Никто, кажется, из всех фараонов не принимал при своем воцарении титла более лестного для столичного Нэ и его бога, чем Амен- хотп IV. Если его первое царское имя — «Хор, телец крепкий, высокий перьями» — только косвенно, через Мина, «высокого перьями», напоминало Амуна, позаимствовавшего свой головной убор у кебтос- кого бога, то второе, третье и пятое имена были всецело посвящены Амуну, его городу и столичному храму: «Обе владычицы, великий царствованием в Эп-эсове», т. е. в главном средоточии служения Амуну, «Хор золота, воздевший венцы в Оне Верховья», т. е. в том же Эп-эсове или Нэ вообще, «Амен-хотп Нуте-хок-висе», т. е. «Амун умиротворен, бог, властитель Висе». При таком благорасположении нового царя к столичному городу и его главному храму не может не показаться странным почти полное отсутствие следов строительной деятельности во славу Амуна даже в эти первые годы царствования, раньше выдвижения нового солнечного бога под его особым — строчным — именем. Однако новый фараон не позже как во 2-м году своего царствования уже провозгласил себя торжественно «Единственным для Рэ» (Ва-н-рэ), включив это наименование в свое первое кольцо (см. § 43). Возможно поэтому, что благорасположение к столице, провозглашенное в новом царском титле в дни воцарения, с самого начала не означало одинакового благорасположения к богу столицы. В самом деле, не Нэ ли и не Эп-эсове ли именно должны были оказаться вскоре средоточиями служения новому царскому богу в ущерб их прежнему божеству Амуну и не мыслилось ли это мероприятие на первых порах менее всего как умаление царствующего города и его главенствующего священного средоточия? Но каково бы ни было умонастроение молодого фараона при воцарении, когда принималось царское титло, начало царствования не было ознаменовано, насколько можно судить, видными сооружениями в честь Амуна, хотя не прошло и нескольких лет, как в Нэ, притом именно в Эп-эсове, развернулось спешное храмоздание во славу нового божества царя (не позднее как около начала 4-го года царствования, см. § 183, 186). Возможное исключение — пристройка к государственному храму Амуна. Сооружение, о котором идет речь, каменное преддверие (вестибюль), пристроенное к привратным башням (пилону) Амен- хотпа III в Эп-эсове. На северной стороне этого преддверия (высота — 13,75 м, ширина — 9,80 м) — не до конца высеченное изображение фараона, занесшего оружие над головами иноземцев, которых он держит за волосы. Во втором кольце царя значатся слова «Нуте- [хок]-висе» — «бог, [властитель] Висе», и, поскольку преддверие пристроено к башням Амен-хотпа III, изображенный царь может быть лишь Амен-хотпом IV или Айа (Эйе). Если в первом царском кольце действительно есть знак нфр, как представляется по снимку (издатель не указывает этого знака в числе бесспорно сохранившихся), то изображен Амен-хотп IV. Однако царское титло, полуизглаженное и залепленное, необычно для Амен-хотпа IV: «Владыка обеих земель Нефр (?)-[шепр]-рэ [Ва-н-рэ, владыка венцов Амен-хотп] Нуте- [хок]-висе, (кому ) дано [жить] вечно в , как Рэ» (Ке ХХ:191). Непонятно, что могло стоять между словами «вечно» и «как Рэ». «[Большой] по [веку своему] (дословно: „в [веке своем1']), как Рэ»? Но «большой по веку своему», несчетное число раз повторенное в титлах Амен-хотпа IV, нигде и никогда не имеет в них добавления «как Рэ»! А слова «большой по веку своему» появляются во втором кольце царя еще при первоначальных солнечных обозначениях (см. § 48), после второго кольца — при строчном солнечном имени (см. § 49). Знак же совы м («в») показан издателем в числе достоверных. Если