§ 3. Субъекты права в системе универсалистской модели мира

Субъектами права в юриспруденции называют лиц, обладающих правосубъектностью (например, [298, с.

С другой стороны, формирование понятия о субъекте права и его правосубъектности происходит одновременно с формированием системы права в обществе. Соответственно, п зависимости от уровня развернутости в обществе системы права раскрывается количественная и качественная стороны правосубъектности. В свою очередь, наличная система права выступает как система актуализации той или иной модели мира.

Понятие «субъект права» в универсалистской модели мира означает, что данный субъект в соответствии с принципом антропоцентризма обладает определенной совокупностью степеней свободы, подлежащих увеличению или сокращению со стороны субъекта правотворчества, который наделен также способностью ограничивать в той или иной мере каждую из указанных степеней свободы субъекта права.

Как указывалось в 2 настоящей главы, одной из характеристик понятия права в соответствии с универсалистской моделью мира является то, что нормы права, занимая определенное место среди социальных норм как в системе ценностей, гарантируют степени свободы субъектов права.

Таким образом, понятие свободы субъекта означает свободу его воли и включает следующие составляющие: -

возможность формировать свою волю. Независимая воля каждого члена общес тва обеспечивает свободу как один из основных признаков права в универсалистской модели мира. В. С. Нерсесянц полагает: «Свобода индивидов )! свобода их воли — понятия тождественные. Воля п праве — свободная воля... Волевой характер права обусловлен именно тем, что право - это форма свободы людей, т. е. свобода их воли» [213, с. 23]; -

возможность изъявлять свою волю. П. В. Алексеев и А. В. Панин пишут, что свобода - это «способность человека действовать в соответствии со своими интересами и целями, опираясь на познание объективной необходимости» [9, с. 433].

Основные идем права как совокупности степеней свободы субъектов были сформулированы в римском праве, которое называют «всемирным, универсальным» [238, с. 5].

В Институциях Гая записано, что все право делится на «право, которое каждый народ сам для себя установил» (цивильное право) и «право, которое между всеми людьми установил естественный разум, применяется и защищается одинаково у всех народов и называется правом общенародным, как бы правом, которым пользуются все народы» [64, с. 171].

Универсальность права поздней Римской империи, объединявшей народы с различными религиями, традициями, обычаями, другими социальными нормами, состояла в том, что оно было нацелено на согласование разнородных интересов этих народов.

Однако и цивильное право имело целью закрепление различающихся интересов отдельных индивидов (социальных групп).

Следовательно, задачей правового регулирования в римском обществе являлось создание наилучшего механизма согласования воль различных групп населения, составлявших римское общество. Возможности формирования и изъявления воли характеризуют состояние свободы субъекта. Правовой статус субъекта по римскому праву зависел от количества и качества степеней его свободы в различных областях общественной жизни: политической, экономической, семейной.

Е. А. Флейшиц пишет, что «отдельный человек для обладания полной правоспособностью во всех областях политических, семейных и имущественных отношений должен был удовлетворять трояким требованиям: а) в отношении свободы: быть свободным, а не рабом; б) в отношении гражданства: принадлежать к числу римских граждан, а не чужеземцев; в) в семейном положении: не быть подчиненным власти главы семьи (patria potestas)» [249, с. 90].

Количество и качество степеней свободы, которыми субъект права обладал, определяли возможность реализации собственных интересов и потребностей субъектами права. Соответственно, человек, не обладавший свободой, субъектом права не признавался. Так, рабы, не наделенные свободой, являлись не субъектами права, а объектами прав. Е. А. Флейшиц пишет: «И если преторское право и законодательство и создают ряд норм, якобы направленных на признание и охрану личности рабов, если складывается т.н. favor libcrtatis, тенденция толковать правовые нормы в случае спора в пользу признания человека свободным, то, по существу эти нормы направлены одни — на создание более тонких форм эксплуатации рабов, другие - на некоторое прикрытие этой эксплуатации» [249, с.

Рассмотрим содержание понятия свободы по римскому праву. Римские юристы вкладывали в исследуемое понятие следующие значения: «Свобода есть естественная возможность делать то, что хочется, если этому не препятствует насилие пли право», «Свобода ценится выше всего»; «Свобода не поддается никакой оценке», «Свобода считается делом общественным, а не частным» [30, с. 406].

Содержание понятия свободы по римскому праву может быть охарактеризовано следующими положениями:

- во-первых, свобода как принцип права предполагает свободу воли субъектов права;

- во-вторых, свобода воли каждого субъекта не может быть абсолютной, а, следовательно, необходимо установить сс пределы. В связи с этим основная функция права в универсалистской модели мира состоит в том, чтобы «найти» разумные пределы ограничения свободы воли субъектов права;

в-третьих, из предыдущего тезиса вытекает, что в обеспечении свободы, с одной стороны, и в установлении ее пределов, с другой стороны, нуждается само общество, существование которого зависит от того, насколько правильно общество определило степень свободы каждого его члена;

в-четвертых, свобода субъекта права - это высшая ценность, которая даже «не поддается оценке».

