ГЛАВА 6.1. ВОЗРОЖДЕНИЕ

из правителей этого города-государства, ни воином, ни поэтом, ни художником, ни ученым.

Люди, жившие в Средние века, не знали, что они — люди Средневековья. Люди Возрождения знали, что их время — эпоха Возрождения. По их воззрениям, Античность — некий идеальный исторический период. Тогда процветали науки и искусства, государства и общественная жизнь. Потом пришли варвары и свет знаний померк, вместо латыни появились грубые наречия. А в их время — в Италии XIV—XVI вв. — снова возродился «золотой век», снова возродилась классическая латынь. Отсюда и название эпохи — Возрождение, или, как стали говорить позже, на французском языке — Ренессанс.

Люди Возрождения считали, что античная культура вновь воскресла только при них. Это не совсем так. Действительно, знание древнегреческого языка на Западе было утеряно, древнегреческие научные и философские труды были известны лишь на латинском через переводы с арабского или в кратких переложениях.

Возрождение Античности, впрочем, нужно было не просто ради нее самой. Мы говорили выше, что люди «осени Средневековья» порывали с традицией. Но не забудем, что сознание их оставалось все же традиционным. Основания для новых ценностей они искали по-прежнему в прошлом. Это прошлое, известное, почтенное, но не сходное с настоящим, они и обнаружили в Античности. В ней они искали и находили те знания, те ценности, которые им были нужны в настоящем.

Словом «гуманизм» мы ныне называем любовь к людям, а также такую философию, которая проповедует эту любовь, считает человека высшей ценностью в мире. Но первоначально это слово, родившееся в эпоху Возрождения, значило нечто иное. В XIV в. возникает понятие «stiidia humanitatis», что можно перевести как «изучение человеческого», от латинского «homo» — «человек».

Средневековая система знаний, как мы помним, состояла из тривиума и квадривиума. Ренессансные мыслители, опираясь на античное знание, взяли за основу другие науки. Грамматику, т.е. искусство правильно писать, заменила так называемая поэзия, т.е. изучение античной литературы и классической латыни. Риторика, т.е. искусство говорить, привлекала большое внимание ренессансных умов, но за основу брались не проповеди и писания отцов церкви, а речи великого римского оратора и известного философа Марка Туллия Цицерона. «Диалектику», т.е. логику, заменила «моральная философия», рассуждения о нравственности, долге и т.п. Но поскольку философия эта была заимствована у дохристианских авторов, она ориентирована на земное, мирское поведение человека.

Именно благодаря направленности на земные ценности эти науки и получили название «studia humanitatis» и отделялись от «studia divina» — «изучения божественного», «богословия».

Тех, кто занимался «изучением человеческого» с конца XV в. стали называть гуманистами. Слово же гуманизм, как обозначение одновременно гуманистических занятий и особого мировоззрения, возникло только в начале XIX в.

Гуманистами могли стать люди любого социального положения. Среди них встречались сыновья сапожников и герцогов, писцы и папы, купцы и военачальники, правители и поэты. Объединяла их всех приверженность к «изучению человеческого».

В узком смысле к «studia humanitatis» принадлежали, во-первых, отмеченные выше три науки, во-вторых, вообще греко-латинская словесность, т.е. овладение в совершенстве латынью и древнегреческим, в-третьих, изучение античных литературных, философских и научных творений, которые, впрочем, тогда не очень различались. Гуманисты, особенно ранние, ставили своей задачей возродить латынь во всей ее чистоте, освободив от позднейших наслоений.

Чтобы стать гуманистом не требовалось ни аристократического происхождения, ни крупного состояния. Следовало лишь владеть языком Цицерона. Это заменяло и знатность и богатство. В гуманистических кружках, представлявших собой сообщества друзей, могли запросто сходиться и беседовать — на латыни, разумеется, — будущий правитель Флоренции банкир Козимо Медичи, монах Луиджи Марсильи, канцлер флорентийской республики, сын небогатого купца Леонардо Бруни. Перед великой Античностью все они были равны. До середины XVI в. высшие государственные должности как во Флоренции, так и в других городах Италии, посты секретарей пап и государей занимали гуманисты, ибо сограждане и правители счита

ли, что только гуманистические знания, только духовная близость к Античности могут дать человеку возможность стать настоящим государственным деятелем. Томмазо Перетунчелли, переписчик рукописей, сын сапожника, благодаря знакомству с «изучением человеческого» стал римским папой Николаем V.

Впервые в западноевропейской истории элита, т.е. совокупность лучших, наиболее уважаемых людей, формировалась не по признаку происхождения, а по принципу обладания определенными познаниями и способностями.

Гуманисты были искренними христианами, но центром в их воззрениях на жизнь был человек, отличающийся добродетелями не только и даже не столько христианскими. Центральными моральными принципами гуманистов были те, которые они называли «достоинством» и «доблестью».

Гуманист Джованни Пико делла Мирандолла (1463—1494) в своей «Речи о достоинстве человека» восклицал: «Великое чудо есть человек!». Суть человеческого «достоинства», по Пико, в том, что человек не имеет определенного места во Вселенной. Он сам, по своей воле может стать и выше ангелов, и ниже скотов. Его судьба открыта, он сам ее творец.

