Д. И. Широканов ЛОГИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ФИЛОСОФСКОГО ОСМЫСЛЕНИЯ РАЗВИВАЮЩЕГОСЯ УНИВЕРСУМА в КОНТЕКСТЕ КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИХ ЦЕННОСТЕЙ

С проблемой развивающегося универсума мы сталкиваемся не только осмысливая отражение единства форм бытия в категориальных структурах познания (субстанция, пространство, время, движение, детерминизм), но и в связи с необходимостью постижения качественной динамики форм духовной деятельности, что особенно актуально в современном мире, поскольку именно человеческий капитал является важнейшей инновационной составляющей социально-экономического развития.

Те проблемы, которые рассматривали в средневековой философии Аврелий Августин (354—430) и Пьер Абеляр (1079—1142), приобретают сегодня новую интерпретацию. Разрабатывая свою доктрину вокруг учения о Боге, Августин выстроил христианскую концепцию о человеческой личности в мировой истории. Два вида человеческой общности в мире: Град земной и Град Божий — явились своего рода онтологией предопределенности и божественной благодати. Августин связывает истоки веры в Бога с осознанием человеком собственного несовершенства, с избавлением его от иллюзии универсальности разума как чисто человеческого инструмента познания. Истина же, по Августину, обитает во внутреннем человеке. Развивая традицию, Абеляр создал концепцию двух истин, обосновав тем самым возможность суждений о недоступных эмпирическому познанию вещах, которые основываются на диалектике, трактуемой как «наука о речи».

Различные интерпретации проблемы субстанциональных источников развивающегося универсума в классической философии представлены идеями Гераклита, Б. Спинозы, Р. Декарта, Г. Гегеля и др. Рене Декарт развил идею о двух независимых друг от друга субстанциях: мыслящей, которая открывается человеку непосредственно, и протяженной, которая «схватывается» через познание отдельных вещей. Термин «трансцедентный» Кант применяет для обозначения запредельного опыта, включая сюда и понятие Бога. По Канту, в рассудочных формах познания схватывается чувственный опыт созерцания.

В системе Гегеля всякое конкретное явление представлено не только как специфическое, но и как момент развития универсального, абсолютного духа. Последний в своей полноте предстает как логика человеческого духа, которая включает противоречия человеческой жизни, столкновения и объединения противоположностей, обнаруживает смысловую вектор- ность изменений. Созданная человеком вещь является отражением самого человека как субъекта деятельности. Предметное тело человеческой цивилизации в этом аспекте становится своего рода «зеркалом, отражающим своего творца». Процесс распредмечивания идеального содержания вещей, созданных человеком для человека, представлен у Гегеля в контексте проявления деятельной силы объективного духа. Источник онтологического единства (Мировой дух) проявляется через развитие совокупного разума человечества, который неотделим от исторической эволюции социума. Формы, в которых мы можем проследить нить развития абсолютного духа, связаны не только с мышлением, структурой понятий в философии, но и с формами созерцания в искусстве, формой представлений в религии.

Современная экзистенциально ориентированная философия выдвигает задачу преодоления господства сциентистской установки, связанного с абсолютизацией идеи безграничности и самодостаточности науки. Концепция прогрессизма, модерна дополняется в ней «проектом постмодерна». Позитивная роль последнего состоит в том, что культура связывается с таким способом понимания действительности, при котором природные и социальные миры поощряются в их собственной значимости, а человек в своей деятельности избавляется от стальных оков истории и необходимости.

Анализ рациональности в контексте гуманитаризации научного и философского видения проблемы социального, человеческого бытия, личности позволяет выявить односторонность как панлогизма, так и деонтологизированного субъективизма, конкретно-исторический характер и непересекающиеся сферы реализации нравственности и свободы.

