Какие же ради вины обуздывает он свои хотения? Почто поставляет над собою власть? Почто, беспределен в исполнении своея воли, послушания чертою оную ограничивает? Для своея пользы... Следственно, где нет его пользы быть q?a>K^annHOM, там он и не гражданин... Если закон или не в силах его заступить, или гого не хочет, или власть его не может мгновенное в предстоящей беде дать вспомоществование, тогда пользуется гражданин природным правом защищения, сохранности, благосостояния. Ибо гражданин, становяся гражданином, не перестает быть человеком, коего первая обязанность, из сложения его происходящая, есть собственная сохранность, защита, благосостояние» [247, с. 78].

Таким образом, из учения А. Н. Радищева следует, что понятие «субъект права» может рассматриваться с двух позиций: 1)

как гражданин, т.е.

как субъект- «природного» нрава.

«Природным» правом следует считать «нравы и обычаи народные», «добродетель». При этом А. Н. Радищев, видимо, с большей благосклонностью относится ко второму типу права, указывая, что в том случае, если закон защитить человека не в силач, тогда человек может использовать иное право, которое он называет «природным правом».

Совершенной А. Н. Радищев рассматривает такую модель права, в которой отсутствуют «противоположности» между «природным правом» и законами. Он пишет: «Правила общежития относятся ко исполнению обычаев и нравов народных, или ко исполнению закона, или ко исполнению добродетели. Если в обществе нравы и обычаи не противны закону, если закон не полагает добродетели преткновений в ее шествии, то исполнение правил общежития есть легко» [247, с. 92]. Таким образом, гармония правовых и внеправовых социальных норм - наилучший для общества вариант, способствующий реализации права субъектом права. По мнению А. Н. Радищева, правоотношения между субъектами права являются более устойчивыми, если они подкреплены отношениями, основанными на внеправовых нормах. Он пишет: «Если союз между отцом и сыном не на нежных чувствованиях сердца основан, то он, конечно, не тверд; и будет не тверд, вопреки всех законоположений. Если отец в сыне видиг своего раба и власть свою ищет в законоположении, если сын почитает отца наследия ради, то какое благо из того обществу?» [247, с. 96].

В связи с этим понятие «недостойные наследники», имеющееся в российском законодательстве, соответствует действующей в обществе внеправовой социальной норме - норме морали. Согласно п. 1 ст. 1117 ГК РФ не наследуют пи по закону, ни по завещанию, в частности, граждане, которые своими умышленными противоправными действиями, направленными против наследодателя, кого-либо из его наследников или против осуществления последней воли наследодателя, их самих или других лиц к наследованию либо способствовали или пытались способствовать увеличению причитающейся им или другим лицам доли наследства, если эти обстоятельства подтверждены в судебном порядке.

Соответственно, аморальное поведение наследников, направленное на получение наследства любыми средствами, является антиправовым.

Таким образом, субъект права является участником правоотношений, завершающих внеправовые социальные отношения.

Одним из фундаментальных принципов космической модели мира является принцип всеобщей связи, согласно которому в плане диалектики непосредственности и опосредованности актуализируются, в первую очередь, непосредственность связей и опосредствованность отношений, в том числе и непосредственность общественных связей и опосредствованность общественных отношений. В частности, право исследуется в качестве социальных норм, детерминированных впеправовыми социальными нормами. В космической модели мира право - это социальное отношение, опосредствующим звеном в котором выступает государство, придающее внеправовым социальным нормам характер правовых. В таком случае правовые нормы выступают в качестве отображения внеправовых социальных отношений - образа действительности; в свою очередь, внеправовые социальные нормы являются отображением правоотношений.

Субъекты права также раскрываются как субъекты, в которых нормами права закрепляется в качественном и количественном значениях соответствующие общественные связи и общественные отношения. Данные связи и отношения составляют определенный сегмент полноты космической модели мира.

С другой стороны, субъекты права, которые обнаруживают соответствующее богатство связей и отношений между собою, выступают двояко: 1) как субъекты общественных связей; и 2) как субъекты общественных отношений. При этом субъекты права, развертываясь и качестве субъектов общественных связей, самоутверждаются в формах властной активности, поведения, деятельности на правовом поле, т.е. в сфере действия норм права и способности институтов государства обеспечивать реализацию норм права, В то же время субъекты права, развертываясь в качестве субъектов общественных отношений, самоутверждаются как инетитуционалыюсть государственной власти, как институциональная: оформленность гражданского общества, оппонирующая государству. Следовательно, право, как социальное отношение, является элементом полноты космической модели мира.

Известный правовед XIX в.

