В ряду современных педагогических теорий свое место занимают религиозные концепции воспитания и образования. Они соответствуют канонам каждой из мировых религий — христианства, ислама, иудаизма, буддизма, Определенные отличия наблюдаются и в разных ветвях каждой из этих религий. Большинство населения западного мира исповедуют христианство в форме либо католицизма, либо протестантизма. Самую влиятельную религиозную педагогическую концепцию создал католицизм. Ее теоре- тико-методологической основой служит неотомизм — модернизированное учение средневекового богослова Фомы Аквинского, получившее в конце XIX в. статус официальной философской доктрины Ватикана. Современные неотомисты проявляют огромный интерес к проблемам воспитания и образования. Ими созданы крупные научно-педагогические центры, ориентированные на разработку педагогической проблематики. Некоторые педагогические тезисы неотомизма находят отражение и в светских концепциях воспитания и образования. Виднейшим представителем неотомистской философии и педагогики в XX в. был Жак Маритен (1882—1972). Он окончил Сорбонну, преподавал в Парижском католическом институте, в Принстонском и Колумбийском университетах США, работал в Институте средних веков в Торонто (Канада), в 1945—1948 гг. был послом Франции в Ватикане. Его перу принадлежит большое число работ по богословию, философии, социологии, эстетике, педагогике. Маритен возглавлял течение либерального томизма. Его выступления, призывавшие к установлению "справедливого социального порядка", осуждавшие фашизм и расизм, привели к тому, что .он оказался в 214 немилости у Ватикана в 1930—40-е гг. Однако именно Миритеном был в какой-то мере предвосхищен тот "новый курс", который начал осуществляться Ватиканом со второй половины 1950-х гг. И не случайно, что именно Маритен в 1965 г. принял из рук папы Павла VI "Обращение Вселенского церковного собора к мыслителям и ученым". В трудах Маритена педагогическая доктрина католицизма получила наиболее развернутое изложение и обоснование. Важнейший исходный пункт педагогической концепции Маритена — догма о двойственной природе человека, что соответствует главному тезису христианской антропологии. Человек есть явление двойственное, выступающее как индивид и как личность. Как индивид он является материальным существом, тело его, возможно, произошло в результате исторической эволюции из животных форм; он подчинен законам природы, связан с определенной нацией, социальной средой, исторической эпохой. Но индивид — это лишь временная телесная оболочка. Другую сторону человека составляет личность. Она главное в человеке, ибо обладает бессмертной душой. Как личность человек возвышается над всем земным и "подчинен" только богу- Из этой основополагающей посылки выводятся в конечном счете основные цели и принципы воспитания. Необходимо проявлять заботу об обеих сторонах человека, о его теле и душе, но так как главное — душа, то воспитание должно непременно строиться на приоритете духовного начала, т.е. на религиозной основе. Придавая первостепенное значение целям воспитания, Маритен резко критиковал западные светские педагогические теории (особенно прагматизм) за недооценку цели и преувеличение роли средств воспитания. "Средства эти вовсе не плохи, — писал он, — напротив, они в общем лучше, чем средства старой педагогики; беда, однако, в том, что средства эти бывают настолько хороши, что мы теряем из виду цель. Поразительная слабость современного воспитания проистекает из постоянного улучшения средств и методов при неумении связать их с целью" [26. Р. 19]. Педагоги и психологи так часто подвергают ребенка тестовым испытаниям, наблюдениям, психологическим экспериментам, что в конце концов забывают, для чего они все это делают. Подобная тенденция, по мнению Маритена, наблюдается и в медицине: тщательно и всесторонне исследуя своего больного с помощью новейших приборов, врач порой упускает из виду, что его главная задача — лечение. Маритен полагал, что светские теории имеют некоторые заслуги, ибо они внесли в школьное обучение элементы практики, приблизили школу к конкретной жизни и к интересам ребенка, связали педагогику с социальными проблемами. Но эти теории строятся на крайне шаткой философской