В этом контексте заслуживает внимания концепция Й. Хейзинги, согласно которой подлинная культура требует знания не только логического как всеобщего, но и исторического, где всеобщее проявляется в особенном. Историческое позволяет человеку осознать себя причастным человечеству. В истории человек «переживает форму духовной свободы, приобщения к миру, растворяется в его созерцании». Хейзинга отмечает ненадежность средств познания и в сфере микромира. «При исследовании бесконечно малых величин вносимые наблюдением искажения слишком значительны... Действие причинности достигает здесь своего предела, за которым лежит поле недетерминированных процессов... Разум в своей старой форме, привязанный к аристотелевской логике, уже не в силах поспевать за развитием наук. Исследование побуждает мысль выходить далеко за пределы человеческих возможностей представления» [2, с. 270].

Мысль о том, что «наука приблизилась к ментальным возможностям человека», дополняется Хейзингой положением о сложном характере взаимозависимостей, которые становятся «паролем любого современного анализа человеческих и общественных фактов и явлений. Идет ли речь о социологии, экономике, психологии либо истории, всюду односторонняя, ортодоксально-каузальная трактовка должна уступать место признанию комплекса сложных многосторонних отношений и взаимозависимостей. Понятие причины вытесняется понятием условия» [2, с. 271]. Так или иначе, но центральной идеей концептуальных представлений Хейзинги о средствах познания является положение об их недостаточности, о необходимости их развития, чтобы преодолеть одностороннюю ортодоксально-каузальную трактовку. Особое значение положение о преодолении этой односторонней трактовки приобретает в сфере социальных наук, наук о человеке.

В современном философско-категориальном анализе по-новому проблематизируются сущностные отношения в природе и обществе. Не только углубляются и конкретизируются знания о природе вещей, законах их развития, но особым статусом наделяется субъективная сторона деятельности человека, его личностная специфика.

Современные приоритеты устойчивого развития общества требуют выяснения роли высоких технологий в развивающемся универсуме, места и роли человека и его способностей ориентироваться в технизированном мире. Именно поэтому гуманистические ориентиры, нравственные основы бытия, традиции и способы формирования ценностных нормативов нашего сознания в формах духовной деятельности, включая искусство и религию, обретают новое историко-культурное измерение. Религия же, как форма духовной деятельности, автономна поскольку ее всеобщность, связанная с личностью «есть жизнь в общении с Богом», и ее ценности в обществе связаны с формированием нравственных основ личности и духовной жизни общества, согласно собственному, религиозному мировоззрению, ориентированному на праведную жизнь, ее ценности, ее догматы.

Философия должна была сообразовывать свои позиции с религиозными представлениями не только в эпоху Средневековья. В эпоху Нового времени, эпоху Просвещения европейская наука занята проблемами научно-технического прогресса, разума, образованности на передний край выдвигаются категории целостности, глобального и локального, общего и особенного, необходимости и случайности, насилия и свободы.

В этом контексте проблема синтеза естественнонаучных, гуманитарных знаний и религии приобретает дальнейшее развитие в связи с кризисом транзитивных обществ, усилением риска в связи с глобализацией и трудноразрешимыми проблемами современной эпохи. Все это не может не повлиять на значение исторического подхода в понимании культурно-исторических ценностей, синтеза их религиозной, философской и научной интерпретаций. Недостаточность роли рационального и его границ в современной философии — актуальная проблема. Она требует для своего решения глубокого и разностороннего междисциплинарного анализа.

Как отмечали классики марксизма, теоретическое сознание — это исторический продукт, принимающий в различные времена разнообразные формы. К. Маркс писал, что со временем естествознание включит науку о человеке в такой же мере, в какой наука о человеке включит в себя естествознание: это будет одна наука.

В этом же контексте плодотворной представляется концепция Г. Бейтсона. В ней приводится анализ структур, которые сопряжены с другими системами и тем самым образуют иерархию реальности, свои миры, систему взаимодействующих друг с другом интерферирующих сетей внутри одной сети. У Бейтсона эта система представляет собой совокупность кольцевых причинно-следственных цепей, подобных описанным Н. Винером петель обратной связи. Концепция обратной связи в сетевой парадигме открывает возможности и становится основой для анализа систем обучающегося поведения. В результате структурного сопряжения между двумя или более системами возникают изменения, которые определяются самой системой, а не воздействием окружения.