Обладающий «доблестью», полагали люди Ренессанса, есть человек-герой, перед которым открыт весь мир и который своими усилиями, мужеством и познаниями может добиться всего, притом не в ином мире, а в этом. Он — человек-титан, человек, являющийся как бы вторым Богом. Причем достичь всего желаемого этот титан мог как на поприще «изучения человеческого», так и в иных сферах — искусствах, государственной деятельности. Все познания, все умения, все способности объединяются в одном лице, «универсальном человеке» — вот совершенная личность Возрождения, вот его идеал. Идеал этот — открытый, каждый способен стать таким, но не каждый становится, потому идеал этот одновременно демократичный и элитарный. Ценности ренессансного человека — земные ценности, он мало думает о небесах. Даже в посмертной судьбе его больше волнует вечная слава, а не вечное блаженство.

Это напряжение духа, эта открытость судьбы, это приятие земного мира имели и свою оборотную сторону. Ценилось все, превосходящее человеческие возможности. Упомянутый Пико делла Миран- дола опубликовал 900 тезисов по всем областям знаний — от филологии до астрологии — и взялся защищать их в диспуте против всех ученых мира.

вали по его приказу (иногда он это делал собственноручно) на глазах друг у друга. И вот, как рассказывают, этот неистовый злодей отправился войной на Флоренцию. У республики не было войск. Навстречу Малатесте выехал канцлер Флоренции, гуманист Джаноццо Ма- нетти. Он произнес перед Малатестой составленную по всем правилам красноречия речь на изысканной латыни. Жестокий правитель Римини пришел в восторг и увел свое войско.

Когда мы говорим о Возрождении, то первым делом вспоминаем ренессансное искусство — изобразительное и словесное. Если писатели Ренессанса были, как правило, гуманистами, то художники и скульпторы, даже и стоявшие близко к кружкам гуманистов, сами не предавались «изучению человеческого». Но гуманистические идеалы выражались в их творчестве с неменыпей силой, чем в гуманистических трактатах или поэмах. Эти идеалы, провозглашенные гуманистами, находили отклик среди всех тех, кого можно, с некоторой натяжкой, назвать интеллигенцией, т.е. совокупностью людей, впервые в европейской истории положивших себе основным занятием интеллектуальную или художественную деятельность.

Итальянцы со времен Ренессанса доныне говорят, что начало итальянской литературе положили «три флорентийских светоча»: Данте Алигьери (1265—1321), Франческо Петрарка (1304—1374) и Джованни Боккаччо (1313—1375), хотя, строго говоря, Петрарка, родившийся в окрестностях Флоренции, никогда не жил в этом городе.

Многие историки считают, что Данте не принадлежит полностью к Возрождению и называют его переходной фигурой от Средних веков к Ренессансу.

Истинным родоначальником не только гуманистической литературы, но и самого ренессансного гуманизма был Петрарка. Изучение Античности и подражание ей стало делом его жизни. По римскому обычаю поэт был увенчан на Капитолии лавровым венком. Бессмертную славу создали ему написанные на итальянском языке «Песни». В них он с силой и страстью говорит о своем чувстве к его возлюбленной Лауре, с болью — о судьбах Италии. Из его «Писем», которые он адресовал своим современникам, друзьям, но также и Цицерону и потомкам, писем, которые стали с того времени поводом к возникновению особого, процветавшего до XIX в. литературного жанра — эпистолярного — видно, как начал меняться в эпоху Ренессанса тип человеческой личности. Человек Средневековья, как уже говорилось, характеризуется принадлежностью к некой группе, некоему сословию, главное в нем то, что он рыцарь, или священник, или ремесленник, христианин, язычник, святой, грешник. Петрарка — первое в европейской истории частное лицо, он интересен себе, современникам и потомкам своей личностью, а не положением.

Боккаччо был другом Петрарки и его последователем в гуманистических занятиях, он написал несколько трактатов на темы античной истории и мифологии. Он был первым комментатором творчества Данте и читал о нем лекции во Флоренции. Но венец его творчества — «Декамерон», т.е. «Десятиднев». В этой книге описывается как десять юношей и девушек бежали из Флоренции от эпидемии чумы, «Черной Смерти», о которой говорилось выше. Собравшиеся на загородной вилле, они в течение десяти дней рассказывают друг другу истории. Всего в книге 100 новелл: лирических, героических, любовных, сатирических. В этих новеллах воспевается жизнь, ее радости и веселье. В «Декамероне» множество заимствований из фольклора, из городской литературы, рискованных любовных историй, едких насмешек над духовенством. Земная жизнь явно оказывается высшей ценностью для автора. Но много позднее написания «Декамерона», в старости, охваченный сомнениями в том, не греховно ли это сочинение, Боккаччо отрекся от него.

Период с начала XIV по последнюю четверть XV в. историки искусства называют Ранним Возрождением. Зачинателем новой живописи многие считают Джотто де Бондоне (1266—1337), хотя другие полагают его, как и Данте, переходной фигурой от Средних веков к Ренессансу. В живописи Джотто мы видим интерес к человеку, он вносит в евангельские сюжеты земное начало, переходит от символического изображения к реальной натуре.

