§ 4. Юридическое лицо как материальная сущность - имущество

В системе укорененности юридической идеологии, адекватной неономинал истской версии сущностного исследовательского подхода, неономиналистской методологической традиции и универсалистской модели мира, разрешение проблемы юридического лица предполагает, что в данном случае юридическое лицо должно представать в качестве материальной сущности, например, имущества, т.е.

Таким образом, имеет место описание имущественной массы, обособленной от имущества физических лиц, посредством конструкции юридического лица, которая явилась результатом наличия потребности в таком обособлении. Степень обособления имущества юридического лица прямо пропорциональна степеням свободы физических лиц, учредивших юридическое лицо. Первоначально степень обособления имущества от имущества физических лиц - учредителей юридического лица была невысокой. И. А. Покровский пишет, что в течение некоторого времени имущество частных корпораций по римскому нраву «рассматривается или как имущество всех отдельных членов (по правилам товарищества, soeietas) в известных долях, или как имущество одного из них - того, кто является казначеем» [238, с. 286]. В дальнейшем «допускается установление в уставе принципа нераздельности этого обще1т> имущества; отдельные члены не могут потребовать выделения своей части, уход одних членов и вступление других на общем имуществе никак не сказывается» [238, с.

То есть количество и качество степеней свободы учредителей юридического лица в отношении обособленного имущества с течением времени уменьшается. Если первоначально индивидуальная воля собственников имущества корпорации имела решающее значение в регулировании распоряжения той частью имущества корпорации, которую внес в общее дело каждый из собственников, то впоследствии учредители корпорации фактически утрачивают право распоряжения имуществом, внесенным каждым из них в качестве вклада. Идея обособленного имущества в конструкции юридического лица в римском праве становится определяющей. Это замечание касается не только частных союзов - корпораций, но и еще однот субъекта права - государства. И. А. Покровский пишет: «Подобно правам частных лиц, начинает зарождаться представление о субъективных правах народа как единства на принадлежащее ему имущество» [238, с. 287].

Таким образом, описание обособленного имущества - юридическою лица в практической юриспруденции раскрывается как развертывание степеней свободы субъектов права. Что касается науки правоведения, то теории юридического лица как целевого или персонифицированного имущества возникли в XIX в. как результат критического анализа теории фикции юридического лица. По словам Н. С. Суворова, против теории олицетворения выступили исследователи, «отправною точкою для которых послужил тот принцип, что если в юридических лицах реального субъекта нет, то его не нужно и придумывать, ибо и фикция не может создать лицо там, где его нет на самом деле» (279, с. 70].

Такая исходная посылка к изучению понятия юридического лица актуализировала неоном и нал истскую версию сущностного подхода л познании этого социального явления. Один из постулатов неономинал истской методологической традиции - непознаваемость истины имел следствием целый ряд теорий с той или иной интерпретацией материальной сущности юридического лица. Например, Г. Демелиус находит правильным силлогизм: «богоугодные заведения могут иметь требования: богоугодные заведения не суть лица; следовательно, требования могут принадлежать не одним только лицам» (цит.

Метод индукции, использованный в изучении юридического лица Г. Демелиусом, имел следствием формулирование теории бессубъектных прав, которая, в свою очередь, в качестве одного из решений, привела к изучению юридического лица как материальной сущности - в частности, в теории целевого имущества. Ее основоположник А. Бринц пишет, что догмат "нет имущества без лица" составлен учеными произвольно. Имущества богов, городов, храмов, принадлежали чему-то, так как нельзя указать лица, кому бы они принадлежали. Этим чем-то выступает цель, для которой имущество и предназначено. Здесь нет субъектов, а есть лишь целевое имущество [359, с. 206-207].

Цель, которой имущество служит, представляет своего рода «ценность» для субъектов права, в интересах и для удовлетворения потребностей которых обособляется имущество, т.е. создается юридическое лицо. Ввиду многообразия этих субъектов права имеет смысл определить границы свободы каждого из них в целях достижения наиболее эффективного результата.