Функционирование системы, ее подсистем, а также системные отклики на нарушение баланса в концепции Бейтсона метафорически сравниваются с Богом. «Индивидуальный разум имманентен, но не только телу, а также контурам и сообщениям вне тела. Также есть большой Разум, в котором индивидуальный разум — только субсистема. Этот большой Разум можно сравнить с Богом, и он, возможно, и есть то, что некоторые люди понимают под «Богом», однако он по-прежнему имманентен совокупно взаимосвязанной социальной системе планетарной экологии», — пишет американский философ.

Сетевая парадигма включает такое понимание целостности, которое связано с целенаправленным мышлением и раскрытием механизмов асистемного целеполагания и поведения человека, порождающих дисбаланс и хаос. При этом человек не понимает, что хаос — это продукт его собственного действия, возвратившегося к нему через петли обратной связи. Сетевая структура представляет комплекс взаимосвязанных узлов. Конкретное содержание каждого из них зависит от характера, специфических особенностей места, роли той или иной структуры, взаимодействия социальных институтов на разных уровнях их организации и трансформации от семьи и школы до экономики, политики, религии, искусства, государства, науки, форм организации и управления. Концептуальная система становления сетевого общества в работах М. Кастельса [5] включает положение об изменении направления использования информации, знаний в результате чего главную роль в жизни людей обретают глобальные сетевые структуры, а современные общества во все возрастающей степени структурируются вокруг противостояния сетевых систем (Net) и личности (Selt). Глобализация в условиях распространения организационных сетей на различных уровнях вызывает у людей стремление к самобытности, сопротивлению унифицирующим процессам. На основе самобытности культуры становится возможным «самосознание сопротивления», позволяющее осуществить переход к новому типу ценностей, формирующемуся вокруг признания значения локальных общностей, которые становятся основой формирования личности.

Из сетевых структур капитала и финансовых потоков, которые все чаще реализуются на глобальных финансовых рынках, притекают инвестиции во все области хозяйственной деятельности: информационный сектор, сферу услуг, сельскохозяйственное производство, здравоохранение, образование, обрабатывающую промышленность, транспорт, торговлю, туризм, культуру, рациональное использование окружающей среды. На основе анализа направленности развития сетевых финансовых потоков Кастельс делает выводы об ориентации капитала на сетевые формы управления и производства; о глобализации сетевых структур капитала, управления и информации. Осуществляемый через такие сети доступ к технологическим знаниям, ноу-хау составляет в настоящее время основу производительности и конкурентоспособности. В заключение автор отмечает, что в аспекте исторической перспективы парадигмы «природа — культура», общество сетевых структур представляет качественное изменение жизни человека. Первая модель взаимосвязи между природой и культурой на протяжении тысячелетий характеризовалась господством природы над культурой. Следующий тип взаимоотношений связан с промышленной эволюцией и с победой разума, когда культура возобладала над природой.

Какой же следует вывод из анализа метасети в качестве социальной детерминанты? По своему существу он может быть представлен в контексте второго положения концептуальной системы становления сетевого общества, выстроенной Кастельсом. В нем идет речь о глобализации, индивидуализации, нарастании сопротивления этим процессам, распространении культуры виртуальной реальности; о необходимости «самобытности и самосознания сопротивления», которые возможно осуществить при переходе к новому типу ценности, формирующемуся вокруг признания значения локальных общностей, которые становятся основой формирования личности.

Этот же вывод вытекает из анализа тенденций развития американского общества конца ХХ в. Дж. Нейсбитом в «Мегатрендах» — книге, ставшей американским бестселлером [6]. Автор определил доминирующие тенденции развития информационного общества как «мегатренды» — основные направления движения, которые определяют облик и суть нового общества с многовариантным поведением. Дж. Нейсбит отмечает: «мы перестаем зависеть от иерархических структур и делаем выбор в пользу неформальных сетей; мы тонем в информации, но испытываем голод по знанию. Технология «новой информационной эры» — не абсолютная гарантия успеха. Ее ждет успех или провал согласно принципу: технический прогресс — душевный комфорт» [6, с. 9].

