С. П. Винокурова НАУКА и религия: проблема Социального доверия

Социальное доверие входит в разряд так называемого социального капитала, является условием консолидации общества и социального спокойствия. Чаще всего объектом социального доверия принято считать реальную власть, политического лидера.

В общем плане социальное доверие — это характеристика реально-практического мировоззрения, умонастроения, исходящего из признания высокой или даже высшей ценности того или иного объекта (процесса). Решить проблему социального доверия — значит предсказать характер господствующего умонастроения общества, складывающегося под влиянием социальной микро- и макросреды.

Относительно конкретно поставленной темы, вынесенной в заглавие данной статьи, вопрос может быть поставлен по-иному: существует ли такая форма познания, с помощью которой можно обрести универсальное знание и всеобщее счастье? В какой из указанных сфер (наука или религия) человек может обрести полную уверенность, признать истинными основополагающие постулаты, основываясь на силе внутреннего убеждения, которое не нуждается в доказательствах, хотя иногда и подыскивает их? Важно также определить, в какой степени ситуация в обществе создает объективные предпосылки для формирования и поддержания соответствующего уровня доверия граждан и общественных групп к научным или религиозным ценностям.

Социальное доверие выступает условием сохранения и развития того или иного социального явления (процесса), в данном случае — науки и религии. При этом проблема социального доверия в отношении науки и религии может быть рассмотрена с различных сторон, однако принципиальное значение, на наш взгляд, данная тема приобретает в следующих направлениях.

Во-первых, это доверие общества к науке, научным разработкам, конкретным личностям, представителям научного мира.

Во-вторых, это социальное доверие к религии, ее институтам, лидерам.

В-третьих, это проблема доверия науки к религии и религии к науке, то есть проблема взаимного доверия.

Не вдаваясь в дискуссию, можно предположить, что наука и религия принципиально связаны так называемой ранговой корреляцией: повышение ранга социального доверия к одной из них неизбежно снижает доверие к другой. В истории это подтверждалось множеством примеров.

В свою очередь и наука, и религия за долгую историю своего сосуществования накопили в борьбе за мировоззрение человека определенный арсенал средств, способствующих формированию и поддержке социального доверия.

Так, в современном обществе социальное доверие к науке — это результат всей истории научной деятельности, практический итог, эффект, производимый наукой, результат ее воздействия на общество и человека. Наука по своей природе кумулятивна, ее развитие пропорционально объему знаний, накапливаемых человеком, в этом смысле наука перманентно развивается. Развиваясь на фоне исторически развернутого научно-технического и культурного прогресса, наука окружена ореолом социального доверия.

Вместе с тем история человеческого общества знает иные периоды. В европейской культуре один из таких периодов обозначен исторической вехой, связанной со становлением и упрочением христианства, активизацией социальной и религиозной деятельности, борьбой со светскостью, реконструкцией и приспособлением к религиозным целям греческих храмов — вместилищ науки и искусства предшествующего времени.

Принципиально важно отметить наличие в истории обратного движения — периода, связанного с демонстративным разрывом с господствующими религиозными ценностями, отказом от религии и церкви вследствие политики открыто насаждаемого атеизма. Бертран Рассел считал, что достаточно длительное перманентное присутствие в истории общества религии до настоящего времени не позволило человечеству создать систему образования, основанную исключительно на разуме иррациональности. Отсюда объяснимо его предложение — убить дракона (религию), сторожащего дверь на пороге золотого века.

В современном обществе существует немало причин, обусловливающих повышение интереса общественности к проблеме взаимоотношения науки и религии. Вместе с тем может ли в принципе развиваться наука без религии и религия без науки, и насколько четко обозначена линия демаркации между данными формами познания и объяснения мира?

Религия в современном белорусском государстве переживает своеобразный ренессанс. В большом количестве возводятся культовые здания, увеличивается число прихожан. Все это поддерживается государством, в котором неукоснительно обеспечивается реализация законодательства о свободе совести, создаются условия для конструктивного взаимодействия государства и религии в сфере образования, медицины, культуры, духовного возрождения.

Отечественная наука в это же время сохраняет достаточно престижное место, относится к приоритетным направлениям государственной политики.