Вместе с тем невозможно представить имущество, заключающее сделки, уплачивающее налоги и т.н. Указанный результат может быть достижим посредством осуществления определенного поведения менеджерами и другими лицами. Это положение явилось основой еще одной теории, разработанной в номиналистской методологической традиции, - теории персонификации имущества. По мнению основоположника этой теории Г. Белау, является «немыслимым и безличное имущество, а так как не принадлежащее индивидуальному какому-либо лицу имущество есть нечто неотвратимо-неизбежное в гражданском обороте, и, следовательно, неизбежным представляется конфликт между требованиями логики и требованиями гражданского оборота, то нужно прибегнуть к фикции, но не к той фикции, которой создается несуществующее лицо, а к другой. Эта другая фикция состоит в том, что фактически бесхозяйное имущество, которое можно назвать целевым, не связывая с ним однако ошибочной идем бессубъектного права, разыгрывает роль лица в действиях своих администраторов в пользу намеченных его целями физических лиц.

Теория Г. Белау явилась одной из интерпретаций материальной сущности юридического лица. Из нее следует, что в отношении объявленных ценностей устанавливаются не только степени свободы учредителей (участников), дестинаторов, но и степени свободы управляющего персонала, посредством действий которых осуществляется описание деятельности юридического лица.

В российской науке имеются последователи теорий целевого имущества и персонифицированного имущества. Например, Е. А. Суханов в 1991 г. писал о том, что юридическое лицо - это «"персонифицированное имущество", выделенное его учредителями (или участниками) для самостоятельной коммерческой деятельности» [281, с. 44]. Е. Л. Суханов обосновывает потребность теории персонифицированною имущества следующим образом: «Разумеется, само имущество никакой деятельности осуществлять не может - это делают управляющие им люди. Но такое имущество юридически обособлено от иного принадлежащего учредителям или другим участникам имущества и с помощью управляющих им лиц становится материальной основой их предпринимательской или иной хозяйственной деятельности. Именно данное обстоятельство и оправдывает правило о раздельной ответственности собственника или иного учредителя юридического лица и самого юридического лица по их долгам. При отсутствии реальной имущественной обособленности в момент создания юридического лица такое правило может стать базой для злоупотреблений учредителей или иных участников организации» [281, с. 44].

Таким образом, разрешение проблемы юридического лица в неономнналистской методологической традиции раскрывается на пути развертывания языка юридической науки, как языка описания тех или иных объектов права, когда принимается, что объект права может подлежать описанию с различных сторон и может предстать, например, в качестве юридического лица.

Следовательно, западные исследователи предпочитаю! пеоном и нал истеку ю методологию, и в ее системе рассуждают совершенно правильно, и теории юридического лица выступают как продуктивные теории, отвечающие требованиям соответствующей исторической эпохи, когда актуализируется либеральная система правления.

Наиболее актуальной идея имущественного содержания юридического лица является для прецедентных правовых систем, например, Англии и CILIA. Наиболее знаменитое определение корпорации как материальной сущности дано главным судьей Верховного Суда США Дж. Маршаллом в знаменитом деле по иску Дармотского колледжа (1819): «Корпорация — искусственное создание, невидимое, неосязаемое и существующее лишь в созерцании нрава. Будучи только творением права, она обладает только тем имуществом, которое закрепил за ней устав... Самое важное - бессмертие и, если так можно выразиться, индивидуальность имущества посредством которого постоянное существование многих людей рассматривается как одно и люди могут действовать как единственный субъект» [395].

Данное определение в некоторой степени эклектично: в нем объединены и теория юридического лица как фикции, и теория юридического лица как персонифицированного имущества. В то же время поставлен акцент на обеспечивающей существование юридического лица его имущественной сущности. Определение корпорации Дж. Маршалла - результат эмпирически подтвердивших свою продуктивность формулировок норм прецедентного права. Оно справедливо и в современный период развития североамериканского общества. Рассмотрим это на примере североамериканского хозяйственного товарищества, правовой статус которого регулируется IJPA (Uniform Partnership Act, принят в 1914 г.) и многочисленными судебными прецедентами ("case law")- Описание юридического лица как субъекта права формулируется органами правотворчества и судьями ("case law").

Так, в судебных решениях по делам Weeks v. McMillan, 353 S.E.2d 289 (S.C. App. 1987) [394]; Bergergon v. Courtiade [365] устанавливается, что объединение имущества для совместной деятельности (co-ownership) является одним из основных признаков товарищества. В частности, установлено, что даже простое обладание имуществом для целей инвестирования может создавать товарищество. Например, по делу Bergergon v. Courtiade судья постановил, что соглашение купить необработанную землю для инвестирования является товариществом, а не агентскими отношениями [355], а в решении суда по делу О1 Bryan v. Bickett суд указал, что покупка имущества для его качественного изменения, перепродажи или того и другого вместе также есть товарищество [392]. Судебная практика исходит из того, что если сособственникн совершают активные действия, направленные на развитие общего имущества, например, улучшают недвижимость, сдают его в аренду и т. д., такая деятельность образует товарищество. Например, в деле Wootcn v. Marshall [364] суд постановил, что соглашение лиц о развитии сети магазинов является товариществом, а не соглашением об инвестировании в имущество.