Телесность, объемность фигур, линейная перспектива, хотя и примененная весьма неуверенно, впервые проявляются в творчестве флорентийца Мазаччо (1401—1428), умершего молодым, но в своих фресках положившего начало итальянской ренессансной живописи. Вершиной Раннего Возрождения искусствоведы считают живопись Сандро Боттичелли (1445—1510), картины которого «Весна», «Рож-

дение Венеры» являют образец глубокой одухотворенности. Земную красоту ренессансные творцы видят не только в плоти, но и в духе. Картины Боттичелли показывают нам радостную сторону Возрождения. Впрочем, сам художник испытывал и тяжелые духовные сомнения в благотворности своего искусства, сомнения, которые привели к кризису (о котором мы расскажем ниже).

Ренессансное искусство впервые, наверное, в истории породило такое явление как картина. Средневековье знало живописное изображение как некий священный предмет, подобно алтарным образам, либо как украшение текста, подобно книжным миниатюрам. В ренессансной Италии появляется картина как предмет искусства, предназначенный исключительно для художественного созерцания.

Тогда же, в XV в., флорентийский скульптор              (ок. 1386—

1466) утверждает в своем творчестве появившийся под влиянием античных образов принцип круглой скульптуры, которой можно любоваться с разных сторон. В средневековом искусстве скульптурные изображения, выполненные с величайшим мастерством, как правило, не представляют собой чего-либо самостоятельного, они есть

Боттичелли. Рождение Венеры. Фрагмент.

часть большего — собора — и подчинены архитектурному замыслу. В творчестве Донателло и других скульпторов Ренессанса скульптура есть такой же самостоятельный предмет, как и картина.

Родоначальником ренессансной архитектуры считается также флорентиец Филиппо Брунеллески (1377—1446). Он был и скульптором, и ученым, разрабатывавшим законы линейной перспективы. Но главное его творение — купол собора Санта-Мария-дель-Фьоре во Флоренции. Надо сказать, что ренессансное искусство вызывало немалый интерес жителей города, особенно Флоренции. Когда городское правительство (синьория) приняло решение воздвигнуть купол над этим собором, оно объявило открытый конкурс на лучший проект купола, и проекты эти были выставлены на общее обозрение и для всеобщего обсуждения.

Ренессансная архитектура значительно отличалась от средневековой. Мы помним, что основной темой готических соборов была их устремленность к небу, основным направлением — вертикаль. В здании же эпохи Возрождения подчеркивается горизонтальное члене-

ние сооружения. Купол флорентийского собора символизирует небо, но прочно опирается на земное основание.

Высокое              Конец XV — первую четверть XVI в. ученые выделяют в истории

Возрождение              итальянского Ренессанса и называют этот период Высоким Возрож

дением, утверждая, что именно в это время культура Возрождения проявляется наиболее полно. К этой эпохе относят величайших художников Италии — Леонардо да Винчи (1452—1519), Микеланджело Буонарроти (1475—1564) и Рафаэля Санти (1483—1520).

Леонардо был не только гениальным художником, но и знаменитым ученым-естествоиспытателем (этим он отличался от гуманистов, ставивших в центр своей деятельности науки о человеке, а не о природе), создавшим наброски летательных аппаратов, подводных устройств и механизмов и многое другое. Его картина «Джоконда» (или «Мона Лиза») и фреска «Тайная вечеря» есть наивысшие достижения ренессансной живописи.

Микеланджело был художником, архитектором, даже поэтом, но прежде всего скульптором (он так и повелел написать на своем над-

гробии — «Микеланджело Буонарроти, скульптор»), и даже фигуры на фресках его выпуклы, объемны, как бы скульптурны.

Эти два великих мастера Возрождения, два флорентийца, были совершенно разными по натуре и по характеру творчества людьми, соперниками в искусстве — бурный, страстный Микеланджело и замкнутый, «загадочный», всегда спокойный Леонардо. Микеланджело создал огромное количество творений, он был все время в трудах, кончив одну работу, тут же начинал другую. Леонардо являлся скорее мыслителем, нежели деятелем, работал чрезвычайно медленно и никак не мог завершить большинство своих картин, все улучшая и улучшая их. Но на фоне этих различий ярче видится то, что соединяло их — стремление к бесконечному совершенству.

Рафаэль является мастером предельной гармонии, уравновешенности, он влюблен в красоту и радость мира. Но глядя на его «Сикстинскую мадонну», мы замечаем тайную грусть, которой охвачены Мария и Божественный младенец. Видимо, не все так радостно и светло было в эпоху Высокого Возрождения.

В XV в. литературу на итальянском языке вытесняет гуманистическая литература на латыни. К началу следующего столетия происходит новый подъем словесности на народном языке.