основе и не содержат в себе "вдохновенной идеи", без ко- торой самые важные практические знания не имеют для человека реальной ценности, "как самые красивые сочетания красок в темноте". Светская педагогика не может определить высшие цели воспитания, не в состоянии выдвинуть идеалы, которые могли бы быть привлекательными для молодежи. К чему стремиться? Какие жизненные цели преследовать? Кому подражать? По утверждению Маритена, на эти вопросы убедительные ответы можно дать только опираясь на принципы христианского вероучения. Вместе с тем на их основе мог бы быть создан "Кодекс социальной и политической морали", который охватывал бы все аспекты современных общественных отношений: права и обязанности граждан, отношения между личностью и обществом, народом и правительством, церковью и государством. Первостепенной социальной и нравственной задачей семьи, школы, государства и церкви должно быть воспитание молодого поколения в духе гуманизма. Что означает этот термин в понимании Маритена? По его утверждению, все беды современного человечества связаны с губительным влиянием "антропоцентрического гуманизма", корни которого восходят к эпохе Возрождения. Руководствуясь его идеями, считая себя центром мироздания, человек уверовал в свое всемогущество. Но оказалось, что в ряде важнейших аспектов бытия он слаб и беспомощен, а беспредельно развиваемые им производительные силы несут угрозу и человеку, и самому существованию нашей цивилизации: "Мир, основанный на двух противных человеческой природе принципах — погоне за наживой и голой утилитарности — навязывает человеку прерывистое дыхание машин и лихорадочное движение материи. Система, обращающая людей только к земному, придает человеческой деятельности нечеловеческое содержание и дьявольское направление, ибо конечная цель этого бреда — помешать человеку вспоминать о Боге" [27. Р. 55—56]. Поэтому необходимо становление иного, не антропоцентрического, а интегрального гуманизма, который бы рассматривал человека не как самодовлеющую силу, а как существо, сотворенное Богом и нуждающееся в его постоянном руководстве. Маритен утверждал, что современная цивилизация находится в глубоком кризисе, а тенденции дегуманизации приобретают все более угрожающий характер и оказывают растлевающее влияние на человека, особенно на молодежь. Социально-политические взгляды Маритена соответствовали теологически интерпретируемым принципам либерализма. Он резко осуждал тоталитарный режим, утвердившийся в 1930-х гг. в Германии. «Германский нацизм, — писал он, — является высшим выражением умственной и духовной извращенности... Систематическая жестокость по отношению к польскому, русскому и другим народам, неописуемый ужас лагерей смерти, массовое уничтожение миллионов евреев, умерщвление с научной целью "бесполезных" стариков и больных в самой Германии, короче, согласие служить дьяволу во имя так называемого патриотизма и антикоммунизма — все это стало возможным потому, что значительная часть людей потеряла всякое чувство морали; глубокая духовная болезнь поразила широкие слои немецкого народа. Молодежь, которая десять лет воспитывалась Гитлером, оказалась интеллектуально отравленной» [26. Р. 127—128]. Неотомистский теоретик осуждал дискриминацию негров в США и другие формы расизма, выражал тревогу в связи с моральной деградацией части юношества во многих странах, ростом детской преступности, распространением пессимизма и нравственного нигилизма. И все это он объяснял прежде всего ослаблением религиозного влияния. Тут Маритен разделял общую позицию христианских теоретиков. "Утратив веру в Бога, —"писал другой католический педагог Ж. Гюсдорф, — человек XX века, сам того не сознавая, нанес смертельный удар по основным гуманистическим ценностям и стал свидетелем разгула тоталитарных амбиций..." [28. Р. 543]. Религия этически необходима человечеству, ибо вне ее не существует морали, а нравственное воспитание может быть эффективным, только если оно строится на основе религиозной этики. Лишь при этом условии можно формировать у ребенка такие вечные добродетели, как бескорыстная любовь, великодушие, терпимость, способность к самопожертвованию. Поэтому важнейшая функция педагога-христианина— преодолеть формальное