Многообразие судебных решений по одному и тому же вопросу показывает, что имеют место различные интерпретации материальной сущности юридического лица. При этом нормы права фиксируют, что данный субъект права является юридическим лицом.

Нормами права определяются степени свободы юридического лица и совокупность rex ценностей, по отношению к которым реализуются степени свободы юридического лица. Например, Корпорация «Пальмолив» для того, чтобы освободиться от налогообложения в штате Винсконсин, попыталась сократить количество доходов, зарабатываемых в этом штате, следующим образом. Так как корпорация осуществляла деятельность в Висконсине, то она создала пронзиодственную компанию, действовавшую в этом же штате, и торговую компанию в штате Делавср. Доходы фабрики, за исключением того, что было продано в Винсконснне, передавались торговой компании по очень низкой цене. Поэтому именно компания, осуществлявшая деятельность в штате Делавер, получала большую часть дохода, имея льготное налогообложение. В связи с этим Налоговая Комиссия штата Висконсин проигнорировала контракт, заключенный между производственной и торговой компаниями, и обязала заплатить налог в таком размере, как сели бы компания осуществляла бизнес в штаге Висконсин [379].

В данном случае нормой права, сформулированной в судебном прецеденте, было сокращено количество степеней свободы Корпорации «Пальмолив» в интересах государства.

В своей деятельности юридические лица, формулируя и реализуя свою волю, должны учитывать содержание прецедентов. Поведение юридического лица, не противоречащее содержанию прецедентных правовых норм, япляется правовым. То есть в случае реализации на практике неономиналистской версии методологического исследовательского подхода норма права (репрезентация) формулируется как наличное волеизъявление юридического лица по отношению к прецеденту, детерминированное его интересами и ценностями. Следовательно, на описание степеней свободы оказывают влияние не только судьи, создающие прецедент, но и субъекты права, его реализующие, в чжтности посредством использования различных технологий.

В частности такая особая организационно-правовая форма юридического лица, свойственная североамериканскому обществу, как Массачусетс-траст (Massachusetts Trust) является следствием претворения в жизнь неономиналистской методологической традиции (необходимо отметить, что в настоящее время подобные организации так и называются Массачусетс-траст независимо от того, в каком штате они действуют).

О произвольном описании степеней свободы данной организационно- правовой формы юридического лица, как в прецедентах, так и самими юридическими лицами, свидетельствует, в частности, тот факт, что некоторые штаты (Техас, Канзас, Вашингтон и т.д.) запрещают создание таких организаций. Некоторые штаты свою позицию в отношении Массачусетс-траста не определили. P. II. Оунс раскрывает возникновение этой формы следующим образом: «Причины для развития этого типа предприятия в Массачусетсе заключаются в том, что до недавних времен по праву этого штата корпорация не могла быть организована для совершения сделок с землей. Боялись, что если такая корпорация просуществует в течение длительного периода времени, регулярно приобретая землю, она сможет стать сильнее, чем государство» [378, с. (>7).

В результате, государство в отношении корпораций установило запрет заниматься торговлей землей. Соответственно, была «придумана» и признана судебной практикой такая организационно-правовая форма юридического лица, которая позволяла обойти такой запрет. В Массачусетс - трасте имущество образует трастовый фонд, вверенный группе доверительных управляющих, которые управляют этой собственностью в пользу выгодоприобретателей, являющихся настоящими собственниками имущества.

Траст образуется путем передачи денег и другого имущества для осуществления бизнеса доверительным управляющим, в компетенцию которых входит использование денежных средств в целях приобретения недвижимости, других активов и управление бизнесом. Вся чистая прибыль становится доходом учредителей траста, которые одновременно являются выгодоприобретателями, в то время как титулом на имущество обладают доверительные управляющие. В основе траста лежит контракт или соглашение между учредителями траста и доверительными управляющими.

Следовательно, в организации Массачусетс-траста актуализируется теория персонифицированного имущества. Сущность Массачусетс-Траст - недвижимое имущество, репрезентация которого осуществляется в судебных прецедентах.