Лодовико Ариосто (1474—1533), которого можно считать последним великим ренессансным поэтом, стяжал признание поэмой «Неистовый Орландо». Это весьма вольное переложение средневекового эпоса о Роланде, яркое, веселое, мудрое, ироническое сочинение. Чего стоит описание земного Рая, где герой находит овес для своего коня и добрую пищу для себя!

До сих пор многие страницы флорентийского канцлера Никколо Макиавелли (1469—1527) считаются образцом итальянской прозы. Но известность ему принесли не его литературное дарование, не его комедии или исторические сочинения, но философско-политические трактаты, особенно «Государь». Обычно считается, что Макиавелли восхвалял политическую беспринципность, террор и обман. Но на самом деле он лишь продемонстрировал ту истину, что мораль и политика трудно совместимы, что государственные деятели и правители рассуждениями о морали прикрывают свои практические цели. Макиавелли не освободил политику от морали, а доказал, что первая далека от второй. По мнению флорентийского канцлера, государь для достижения своих целей не должен останавливаться перед насилием, ложью, жестокостью, демагогией. Макиавелли приписывают фразу: «Цель оправдывает средства». Но это не просто оправдание безнравственности. Макиавелли ставит цель, которую он считает великой — создание единой, сильной и свободной Италии, и считает, что для достижения такой цели все средства хороши.

Описание блестящих достижений итальянского Возрождения еще не объясняет причин этого явления. Обратимся к истории его возникновения.

Италия XII—XIII вв. входила в Священную Римскую империю, но власть императоров ощущалась на итальянской земле как чужая, да и никогда не была прочной. В XII в. Италия оказалась практически независимой, но не единой, а разделенной на множество государств. Большинство из них — кроме королевства Обеих Сицилий на юге и Папского государства в Римской области — представляли собой города-коммуны, небольшие республики. Знать жила в городах, входила в городское сообщество, подчинялась городским властям и в XIII в. слилась с верхушкой богачей в единый патрициат. Главными фигурами в этих республиках были купцы и банкиры; объединенные в цехи ремесленники оказывались значительной политической силой, представители цехов входили в состав правительств. Чтобы достичь власти, не требовалось знатного происхождения — необходимы были богатство и поддержка населения. Такой политический строй, такая экономика требовали людей предприимчивых, способных вести дела, не чураясь новшеств. Этим людям нужны были знания, но

знания о мире, в котором они жили и наживались, а не только о Боге. Критерием их деятельности был успех. Активность ценилась выше монашеской отрешенности, ум выше силы, знание выше веры. Эти люди были не столь скованы традицией, как их современники. Богатства, накопившиеся в городах, позволяли развивать науки и искусства, покровительствовать им. Не случайно в авангарде Возрождения оказалась Флоренция — самый экономически и социально развитый город в Италии. Отсутствие единой сильной власти, республиканское устройство, хотя и порождали постоянные распри между этими государствами и внутри них, способствовали развитию гражданской и личной свободы человека. Сама раздробленность, провоцируя соперничество, столкновения и даже войны между государствами, обеспечивала человеку, преследуемому у себя на родине, возможность найти убежище в других частях Италии. Более того, эта раздробленность означала, что возникло много культурных центров, не зависящих друг от друга и соперничавших не только в делах политических или экономических: гуманистические трактаты и произведения искусства придавали славу тому или иному итальянскому городу-государству.

Но почему Возрождение началось именно в Италии? Ведь сходное положение, пусть и не в таких масштабах, было в богатой городской Фландрии и в имперских вольных городах Германии.

Как мы говорили, новые люди искали обоснование своих действий в прошлом. И именно в прошлом они обнаружили Античность, эпоху, когда не было власти церкви, когда императоры правили в Риме, а не в Германии, когда процветали города-государства и светские науки и искусства. Для Италии эта Античность не была чем-то чужим. Рим стоял на этой земле, латынь, чуждая немцам или фламандцам, была, пусть и не очень хорошо, понятна итальянцам. Античная культура была своей, развалины древних построек они видели ежедневно. Античная традиция была в Италии собственной традицией и потому могла для этих людей быть не менее важной, чем христианская.

После восстания чомпи (так во Флоренции называли чесальщиков шерсти, низшую категорию ремесленников) в 1378 г. до конца в. Италия почти не знала крупных социальных потрясений. После похода императора Генриха VII в Италию в 1310—1314 гг. она наслаждалась миром до начала Итальянских войн на рубеже XV и вв. Но этот внешний мир сопровождался борьбой между государствами Италии и внутри них.

Общим для всех государств Италии, кроме Южной, являлось отсутствие развитого феодализма. Внутреннее устройство городов-республик было различным. В одних случаях в органы власти избирались представители цехов — так было во Флоренции до прихода Медичи к власти. В других — самые богатые из купцов, банкиров и городских землевладельцев образовывали слой городских патрици-

ев, которые только и имели политические права, входили в органы управления — такая форма управления называется олигархией (т.е. «власть немногих»). Олигархическими республиками были Венеция и Генуя. Развитие большинства государств шло от города-коммуны к тирании. Слово «тирания», ныне означающее беззаконное единоличное правление, опирающееся только на силу, в Италии ренессансных времен не имело отрицательного смысла. Тираном, иначе — сеньором, становились и по решению народного собрания. Постоянные распри между различными партиями в коммунах облегчали установление единоличного правления, измученный гражданскими смутами народ охотно приветствовал «твердую руку». Пути к такой власти были разными. В Милане в конце XIV в. установилась герцогская власть семьи Висконти, которых в свою очередь в середине XV в. сменила династия Сфорца. Отсутствие в Италии многочисленного рыцарства вынудило города набирать воинов-наемников — КОНДОТЬЕРОВ (от итальянского «кондотта» — «договор»). Эти кондотьеры зачастую превращались в господ нанявшего их города, становились его правителями, как Сфорца.

