ГЛАВА 4.13. МИР ФАНТАЗИИ И КАРНАВАЛА
Такую историю рассказывали верующим странствующие проповедники в XIII в. Как и во многих других подобных нравоучительных повествованиях, здесь рисуется встреча двух миров — мира людей и мира потустороннего. Пространство земное и время человеческой жизни как бы «пересекаются» с пространством потусторонним и с
вечностью, которая в нем царит. Эта встреча драматична и всегда внезапна. Вместе с тем нужно признать, что человек Средневековья жил в ожидании чуда, во всяком случае, не видел в нем чего-то невозможного.
Мир Средневековья может показаться бедным и примитивным людям Нового времени. То был мир, в котором обходились без достижений современной техники и науки, без привычных для нас удобств. Средства сообщения были развиты слабо, подчас уступая тому, чем располагали древние римляне. Несмотря на множество городов, Запад оставался в основе своей сельским. Способы возделывания земли менялись чрезвычайно медленно, орудия труда были ручными.
Строительство замков и соборов растягивалось на многие десятилетия. Время определяли по положению солнца на небе, часы были песочные или солнечные, и звон церковного колокола извещал о том, что наступило время молитвы. Лишь в XIV в., как мы знаем, на городских башнях были впервые установлены механические часы. Время текло медленно, и люди, продолжавшие жить в тесном контакте с природой, подчиняясь смене времен года, подчас не зналй достоверно даже собственного возраста, и, как видно из судебных протоколов, сохранившихся от конца Средних веков, допрашиваемые не могли вразумительно ответить на вопрос: «сколько тебе лет?»Жизнь общества текла медленно, но человеческая жизнь была кратковременна. Ее сокращали болезни, которых не умели лечить, частые жестокие эпидемии, антисанитарные условия в городах, нездоровое и скудное (для большинства) питание, наконец, войны и разбой. Смерть была частой гостьей, и не потому ли мир живых и мир мертвых воспринимались средневековыми людьми не столько как противоположные, сколько как миры, постоянно между собой общающиеся?
Так, Данте оказался в аду, заблудившись в сумрачном лесу. Кое-кто умирал на короткий срок, а затем, по воле Господа, возвращался к жизни и рассказывал окружающим о виденном на том свете. Ад был где-то далеко, и вместе с тем люди, слышавшие клокотанье вулкана Этны, были уверены в том, что слышат стук молотов в адской кузнице, где испытывали муки грешники. Как верили, умерший мог явиться родственнику, жене, детям, другу и просить их оказать помощь его душе, которая страдает в чистилище. Умерший может сохранить и на том свете заинтересованность в делах живых и вмешиваться в них. О том, что покойники не всегда отрешаются от земных страстей и интересов, свидетельствует хотя бы такой эпизод, о котором рассказывали, веря в его истинность: два крестьянина, всю жизнь враждовавшие между собой, умерли одновременно и попали в одну могилу, где продолжали нещадно пинать один другого.
Но в таком случае, мир средневекового человека не так-то прост, как нам могло бы показаться: он удвоен.
Наряду с повседневностью существует мир иной. Из него к людям являются не одни только
покойники. За каждым человеком постоянно следует пара незримых спутников: за правым плечом ангел-хранитель, оберегающий его душу, а за левым плечом — черт, который норовит вовлечь ее в беду, склонить ко греху, с тем чтобы в конце концов ею завладеть.
В одном немецком городе, как передают «верные свидетели», бюргер, спустившийся в свой погреб за вином, увидел беса, усевшегося на бочке. Нечистый явился взыскать с него должок: забрать его душу, которую горожанин обещал ему за содействие в делах. Не слушая никаких отговорок и просьб несчастного, бес увлек его в ад.
Люди той эпохи склонны были верить подобным россказням. «У страха глаза велики», и человек, на совести которого были какие-то неблаговидные поступки, ждал неминуемого наказания.