Таким образом, объективные условия и субъективные факторы детерминируют изменение права. То есть имеет место принцип диалектического развития явления.

Диалектическая методологическая традиция воспринята и современными российскими исследователями. Например, С. С. Алексеев пишет: «Для субъекта права характерны следующие два основных признака. Во-первых - это лицо, участник общественных отношений (индивиды, организации)... Во-вторых — это лицо, которое реально способно участвовать в правоотношениях, приобрело свойства субъекта права в силу юридических норм» [12, с. 138-139].

Данное диалектическое противоречие субъекта правоотношений и субъекта внеправовых социальных отношений является источником развития субъекта права.

Необходимо отметить, что право в качестве социального отношения изучалось рядом западных исследователей социологической юриспруденции в XIX - XX веках. В частности, Е. Эрлих пишет: «Чтобы понять истоки, развитие и сущность права, следует, прежде всего, изучить порядок.., существующий в союзах. Причина неудач всех предшествующих попыток объяснить право состояла в том, что они исходили от правовых предписании, а не от этого порядка» (цит. по [300, е.253]). При этом Е. Эрлих утверждает: «Все частное право - это право, сложившееся в союзах» (цит. по [300, с.255]).

Таким образом, исследователь показывает зависимость права от внеправовых социальных отношений. В то же время он отождествляет понятие правовых норм и внеправовых социальных норм, складывающихся в таких «союзах», как семья, община, государство и другие. А значит, любая социальная норма, регулирующая отношения в «союзе», является правовой. То есть имеет место дуализм права и внеправовых социальных норм.

Сторонники одного из направлений социологической школы права — институционализма изучают государство в качестве одного из социальных институтов, существующих в обществе наряду с другими. А. Леви-Брюль пишет: «Для социологической теории, сторонником которой я являюсь.

может быть дан только одни отпет..: право исходит от социальной группы» (цит. по [300, с. 267]).

Исследователь имеет в виду не гармонию социальных институтов в обеспечении воспроизводства общества, а субординационные отношения между государством и иными социальными институтами, причем функция государства состоит в закреплении «созидательного обычая», созданного социальной группой (цит. по [300, с. 267]).

Североамериканский исследователь Р. Паунд предлагает «инструментальный подХОд» к праву: «О работе инженера судят по ее соответствию поставленным целям, а не по тому, соответствует ли она какой- то идеальной форме традиционного плана. В отличие от прошлого века, мы так же подходим и к деятельности юристов, судей и законодателей. Мы изучаем правовой порядок, вместо того чтобы дебатировать вопрос о природе права. Мы все больше и больше начинаем мыслить понятиями правового порядка - процесса, а не понятиями права - собрания сформулированных результатов» [382, с. 152].

В формировании правопорядка согласно учению Р. Паунда принимает участие исключительно государство, которое в этом случае оказывается на вершине субординационной пирамиды. Имеет место дуализм государства и: иных социальных институтов.

Таким образом, хотя некоторые западные исследователи XIX - XX вв. рассматривают субъектов права в качестве субъектов социальных отношений, в целом имеют место подходы и принципы, свойственные тому жизненному опыту, который оформился в настоящее время в качестве универсалистской модели мира.

В то же время российские исследователи - прошлых веков и современные, как правило, изучают субъектов права в качестве субъектов; социальных отношений на основе подходов и принципов, характеризующих космическую модель мира. В целях подтверждения этого тезиса рассмотрим исследовательские подходы к изучению понятия субъект права в зависимости от места отдельных видов социальных норм, детерминирующих правосубъектность субъекта права.

Нормы обычаев.

Под обычаем в науке, как правило, понимают «унаследованный стереотипный способ поведения, который воспроизводится в определенном обществе или социальной группе и является привычным для их членов» [46, с. 266J.

Существует две формы обычаев, о которых С. Л. Зивс иишег следующим образом: 1)

«сохранение совокупности норм обычного права как самостоятельного источника права»; 2)

«содержание нормы облекается в форму писаного нормативного акта» [108, с. 167],

Обычай в первой форме выражается формально лишь в общей правовой норме, санкционирующей применение обычая. Вторая форма выражается в закреплении конкретного обычая.

При этом могут быть выделены различные подходы к определению места норм обычаев в системе социальных норм. Различимы нормы обычаев, детерминирующие наряду с нормами права и другими социальными нормами правосубъектность субъекта, и нормы обычаев, возникающие на основе правовых норм.