Таким образом, в соответствии с системой теоретического познания «универсалистская модель мира» субъектом права является субъект, который в науке называют «свободной личностью». Так, Л, Н. Чсрноусова пишет о том, что свободная личность преследует «индивидуальные интересы, выгоды, эгоистические намерения ... Целью жизнедеятельности свободной личности, действующей по принципу "можно все, что не запрещено законом" является максимально полное удовлетворение своих потребностей, вытесняя из данной среды потребления своих конкурентов» [327. с. 44].

Римская идея свободной личности воспринята современными исследователями, в первую очередь, западными философами и правоведами. Например, Г. Дж. Берман пишет, что в западной традиции права правовая система - «это стройная система мероприятий, одна из главных целей которой - дать руководство разным отделам правительства, равно как и людям вообще, относительно того, что разрешено и что запрещено» [41, с.

То есть в условиях многообразия интересов субъектов права имеется потребность в установлении пределов свободы каждого субъекта права.

Наличная система права, устанавливающая такие пределы, выступает как форма актуализации универсалистской модели мира. Е. Н. Пименова полагает: «Интересы различных экономических субъектов, их групп, государства находят отражение в действующем праве. Баланс, соотношение и защита частных и публичных интересов являются актуальными для ученых и практиков со времен Античности» [232, с. 60].

Указанный баланс зависит от способностей и возможностей отдельных членов общества, которые посредством использования различных технологий могут способствовать обеспечению своих потребностей и реализации своих интересов преплгущественпо перед потребностями и интересами других членов общества. Например, С. А. Денисов описывает такую технологию в борьбе за власть: «Управленческие группы, входящие в аппарат управления, формируют политический режим, препятствующий иным группам общества участвовать в законотворчестве. Ограничиваются политические права общества: свобода мысли и слова, свобода объединений в политические партии и свобода деятельности этих партий, право на проведение массовых мероприятий. Подконтрольные государству средства массовой информации превращаются в орудия пропаганды правильности законотворческой политики. Критика существующих законов оппозицией ограничивается или вообще объявляется преступной деятельностью (ст. 70 УК РСФСР 1961 г.). Управленцы стремятся устранить из общества социальный слой политиков, представляющих разные группы общества и способных участвовать в законотворчестве. Все общественные элиты превращаются в служилый государственный класс (бюрократию)» [92, с. 18].

В условиях различающихся интересов субьектов права общая воля зачастую означает не что иное, как волю наиболее влиятельных субьектов. Т. Гоббс пишет, что «право есть свобода, именно та свобода, которую оставляет нам фажданский закон» [72, с.

В случае провозглашения свободы субъекта нрава реальную возможность обеспечивать реализацию своих интересов имеет та социальная группа, которая «повелевает» другими, то есть субъект (субъекты), который стоит у власти. За историческими процессами стоят конкретные люди. Р. Иеринг, по словам П. А. Покровского, пишет о том, что «не как растение, не само собой раскрывается право в истории, а в труде и борьбе - в борьбе как отдельных лиц, так и целых групп за своп шПересы и за новые понятия о справедливом» [239, с. 70].

Для обеспечения удовлетворения тех или иных общественных потребностей правовыми нормами закрепляется принцип свободы воли субъектов права. Реализация этого принципа зависит от положения соответствующего лица в обществе, в частности, от его возможностей влиять на создание, реализацию и применение правовых и иных социальных норм. Поэтому содержание понятия свободы не одинаково для различных субъектов права. Поскольку гарантировать реализацию интересов всех субъектов права невозможно, право обеспечивает каждому из них определенную степень свободы в реализации своих интересов. Эта степень свободы существует по отношению к имеющейся шкале ценностей.

Оценка справедливости норм нрава в универсалистской модели мира осуществляется с позиции соответствия их принципу свободы воли тех, кто в собственном смысле занимается правотворчеством, правоприменением и т.д., а также свободы волн тех, кого касаются ограничения свободы, задаваемые правовыми актами. Следовательно, степени свободы членов общества различны.

При таком подходе в обществе выделяется, как минимум, две различные степени свободы субъектов: свобода властвующего субъекта и свобода всех остальных членов общества. Т. Гоббс пишет о «надзаконном» характере свободы суверена, являющегося законодателем [72, с. 52]. Он полагает: «Суверен государства, будь то один человек или собрание, не подчинен гражданским законам. В самом деле, обладая властью издавать и отменять законы, суверен может, если ему угодно, освободить себя от подчинения отменой стесняющих его законов и изданием новых, следовательно, он глее заранее свободен» [73, с. 206].

Следовательно, свобода властвующих является минимально ограниченной, в то время как свобода тех, кем повелевают, имеет ограничения, зависящие от интересов стоящих у власти членов общества. Властвующие обладают степенями свободы в большем количестве и более высокого качества, чем управляемые. Н. М. Добрынин выделяет «две степени свободы: первая - ось поведения субъектов конституционных правоотношений и вторая - ось оценки такого поведения надлежащим субъектом, производящим оценку» [97, с. 11].