Нормами права формулируются и степени свободы учредителей (участников) юридического лица, и совокупность ценностей, но отношению к которым реализуются степени свободы учредителей (участников).

Например, по словам Дж. Крэйна, идея о совместном риске убытков товарищей в сочетании с участием в распределении прибыли впервые была дана в деле Grace v. Smith [361, с. 47]. Судья, рассмотрев дело, постановил: «Каждый человек, который имеет право на долю в прибыли товарищества, полученной от торговли, должен также иметь и долю в потерях. Так как если кто-либо берет часть прибыли, он берег часть фондов, на которые рассчитывал кредитор в случае нарушения дебитором условий заключенной сделки» [361].

Следовательно, суд определил как количество степеней свободы учредителей (право на долю в прибыли товарищества), так и ограничения этой свободы (обязанность иметь долю в потерях). Описательный характер правовых норм прецедентного права позволяет создавать их. произвольно распространяя ранее сформированные правовые нормы на общественные отношения, отличающиеся от ранее урегулированных общественных отношений.

В частности, вышеуказанное положение о совместном риске убытков было использовано в деле Waugh v. Carver [368], согласно материалам которого две кон кури рующие фирмы, занимавшиеся перевозкой в качестве агентов, договорились разделить территорию осуществления бизнеса в различных портах, каждая за свой счет и па свой риск, и делить прибыль, полученную от такой деятельности. Суд посчитал, что фактически эти фирмы не были и не собирались быть сотоварищами. Но в связи с тем. что они договорились участвовать в распределении прибыли, суд возложил на одну из фирм ответственность по обязательствам другой фирмы.

Таким образом, соглашение об объединении имущества фирмами отсутствовало, а значит, не было договоренности и о совместном риске убытков. Тем не менее, основанный на методе индукции логический ход рассуждения судей здесь таков: «Фирмы договорились участвовать в распределении прибыли; подобное соглашение мо1ут заключать субьекты в целях образования товарищества, члены которого несут совместный риск убытков; следовательно, фирмы должны нести совместный риск убытков».

Дуализм материальной и идеальной сущности североамериканского товарищества проявляется и в положениях североамериканского права о том, что выход одного из товарищей из полного товарищества или принятие нового товарища означает создание нового товарищества, так как состав имущества товарищества при этом изменяется.

Полное товарищество - обособленное имущество, изменение которого влечет за собой изменения в его описании. По словам А. Шниман, «право участника на имущество товарищества не может быть передано по договору цессии за исключением передачи прав всех участников на это имущество. Права на имущество также не являются объектом для обращения на них взыскания, за исключением случаев, когда предъявляется иск к товариществу» 1390, с. 35-36].

В самом деле, если репрезентацией юридического лица является описание обособленного имущества, то оно не может быть поделено на части, а может быть описано исключительно как единое целое. Изменение состава имущества влечет изменение существования - то есть новое юридическое лицо.

В то же время описательный характер правовых установлений подразумевает свободу воли лица, осуществляющего интерпретацию. Так, UPA не содержит нормы о том, что товарищество является юридическим лицом, но рассматривает товарищество в качестве юридического лица для определенных целей. А. Шниман пишет о том, что «UPA содержит специальные положения о том, что товарищество является собственником имущества, которое оно вправе передавать другим лицам от своего имени... Товарищества являются юридическими лицами также для целей лицензирования, гражданской ответственности перед третьими лицами и предъявления имущественных исков в суд» [390, с. 28].

Для некоторых иных целей полное товарищество трактуется не в качестве юридического лица, а как совокупность участников — полных товарищей, что является основной аксиомой aggregate theory. А. Шниман поясняет: «Aggregate theory используется во многих нормах UPA, регулирующих ответственность и обязанности участников» [390, с. 28]. Например, положение о том, что налоги на доходы, полученные товариществом, платят товарищи, а не само товарищество характеризует последнее не как юридическое лицо, а с позиции aggregate theory.

То есть r одних случаях интерес учредителей (участников) товарищества и других субъектов права состоит в том, чтобы товарищество интерпретировалось в качестве обособленного имущества, в других случаях, - напротив, существует потребность в единстве имущества участников н товарищества. Вместе с тем имущественная сущность товарищества не изменяется пив том, ни в другом случаях.