Потусторонний мир, с которым при жизни может встретиться верующий, — не одни бесы. Человека посещают ангелы, он встречается с самим Христом, в трудный момент жизни его может выручить заступница за тех, кто Ей поклоняется, — Богоматерь. Молитвы, обращенные к святым, посещения их гробниц помогают, как тогда верили, больным, убогим и несчастным. Святых было много, и нуждающиеся вих заступничестве «находили» все новых. Со временем произошла своеобразная «специализация» святых: один покровительствовал виноделию, другая избавляла от мышей, третий исцелял от горячки. От святого, которому оказывали почтение и приносили дары, ожидали помощи, а в случаях, когда он медлил со своими благодеяниями (например, не посылал дожди, чтобы избавить поля от засухи, и т.п.), верующие пытались принудить его, грозили отказать ему в уважении и даже выставляли его изображение вон из храма, К усыпальницам наиболее популярных святых устраивали паломничества: оставив свои семьи и все повседневные занятия, верующие собирались группами и отправлялись в Испанию, к могиле святого Иакова, или к Гробу Господню в Иерусалиме. Целью паломничества англичан была гробница святого мученика Томаса Бекета, архйепископа Кентерберийского.
Мы видим, что с силами потустороннего мира, как высшими, так и нечистыми, люди вступали в частое соприкосновение.
Поэтому уже не кажется столь удивительным, что между обоими мирами могла возникнуть переписка. Время от времени, как рассказывали, с небес падали письма, в руках умерших появлялись документы, удостоверявшие их посмертную волю, а в одном письме, адресованном бесами духовенству, они благодарили священников за то, что те так плохо заботятся о спасении своих подопечных, — в результате души умерших верующих все без исключения попадают в лапы бесов.
Питаемая верой необузданная фантазия действительно удваивала мир. Наряду с Богом, Его Матерью, ангелами и святыми люди
соприкасались, по их убеждениию, с душами и призраками умерших.
Фантазия служила питательной почвой для средневекового искусства, основные темы которого — изображение божества. В обществе, в котором большинство людей оставалось неграмотными, живопись и скульптура служили важнейшими средствами религиозного воспитания и воздействия церкви на сознание и чувства верующих.
Храмы украшали не одними только статуями Бога и святых, но и изображениями диковинных зверей и растений. Дело в том, что любое живое существо, будь то человек, зверь или птица, и многие предметы, от цветов до камней, можно было рассматривать не с одной только внешней, зримой стороны, — в них находили еще и потаенный смысл. Например, роза — цветок, но вместе с тем в восприятии средневекового человека она означала нравственную чистоту, святость, т.е. служила символом этих духовных качеств. Созерцая розу, верующий переходил от зримого образа цветка к понятию божественного. Два средневековых французских поэта пишут «Роман о розе», в котором цветущий сад превращается в религиозное понятие, а Данте, пройдя все крути загробного мира, возвышается в финале своей «Божественной комедии» до Райской розы — символа Бога.
Богословы выработали метод «многосмысленного толкования» священных текстов. В Ветхом Завете повествуется об истории евреев.
Но этот же текст ученые люди читали не как исторический, а как иносказание, находя в нем иной, потаенный смысл с их точки зрения, в Библии уже предвосхищаются новозаветные события — факты жизни Христа. И вместе с тем в тех же текстах ученые толкователи находили прообраз истории церкви.Многие из таких потаенных смыслов-символов были недоступны пониманию непосвященных. Так, в распространенных в ту эпоху нравоучительных рассказах, которые включались в проповедь (эта глава и начинается с изложения такого повествования), повествуется о всякого рода происшествиях, подчас чудесных и занимательных. Многие из этих «примеров» сопровождаются «моральным толкованием»: в нем раскрывается высший смысл происшествия, и оказывается, что это только внешне в повествовании речь шла о каком-то грешнике и его судьбе, а в высшем смысле имеются в виду церковь и сам Христос.
По выражению современного историка, люди в Средние века жили в «лесу символов»: любое явление могло быть истолковано ими как некий знак, означавший какое-либо моральное или религиозное качество.