Папы в XV—XVI вв. вели себя как обычные правители того времени, не брезговали ничем, чтобы увеличить размеры своих владений и расправлялись с противниками из числа высших сановников церкви так же, как светские государи со своими противниками внутри их государств. Особенно прославилась этим семья Борджа. С середины XV в. ее представители избирались на папский престол. В 1492—1503 гг. папой был выходец из этого рода Александр VI. Несмотря на обязательность безбрачия для католического духовенства, Александр открыто признал своих детей и покровительствовал им.

Семейство Борджа отличалось жестокостью и развратом, совершенно неслыханными. Александр VI и его сын Чезаре Борджа стремились создать в Средней Италии государство во главе с Чезаре и в этой борьбе не брезговали ничем, в особенности отравлением неугодных с помощью самых неожиданных средств. Яблоко, например, делилось пополам между папой и его сотрапезником — при этом одна сторона ножа была смазана ядом. Александр VI умер, выпив отравленного вина, поднесенного ему то ли по ошибке, то ли в результате подкупа виночерпия. Чезаре, тоже отравленный, выжил, бежал из Рима и погиб в сражении, возглавляя в Испании отряд наемников. И этот человек, которого вся Италия считала подлинным исчадием ада, взял к себе на службу Леонардо да Винчи, правда, в качестве военного инженера, а не художника.

Ренессансная культура, ренессансная система ценностей, находя отклик у немалого числа горожан и знати, вызывали неприязнь у людей аскетического склада. Одним из таких людей был проповедник-доминиканец из Флоренции, настоятель монастыря Сан-Марко Джироламо Савонарола (1452—1498). Все в ренессансной действи-

тельности было для него злом: и насквозь мирское искусство, и страсть к наживе и власти, и тирания Медичи, и итальянская церковная иерархия, проникнутая светским духом. В своих исполненных потрясающей силы проповедях он призывал людей отвергнуть роскошь, к которой он относил и произведения искусства, призывал к осознанию христианами своих грехов и к покаянию, обличал пороки Александра VI, требовал реформы церкви и возвращения ее к принципам раннего христианства, клеймил тиранию Медичи и жаждал возвысить бедняков над богачами. Политические конфликты в Италии, связанные с шедшей в то время войной, вызвали восстание против Медичи в 1494 г.; сын Лоренцо Великолепного был изгнан из Флоренции и в ней установилась республика. Большинство в органах управления принадлежало сторонникам Савонаролы, так называемым «плаксам». Это прозвище они получили потому, что должны были, по их мнению, непрерывно оплакивать свои грехи. Были проведены реформы, направленные на демократизацию управления и помощь малоимущим.

Савонарола, считавший, что он вдохновлен свыше, тем временем призывал к покаянию и очищению нравов. Эта проповедь задела сердца многих. Вспышки религиозного энтузиазма и даже фанатизма разряжались в «сожжениях сует». На городской площади раскладывался костер, и огню предавались «суетные предметы», отвращавшие людей от Бога — модные наряды, игральные карты, косметика, украшения, книги светского содержания, а также произведения искусства. По свидетельству современников Боттичелли, воодушевленный проповедями доминиканского пророка, сам бросал в пламя свои картины.

Но во Флоренции многие были связаны с производством предметов роскоши, и отказ от нее подрывал экономику республики. Предприятия закрывались, началась безработица. Богачи, сторонники Медичи, просто люди, которым надоело беспрерывное оплакивание грехов и хотелось красоты и веселья, были настроены против Савонаролы. Из-за экономических трудностей число сторонников настоятеля Сан-Марко падало. К этому прибавилось отлучение Савонаролы от церкви ненавидевшим его папой. Оно стало удобным поводом для расправы с неудавшимся реформатором как с еретиком. Савонарола был схвачен, судим и сожжен на главной площади Флоренции, где он еще совсем недавно предавал огню «предметы мирской суеты».

Спокойный период жизни Италии закончился в 1494 г., когда французская армия вторглась на Апеннинский полуостров. Противниками Франции выступали германские императоры, в том числе Карл V Габсбург (1519—1558), который был также королем Испании. Имперско-испанские войска противостояли французам. Война длилась, прерываемая перемириями, до 1559 г. Итальянские правители, включая папу, переходили от одной стороны к другой, боясь чрезмерного уси-

ления любого из противников. Война завершилась усилением имперско-испанской стороны на Апеннинском полуострове и страшным разорением Италии, о благе которой ни одна из воюющих сторон и не думала. Армии, составленные, в основном, из наемников, жили за счет ограбления населения. Вступив в конфликт с папой, император Карл V двинул свое войско на Рим, и в мае 1527 г. Вечный город был взят и подвергнут варварскому разграблению, а жители — неслыханным насилиям и избиению. Рим был подожжен, в пожаре погибло множество бесценных произведений древнего и ренессансного искусства. Разграбление Рима произвело огромное впечатление на современников и потомков. Итальянские войны привели к экономическому и политическому упадку Италии и сильно подорвали веру в наступление золотого века.