Субьект, производящий оценку поведения субъекта права, наделен большим количеством степеней свободы, чем субъект, чье поведение оценивается.

Необходимо отметить, что степени свободы властвующих субъектов также различаются по количеству и качеству. В условиях принципа разделения властей каждый государственный орган имеет определенную степень свободы, и цель права в связи с этим - по возможности, сделать ее равЕЮЙ дня каждого из указанных государственных органов. Анализ существующей судебной практики показывает, что именно принцип формального равенства устанавливает широкие возможности изменения баланса интересов одних субъектов права в пользу интересов других субъектов права. Например, В. О. Аболонин полагает: «В то же время немецкой традиции права очень свойственно трепетное отношение к морали и, в частности, представлениям о справедливости. В некоторые периоды своей истории немецкие судьи, пренебрегая традициями континентального права, явно шли против "писаного закона", если он противоречил их представлениям о справедливом разрешении дела» [3, с. 19].

То есть разрешение дела немецким судьей зависело от его понимания справедливости. Таким образом, степень свободы судьи выше, чем степень свободы субъекта права, выступающего в качестве подсудимого, истца или ответчика и т.д.

Подобный подход был выработан еще во времена Римского права, В. О. Аболонин пишет: «Еще во времена ранней рецепции римского права было сформулировано правило: Sin vero aequitas juri scripto videatur, secundum ipsam judicandum est ("Если справедливость представляется противоречащей писаному праву, должно судить соответственно с ней")» [3, с. 191.

Критерием правового поведения субъекта права в этом случае является справедливость. Причем побеждает понимание справедливого того субъекта, который «судит». Именно этот субъект обладает большим количеством степеней свободы более высокого качества. При этом степень свободы субъекта права определяется исключительно правовыми нормами.

Таким образом, субъект права, являющийся более или менее свободной личностью, раскрывается как определенный сектор полноты универсалистской модели мира.

Нацеленность права на удовлетворение потребностей и реализацию интересов субьектов права означает антропоцеитристский подход к: правопониманию. В соответствии с принципом антропоцентризма н аксилогическнм подходом, в качестве фундаментальных определений общественной жизни в рамках универсалистской модели мира выступает та или иная шкала ценностей, но отношению к которым субъект права, в целях удовлет ворения потребностей и реализации интересов, должен располагать необходимыми, закрепленными нормами права степенями свободы, а также необходимыми и закрепленными нормами нрава ограничениями данных степеней свободы.

Ценности могут иметь индивидуальное или общественное значение. В «Золотой книге, столь же полезной, как забавная, о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопии» Т. Мор рассказывает о путешествии в неведомую страну Утопию, где жизнь идет в соответствии с принципами справедливости и равенства. В этой стране существует рабство, которое должно решить проблему «неприятного труда». Рабство служит также наказанием за преступления и средством трудового перевоспитания [206, с. 230]. То есть граждане Утопии, чьи индивидуальные интересы не совпадают с общественными интересами, утрачивают свободу - становятся рабами. В таком случае ценности, имеющие общественное значение, имеют приоритет над личными ценностями. Жан-Жак Руссо отмечал определяющее значение воли в праве: «Так и закон есть не что иное, как объявление общей воли...» [256, с. 573].

С другой стороны, западными исследователями не меньшее значение придается индивидуальным ценностям, по сравнению с ценностями общественными. И. Бентам пишет: «Что же такое есть в этом случае интерес общества? Сумма интересов отдельных членов, составляющих его» [34, с. 111. В данном случае индивидуальные ценности и. совокупности образуют попягае общественных ценностей.

В соответствии с универсалистской моделью мира субъект власти берет «под государственно-правовую опеку» необходимый минимум общественных отношений. Остальные общественные отношения — компетенция гражданского общества. Между тем, общественные от ношения, регулируемые внеправовыми социальными нормами, гакже важны в деле согласования интересов членов общества. Общее их содержание должно соответствовать нормам права или, по крайней мере, не противоречить им. Например, J1. Д. Воеводин пишет: «Говоря о различиях между свободой и правом, некоторые ученые вполне обоснованно полагают, что свободу как фактическое состояние нельзя отрывать от юридических прав и обязанностей и вместе с тем не следует отождествлять с ними. Юридические права - это лишь одна, но lie единственная форма проявления свободы личности- Последняя теснейшим образом связана с правами и обязанностями граждан, правом в целом как одной из форм общественного сознания, но она не менее близко соприкасается и с другими формами общественного сознания: моралью, философией, наукой, религией и пр.» [61, с. 39],

В связи с этим содержание понятия субъекта ripaba предполагает фиксированную совокупность степеней свободы среди степеней свободы, задаваемых «неправовыми социальными нормами.