В произведениях искусства можно увидеть сколь неистощима была фантазия людей того времени. Достаточно перелистать украшенные рисунками религиозные книги. Разрисовывавшие их монахи вводят нас в причудливый мир, в котором звери и птицы ведут себя подобно людям: охотятся и пляшут, участвуют в похоронных процессиях и судебных заседаниях, играют на музыкальных инструментах и сражаются, проповедуют и пируют. Нельзя не заметить, что, изображая все эти сказочные существа, художники испытывают радость и удовлетворение. Рисунки свидетельствуют не только о богатстве воображения их создателей, — они в какой-то мере отражают взгляд сред-
невековых людей на мир, в котором они жили. Нередко встречаются изображения странных существ — безголовых людей с глазами на груди, или полулюдей-полузверей. Человек спит, задрав ногу с огромной ступней, которой он как зонтом заслоняется от солнца. Что это за рисунки? Какая сила побуждала все вновь обращаться к сказочным образам и украшать поля рукописей вполне серьезного содержания такими странными и ни на что не похожими изображениями? Из каких источников питалась фантазия художников?
Жители Запада были знакомы лишь со странами, где они обитали. Остальной мир был им неведом, и страны за его пределами они представляли себе, исходя из случайных и разрозненных известий, по большей части совершенно баснословных.
Их воображение рисовало эти земли не по образу и подобию стран, ими занимаемых, а по контрасту. В реальной жизни голодно, нужно трудиться и повиноваться законам государей и заповедям церкви, — воображаемые неведомые земли — это страны изобилия и неограниченной свободы. В сказочной стране Кокань (или Кокamp;йн), царят изобилие и блаженное безделье, там вкусная еда валится прямо в рот, можно спать, сколько хочется, и не подчиняться никаким правилам. Такие страны, как тогда верили, расположены где-то далеко на Востоке. Индия — такая сказочно богатая страна, где полно золота, драгоценных камней, других сокровищ. Она -населена странными людьми, наподобие тех, кого рисовали на листах старинных рукописей и вырезали из камня на капителях церковных колонн. В этой сказочной Индии водятся диковинные звери и птицы, ее населяют, помимо людей, всяческие фантастические существа. Там не ведают бедности, войн и раздоров между людьми, там нет законов и все дозволено.Короче говоря, фантазия европейцев населяла далекие земли всем тем, чего не было и быть не могло в действительности. Воображаемый мир строился как полная противоположность миру реальному, как мир наизнанку. Мечты людей восполняли их суровую и убогую жизнь. При этом они верили, что такие счастливые страны — вовсе не плод их фантазии, что они где-то существуют и что до них даже возможно добраться.
В XII в. стало известно о «Послании священника Иоанна», который якобы правил в Индии. В то время между светской властью императоров и королей, с одной стороны, и духовной властью пап, с другой, продолжалась ожесточенная борьба за верховенство, а «священник Иоанн», как утверждалось в «послании», счастливо объединял в своих руках обе власти. «Послание», в котором перечисляются его несметные богатства, конечно, было подделкой. Но это одна из таких подделок, изучение которых, как уже раньше было сказано, помогает историку понять умонастроения людей той эпохи.
Характер фантазий, которые прививаются и распространяются в обществе, по-своему выражает заботы и надежды людей. Свои чаянья средневековые люди связывали не только с дальними землями, но и с будущим. Правда, как мы знаем, надежды переплетались со страхами. Ведь ожидали и установления тысячелетнего царства Божьего на земле, и Страшного суда, который воспоследует в «конце времен». Вместе с тем массы людей возлагали свои упования на доброго и справедливого монарха, который в будущем покончит с общественной несправедливостью. В народе была жива вера в то, что справедливый государь ждет своего часа, пребывая во сне в какой-то горе; в свой час он пробудится и установит порядок и благоденствие. В Германии так думали о Фридрихе Барбароссе, хотя при своей жизни, казалось бы, он не давал крестьянам никаких оснований для того, чтобы видеть в нем народного героя.
В разные эпохи люди видят неодинаковые сны и относятся к ним так, как диктует им их культура. В средневековой литературе упоминается огромное количество снов, их содержание разнообразно, но то, что их объединяет, и то ради чего они упоминаются, заключается в следующем: они вещие, и все увиденное во сне так или иначе сбывается. Как и в других культурах прошлого, сны — это одно из средств заглянуть в будущее. Другими средствами были гадания и предсказания. Люди верили во всякого рода приметы. АСТРОЛОГИ, наблюдавшие звездное небо и следившие за расположением светил, составляли гороскопы, в которых по сочетанию звезд и созвездий определяли судьбу человека.