изображен Амен-хотп IV и восстановить надо «[большой] по [веку своему]», то перед нами необыкновенное титло, возможное лишь в самом начале царствования. То, что многолетие «(кому) дано [жить] вечно» предшествует наименованию «[большой] по [веку своему]», тоже необычно, но сходный случай имеется в надписи на дворцовом столбе в Ax-йот: «(кому) [д]ано [жи]ть, большой по веку своему» (TEA:VII, см. § 57д). Правда, в Ax-йот это Получилось вследствие бездумного перенесения слов «(кому) дано жить» из-под отвесного первого кольца, а слов «большой по веку своему» из-под второго тоже отвесного в особую отвесную же строчку позади колец. В нашем же случае положение было б совсем иным: «(кому) дано жить вечно» было б написано продольно под обоими отвесными кольцами. Но как бы ни восстанавливать титло на изображении, если оно времени Амен-хотпа IV, то очень-очень раннего, хотя, по-видимому, и не первых месяцев царствования: судя по смутно различимой на снимке верхней половинке первого кольца в нижней, полностью разрушенной, должно было быть уже «Ва-н-рэ» (см. § 42). Однако как ни сдержанно вел себя новый фараон по отношению к столичному богу своего царства, Амун оставался по-прежнему первенствующим государственным богом. К 3-му году своего царствования Амен-хотп IV уже бесспорно определился как ревностный солнцепоклонник, и человек из царского окружения, приближенный царицы-матери Тэйе, ее домоправитель Сах (другое его имя Хьр. ф), счел в том году необходимым уделить видное место в своей гробнице изображению царя, почитающего солнце, и не только внутри входа в нее, но также дважды над наружной дверью (JEA 1Х:ХХП 7+134— 135 = ЕЕ 1922—1923:43—ASAE XLII:459—460, см. § 2). И тем не менее под самым двойным изображением царского солнцепочитания на таком видном месте, как лицевая сторона гробницы, по бокам двери, и слева и справа, на первом месте были помещены заупокойные молитвы не к Ра-Хар-Ахту и не к Атому, которым царь служил на изображениях над дверью, а к Амон-Рэ. Обращения к Ра-Хар- Ахту и к Атому были начертаны на вторых местах, после обращений к Амуну, и притом только по разу каждое — слева к Ра-Хар-Ахту, справа к Атому, подобно тому как| служащим Ра-Хар-Ахту царь был изображен над дверью слева, а служащим Атому — справа. Стоячие (отвесные) строки налево от двери содержали каждая по обращению: первая — кгА[мон-Рэ], вторая — к Ра-Хар-Ахту, третья — к Ус[ире], четвертая — к Эсе; такие же строки направо от двери заключали обращения: первая — к [Амон]-Рэ, вторая — к Атому, третья — к Тховту, четвертая — к Анупу. Первенствующее положение государственного бога по сравнению с прочими египетскими божествами, в том числе с солнечным божеством самого царя, оттенено двукратным призыванием Амон-Рэ каждый раз на первом месте. Ссылки на то, что владения Тэйе, которыми управлял Сах, каким- то образом были в свое время включены во владения Амуна — Сах был «распорядителем дома жены царевой великой в доме [Амуна]» (ASAE XLII:501=U18D:1873),— для объяснения такого выдвижения Амон-Рэ явно недостаточно. Мы наблюдаем в гробнице Саха то же самое, что какой-нибудь год спустя, но уже в пору строчного солнечного имени совсем недвусмысленно будет высказано верховным сановником Ра-мосе в его гробнице. Там Ра-мосе со всею определенностью заявит в лицо самому фараону о первенстве Амон-Рэ перед новоявленным царским богом, хотя бы и названным уже необыкновенным — строчным — именем (см. § 142). И Ра-мосе поддержат, при том же строчном имени, придворные и государственные чины, когда, отправленные в каменоломни Хине привезти столп- идол нового бога, они