Например. С. С. Алексеев полагает, что обычаи - «правила поведения общего характера, исторически складывающиеся в силу данных фактических отношений и в результате многократного повторения вошедшие в привычку» [13, с. 76]. Здесь обычай - социальное отношение характеризуется г$ соответствии с космической моделью мира. Взаимодействие нормы права и нормы обычая осуществляется во взаимодополнении этих социальных норм в необходимых случаях. Например, как пишет Н. Лагышева: «Купля-продажа предметов сопровождалась ударением руки об руку. Именно отсюда произошло выражение "дать по рукам11. Присутствие свидетеля, который "разбивал" удар руки покупателя о руку продавца, было обязательным. Все это действие сопровождалось обращением с молитвой к Богу, на восточную сторону или к церкви, если же сделка происходила в доме, то участники сделки обращались к иконам. Ударом руки доказывалось обоюдное желание на совершение сделки, а молитвой - отсутствие обмана. После молитвы "запроданная1' вещь ни в коем случае не отбиралась, а слово не нарушалось, даже если бы и продавцу предложили за нее сумму, в несколько раз большую. Выражение "договор дороже денег" можно было применить именно к таким случаям» [173, с. 6].

Видимо, эта норма обычая нашла завершение в правовой норме, закрепленной ст. 310 ГК РФ, согласно которой односторонний отказ от исполнения обязательства и одностороннее изменение его условий не допускаются, за исключением случаев, предусмотренных законом.

С другой стороны, согласно п. 2 ст. 5 ГК РФ обычаи делового оборота, противоречащие обязательным для участников соответствующего отношения положениям законодательства или договору, не применяются.

Таким образом, отношения между сторонами обязательства регулируются в своей мере, как обычаями делового оборота, гак и нормами права. При этом субъекты права, руководствуясь в своей деятельности обычаями делового оборота, таким образом, совершенствуют (дополняют) содержание норм правовых. Субъект права реализует нормы обычая с учетом действующих норм права.

Такое понятие нормы обычая следует отличать от правовых обычаев, о которых К. Маркс, Ф. Энгельс писали: «...обычное право есть не что иное, как обычаи установленного законом права, ибо право не перестало быть обычаем оттого, что конституировалось как закон» [196, с. 127], Обычай, возникающий из права, относится к явлениям универсалистской модели мира.

Примером создания правового обычая является дело «Алабамы». В 1861 - 1862 гг., во время Гражданской войны в Америке, в портах нейтральной Великобритании по заказу Конфедерации Южных Штатов Америки частными фирмами были построены три военных корабля - "Алабама", "Флорида" и "Шенандоа", которые с 1863 по 1865 г. захватили 168 торговых судов Североамериканских Соединенных Штатов, что нанесло значительный прямой ущерб и привело к спаду международной торговли Севера. ССШ предъявили претензии к Великобритании, утверждая, что причинение "крейсерами Конфедерации" этого ущерба было обусловлено невыполнением британской стороной своих обязательств по нейтралитету.

После долгих переговоров США и Великобритания заключили 8 мая 1871 г. Вашингтонское соглашение, учреждавшее третейский суд для рассмотрения спора и содержавшее в ст. VI правила, которыми этот суд должен был руководствоваться. Основная дискуссия развернулась по поводу того, что же составляет должную осмотрительность (due diligence), при наличии которой в действиях Великобритании и должна была наступить ее ответственность.

Британцы предлагали следующее: «Due diligence со стороны суверенного правительства обозначает ту меру заботливости, которую правительство обязано согласно международному обязательству применять для конкретной цели. Когда эта мера не определена международной практикой или договором, она выводится из природы самого обязательства и из тех суждений о правосудии, справедливости и общей целесообразности, на которых основано право народов».

Представители же США понимали due diligence как «осмотрительность, пропорциональную масштабу предмета и достоинству и мощи должной ее проявлять державы; осмотрительность, которая на всех этапах исполнения обязательства предотвращает нарушения па территории нейтрального государства, с помощью высокой бдительности и всех других средств н его распоряжении».

Женевский арбитраж склонился к этой позиции и в своем решении зафиксировал следующую методику определения due diligence: «Due diligence, о которой идет речь в 1-ми 3-м из упомянутых правил, должна применяться нейтральными правительствами в точной пропорции к рискам, которым может подвергнуться какое-либо из воюющих государств из-за неисполнения обязательств нейтралитета».

Поскольку риски были очень высоки, как далее указал арбитраж, «обстоятельства... требовали со стороны правительства всей возможной заботливости по соблюдению декларации о нейтралитете». Due diligence и сегодня признается стандартом, отражающим международное обычное право (цит. по [157. с. 52-53]).