Из истории известно, что есть наука великих имен и великих изобретений. Вместе с тем «наука никогда не была бескорыстным, беспристрастным и рациональным предприятием. наука не в меньшей мере, чем иные формы постижения мира — такие как философия и религия, — существенным образом включает в себя ценности, надежды, цели и интересы, отражая тем самым культуру, человеческие чувства и устремления с той полнотой и насыщенностью, что и прочие плоды человеческого духа. Из этого, судя по всему, следует, что нет более никаких безусловных оснований отделять науку от религии китайской стеной, заведомо оправдывая превознесение первой и уничижение последней» [1, с.

В эпоху системных кризисов обращение к науке связано с попытками обрести устойчивую мировоззренческую ориентацию. Наука стала все в большей степени приобретать выраженную социальную функцию. Однако в условиях нарастания острых, сиюминутных проблем, вал нерешенных вопросов оказывает давление на науку, стремиться лишить ее автономии, подчинить научные исследования исключительно прикладным нуждам. В такой ситуации ученому все сложнее становится улавливать социальный запрос, обращенный к науке. Возникает впечатление, что наука с опозданием откликается на то, что происходит. В таких условиях влияние науки на общество в целом и на индивида в частности ослабевает. Личность ученого как носителя и транслятора культурных ценностей остается во многом невостребованной.

В современном гуманитарном познании наличие связи между наукой и религией представляется аксиоматичным как на глобальном уровне, так и на личностном. Наука как особый вид творческой познавательной деятельности активно взаимодействует с другими видами познавательной деятельности — обыденным, художественным, религиозным, мифологическим, философским постижением мира. Для науки характерна системная организация, обоснованность и доказательность знаний. «Наука имеет дело с миром явлений естественного порядка. Если наука делает религию предметом изучения, то последняя не может изучаться с каких-либо иных точек зрения, нежели любой другой объект науки [2, с. 37]. С этой позиции религия порой трактуется как такое же изобретение, как и всякое иное достижение культуры; изобретатель религии умный и ловкий человек изобрел ее как самое лучшее средство властвовать над людьми» [2, с. 47].

Наука позволяет сформулировать знания о мире, предлагая особый срез видения этого мира, однако научное знание не охватывает всего многообразия предметно-объективной, субъективной и социальной среды. Именно поэтому наука не исчерпывает собой всей культуры, а составляет лишь одну из сфер, которая взаимодействует с другими сферами культурного творчества.

В свое время известный своими атеистическими высказываниями Альберт А. Эйнштейн отмечал: «Храм науки — строение многосложное. Различны пребывающие в них люди и приведшие их туда духовные силы. Некоторые занимаются наукой с гордым чувством своего интеллектуального превосходства: можно найти в храме и других: плоды своих мыслей они приносят здесь в жертву только в утилитарных целях. Если бы посланный богом ангел пришел в храм и изгнал из него тех, кто принадлежит к этим двум категориям, то храм катастрофически опустел бы. Все-таки кое-кто из людей. в нем бы остался. Большинство из них — люди странные, замкнутые, уединенные: несмотря на эти общие черты они в действительности сильнее разняться друг от друга, чем изгнанные. Что привело их в храм? Одно из наиболее сильных побуждений, ведущих к искусству и науке — это желание уйти от будничной жизни, с ее мучительной жестокостью и безутешной пустотой, уйти от уз вечно меняющихся собственных прихотей. в мир объективного видения и понимания. с его спокойными очертаниями, которые кажутся предназначенными для вечности. Именно такое занятие наукой сродни религиозности или влюбленности» [3, с. 39—40].

Многие отечественные и зарубежные ученые отмечают, что назрела потребность в новых объяснительных моделях, в новом типе рациональности, суть которого — в соединении науки, нравственности, искусства, религии и философии. Вместе с тем взаимодействие науки и религии — явление новое в культуре общественной жизни. Уроки взаимной ненависти и противостояния должны быть усвоены. В этих условиях дискуссии между наукой и религией не только возможны, но и эффективны на платформе взаимного отказа на владение абсолютной истиной. Очень важны публичные дискуссии. В нашей республике они начаты на страницах республиканской прессы (статьи в республиканской прессе А. Н. Рубинова, А. И. Осипова, П. Г. Никитенко) и имели определенный общественный резонанс.

Современная цивилизация, основанная на культе знания, предполагает, прежде всего, знание научное.