В прецедентном праве США реализуется неономиналистская методологическая традиция в правовом регулировании юридических лиц. создаваемых и в иных организационно-правовых формах. Более того, субъектами права юридические лица воспринимаются именно в качестве имущества. В связи с этим ряд проблем, имеющих место в корпорации, связаны с представлениями о юридическом лице как об имуществе. Это проблема рациональной апатии (многие акционеры полагают, «что издержки того, что они будут постоянно информированы о текущих делах общества, будут выше, чем возможная выгода от действий акционеров, основанных на полученной информации и направленных на принятие наиболее рациональных решений); «проблема любителей прокатиться за чужой счет» (акционер не утруждает себя в ознакомлении с информацией и принятии решений, так как рассчитывает, что за него это сделают другие); «проблема справедливости» (крупные акционеры не желают вести активную политику, так как выгода от этого для них будет ниже выгоды для остальных акционеров); тенденция к увеличению выплат в виде дивидендов вместо направления средств на развитие производства; умаление роли общего собрания, за которым американское законодательство оставляет «в основном проведение выборов директоров, решение вопросов о реорганизации общества и иных наиболее общих вопросов» (282, с. 55-56].

Материальная сущность юридического лица является средством удовлетворения имущественных потребностей и интересов его учредителей (участников).

Таким образом, формулировка норм права по отношению к юридическому лицу осуществляется на основе эмпирически подтвердивших, свою продуктивность формулировок норм права, а также на основе данных, реализуемых в правоведении индуктивной логики и индуктивных теорий, и своем отношении раскрывающих возможности универсалистской модели мира.

Необходимо отметить, что в российской правовой действительности, в том числе в российской юриспруденции, при изучении юридического лица зачастую используются методологические традиции, соответствующие универсалистской модели мира. В качестве примера может быть приведена научная дискуссия о понятии корпорации.

В современной научной литературе для обозначения некоторых юридических лиц отдельных организационно-правовых форм, принято использовать термин «корпорация». При этом мнения исследователей по поводу определения указанного понятия разделились (например, JI51J, [146]. [182], [251], [275]).

Так, некоторые современные ученые отождествляют понятия «корпорация» и «юридическое лицо». Такой подход основан на содержании понятия древнеримской корпорации. Н. С. Суворов пишет: «Термины, всего чаще встречающиеся в римском праве для обозначения юридических лиц: "corpus" и "universitas"» [279, с. 31].

Первое значение термина «corpus» - часть веши, телесные вещи [30, с. 92]. То есть корпорация является репрезентацией имущества (репрезентанта). Следовательно, отождествление юридического лица и корпорации означает раскрытие юридического лица в неономиналистской методологической традиции. Не случайно именно в прецедентной англосаксонской правовой системе имеет место использование указанных понятий как синонимов. А. Курбатов полагает: «В европейском континентальном праве существует деление юридических лиц по критерию членства на корпорации и учреждения... В государствах англосаксонской правовой системы под "корпорацией", по сути, понимается то, что о российском праве обозначают как "юридическое лицо". В связи с этим уже сами корпорации делятся на единоличные и объединения» [168, с. 107].

О том, что понятие о корпорации как о юридическом лице в прецедентном праве Англии отражает репрезентацию имущества, гласит следующий исторический факт, описанный Мэйтлэндом. Когда во время дебатов в Палате Общин премьер-министр Англии А. Дж. Бэлфор назвал торговые союзы корпорациями, юрист, сидевший напротив, прервал его: «Торговые союзы не являются корпорациями». На что министр парировал: «Я знаю это. Я говорю на английском языке, а не на языке права» [374].

В то же время среди российских исследователей, которые анализируют понятие «корпорация», преобладают те, кто не отождествляет последнее с понятием юридического лица. При этом можно выделить два основных подхода к понятию корпорации. Первый из них реализуется в соответствии с неореалистской методологической традицией, второй - в соответствии с неономпналистской методологической традицией.

Например, Т. В. Кашапина, полагает, что корпорация - это «коллективное образование, организация, признанная юридическим лицом, основанная на объединенных капиталах (добровольных взносах) и осуществляющая какую-либо социально полезную деятельность» [135, с. 138]. Исследователь относит к корпорациям все коммерческие организации, за исключением унитарных предприятий, а также потребительские кооперативы, общественные и религиозные организации, фонды, автономные некоммерческие организации. некоммерческие партнерства, объединения юридических лиц 1135. с. 1501.