тем не менее увенчают свой отчет об этом на скале изображением царя, служащего не своему богу, а «царю богов» Амон-Рэ (см. § 142). Другое свидетельство о первенстве Амуна в пору первоначальных солнечных обозначений как государственного божества содержится в скорописной сделке, заключенной в П-йоме в добавочный день («рождение Эсе») 3-го года царствования между сыном рядового воина и пастухом. По этой сделке в П-йоме, области, весьма отдаленной от столицы и ее бога, даже не государственные чиновники, а простые жители клялись в правовых делах Амуном и царем: «(Как) благосостоит Амун, (как) благосостоит властитель!» (ZAeSAXLI 11:11 = — 30, строка 26). Заслуживает, быть может, внимания то, что год с лишним спустя, в «год царствования 4, месяц 2 Половодья, числа 7», судебная клятва в скорописном приговоре из бумаг того же пастуха из П-йома звучит: «(Как) [благосостоит] властитель, (как) [благосостоит] властитель!», иными словами, обходится без Амуна (ZAeSA XLII1 :III =39, строка 14). Приговор был вынесен, по всей видимости, уже после заключения солнечного имени в кольца (см. § 18). Если Амон-Рэ оставался государственным богом державы фараонов и после воцарения Амен-хотпа IV, если в стране клялись Амуном и властителем, то неудивительно, что близость фараона к Амуну прославлялась и на таких предметах широкого употребления, как жуковики и перстни. На одном жуковике, относящемся, весьма возможно, к самому началу царствования ввиду отсутствия в первом царском кольце наименования «Ва-н-рэ» (см. § 42), значится: «Нефр- шепр-рэ, избранный Амуном, воссиявший из тысячи тысяч» (S:XXXI 23=CESBM 1:195 2316=TTA:195 CCLXIV). На двух (?) других жуковиках, которые могут быть, впрочем, одинаково как поры первоначальных солнечных обозначений, так и поры строчного солнечного имени, поскольку в кольце царя уже содержится наименование «Ва-н-рэ», мы читаем: «Нефр-шепр-рэ Ва-н-рэ, избранный Амуном» (CESBM 1:195 1945 и SCN:XXXVI 3=ТТА:191 ССХЫП). На золотом перстне, на котором имя царя хотя и просто «Нефр- шепр-рэ», но не заключено в кольцо и потому не может служить надежным признаком первых месяцев царствования (см. § 42), надпись можно прочесть так: «Нефр-шепр-рэ, сын Амуна, возлюбленный Тхов- та» (S:XXXI 21). Поры первоначальных солнечных обозначений или поры строчного солнечного имени может быть также бусина с именем Амуна, найденная в Эботе в одной могиле с жуковиком, надписанным «Нефр-шепр-рэ Ва-н-рэ, образ Ра-Атома», но вполне возможно, что вещица еще предшествующего царствования (A III:XV 18). К сожалению, неясно, в какой связи был назван Амун на изваянии должностного лица, выполненном в духе времени Амен-хотпа III (GHIBM I-.LXXIV 287+127, IE:80, JEA XLV:23). На задней стороне изваяния находится надпись, низ которой отбит. Слева поме-' щено заупокойное обращение к Усире и Анупу, справа — такое же обращение к богу Амен-хотпа IV: «Жертва-данная-царем Ра-Хар- Ахт(у), первобытн(ому), сотворивш(ему) то, что есть, всё. (Да) даст он выходящее (на жертвенник) п[ред (него)'(?)] [в]ремя ' Амун, владыка Эп[-эсове (скорее всего, так, поскольку служение но-' вому богу было сосредоточено в начале царствования никак не в Апе, а в Эп-эсове)] ». В сложном знаке «Ра-Хар-Ахт» за спи&ОЮ со кола два островка, а не горные седловинки с кружками солнцй,. так что надпись была начертана не позже как при строчном солнечном имени (см. § 3, 11). Однако отсутствие значка жизни перер C6KOHOMJ позволяет отнести надпись, если на то есть основания, и ко времени первоначальных солнечных обозначений (см. § 3, И).1 А основания для этого имеются. Храм, владыкою