отношение своих воспитанников к религии, сделать глубокую религиозную веру их органической внутренней потребностью. Интенсифицировать религиозное воспитание следует не только в светских, но и в конфессиональных учебных заведениях. Не секрет, писал Маритен, что многие атеисты являлись выходцами из католических семинарий и иезуитских колледжей: "Религиозное воспитание порой давалось в этих учебных заведениях формально, без тесной увязки с интеллектуальными и духовными интересами учащихся. В результате у многих из них религия не западала глубоко в душу и скоро забывалась" [26]. Показательно, что Маритен отводил школе (особенно в тех странах, где она формально отделена от церкви) относительно ограниченную роль в воспитании и подчеркивал, что было бы большой ошибкой ограничить весь процесс формирования личности "микрокосмосом школы", рассматривая последнюю как завод, куда ребенок попадает в качестве сырья и откуда через определенное число лет выходит полностью сформированным. Воспитание человека продолжается всю жизнь, а наиболее сильными воспитывающими факторами должны стать церковные проповеди, религиозные праздники и обряды, культ святых и мучеников за веру. 217 15 Зак. 106 Большое место в педагогической концепции Маритена занимают проблемы содержания школьного образования и прежде всего — отношения между научными знаниями и религией. По его мнению, в нашу эпоху они принципиально изменились: в прошлом церковь оказывала сопротивление развитию многих отраслей научного знания, теперь же она сама заинтересована в развитии науки; в свою очередь, и современная наука освободилась от "юношеских увлечений", хорошо осознает границы своих возможностей и потому не враждует с религией. Многовековая борьба науки и религии вызывалась "историческими недоразумениями", ответственность за которые ложится на обе стороны. Под таким углом зрения другой известный неотомист Э. Жильсон рассматривал "дело" Галилея: великий ученый совершил "непозволительное вторжение" в область теологии, сделав из своих открытий вывод о ложности библейских текстов, но и теологи, судившие Галилея, были неправы, когда они, не ограничившись защитой священных книг, стали отрицать физический факт вращения Земли (см. [29. Р. 240]). Никакое научное открытие, утверждал Маритен, не может поколебать религиозной веры, поскольку они лежат в разных плоскостях и должны быть четко разграничены. Наиболее консервативные клерикалы требовали строить весь учебно-воспитательный процесс целиком на "догмах священного писания. Вот как писал об этом американский педагог-католик У. Макгакен: "Религия должна пронизывать все образование в католических школах, от арифметики до зоологии... Конечно, не существуют католической химии; тем не менее на уроках химии, которая преподается в католической школе, налицо будет осознание наличия Бога и благоговение перед ним. Католический учитель никогда не позволит себе настолько увлечься своими пробирками, чтобы забыть о возвышенном" [30. Р. 279]. Маритен занимал значительно более гибкую позицию, придавал большое значение систематическому и обстоятельному изучению "светских" дисциплин. Он располагал их в определенном иерархическом порядке. Первое место отводилось гуманитарному циклу: родной и иностранный языки с элементами сравнительного языкознания, логика, история, литература, музыка. Затем шли естественнонаучные предметы— математика, физика, естествознание. Вышеперечисленные дисциплины Маритен считал основой общего образования. Кроме того, он выделял предметы, относящиеся к сфере "игры", — физкультуру, труд, домоводство. Этим занятиям он как убежденный традиционалист придавал второстепенное значение. "Школа попадает в смешное положение, — считал он, — если эти занятия расцениваются как учебная деятельность и ставятся на один уровень с дисциплинами, дающими подлинные знания". Маритен выступал за обязательный, четко очерченный учебный план и отвергал педоцентристскую систему свободного выбора учащимися предметов в соответствии с их индивидуальными вкусами. Вместе с тем он решительно отвергал установки на раннюю профессиональную специализацию школьников: "Утилитарным аспектом образования, который позволит молодежи впоследствии получить работу и