В средневековых рукописях встречается изображение «колеса Фортуны». Древнеримская богиня теперь понималась как сила, подчиненная христианскому Богу. На рисунках она изображена в виде женщины, вращающей колесо, за которое уцепились человеческие фигуры: одну колесо вздымает
вверх, другая уже достигла высшей точки, третью колесо стремительно увлекает к земле, а под колесом беспомощно рапростерт человек, сброшенный неумолимой Фортуной...
Итак, согласно убеждениям той эпохи, человек не свободен, — его участь зависит от звезд, удачи, колдовства. Церковь противопоставляла этим верованиям принцип: судьба человека определяется одним только Творцом, но, поскольку он наделен свободой воли, то не должен пребывать в бездействии.
Люди в Средние века, конечно, не жили в одном лишь мире воображения. Они пахали землю и корчевали леса, строили дома и корабли, изготовляли ремесленные изделия и торговали. Они создавали государства и воевали, издавали законы и судились друг с другом, Фантазия включалась в их жизнь и деятельность в качестве ее неотъемлемой составной части. Для получения урожая нужно было перед вспашкой земли обойти деревенское поле в процессии. Для того чтобы добиться победы над врагом, оружие предварительно приносили в церковь, и священник благословлял его. Но в благословё- нии нуждались и домашние животные и орудия труда. Медицина в огромной степени состояла из магических действий и заклинаний, и целебные травы нужно было собирать, распевая молитвы. Как известно, средневековая техника была довольно примитивной, и в «житиях святых» многократно повествуется о чудесной помощи, которую святые оказывали работникам.
Чудо, верили тогда, не только могло способствовать трудовым усилиям, но и помогало отличить действия безнравственные и недопустимые от честного поведения.
Род хозяйственной деятельности, который был необходим в условиях развивавшегося рынка, но встречал осуждение церкви, — ссуда денег под проценты, растовщичество. Существовало мнение, будто нажитые ростовщиком деньги обладают зловредными свойствами. Сохранился рассказ о том, как некий ростовщик отдал свои деньги на сохранение аббату монастыря, а тот спрятал их в сундук, в котором хранились монастырские деньги. И что же из этого вышло? Через некоторое время открыли сундук, и обнаружили одни лишь деньги ростовщика. Куда же подевались деньги, принадлежавшие монахам? Нет никакого сомнения: их пожрали деньги ростовщика!
В Древнем Риме было известно выражение: «деньги не пахнут», что значило: важны деньги сами по себе, каково бы ни было их происхождение. Иначе смотрели на деньги в Средние века. Когда на корабле с паломниками обезьяна украла у одного из пассажиров кошелек, она забралась на мачту и, развязав кошелек, принялась вынимать из него одну за другой монеты и каждую обнюхивать. Те монеты, которые были нажиты ростовщичеством, она с отвращением выбрасывала за борт, а остальные убрала назад в кошелек и возвратила владельцу. Оказывается, деньги пахнут, и некоторые пахнут грехом!
В числе определений, которые дают человеку ученые, — «человек разумный», «общественное существо», «человек трудящийся» — есть и такое: «человек играющий». Действительно, игра — неотъемлемый признак человека, и не одного лишь ребенка. Люди средневековой эпохи так же любили игры и развлечения, как и люди во все времена. Суровые условия жизни, тяжкий труд, систематическое недоедание сочетались с праздниками — народными, которые восходили к языческому прошлому, и церковными, отчасти опиравшимися на ту же языческую традицию, но преобразованную и приспособленную к требованиям церкви. Однако отношение церкви к народным, прежде всего крестьянским, празднествам было двойственным и противоречивым. С одной стороны, она была бессильна попросту запретить их, — народ упорно за них держался. Легче было сблизить народный праздник с церковным. С другой стороны, на протяжении всего Средневековья духовенство и монахи, ссылаясь на то, что «Христос никогда не смеялся», осуждали необузданное веселье, народные песни и пляски. Танцами, утверждали проповедники, незримо верховодит дьявол, и он увлекает веселящихся прямо в ад.