При исследовании понятия свободы субъекта права необходима учитывать методологическую функцию социальной философии: в зависимости от используемой методологической традицией - реалистской или номиналистской - в понятие свободы философами вкладывается различное значение. R соответствии с реалистской традицией в качестве сущности определяется идеальная сущность (репрезентант), а материальное выступает в качестве существования; по номиналистской традиции,, напротив, в качестве сущности предстает материальная сущность (репрезентант), а идеальное выступает в качестве репрезентации.

В соответствии с реалисткой методологической традицией свобода — это фикция, социальная ценность, которая входит в тот минимум неизменяющихся «идеальных (фиктивных) объектов», посягательство на которые не допускается в целях сохранения общества. Например, Г. В. Ф. Гегель выделяет абстрактное право в качестве первой ступени в движении понятия права от абстрактного к конкретному. Основной идеей абстрактного права является свобода личности. Исследователь пишет: «Право есть, прежде всего, непосредственное наличное бытие, которое дает себе свободу непосредственным образом: a)

владение, которое есть собственность; свобода здесь — свобода абстрактной воли вообще, или именно поэтому некоего единичного, соотносящегося лишь с собой лица. b)

Лицо, отличая себя от себя, относится к другому лицу, и оба обладают друг для друга наличным бытием только как собственники. Их в себе сущее тождество получает существование посредством перехода собственности одного в собственность другого при наличии общей воли и сохранения их права — в договоре. c)

Воля как (а) в своем соотношении с собой, различенная не от другого лица (Ь), а в себе самой, есть как особенная воля, отличная от себя и противоположная себе как в себе и для себя сущей,— неправо (Unrecht) и преступление» [66, с. 99].

То есть Г. В. Ф. Гегель различает «свободу абстрактной волн» в качестве сущности и общую волю конкретных субъектов права в качестве существования этой сущности. В связи с этим исследователь пишет; «Будь лицом и уважай других в качестве лиц» [66, с. 65].

Свобода воли субъекта права в соответствии с реалистской методологической традицией означает обеспечение возможного поведения этого субъекта в максимально возможном количестве областей общественной жизни. Такой подход предполагает детальное урегулирование государством степеней свободы субъектов права.

Свобода в качестве идеального объекта закрепляется в Основном законе (Конституции) государства. Например, глава 2 Конституции РФ (Российская газета. 25.12.1993) «Права и свободы человека и i-ражданина» содержит 48 статей, в которых закреплены право на жизнь, на достоинство личности, личную неприкосновенность и т.д.

Понятие содержания свободы может быть рассмотрено и в номиналистской методологической традиции. Свобода как ценность в таком случае предметна. Этот подход выражен в концепции Л. Фейербаха, который полагает: «Все спекулятивные рассуждения о праве, о воле, о свободе, о личности помимо человека, вне его или даже поверх него, — все это рассуждения без единства, без необходимости, без субстанции, без основания, без реальности. Человек есть бытие свободы, бытие личности, бытие права» [308, с. 86]. При этом под свободой исследователь понимает «общественность», т.е. «общение человека с человеком» [308, с. 144].

То есть понятие свободы раскрывается Л. Фейербахом как нечто материальное - конкретные социальные отношения. В го же время человек выступает мерой свободы. В частности, человек волен интерпретировать понятие свободы в своих собственных интересах.

При этом толкование сущности свободы различается в зависимости от приоритетов субъекта, осуществляющего интерпретацию. Например, ряд философов видят ценность свободы субъекта в том, что она выступает в качестве критерия разграничения правового и антиправового. Например, Н, А, Бердяев пишет; «Право есть принудительные начала, защищающее л охраняющее человеческую свободу. Оно делает возможным сожительство и общение людей и в том случае, когда люди грешны и злы, когда они насильники и корыстолюбцы» [35, с. 30].

Таким образом, существует потребность общества в закреплении свободы воли субъекта, так как именно последняя охраняется правом, которое делает возможным сосуществование членов общества.

Современный российский исследователь О. М. Степаняп обосновывает потребность в провозглашении свободы воли субъекта права явлением пнтерсубъектиппостн. Исследователь пишет: «Положительное право имеет множество других признаков. В частности, важнейшими признаками положительного права являются свобода и равенство. Свобода связана с субъектами права и их взаимодействием. Лишенный свободы индивид не может предъявлять другим свои притязания и признавать притязания других. Это значит, что свобода является важнейшим условием интерсубъективного признания претензий и поглощается признаком интерсубъективности права. Что касается равенства, то оно является одной из существенных сторон справедливости. Из указанных соображений можно- заключить, что право - нормативное, ценностное и интерсубъективное явление. Из нормативности права следует, что явление может быть правовым, если в нем наличествую! императивно-атрибутивные связи, из ценностности следует, что явление должно быть связано с определенными благами и воплощать один из многочисленных аспектов справедливости, а из интерсубъективности следует, что явление может быть правовым, если оно основано на интерсубъективном признании притязаний». [276, с. 44].