Впрочем, относительный упадок хозяйства итальянских городов начался раньше и был вызван не только военным разорением. Купеческие города Венеция и Генуя утратили свое господство на Средиземном море, а флорентийская промышленность и банковское дело переживали кризис уже в XIV в. В Италии раньше, чем в других странах Запада, начали проявляться ростки капитализма, но в XVI в. Италия, продолжая, хотя и медленно, развиваться, отстала от Нидерландов и Англии в экономическом отношении. Многие предприниматели, боясь риска, стали изымать свои капиталы из промышленности и вкладывать их в сельское хозяйство, скупая земельные владения. Между бурным культурным подъемом городов-государств и упадком их хозяйств углублялось противоречие, которое сделало недолговечным сам культурный подъем. В Новое время Италия выступала в состоянии политической раздробленности и политической отсталости.

Хронологические рамки Северного Возрождения (так историки назвали Возрождение вне Италии, в странах расположенных, в основном, к северу от Альп) спорны. Некоторые исследователи считают, что Ренессанс в Европе развивался примерно в то же время, что и в Италии — в XIV—XVI вв., другие отводят ему очень короткий срок — самый конец XV и первые два десятилетия XVI в., когда в Европе началось увлечение итальянским ренессансным искусством (и до начала Реформации, о ней будет рассказано в следующей главе).

Так или иначе, гуманистические идеи пересекли Альпы еще во 2-й половине XIV в. Английский поэт Джеффри Чосер (ок. 1340— 1400), автор известных «Кентерберийских рассказов», был знаком с Петраркой, переводил Боккаччо. Первые гуманисты появились во Франции и Германии в начале XV в., во второй половине этого столетия образовались гуманистические кружки. За Альпами гуманизм не имел столь широкого основания, как в Италии. Здесь были, как говорилось, богатые города, здесь тоже складывался тип нового человека, Но Античность не являлась своим прошлым.

Северные гуманисты желали поставить ренессансные воззрения на службу обновленному христианству. Тщательное изучение древних языков нужно было для чтения, переводов и восстановления истинного первоначального текста Священного Писания и трудов отцов церкви. Методы толкования и комментирования античных авторов применялись к толкованию и комментированию священных текстов. Гуманистические знания должны были обновить теологию, отвергнуть прежние схоластические методы ее, помочь увидеть божественное в человеке.

В 1509 г. в Германии вспыхнул «рейхлиновский спор». Иоганн Пфеферкорн, крещеный еврей, выступил против своих бывших единоверцев, предложив насильно обратить их в христианство, а иудейские книги сжечь. Против этого восстал гуманист и знаток древнееврейского языка Иоганн Рейхлин (1455—1522). Он заявил, что насильственное уничтожение иудейства свидетельствовало бы о том, что христиане не уверены в правоте своего учения. Что же касается древнееврейских текстов, то Рейхлин призывал изучать их, ибо они содержат много ценного для христиан, причем изучать теми же филологическими методами, какие применялись к текстам латинским и греческим.

В поддержку Рейхлина выступили многие гуманисты. В 1515 г. его сторонники выпустили в свет тонкую и ехидную сатиру на схоластов «Письма темных людей». В Средние века слово «темный» (по- латыни — «obscurus») означало «простой», «немудрый» и наполнялось положительным смыслом. Авторы намеренно придали ему новое значение — «глупый», «приверженный устарелым реакционным идеям», и в этом значении слово «обскурант» употребляется и поныне. Среди авторов «Писем» был молодой рыцарь, гуманист Ульрих фон Гуттен (1488—1523). По его мнению, распространение знаний должно привести к возрождению Империи, к восстановлению христианства во всей его первоначальной чистоте, оскверненной католическим Римом, к торжеству свободного человека, которому Бог даровал стремление к счастью.

Самой яркой фигурой среди северных гуманистов, «королем гуманистов», как его называли, был уроженец Нидерландов Эразм Роттердамский (1466 или 1469—1536). Он жил в Германии, в Швейцарии, подолгу бывал в Англии, Франции, Италии, но подлинной его родиной была «республика ученых», содружество просвещенных людей, истинной родной речью — латынь, язык гуманистов, идеалом гуманистическое знание и не скованная догмами христианская вера, ненасилие, терпимость и внутренняя свобода. Широкую известность принесли ему новый перевод Нового Завета и сатира «Похвала глупости». Эразм издевается над схоластикой, над догматическим, обскурантским духом традиционного католичества, над пороками людей и церкви. Эразма считают одним из предшественников Реформации, но от этого движения его оттолкнули нетерпимость, дух не-

свободы. Он предпочитал не вмешиваться в религиозные и политические бои и оставаться верным себе в главном: в сохранении внутренней свободы.