И тем не менее веселье и праздник были неискоренимы, и церкви приходилось с этим считаться. Рыцарские турниры, сколь косо ни смотрело на них духовенство, оставались излюбленным развлечейи- ем благородного сословия. К концу Средневековья в городах складывается карнавал — праздник, связанный с проводами зимы и встречей весны. Вместо того, чтобы безуспешно осуждать или запрещать карнавал, духовные лица предпочитали принимать в нем участие. На дни карнавала отменялись все запреты на веселье и высмеивались даже религиозные обряды. При этом участники карнавального шутовства понимали, что такая вседозволенность допустима исключительно в дни карнавала, по окончании которого безудержное веселье и все сопутствующие ему бесчинства прекратятся и жизнь возвратится в свое привычное русло.
Онако не раз бывало, что начавшись как веселый праздник, карнавал превращался в кровавое побоище между группами богатых купцов, с одной стороны, и ремесленников и городских низов, с другой. Противоречия между ними, вызванные стремлением завладеть городским управлением и переложить на противников бремя налогов, приводили к тому, что участники карнавала забывали о празднике и старались расправиться с теми, кого они давно ненавидели.
На картинах нидерландского живописца XVI в. Питера Брейгеля Старшего (Мужицкого) изображены народные приздники, игры и пляски. И он же рисует пиршества крестьян и горожан. Но ошибется тот, кто вообразит, будто средневековые простолюдины то и дело собирались за пиршественными столами. Жили впроголодь, и лишь после сбора урожая или по окончании церковного поста народ мог позволить себе пирушку. Встреча поста с масленицей (так называется одно из знаменитых полотен Брейгеля) происходила только раз в год.
Вопросы Перечитайте в начале главы рассказ о бесовском «монастыре». Не нашли ли вы чего-нибудь необычного, с точки зрения средневековых людей, в поведении бесов-«монахов»? Чем вызвана, на ваш взгляд, крайняя доверчивость средневековых людей к чудесам и всякого рода небылицам? Как вы понимаете мысль об «удвоении мира» в сознании средневекового человека? Как мы выяснили, вещие сны и пророчества играли огромную роль в средневековой жизни, и к ним относились в высшей степени серьезно. Каким образом эта вера в сны и прорицания связана с особым пониманием времени?
Еще по теме ГЛАВА 4.13. МИР ФАНТАЗИИ И КАРНАВАЛА:
- 35. ФЕНОМЕН СОЗНАНИЯ КАК ФИЛОСОФСКАЯ ПРОБЛЕМА
- Ступень педагогического общения
- 5. Восхождение василевса на трон
- Глава 1 Столетний мир
- 5.4. Развитие социологических исследований аудитории СМИ
- VII. ОСВЯЩЕНИЕ РЕАЛЬНОСТИ 1918. V.3L Вознесение ІЬсподне. Ночь
- Т. А. Кузьмина ловеческое бытие и А ть у Фрейда и Сартра
- Мотивация власти
- КАТАРСИС
- Глава 9. Сильные мира сего (Знаменитые государи XIII в. — Иннокентий III, Фридрих II и Людовик IX)
- Глава 3. Понимание мира и человека в философском творчестве Страхова
- § 1. Характеристика образов воображения ребенка
- Глава VIII Семейный мир и воспоминания об отце
- ГЛАВА 9. НАСИЛИЕ: ТАК ЛИ УЖ БЕЗОБИДНЫ ЭТИ ДРАКИ НА ЭКРАНЕ?
- Глава 9 Индивидуальные проявления трудностей при обучении в школе
- ГЛАВА I. ЗАРУБЕЖНЫЕ ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ КОНЦЕПЦИИИ ПРАКТИКА ДОШКОЛЬНОГО ВОСПИТАНИЯ XX в.
- Глава 2. ЖИВОТНЫЙ МИР ГОРОДОВ