Таким образом, при данном подходе формирование правового обычая: напрямую зависит от степени свободы воли rex субъектов права, которые могут оказывать влияние на процесс формирования правового обычая.

Нормы морали.

Среди точек зрения по вопросу о природе морали различимы две основные группы. Соответственно мораль интерпретируется с двух позиций - с позиции «морали как социального регулятора, реализующегося с учетом правового регулирования» и с позиции «правовой морали». Истинность каждой из двух основных точек зрения не вы зывает сомнений в том случае, если эта точка зрения согласуется с определенной моделью мира.

Ряд исследователей рассматривают природу морали преимущественно в контексте космической модели мира. Причем такой подход существует в науке со времен дореволюционного российского общества.

Так, по мнению В. С. Соловьева, правовые нормы не имеют никакого отношения к личным и гражданским свободам, записываемым в Конституциях. Это просто подвид нравственных норм, а именно, простейшие заповеди, запреты (не убий, не обманывай и т.д.) [269, с. 178].

Таким образом, В. С. Соловьев рассматривает нормы морали как «прообраз правовых норм».

М. С. Строгович полагает, что можно говорить о профессиональной этике как об отрасли знании, как о науке, но даже условно нельзя говорить о «профессиональней нравственности» как совокупности особых норм морали для прокуроров, судей, следователей, адвокатов» [278, с. 91].

С позиции космической модели мира нормы права являются завершением норм морали, но не явлением, формирующим последние. «Профессиональная нравственность» же подразумевает создание правом специальных норм морали для работников правоохранительных органов.

С. Ф. Анисимов пишет, что мораль «есть социально и исторически обусловленная система принятых в том или ином сообществе людей норм или правил поведения, регулирующих их взаимные отношения в коллективной жизни» [ 15, с. 25].

Таким образом, исследователь подчеркивает детерминированность социальных отношений, регулируемых нормами морали, иными социальными отношениями.

В. П. Малахов акцентирует внимание на социальной функции морали и на средствах обеспечения соблюдения норм морали. Он полагает: «В целом мораль является существенной стороной общественной жизни, выполняющей важные социальные функции, в первую очередь - функцию регуляции межчеловеческих отношений, возникающих в процессе коллективной жизни. Эта потребность в регуляции удовлетворяется при помощи присущих морали специфичных (наряду с правовыми) средств: принципов, норм, идеалов, воспитанных у людей нравственных чувств, убеждений, качеств и т.п.» [192, с. 22].

Следовательно. правовые средства обеспечения реализации: социальных отношений, урегулированных нормами морали, применяются наряду с иными средствами, дополняют их.

Ю. А. Агешин расширяет перечень охранительных мер, обеспечивающих соблюдение норм морали - помимо силы общественного мнения автор называет также воспитание, традиции и другие. Он предлагает рассматривать мораль как «совокупность принципов или норм поведения людей, регулирующих их отношение друг к другу, а также к обществу... и поддерживаемых личным убеждением, традицией, воспитанием, силой общественного мнения...» [4, с. 41-42].

Опосредствованность содержания правосубъектности субъекта права системой социальных норм есть характеристика космической модели мира. Например, используемое в Уголовном Кодексе Российской Федерации (далее — УК РФ) понятие «хулиганские побуждения» не раскрывается. Как разъяснил Пленум Верховного Суда РФ, под убийством, совершенным из хулиганских побуждений, следует понимать убийство, совершенное на почве явного неуважения к обществу и общепринятым нормам морали, когда поведение виновного является открытым вызовом общественному порядку и обусловлено желанием противопоставить себя окружающим, продемонстрировать пренебрежительное к ним отношение |243, с. 532-539].

Таким образом, нормы морали дополняют нормы права, регулирующие правосубъектность субъекта права в результате совершения убийства из хулиганских побуждений. При этом суд, применяющий УК РФ при вынесении приговора, применяет нормы права с учетом действующих в обществе норм морали, совершенствуя складывающееся правоотношение.

В свою очередь, Л. Е. Ароцкер, Э. Ратинов и 10. Зархнн исследуют общественные отношения, урегулированные нормами морали, главным образом, в контексте универсалистской модели мира. Так, по мнению Э. Ратинова и Ю. Зархина, «всеобщность принципов морали не исключает специальных этических норм и правил поведения, свойственных лишь представителям определенной профессии» [248, с. 35].

Указанные исследователи отвергают единство норм морали и норм нрава. Нормы этики закрепляются правом в отношении отдельных субъектов права, осуществляющих определенные профессиональные функции.