Знаменитый гуманист, канцлер Англии, друг Эразма Роттердамского Томас Мор (1475—-1535) более всего известен своей книгой «Утопия» (слово образовано самим Мором на основе древнегреческого и означает страну, которой нигде нет). В этой книге он описывает некий остров, на котором существует идеальное государство, основанное на принципах равенства и отсутствия частной собственности, которую Мор считал абсолютным злом. Равенство в этом государстве доходит до ношения одинаковой одежды, принятия одинаковой пищи; все, кроме стариков, детей и правителей, обязаны трудиться, чередуя занятия так, чтобы каждый прошел через все виды деятельности, которые только существуют на этом острове. Такое общество, казалось Мору, обеспечит каждому разумный умеренный достаток, а всем — отсутствие социальных потрясений. Идеи Томаса Мора легли в основу так называемого утопического социализма, который нашел своих многочисленных сторонников в XVII—XIX вв.

Гуманист Мор, отстаивавший свободу развития человеческой личности, вместе с тем не замечал того, что придуманное им идеальное государство основывается на всеобщем уравнивании и подавлении свободы. Утопия представляла собой, в глазах Мора, контраст современному общественному строю Англии, где обострялось имущественное неравенство и начинался сгон крестьян с земли, которая понадобилась дворянам для развития выгодного для них овцеводства. «Ванги овцы пожирают людей», — восклицал Томас Мор, обращаясь к аристократии.

Итальянское искусство до конца XV в. было мало известно в Северной Европе. Наоборот, художники Италии внимательно следили за творчеством своих заальпийских собратьев; так, масляные краски, изобретенные в Нидерландах, нашли широкое применение на Апеннинском полуострове. В начале XVI в. художники Севера стали изучать работы мастеров Италии. Великий немецкий художник Альбрехт Дюрер (1471—1528) путешествовал в Италию, общался с тамошними мастерами, заимствовал не только некоторые приемы живописного письма, но и гуманистический подход к живописи. Он писал — что было не характерно для средневековых мастеров, но присуще ренессансным живописцам — трактаты, например, «Четыре книги о пропорциях человека». Другой знаменитый живописец Германии Лукас Кранах Старший (1472—1553) использовал в своем творчестве античные мифологические мотивы. И все же, искусство Северного Возрождения отличалось от итальянского. Оно обращалось более к народным массам, нежели к ценителям — Дюрер создал целую серию гравюр, которые печатались и распространялись по всей Германии, входили в каждый дом. Живописцы Германии и Ни-

дерландов искали свои сюжеты в повседневной жизни низов — знаменитый нидерландский художник Питер Брейгель Старший (между 1525 и 1530—1589) получил прозвище «Мужицкий». Северные мастера были менее итальянских озабочены созданием образа человека- титана и более — взаимоотношением обыкновенного человека и Бога.

Если не считать, конечно, Италии, наиболее широко гуманистические идеи и, прежде всего, ренессансное искусство распространились во Франции во время итальянских войн, когда многие французы увидели Италию собственными глазами. Во Франции работали многие итальянские художники и скульпторы, возводились дворцы в ренессансном стиле, во Франции окончил свои дни Леонардо да Винчи.

Самой яркой фигурой французского Ренессанса по праву считается Франсуа Рабле (1494—1553), прославленный своим романом «Гаргантюа и Пантагрюэль». В этой книге Возрождение справляет настоящий пир. При дворе королей-великанов Гаргантюа и его сына Пантагрюэля царят одновременно атмосфера безудержного веселья и

утонченной гуманистической культуры. Рабле соединил в книге забавную фантастику (чего стоят приключения автора во рту великана Гаргантюа), «соленые» шутки, насмешки над церковью и схоластикой, веселые пародии на филологические изыскания (вспомним: изучение словесности — центр гуманистической учености), рассуждения о гуманистическом воспитании и добродетельном правлении.

Одним из центральных для понимания идей Рабле мест романа является описание Телемской обители, одновременно пародии на монастырь и гуманистической утопии. Это как бы монастырь, но в нем живут не затворники, в эту обитель допускаются и кавалеры, и дамы, и проводят они там время не в посте и молитве, а в весельи и ученых занятиях. Сам монастырь представляет собой роскошный дворец, его обитатели прекрасно одеты, охотятся, ездят верхом, забавляются играми, не забывают о застолье, но, одновременно, среди этих как бы монахов, «не было никого, кто не умел бы читать, писать, петь, играть на музыкальных инструментах, говорить на пятишести языках и на каждом языке писать как стихами, так и обыкновенной речью». В уставе Телемского монастыря только одно правило: «Делай, что хочешь». Однако, это никак не означает анархии, ибо, по словам Рабле, «люди свободные, благородные, образованные, живущие в приличном обществе уже от природы обладают инстинктом, который толкает их на добродетельные поступки и отвращает от пороков». Однако эта светлая утопия Рабле весьма ограничена, это все же отделенный от мира монастырь и, что характерно, основавший эту обитель Гаргантюа даровал ей право на земельную ренту с подвластных земель. Благородное существование одних основано на труде других, не причастных учености и добродетели.