Следовательно, интерсубъективность предполагает потребность в предъявлении субъектами претензий друг другу, и для ее реализации необходимо закрепление принципа свободы воли.

Номиналистская версия сущностного исследовательского подхода предполагает минимальное количество общественных отношений, регулируемых правом, оставляя в компетенции гражданского общества значительную их часть.

Таким образом, количество и качество степеней свободы субъекта нрава, среди степеней свободы, задаваемых в неправовым и социальными нормами, зависят от принимаемой версии сущностного подхода. В соответствии с реалистской методологической традицией создание, реализация и применение права предполагают меньшее количество и качество степеней свободы субъекта права по сравнению с количеством и качеством степеней свободы субъекта права в случае изучения создания, реализации или применения права в соответствии с номиналистской методологической традицией. И. Берлин, анализируя научные концепции о понятии свободы, выделяет два понятия свободы. Первое из них - «негативное», «и это значение подразумевается в ответе на вопрос: "Какова та область, в рамках которой субъекту - будь то человек или группа людей - разрешено или должно быть разрешено делать то, что он способен делать, или быть тем, кем он способен быть, не подвергаясь вмешательству со стороны других людей?"». Второе значение - "позитивное", «и оно подразумевается в ответе на вопрос: "Что или кто служит источником контроля или вмешательства и заставляет человека совершать это действие, а не какое-нибудь другое, или быть таким, а не другим?". Безусловно, это разные вопросы, хотя ответы на них могут частично совпадать» (цит. по [41, с. 121]). Исследователь полагает, что «негативная свобода» совместима с формами государства, которые характеризуются отсутствием самоуправления, деспотизмом. Напротив, «позитивная свобода» ассоциируется у И. Берлина с либеральным государством (цит. по [41, с. 121- 134J).

То есть в первом случае государство берет под контроль значительное количество общественных отношений, оставляя гражданскому обществу их незначительную часть, и уменьшает тем самым количество и качество степеней свободы субъектов права. Во втором случае государство регулирует посредством права незначительное количество общественных отношений, предоставляя гражданскому обществу возможность взять оставшуюся часть под свой контроль. В этом случае количество и качество степеней свободы субьектов нрава увеличиваются.

Соответственно, специфика правосубъектности членов общества в рамках универсалистской модели мира может развертываться двояко, а именно, по либеральному варианту, когда государство освобождается от максимально возможного количества сфер и институтов общественной жизни или по консервативному варианту, когда происходит огосударствление максимально возможного количества сфер и институтов общественной жизни.

В зависимости от того, по какому варианту (либеральному или консервативному) развертывается система права, по адекватному варианту раскрываются возможности оппонирующего государству гражданского общества. Гражданское общество в определенной мере способствует или переходу общества от консервативно!! системы нрава к либеральной ее системе, или, напротив, переходу от либеральной системы права к консервативной системе. Этот переход осуществляется в зависимости от содержания исторической эпохи: когда необходимо по консервативному сохранить количество свобод и ограничить пределы каждой из свобод, или* когда необходимо, по либеральному расширить количество свобод и устранить какие-либо ограничения те.ч или иных защищаемых нормами права степеней свободы.

Положение субъекта права зависит от соотношения светской и духовной властей. И случае приоритета светской власти над духовной властью субъект права обязан подчиняться нормам права и имеет возможность игнорировать внеправовые социальные нормы, реализуется принцип: «что не запрещено законом, разрешено».

В случае приоритета духовной власти над светской властью субъект обязан сообразовывать свое поведение с социальными нормами» устанавливаемыми этой властью. Остальные социальные нормы могут не исполняться,

В связи с тем, что в соответствии с универсалистской моделью мира право выступает в качестве свободы, развертывание права происходит по пути увеличения или уменьшения количества степеней свободы, а также но пути увеличения или уменьшения количества ограничений, устанавливаемых законодателем (другим лицом, участвующим в создании правовых норм) в отношении каждой степени свободы. Г. Дж. Берман пишет: «Двести лет назад отцы-основатели написали, а Штаты ратифицировали Конституцию Соединенных Штатов. Например, там сказано, что нельзя применять жестокое и необычное наказание. Никому из тех, кто сочинял и принимал конституцию, не приходило в голову, что впоследствии этот принцип может быть отнесен к суровым условиям тюрьмы или даже к смертной казни. Понемногу, на протяжении веков и поколений, люди, которые толковали конституцию, сознательно наполняли выражение "жестокое и необычное наказание" новым и притом переменным содержанием» [41, с. 1!].

В данном случае количество степеней свободы членов общества увеличивается, а количество ограничений, налагаемых государством па степень свободы, сокращается.