В. С. Нерсесянц также полагает: «1) право и мораль - принципиально различные социальные явления, нормы, регуляторы; 2) специфическим принципом права (в его различении с законом) является принцип формального равенства... 4) соотношение права и морали - это соотношение разных принципов... 5) закон (позитивное право) должен быть правовым, но не моральным, религиозным и т.д. морализация закона столь же ошибочна и вредна, как и узаконение (огосударствление) морали» [246, с. 116].

Действительно, в соответствии с универсалистской моделью мира основное благо - интересы субъектов права, а индивидуальные интересы опосредствованы, в частности, индивидуальными нормами морали, которые зачастую противоречат друг другу. В такой ситуации обеспечить мирное сожительство членов общества возможно не посредством норм морали, а посредством лишь норм права.

Например, в североамериканском обществе активно внедряются нормы морали, исходящие от государственной власти и разработанные в Западных философских учениях. Так, студенты, проходящие обучение в. учебных заведениях штата Нью-Йорк и осваивая Американское бизнес- право, в обязательном порядке должны изучить тему «Этика и социальная ответственность». Одним из разделов этой темы является утилитаризм. В книге, предназначенной для преподавателя учебного заведения, записано: «Применение теории утилитаризма в бизнесе означает 1) разрешение вопроса, на кого из субъектов будет оказано влияние тем или иным экономическим решением; 2) ценностный анализ - негативный и позитивный результат различных действий в отношении этих субъектов; 3) выбор варианта решения из альтернативных действий, который позволит наилучшим образом удовлетворить интересы наибольшего числа субъектов» [375, с. 30].

Данная теория возведена в ранг государственной. В ней находит воплощение такая этическая норма, как соблюдение интересов других членов общества. Эта норма, несомненно, вытекает из действующих в североамериканском обществе правовых норм. Например, суд рассмотрел дело Pavlic v. Lane Ltd./Tobacco Exporters International, суть которого заключалась в том, что корпорация продавала флаконы с аэрозолем, на которых было написано «Аэрозолем не дышать». Один из потребителей умер от вдыхания содержимого одного из флаконов. Его отец предъявил иск и, в конечно счете его выиграл, ссылаясь на отсутствие на флаконе предупреждения о последствиях таких действий, как вдыхание аэрозоля» [375, с. 30].

Таким образом, в данном судебном решении содержится правовая норма о соблюдении интересов всех членов общества. Суд посчитал, что эта правовая норма не была соблюдена компанией в достаточной мере.

Подобной позиции придерживается и Л. Е. Ароцкср. Исследователь полагает, что «судебная этика представляет собой сочетание общих моральных норм и специфических профессиональных норм морали» [21, с. 238].

В гаком случае нормы морали имеют индивидуальный характер к создаются исключительно правом. При этом содержание правосубъектности субъекта права зависит о г степени свободы rex лиц, которые имеют возможность оказывать влияние на процесс создания профессиональных, норм морали.

Создание нормами права норм морали в науке принято называть «морализацией права». Выступая против морализации права, например, В. А. Аболонин пишет: «Еще одним проявлением параллельной "морализации" 1"раж*данского процесса и одновременно косвенным способом усиления правоприменительной функции суда является активное использование законодателем "нормативных обобщений"... Их особенностью является необходимость широкого судебного усмотрения при их толковании, что вызвано самим характером оценочных категорий, которые в большинстве своем имеют "моральное" происхождение. К числу таких категорий огносятся, например. "добросовестность", "справедливость", "злоупотребление правом" и многие другие» [3, с. 17).

В самом деле, морализация права может иметь в качестве следствия: произвольное истолкование правовых норм правоприменительными органами в зависимости от интересов участников тех или иных социальных, отношений.

В то же время нормы профессиональной этики как совокупность норм морали, создаваемых нормами права и действующих исключительно в определенной сфере общественных отношений, необходимо различать со случаями реализации субъектом права правовой нормы с учетом актуальных внеправовых социальных норм. Например, В. В. Капустянский пишет об одном из средств достижения целей в уголовном процессе следующим образом: «... средство должно быть этичным, соответствующим нормам общественной нравственности и морали в их конкретном применении в сфере уголовно-процессуального регулирования.

В этом плане особую роль приобретает вопрос о судебной этике... На наш взгляд, в любой профессиональной этике, в том числе и в судебной, действуют общие этические требования, нравственные нормы. Они являются обязательными для каждого члена нашего общества, в какой бы сфере деятельности он ни проявлял себя» [130, с. 33].

В донном случае исследователь рассматривает взаимодействие правоотношения и социального отношения, регулируемого иными социальными нормами, в соответствии с космической моделью мира.

л