Реакция научной и религиозной общественности на наметившийся диалог науки и религии в достаточной степени дифференцирована и колеблется от представлений об исчезновений разногласий между ними до утверждений о полном взаимном неприятии. При этом «великий перелом» в их взаимоотношениях связан с решениями II Ватиканского собора, объявившего готовность к диалогу со светским миром и другими религиозными конфессиями, провозгласившего отказ от борьбы, сопротивления, выбор пути, «когда Церковь становится просто собеседником» [4, с. 377].

Сегодня все отчетливее звучит мысль о том, что один человек может выжить за счет другого, один народ — за счет другого народа, одно государство — за счет другого государства. И только человечество не может выжить за счет другого человечества. В этой ситуации надо рассчитывать на свои силы, на человеческий разум, на человеческие ресурсы и не надеяться только на Божий промысел. В этих условиях не следует пренебрегать общечеловеческим значением общественной морали и собственного духовно-нравственного самосовершенствования. Можно с уверенностью утверждать, что если новые поколения людей будут увеличиваться за счет доли представителей науки, прогресс и развитие цивилизации не остановятся. Если новые поколения увеличат долю религиозно настроенных людей, духовность мира будет сохраняться и приумножаться. Но главное — если в каждом новом поколении будет хотя бы одним порядочным, нравственным человеком больше, человечество не утратит надежды на воплощение идеала человека на Земле, а не на Небе.

Диалог науки и религии должен иметь четко обозначенную платформу и вестись с четких позиций. Один из вопросов — вопрос об общей доминирующей тенденции диалога. К чему в конечном итоге будут склоняться наука и религия в этом диалоге, куда перемещается центр тяжести в доктрине этого диалога. Если это признание взаимной ценности и одновременно взаимной свободы, что мы получим в итоге — науку или религию?

Попытки заигрывания науки с религией, обмен взаимными комплиментами не имеют ясных перспектив. Все это, по словам Федора Достоевского, проистекает «от лакейства мышления». Нельзя не согласиться, на наш взгляд, с Н. С. Автономовой, отмечающей: «.границы между формами познания существуют и что плодотворнее о них не забывать. когда бессознательное, сон, фантазии, схемы воображения, что-то другое выдвигается на первый план вне соотношения с другими, более способными к самоартикуляции и рефлексии силами, то получается крен иногда более опасный для общей культурной перестройки» [5, с. 60—61].

Можно предположить, что ведение диалога науки и религии дает шанс открыть новые горизонты, новые вопросы, возможности, новые ценности, которые остались бы незатронутыми в условиях отсутствия диалога и наличия прежней конфронтации. Основой для укрепления социального доверия может стать признание общих, хотя и по-разному мировоззренчески мотивированных гуманистических ценностей и социально-политических стремлений. Однако путь консенсуса науки и религии сложен и неоднозначен. Он неизбежно будет порождать свои проблемы в социальной и духовной жизни, новые трудности, издержки и ошибки.

Наметившийся диалог выдвигает новые проблемы. Цель любых переговоров — убедить другую сторону в своей правоте, в правде, в истине, основываясь на понимании, что Истина все же одна.

В настоящее время не вполне ясно, каким образом осуществляется конкретное взаимодействие науки и религии? Цели науки, организация институтов, методы, стиль научного мышления, достижения и неудачи в сфере научной деятельности нельзя понять вне контекста жизни и культуры народа, общества. Здесь далеко не все зависит от свободного полета мысли и индивидуального творчества.

Открытый диалог, обмен идеями объединит усилия тех, кому дороги духовная культура, гуманистические традиции, мир и благо человечества. В доверительной атмосфере наука и религия могут многое сказать друг другу, есть вопросы, по которым целесообразно размышлять вместе, и тогда возможно достичь того, что может быть названо «продвижением во взаимопонимании» [5, с. 62].

литература 1.

Рьюз М. Наука и религия: по-прежнему война? // Вопросы философии. — 1991. — № 2. 2.

Никольский Н. М. Религия как предмет науки» // Вопросы религии и религиоведения. — М., 2009. — Вып. 1., ч. 1. 3.

Эйнштейн А. Мотивы научного исследования // Собр. науч. трудов в 4 т. —М., 1967. — Т. 4. 4.

Кучиньский Я. Некоторые вопросы диалога марксистов и «христиан» // Вопросы религии и религиоведения. — М., 2009. — Вып. 1., ч. 2. 5.

Философия и литература: проблема взаимных отношений (материалы «Круглого стола») // Вопросы философии. — 2009. — № 9.