С принципом свободы субъекта права тесно связан принцип равенства. Н. Н. Алексеев, анализируя концепции исследователей XIX в. о правовых ценностях, пишет: «Наиболее распространенное воззрение считает основной правовой ценностью человеческую личность. Степень распространения этого воззрения необыкновенно широка, и даже, можно сказать, оно вообще является основной догмой новейшей философии права. Ист ина, что право существует для человеческой личности и для ее охраны, является как бы философско-правовой аксиомой,... С человеческой личностью связаны следующие производные от нее понятия, которые обычно также считаются основными правовыми ценностями: понятия эгоизма и интереса и, далее, понятия свободы и равенства... К числу наиболее обычных из этих определений принадлежат следующие: "право есть обузданный эгоизм", "право есть защищенный интерес" или "область внешней свободы", пли, наконец, "равновесие между свободой и равенством"» [8, с. 112J.

Необходимо отметить, что содержание понятия еще одной ценности - равенства также может быть раскрыто в соответствии с различными методологическими традициями.

Так, в соответствии с реалистской методологической традицией принцип свободы предполагает установление в качестве средства его реализации принципа формального равенства.

Содержание последнего было определено еще в законодательстве Юстиниана I, согласно которому «право равным образом распространяет свое действие на всех лиц»: «...права устанавливаются не для отдельных лиц, а общим образом» [93, кн. I. Т. III, п. 8]. Равенство было и одной из основных идей естественного права. Павел утверждал: «С точки зрения естественного права все люди равны» [30, с. 404].

Провозглашению принципа формального равенства в римском обществе способствовал его индивидуализм. И. А. Покровский подчеркивает: «Вытекая из самой природы вещей, из самого мирового разума, естественное право, в представлениях римских юристов, стоит, конечно, над правовыми системами отдельных национальностей, составляет некоторое общенародное право - jus gentium, и потому идея естественного права много способствует... процессу превращения римского права в право универсальное. Не меньшую поддержку находит себе в естественном праве и другая основная тенденция античного праворазвития — индивидуалистическая: провозглашая, что с точки зрения естественного права все люди свободны и равны» [239, с. 62].

Таким образом, исследуемый принцип означает декларативное провозглашение всех субъектов равными, и закрепляется путем описания его содержания, как правило, в Основных законах государств. Например, согласно ст. 19 Конституции РФ государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также друг их обстоятельств. Запрещаются любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой,, национальной, языковой или религиозной принадлежности.

Эта традиция получила широкое распространение в научной среде. Например, Ф. Хайек, сторонник либерального фундаментализма, отрицающего идеи классического либерализма о равенстве возможностей, пишет, что «изменить принципу равенства всех перед законом даже ради благотворительных целей с неизбежностью означает открыть шлюзы произволу» [314, с. 424].

Следовательно, в соответствии с позицией исследователя принцип формального равенства это некоторый общественный идеал, которому нужно следовать, игнорируя любые внеправовые социальные нормы.

Придерживаются взглядов о формальности принципа равенства и ряд российских исследователей. К их числу относятся В. Д. Зорькин [ПО], В. В. Лапаева [109], JL С. Мамут [195], В. С. Нерсесянц [213, с. 32-34]. B.

А- Четьернин [330, с. 48].

Формальность означает выраженность вовне - в праве. Однако обеспечивает ли этот принцип реальное равенство субъектов права? C.

Ш. Шугаибова приводит такой пример: «Если в современной литературе равенство прав мужчин и женщин до создания ими семьи и после ее распада никем не отрицается, то относительно равенства в ходе супружеской жизни имеются разногласия, Указанные разногласия возникли между юриспруденцией и социологией. Юристы традиционно стоят на позиции всеобщего равноправия ...

Равенство супругов в семье предполагает: 1) право каждого из супругов на свободный выбор рода занятий, профессии, места пребывания и жительства; 2) совместное решение супругами вопросов материнства, отцовства, воспитания и образования детей, иных вопросов жизни семьи (право на совместное решение различных вопросов жизни семьи); 3} обязанность супругов строить свои отношения в семье на основе взаимоуважения и взаимопомощи, а также обязанность супругов, содействовать благополучию и укреплению семьи, заботиться о благосостоянии и развитии своих детей...

Как видно, принцип равенства супругов носит декларативный характер, и его исполнение в реально складывающихся общественных отношениях ничем не обеспечено. Более того, последовательная реализация данного принципа в реальной жизни супругов неминуемо приведет к распаду семьи, поскольку будут разрушены социальные связи.

Социологи отмечают, что именно в подобных отношениях сказывается: уязвимость семьи, поскольку' споры относительно данных вопросов в большинстве случаев приводят к семенным конфликтам» [348, с. 31].

Таким образом, принцип формального равенства не является: идеальным для всех случаев жизни. Для решения вопроса о необходимости его закрепления следует учитывать менталитет субъектов права и сложившиеся в обществе Традиции.

В науке имеется и иной подход к понятию равенства. Например, В. М. Сырых пишет: «Логика не знает дихотомического деления понятия "равенство" на формальное и фактическое, для нее равенство может- быть только реальным, фактическим... Термин "формальный"... свидетельствует о принадлежности признака только к форме явления и процесса, а не к его содержанию. Но разве равенство явлений и процессов по их форме, по тем или иным ее признакам не может быть фактическим? Например, мы говорим: вороны черные, волки серые, медведи бурые. Это формальное равенство, но одновременно и фактическое» [283, с. 51].