Современный философско-категориальный анализ выявил односторонность и недостаточность чисто рационалистического дискурса, основанного на классических принципах линейного мышления, веры в разум и ничем не ограниченный прогресс науки и благосостояния человека. Эти идеи прогрессивного толка упираются в самого человека, в его духовные возможности, в его деятельность, в способы организации и самоорганизации. Возникают вопросы теоретического и методологического плана, связанные с пониманием человека, общества, диалектики их становления, выбора оптимального пути развития.

Как исторические изменения отзовутся на судьбе человечества, планеты Земля, на судьбах наций, отдельных людей как индивидуумов, личностей? Современный опыт человечества свидетельствует, что диалектическая абстракция удержания и сохранения положительного в процессе развития имеет ограниченный характер, что она связана с определенным этапом исторического развития человечества, с эпохой просвещения, с идеей прямолинейного прогрессистского оптимизма в понимании истории. Однако эпоха бурного индустриального научно-технического развития показала, что прогресс в данных сферах сопровождается регрессом в других областях жизнедеятельности общества. Это относится не только к экологическим, но и к духовным параметрам бытия личности, в том числе к сфере ценности обособленной индивидуальности. Проблема обособленности личности, ее самобытности в условиях цивилизационного процесса и возрастания свободы человека столкнулась с технократическими тенденциями унификации потребностей в сфере массовой культуры.

Нельзя не видеть определенной смысловой связи между исторически утвердившейся парадигмой соотношения свободы и необходимости и недостаточно диалектическим подходом к пониманию качественной специфики субъективированного мира человека, для которого феномен свободы оказывается более глубоким и многогранным, чем проблема познанной необходимости и адекватных действий человека. Свобода оказывается связанной со всей жизнью человека, с пониманием им смысла своего бытия, себя-в-мире и мира-в-себе. Это — с одной стороны, с другой — нельзя не увидеть и определенной связи прогрессистского подхода с классическим периодом естественнонаучного познания, с его пониманием детерминации как строгой, линейной, необходимой, где так или иначе недооценивался момент возможного, случайного плюрализма развития, где развитие отождествлялось с однонаправленным движением.

В начале ХХ в., с развитием термодинамики, квантовой механики, содержание категориальных структур также получило существенное развитие, что выразилось в обращении к нежестким формам детерминации, передающим строгость содержания в структуре иных отношений. В середине ХХ в. синергетика как теория сложных самоорганизующихся систем привнесла в научный оборот спектр новых понятий (необратимость, альтернативность, непредсказуемость). В этот период существенно изменился сам стиль мышления. Стиль жесткой детерминации был дополнен новыми формами, которые позволили говорить о «кибернетическом стиле мышления», включающем анализ управляемых систем, связанных с информационными процессами, саморегуляцией, позволяющем на новом уровне постигать многообразие, полифо- ничность общественных форм сознания, в том числе и таких, как искусство и религия.

Основная закономерность развития и сетевого взаимодействия наук и прочих форм духовного опыта человечества выражается в их дифференциации и интеграции. Современное многообразие исторически сложившихся форм человеческого духа, способов постижения окружающего мира есть отражение полифоничности и многоуровневости культурной действительности, среды обитания человека. Будучи диалектической по своему содержанию, эта тенденция отражает как специфику отдельных наук, которая с углублением знаний возрастает, так и общность, единство наук и прочих форм духовного освоения действительности, предметом которых выступают природа, общество и человек.

В новых условиях социально-экономической и политической жизни общества повышается ответственность личности в сфере морально-нравственных норм поведения, выработке собственных смысложизненных ценностных ориентаций. Именно в этих условиях фундаментальные императивы христианства служат духовными ориентирами понимания современности. В современном белорусском обществе религия играет важную роль в историческом процессе становления национальной государственности.

литература 1.

Философская энциклопедия. — М., 1962. — Т. 2. 2.

Хейзинга Й. В тени завтрашнего дня. — М., 1992. 3.

Ильенков Э. В. Динамическая логика. — М., 1974 г. 4.

Кураев Н. И. Философия и религия // Философия: Учеб. для вузов МГУ. — М., 2005. 5.

Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество, культура. — М., 2000 6.

Нейсбит Дж. Мегатренды. — М., 2003.