заработок, несомненно нельзя пренебрегать, ибо люди не созданы для аристократического безделья. Но эта практическая цель лучше всего достигается путем развития общих человеческих способностей". Наряду со светскими учебными предметами Маритен предусматривал обязательное включение в учебные планы средних школ курсов теологии. Он объяснял это заботой об уровне общеобразовательной подготовки и убеждал, что теология имеет целью не только религиозное воспитание; она необходима для понимания кардинальных проблем истории и культуры, поскольку все современные политические конфликты и идейные споры в конечном счете уходят своими корнями в религиозную борьбу и теологические диспуты. Христианство составляет сущность духовной жизни для всех людей западной цивилизации, включая и тех, кто считает себя атеистами. Их атеизм — это лишь извращенная разновидность религиозной веры. Отсюда следует вывод: без изучения теологии нельзя глубоко уяснить смысл ни одной значительной научной теории или социальной концепции: "Политика и культура XVI—XVIII веков, реформация и контрреформация, внутреннее положение британского общества накануне английской революции, провозглашение Декларации прав человека и последующие события мировой истории имеют своей отправной точкой великие религиозные диспуты. Данте, Сервантес и Рабле, Шекспир, Руссо и Гете, Толстой, Достоевский и даже Карл Маркс могут быть правильно поняты только на основе глубокого знания теологии"[26. Р. 196]. Реализация этих принципов в школьном образовании, утверждал Маритен, в огромной степени зависит от учителя. В этом вопросе он особенно резко выступал против концепций "нового воспитания", отвергавших руководящую роль педагога. Подобные установки, писал он, "лишающие ребенка руководства, отдающие его на волю стихийного проявления инстинктов и превращающие учителя в пассивного и нейтрального наблюдателя— это банкротство педагогики". Стремление "восстановить в правах" учителя после долголетнего засилья педоцентризма в ряде западных стран, особенно в США, безусловно заслуживает положительной оценки. Другой вопрос— какую позицию будет занимать "полноправный" учитель по таким спорным проблемам, как "наука и религия" или "церковь и школа". Ватикан всегда отстаивал "верховные права" церкви в области воспитания подрастающего поколения. Эту общую позицию католическо- го клира разделял и Маритен, пытаясь дать ей теоретическое обоснование. Современные государства, утверждал он, шатки и неустойчивы, их политические доктрины носят временный, преходящий характер, тогда как задачи воспитания должны определяться вечными и неизменными требованиями. И они могут реализоваться только с помощью церкви — такой же вечной социально-духовной структуры. Однако Маритен не поддерживал католических "фундаменталистов", требовавших полностью "денационализировать" образование, "отделить школу от государства", целиком передать ее в руки церкви. Его позиция была гораздо умереннее. Он признавал, что в отличие от Средневековья христианская идеология утратила в западных странах свое монопольное положение, усиливается философско-религиозный плюрализм, часть населения вообще не связана с какой бы то ни было религией. Все это следует принимать во внимание при организации национальной системы образования, где должны мирно сосуществовать конфессиональные и светские учебные заведения. Такие установки, воспринимавшиеся еще несколько десятков лет католическим епископатом как проявление крайней ереси, теперь находит все большее признание не только "рядовых" верующих, но и значительного числа церковных иерархов разных ветвей христианства. Основные тезисы педагогической доктрины Маритена и сегодня оказывают существенное воздействие на деятельность сотен тысяч конфессиональных школ в разных странах мира. Более того, эти тезисы находят отклик и у многих педагогов, не связанных с религиозными кругами и работающих в светских школах. В обращении к непреходящим христианским заповедям они усматривают важный противовес лжи и лицемерию разнообразных политических пропагандистов, моральному нигилизму и эстетическому декадансу, оказывающим столь губительное влияние на формирование нравственных и гражданских качеств определенной части современной молодежи.