По нашему мнению, в данном случае понятие равенства раскрыто в номиналистской методологической традицией, предполагающей описание материального явления, в данном случае - фактического равенства.

Близкой к данному подходу является позиция Р. Ролза, который утверждаем «Каждый индивид должен обладать равным правом в отношении наиболее общей системы равных основных свобод, совместимой с подобными системами свобод для всех остальных людей... социальные и экономические неравенства должны быть организованы таким образом, что они одновременно а) ведут к наибольшей выгоде наименее преуспевших, в соответствии с принципом справедливых сбережений, и б) делают открытыми для всех должности и положения в условиях честною равенства возможностей» Г252, с. 267].

Таким образом, исследователь пишет о необходимости обеспечения фактического равенства субъектов.

Следует отметить, что равенство может быть изучено и в соответствии с диалектической методологической традицией. Например, и российское, и американское законодательства указывают, что участники хозяйственного товарищества имеют равные права (N.Y. Partnership Law § 40.5 (Consol. 1977) и п. 2 ст. 71 ПС РФ). Но характер равенства товарищей в американском и российском хозяйственных товариществах различен. По этому поводу о российской артели, представлявшей собой разновидность хозяйственного товарищества, К. Победоносцев пишет: «Все участники равны, но не в том значении формального равенства, которое подводит всех под одну черту, или меряет одною единицей, по в истинном значении соотносительного управления, чтобы никому ни перед кем не было обидно, и всякий получал бы и меру дела своего и достояния: с таким уравнением может совмещаться значительное неравенство положения и достатка» [237, с. 525].

Видимо это было одной из причин того, что российский законодатели ввел правило о распределении между товарищами прибылей и убытков пропорционально их долям в складочном капитале товарищества, если иное не предусмотрено учредительным договором или иным соглашением участников (согласно ст. 74, п. 5 ст. 82 ГК РФ). Согласно же законодательству штата Нью-Йорк прибыли и убытки в полном товариществе распределяются между товарищами поровну, если иное не предусмотрено соглашением сторон (New York Partnership Act § 40 (Consol. 1977)).

Отсюда следует, что в первом случае имеет место диалектическое противоречие - «аристотелевская версия равенства».

Б североамериканском праве реализация принципа равенства в соответствии с номиналистской методологической традицией осуществляется посредством описания этого принципа в конкретны* судебных делах посредством нивелирования социальных качеств личности — приведения этих ее качеств с помощью права к общему знаменателю.

Вместе с тем в российском законодательстве широко используется именно принцип формального равенства. Например, в Российской науке гражданского права этот принцип рассматривается в качестве одного из основных принципов. Так, В. Ф. Яковлев пишет, что в гражданском праве «юридическое равенство выражается... не в совпадении конкретного содержания правоспособности, а в том, что правоспособность всех субъектов гражданского права является однопорядковой: она создает субъектам права одинаковую возможность участия в фажданских правоотношениях в одних и тех же ролях - в качестве носителей гражданских прав и обязанностей в конкретных правоотношениях. Однопорядковый характер гражданском правоспособности,' исключающий начала власти и подчинения в общем правовом положении субъектов, обусловливает равную возможность для субъектов 1ражданского права в выражении волеизъявления, направленного на установление правоотношений, а также в определении прав и обязанностей» [351, с. 371].

Таким образом, принцип формального равенства в цивилистике выражается в закреплении в законе равной возможности субъектов гражданского права участия в правоотношениях, в свободе их волеизъявления. Субъекты права имеют равные формальные возможности вступать в гражданские правоотношения, изменять и прекращать их.

С. С. Алексеев дает еще более полную характеристик)' равенства. Он пишет: «Равенство участников отношений, строящихся на началах имущественно-распорядительной самосгоятел ьности субъектов,

представляет собой равенство юридических свойств правоспособности. Это

значит, что: а) но линии правоспособности субъекты не зависят друг от друга; положительная юридическая связь между ними осуществляется лишь по линии конкретных правоотношений; б) содержание правоспособности лиц, могущих вступить друг с другом в правовые отношений, является однопорядковой, качественно однородной, в) правоспособность для каждого данного лица является постоянной, не изменяющейся в зависимости от тех правоотношений, в которых лицо участвует» [10. с. 16].

Равенство субъектов гражданского права, по мнению исследователя, означает еще и независимость (свободу) субъектов друг от друга. Формальность равенства обеспечивает и отсутствие связи этого принципа с социальными отношениями, в которых субъект права участвует.

Необходимо отметить, что в российском обществе исторически реализовывалась «Аристотелевская модель равенства». Так, особенностью российского предпринимательства с дореволюционных времен является то, что государство всегда выступало в качестве основного предпринимателя, Я. И. Фуик и В. А. Михальченко пишут: «Практически до ХУШ в. в России не существовало класса купцов-капиталистов, так как даже самые крупные из них - «гости» - чаще всего являлись торговыми агентами государства (комиссионерами). В Русском государстве имелось небольшое количество торговцев, которых можно было назвать богатыми» [313, с. 122].