Таким образом, исследователь рассматривает в качестве корпораций юридические лица, как основанные на членстве, так и не основанные на нем. В качестве признаков корпорации Т. В. Кашанина выделяет объединение имущества и особую цель деятельности организации - социально-полезную деятельность. Следовательно, в данном случае реализуется иеономиналистекая методологическая традиция: описание материальной сущности корпорации осуществляется посредством обоснования полезности корпорации для различных субъектов права.

Другие исследователи придерживаются подобной точки зрения, разделяя основанные на членстве корпорации и прочие юридические лица., которые не основаны на членстве. Например, В. В. Лаптев делит юридические лица на унитарные и корпоративные [171, с. 57], Е Богатых [43, с. 40]. И. В. Елисеев [79, с. 140-141], В. В. Долинская 180, с. 79], Е. А. Суханов [78, с. 180] - на союзы (корпорации) и учреждения. Д. R. Ломакин относит к числу корпораций юридические лица, основанные на членстве. При этом он пишет: «Понятие «членского правоотношения» существует как родовое применительно к правоотношениям, возникающим не только в акционерных обществах, но и во всех иных организациях, имеющих членство...» [182, с. 14].

Вышеуказанные исследователи в качестве критерия используют критерий способа реализации учредителями (участниками) юридического лица своих имущественных интересов. Способ реализации интересов посредством членских отношений в юридическом лице актуализирует корпоративную форму его организации. В случае, когда членские отношения в юридическом лице не возникают, это форма унитарная (учреждение).

В. Петухов под корпорациями понимает объединения юридических лиц, действующих в промышленной сфере [231, с. 7]. Н. Б. Сонькин также пишет: «Российские корпорации представляют собой, как правило, объединения акционерных обществ - холдинговые компании, концерны, финансово-промышленные группы, то есть понятие корпорации гораздо шире понятия акционерного общества» [271, с. 17]. Исследователь рассматривает в качестве корпораций не только юридические лица. Кроме того, исследователь пишет о правовом регулировании «различных структур корпоративного типа (обществ с ограниченной ответственностью, акционерных обществ, финансово-промышленных групп и т.д.)» [271, с. 35].

То есть указанные исследователи целью корпорации ставят удовлетворение имущественных потребностей заинтересованными лицами. Реализации индивидуальных имущественных интересов каждого члена организации служит обособление имущества субъекта. Имеет место неономинапистская методологическая традиция.

Другой подход разрабатывается в соответствии с неореаппстской методологической традицией. Например, И. Н. Пахомова полагает, что корпорация - «это публичный статус корпоративного объединения, основанный на законе, возникающий из факта государственной; регистрации», относя к корпорациям хозяйственные товарищества и общества, производственные и потребительские кооперативы [227. с. 50].

Исследователь для характеристики понятия «корпорация» использует основные положения теории фикции: только государство посредством специального установления может придать вымышленному (трансцендентальному) субъекту статус корпорации.

Аналогичным образом описывают корпорацию А. В. Бандурин и Л. Ф. Зинатулин, которые пишут о том, что «корпорация представляет собой форму организации предпринимательской деятельности,

предусматривающую долевую собственность участников, самостоятельный юридический статус и сосредоточение функций управления в руках верхнего эшелона профессиональных управляющих, работающих по найму» [29, с. 6]. Исследователи имеют в виду восполнение фикции корпорации ее органами.

П. Степанов определяет корпорацию через принцип внутрикорпоративной демократии, который «означает, во-первых, решение важнейших вопросов деятельности организации ее участниками, образующим!! высший орган управления - общее собрание, а во-вторых, принятие решений участниками большинством голосов с обязательным подчинением меньшинства принятому решению, даже если они голосовали против.

Принцип внутрикорпоративной демократии позволяет отграничить корпоративную организацию от товарищеского образования, в котором все вопросы решаются по взаимному согласию товарищей как контрагентов по договору о товариществе» [274, с. 87].

То есть корпорации присущ такой порядок принятия решения, который позволяет наиболее полным образом согласовать различающиеся интересы ее участников. Корпорация противопоставляется товариществу, в котором решения принимаются «по взаимному согласию». Идеальная сущность корпорации репрезентируется органами юридического лица.