которого назван Амун, находился в Нэ, потому изваяние было создано в этом городе, а не в Оне, где местным богом Ра-Хар-Ахт был издавна. Что изваянное лицо могло быть жрецом в храме Ра-Хар-Ахта в Нэ, видимо, полностью исключено. ‘Наряд неизвестного ничем не выдает его жреческое звание, а «двойной парик» (определение издателя), если представляет накладные волосы с выглядывающими из-под них собственными волосами, тоже не указывает на жреческий сан. А в таком случае появление на памятнике наряду с такими кладбищенскими богами, как Усире и Ануп, отнюдь не кладбищенского Ра-Хар-Ахта намекает на особое к нему внимание, иными словами, что этот Ра-Хар-Ахт — облюбованное Амен-хотпом I V новое божество. Тем не менее обращение к Ра-Хар-Ахту написано знаками, смотрящими влево, т. е. в направлении для египетского письма не основном, тогда как обращение к Усире и Анупу написано к основном направлении, знаками, «глядящими» вправо. Не произошло ли это потому, что в определенных случаях царский бог уступал еще первенство не только государственному богу Амуну, но и кладбищенским божествам? В гробнице Саха заупокойные заклинания «жертва-данная-царем» обращены слева от двери к А[мон-Рэ], Ра-Хар-Ахту, Ус[ире] и Эсе, справа — к [Амон]-Рэ, Атому, Тховту и Анупу (ASAE XLII:460—461), к солнечным божествам раньше, чем к кладбищенским, а гробницу-то Саха при Амен-хотпе IV надписывали определенно в пору ранних солнечных обозначений (см. § 2). Еще существеннее то, что на нашем изваянии Ра-Хар-Ахт назван «первобытным» (п'втй), чего больше нигде не встретить за все царствование Амен-хотпа IV. Слово «первобытный» отдавало многобожескими представлениями о начальных временах мира, чуждыми фараону-солнцепоклоннику. Изображенное в изваянии должностное лицо могло быть весьма заслуженным: согласно изданию, «вокруг его шеи ожерелье, а на предплечьях наручи, часть царского пожалования „золота почета"» (СШВМ 1:127). Подобному деятелю было бы к лицу иное словоупотребление, будь его изваяние поры строчного солнечного имени, а не самого начала царствования. Поэтому вполне правдоподобно, что памятник принадлежит поре первоначальных солнечных обозначений, хотя и не самым первым месяцам ее, потому что в царском кольце на плече изваяния значится уже «Ва-н-рэ» (см. § 42). Был бы еще один довод в пользу отнесения изваяния к поре первоначальных солнечных обозначений, если б заклинание можно было восстановить так: «Жертва-данная-царем Ра-Хар-Ахт(у), первобытному), сотворивш(ему) то, что есть, всё. (Да) даст он выходящее (нажертвенник) п[ред (него)] [вов]ремя [в доме] Амун[а], владыки Эп[-эсове] ». В дни строчного солнечного имени (см. § 186) и даже под конец поры первоначальных солнечных обозначений (§ 183) у нового бога были уже собственные храмы и жертвы ему приносили там, а не у Амуна. Однако оборот «в доме Амуна, владыки Эп-эсове» вместо более естественного «в доме Амуна в Эп- эсове» делает восстановление сомнительным. Насколько мне известно, никаких прямых свидетельств о жрецах и храмовом хозяйстве Амуна для поры первоначальных солнечных обозначений не сохранилось. Из того, что Амон-Рэ как в эту пору, так и в последующую пору строчного солнечного имени сохранял свое положение главного божества государства, неизбежно следует, что жречество Амуна и его храмовое хозяйство представляли значительную силу в стране. Повседневная служба столичному богу правилась по-прежнему, и Сах в одной из надписей у двери в свою гробницу молился: «Жертва-данная-царем А[мон-Рэ, (да) даст он восходящее] все на (жертвенный) поставец его как потребу повседневную» (ASAE ХЫ1:460).