Гуманисты видели в своем времени эпоху расцвета, счастья и красоты. Но не только это было характерным для Возрождения. Восторг перед будущим соседствовал со страхом перед ним же, упоение новым — с сознанием опасности от него. Это было заметно уже в самом начале Возрождения — вспомним, как Боккаччо отрекался от «Декамерона». Более того, обратимся к композиции этого сочинения. Пролог к нему, как мы уже говорили, описывает «Черную Смерть», и все веселье, весь юмор и вся мудрость новелл воспринимается на фоне торжества смерти. Это, говоря словами Пушкина, «пир во время чумы».

Во времена Высокого Возрождения мы видели кризис, связанный с движением Савонаролы, кризис, затронувший такого художника, как Боттичелли. Разочарование, вызванное невоплотимостью в жизни ренессансных идеалов, обостряется в конце Ренессанса, во второй половине XVI — самом начале XVII в. Великий английский драматург Уильям Шекспир (1564—1616) принадлежал в числу титанов Возрождения, но конца его, крушения Ренессанса. Самый известный герой его драмы — Гамлет, принц Датский — безусловно ренессансная личность. Но вот его монолог, начинающийся с перефрази

рованного высказывания Пико делла Мирандолы — «Что за чудо человек!» завершается словами: «А что мне эта квинтэссенция (заимствованное у алхимиков выражение, означающее «основная сущность») праха!». Ренессансным идеалам нет места в мире и они ставятся под сомнение, хотя и не отвергаются. Старший современник Шекспира французский мыслитель Мишель Монтень (1533—1592) в своей книге «Опыты», представляющей собой собрание свободных размышлений на разные темы, книги, которую он писал во время Религиозных войн (см. ниже), приходит к малоутешительным выводам. Этот противник религиозной нетерпимости, «охоты на ведьм» (об этом мы расскажем ниже) видит, что разум не торжествует в жизни людей, более того, Монтень весьма скептически относится вообще к возможности торжества разума и добродетели. Так что сомнения, неуверенность, страх, присущи всей эпохе Возрождения в целом.

Человек Ренессанса ощущал свою судьбу как открытую, незавершенную. Ариосто писал, что не хочет жениться, поскольку тогда он не сможет принять сан священника, и не хочет принимать сан, ибо тогда не сможет жениться. Вероятно, это шутка (в конце концов он женился), но вот реальная судьба Рафаэля: папа предлагал ему кардинальский сан, один из папских приближенных — свою племянницу в жены с огромным приданым. Рафаэль так и не принял окончательного решения при жизни и даже в смерти: он постригся в монахи на смертном одре и одновременно в завещании объявил свою суженую наследницей и женой перед Богом. Возможность выбирать ценней самого выбора.

Но непрерывное состояние этого выбора порождало неуверенность. Людям Ренессанса присуща «меланхолия», но не в нынешнем смысле — «легкая печаль», а в значении — «тягостное раздумье», «уныние». Если будущее открыто, то в нем может быть все, в том числе и самое ужасное. Современные исследователи установили, что ужас, охвативший Европу в 1000 г., когда все якобы ждали конца света, сильно преувеличен и преувеличен именно ренессансными историками, переносившими в прошлое страхи своего времени. В 1500 г. светопреставления ожидали напряженнее, чем в 1000 г. и во всем — падении Константинополя, открытии Америки видели знаки близящегося пришествия Антихриста. Стремление к красоте вдруг оборачивалось тягой к богатству, нескованность устаревшими моральными нормами — безнравственностью, всемогущество человека — всевластием правителей.

Ощущение хрупкости гуманистического мирка вызывалось узостью его. Даже в Италии, даже в ее городах, даже во Флоренции гуманистические идеи не охватывали всей толщи населения, да и не могли его охватить. Гуманизм не аристократичен, но элитарен, гуманистические добродетели открыты каждому, но мало кто может вместить их в полной мере, ибо они требуют напряжения доблестной души, а это есть не у всех. Искусство Ренессанса представляется

наиболее полным воплощением гуманистических идеалов, но и это искусство не было тогда общепризнанным: значительная часть художников продолжала жизнь цеховых мастеров, работала в старой манере, и их произведения пользовались популярностью среди рядовых сограждан.

И все же, при всех трудностях, трагизме, неуверенности, узости социальной базы Ренессанс закладывал основы новоевропейской культуры, новоевропейского светского мировоззрения, новоевропейской суверенной личности.

Вопросы Что общего и в чем различие между современным и ренессансным смыслами слова «ггуманизм»? Италия XV—XVI вв. дала новые подходы в политике и новые приемы в живописи. Что общего между линейной перспективой в живописи и взглядами Макиавелли на государственную власть? Можно ли считать Савонаролу человеком Средневековья, борющимся с Возрождением? В чем различались итальянские гуманисты и их собратья к северу от Альп? Почему именно в эпоху Возрождения в широких слоях населения возникли массовые страхи?