В некоторых случаях исследователи определяют понятие «корпорация» посредством перечисления организационно-правовых форм юридических лиц, которые, по их мнению, подпадают под понятие корпорации. Например, О. Ломидзе и Э. Ломидзе используют термин «корпоративное законодательство», описывая крупные сделки хозяйственных обществ [183, с. 62]. Подобный подход используют также А. Н. Ахмедшина [26], В. А.Белов и Е. В. 11естерева [32, с. 6], Д. Архипов [22], В. И. Добровольский [96, с. 114]. Еще одна группа исследователей И. Беликов [31, с. 3],

Л. К). Бушей и О. Ю.Скпорцов [51, е. 2], В. С. Кононов [151J, В. Лыжин [189, е. II], В. П. Мозолин [204], - отождествляют корпоративное право с акционерным правом.

В данном случае при исследовании понятия «корпорация» используется метафизический метод - описание корпораций осуществляется вне связи с другими юридическими лицами.

Необходимо отметить, что на практике использование понятия и термина «корпорация» получило поддержку, однако не столь существенную. Учредители некоторых акционерных обществ используют в фирменном наименовании последних слово «корпорация». К таким акционерным обществам относятся ЗАО «Московская Независимая Вещательная Корпорация», Межгосударственная акционерная корпорация «Вымпел», АКЗТ «Корпорация ЮГРАНЕФТЬ», АО «Федеральная контрактная корпорация «Росконтракт».

В связи с этим необходимо отметить, что, как российские исследователи Х1Х-ХХ вв. (например, Д. И. Мсйер [201, с. 136-151J, И. А. Покровский [239, с. 144-161]), гак и цивилисты советского периода развития российской науки (А. В. Венедиктов, В. П. Грибанов. О. А. Красавчиков и другие исследователи, работы которых исследовались в предыдущих параграфах диссертации), характеризуя юридические лица в своих трудах, не упоминали понятие «корпорация».

Это связано, по-видимому, с «западной» природой понятия корпорации, неизвестной российскому обществу. В. А. Макеев но этому поводу пишет: «Из работ крупных социальных мыслителей (Ф. Тенниса. М. Вебера), а также историков хозяйственной жизни (Ф. Броделя, Ж. Лс Гоффа, И. М. Кулишера и других) видно, что возникновение корпоративных отношений изначально было связано с особыми типами профессиональных сообществ, которые существовали задолго до появления современных корпораций. Корпоративность как особый тип социальных связей существовала еще в Средние века, при цеховой организации производства. В цеховых корпорациях формировались особая профессиональная этика и свои формы поведения, продиктованные спецификой занятий, а также особые формы общения и морального едиЕ1ства...» [191, с. 25]. То есть особенностью профессиональных сообщества было формирование норм корпоративной этики теми социальными нормами, включая правовые, которые ре^лировали деятельность средневекового цеха.

Данный принцип соотношения этических норм, с одной стороны, и других социальных норм, с другой стороны, получил развитие в более поздние эпохи применительно уже к юридическому лицу. В. А. Макеев полагает: «В рапнебуржуазпую эпоху по такому корпоративному принципу создавались крупные торговые компании, занимавшиеся прежде всего торговлей с дальними странами. Они были прообразами позднейших акционерных корпораций. Для них также были характерны значительная моральная регламентация деятельности, принятие общих идеалов и ценностей.

Индустриальный капитализм разрушил корпоративные связи цехового типа, заменив их договорными отношениями. Тем не менее, под влиянием различных факторов постепенно формировались теория и практика социальной солидарности и социального партнерства предпринимателей и работников наемного труда. За последнее столетие это движение привело к восстановлению на новых основаниях идеи корпоративных отношений и необходимости корпоративной культуры, которая могла бы объединить на основе общих ценностей, норм, образцов поведения предпринимателей, менеджеров и рядовых работников. Центральными моментами такой культуры выступают нормы уважения к личности работника, отношения социального партнерства, снижение социальных барьеров между предпринимателями и работниками» [191, с. 25]. Следовательно, корпоративная культура западного общества, основана на ценностном подходе и антропоцентризме.

Таким образом, сделаем следующие выводы: -

показано, что в соответствии с универсалистской моделью мира и номиналистской методологической традицией юридическое лицо выступает как материальная (телесная) сущность (целевое или персонифицированное имущество); -

установлено, что юридическое лицо, принимаемое как материальная (телесная) сущность, предполагает возможность произвольного описания его степеней свободы; -

доказано, что в соответствии с номиналистской методологической традицией норма права (репрезентация) формулируется как наличное волеизъявление юридического лица по отношению к прецеденту, детерминированное его интересами и ценностями* а также интересами и ценностями (учредителей, участников юридического лица).