Не изменилась ситуация и в XIX - начале XX в. в. М. Александров пишет: «Хозяйственная деятельность государства в тот период распространялась не только на традиционные земельные владения, но и охватывало промышленное и особенно железнодорожное строительство. Государство создавало кредитно-денежную систему - в его ведении находились, кроме Государственного, «Крестьянский и Дворянский банки» [7, с. 44].

Такое положение дел в России обусловлено, в первую очередь, особенностями способа воспроизводства общественной жизни, опосредованного географическими, климатическими, историческими и иными предпосылками. Например, И. И. Дружинин пишет об этом следующим образом: «Однако в России насаждение крупного производства встретило два труднопреодолимых препятствия: недостаток частных капиталов и острую нехватку свободной рабочей силы. Несмотря на развивавшуюся неэквивалентную торговлю и пушные богатства осваиваемой Сибири, Россия не имела таких богатых колоний, какими владели Англия и Франция в период восходящего капитализма; сельское население аграрной страны было прикреплено к наделам и выделяло из своей среды меньше отходников, чем этого требовала создаваемая индустрия» [99, с. 337].

Ряд экономических и социально-политических факторов послужили причиной того, что в дореволюционном российском обществе получили распространение казенные предприятия.

Интересно, что попытка передачи государственных предприятий частным компаниям «на откуп» - свосго рода приватизация государственного имущества в дореволюционный период развития российского общесгва - не имела успеха. М. М. Фирсов полагает: «Со времени утверждения в нашей финансовой политике компанейского принципа эти сборы начали отдаваться па откуп компаниям, и вот вместо ожидаемого приращения казенного интереса обнаруживается целый ряд «похищений» его, как раз, этими доверенными компанейщиками. Дел о таких «похищениях» возникало очень много, тянулись они нередко очень долго,, вскрывая такую сеть связей и прикрываний, какая только и была в состоянии обусловливать появление новых подобных же злоупотреблением правительственным доверием» [310, с. 194].

Нехватка рабочей силы обусловила другую особенность крупных российских компаний ХУШ в. и вместе с ней еще одну форму участия государства в юридических лицах, а именно - прикрепление государственных крестьян к заводам. Н. Н. Дружинин пишет: «Форсируя развитие крупной мануфактуры, особенно на Урале с его залежами полезных ископаемых, правительство и частные заподовладельцы прибегали к экономической мере, которой не знала Западная Европа: к промышленным предприятиям были принудительно приписаны десятки тысяч государственных крестьян: предпринимателям было дано разрешение покупать крестьян и использовать их в промышленном производстве» [99, с. 33&J.

В настоящее время государство зачастую занимает приоритетные позиции в предпринимательских отношениях. Например, российские суды, рассматривая споры между государством и предпринимателями, зачастую принимают сторону государства. При этом суды, по нашему мнению, зачастую руководствуются сложившимися в Российском обществе социальными нормами.

К сожалению, зачастую мы забываем исторический опыт и не учитываем прежние ошибки в правовом регулировании общественных отношений. Например, в 90-х годах XX в. экономическая реформа российского общества была направлена на «повальное» разгосударствление государственного имущества путем его приватизации. Результаты не заставили себя долго ждать: ухудшились социальные условия жизни общества (смертность до недавнего времени превышала рождаемость, рост количества беспризорных детей, наркомании, низкий уровень жизни большой части населения, и т.д.). В неблагоприятных природных условиях и с исторически сложившимися традициями коллективизма, коллективисткой психологией общество может выжить лишь при наличии приоритета цели социального прогресса, достижение которой гарантирует государство, над частным интересами.

Таким образом, сделаем следующие выводы: -

поскольку в универсалистской модели мира нормы права гарантируют соответствующие степени свободы субъектов права, субъектом права является более или менее свободная личность;

субъект права и системе универсалистской модели мира характеризуется следующими определениями: 1)

субъект права предполагает фиксированную совокупность степеней свободы среди степеней свободы, задаваемых внеправовыми социальными нормами; 2)

степени свободы субъекта права в плане универсалистской модели мира нацелены на удовлетворение потребностей и реализацию интересов в системе принятых в обществе ценностей, имеющих индивидуальное или общественное значение; 3)

субъекты права различаются по количеству и качеству степеней свободы и соответственно эти субъекты оказываются способными регулировать степени свободы в процессе правотворчества, правоприменения и реализации права; 4)

положение субъекта права зависит от принятого соотношения духовной и светской властей (верховенство духовной власти над властью светской; верховенство светской власти над властью духовной); -

в соответствии с универсалистской моделью мира происходит развертывание степеней свободы, как по количеству, так и по уровню ог раничений, накладываемых на каждую степень свободы законодателем и другими субъектами, создающими право.