«ДОДИНАСТИЧЕСКИЙ ГОРОД» В ИЕРАКОНПОЛЕ

«Додинастический город» по определению должен был играть роль адми­нистративно-хозяйственного, культурного и политического центра, регу­лирующего жизнь всех общин, входивших в состав Иераконполя.

точно высокой плотности населения «додинастического города» позволяет говорить концентрация некрополей, к нему примыкавших. Элитарные не крополи указывают на то, что в городе жили представители родовой арис­тократии, составлявшей окружение вождя. По методике расчетов, предло­женной М. А. Хоффманом, численность населения «додинастического го­рода» могла достигать, по крайней мере, 5000 человек [Hoffman и др„ 1982, с. 144]- Вместе с тем наличие малых некрополей с богатыми погребениями или их концентрациями в пределах больших некрополей начиная с амрат- ской и переходной, амратско-герзейской, фазы культуры Нагада вплоть до прото/раннединастического времени в периферийных частях Иераконполя указывает на то, что аристократические роды могли жить на принадлежав­ших им землях. Очевидно, местная родовая знать наделялась управленчес­кими функциями на общинном уровне, образуя нижние звенья в админис­тративной системе вождества, в котором правитель считался собствен­ником всего. В масштабах сложившегося раннего государства родовая аристократия, которой принадлежали некрополи, обнаруженные на про­винциальных территориях, в частности, известный по раскопкам в Хелуане [Saad, 1945,1969], участвовала в управлении номами, в то время как столич­ная знать, занимавшая высшие административные должности, сопровож­дала царей и после смерти в некрополях Саккары и Абидоса [Kemp, 1966].

Ядром «додинастического города» являлось монументальное сооруже­ние площадью около боо м², огражденное высокой сырцовой стеной.

Кроме церемониального центра, «додинастический город» включал в себя разделенные значительными расстояниями постройки со следами ре­месленной и сельскохозяйственной деятельности, а также некрополи. От­сутствие какой бы то ни было регулярной планировки и следов обводной стены придает принятому наименованию «додинастический город» весь­ма условный характер. Вместе с тем концентрация нескольких крупных некрополей с сотнями погребений вблизи церемониального центра ука­зывает на то, что в них были похоронены жители «додинастического горо­да» — _как представители социальной элиты, так и рядовые общинники.

По-видимому, более уместно говорить о протогороде как переходной форме, соответствующей эпохе становления государства, которой лишь частично присущи признаки города. В самом деле, если город характеризу­ется как «устойчивая полифункциональная форма территориальной кон­солидации гетерогенного населения, непосредственно не занятого в сфе­ре сельскохозяйственного производства», то протогород или ранний город определяется как специфическая форма территориальной консолидации земледельческого населения, как правило, концентрировавшегося вокруг наиболее почитаемого в данной местности святилища [Андреев, 1987, с. 6, 9—12]. При таком подходе «додинастический город» Иераконполя, безу­словно, может быть определен как ранний город с ядром — церемониаль­ным центром, вокруг которого расселились рядовые общинники, занимав­шиеся ремеслом, земледелием и скотоводством.

Протогород соответствовал этапу формирования раннего государс­тва, отражая переходные процессы развития социального организма в це­лом. Черты нового настолько слабо обозначены в материалах этнографиче­ских, а тем более археологических культур, что «четкая грань между вож- дествами и ранними государствами пока еще не вполне ясна» [Штаерман, 1989, с. 77]. Очевидно, это следует отнести за счет неравномерности изме­нений в разных сферах общественной жизни и различий в социально-по­литическом отношении разных местностей Египта. Поэтому речь и идет о процессе, сочетающим как явления старого, так и зарождавшегося ново­го. «Культура как сложное целое», — писал Ю. М. Лотман, — «составляется из пластов разной скорости развития, так что любой ее синхронный срез обнаруживает одновременно присутствие различных ее стадий» [Лотман, 1992, с. 25].

Протогород в Иераконполе и является одним из наиболее существен­ных симптомов сложения раннего государства, поскольку в контексте всей области Иераконполя он отражал, фиксировал и закреплял уже вырастав­шее центрическо-пирамидальное устройство общества. Протогород слу­жил символом верховной власти, которая опиралась уже не столько на личный авторитет, сколько на редистрибутивные функции и силовые ры­чаги управления, обеспечивавшие ей имущественные приоритеты. А цере-

мониальныи центр связанный с культом верховного правителя, символи­зировал единство общества, гарантом стабильности и процветания кото- рого он являлся.

Символами новой формы социальной сплоченности являлись большие гробницы умерших правителей. Их почитание восходит к кругу представ­лений о культе предков, однако в эпоху формирования раннего государ­ства культ умерших вождей неразрывно связан с культом здравствующе­го правителя, наследовавшего от своего предка сакральную силу - ману вождя — власть, авторитет, храбрость и мужество [Токарев, i₉₉₀, с. 320— 328]. Как справедливо отмечал М. А. Хоффман, возведение таких погре­бений, как № юо с настенной росписью в «додинастическом городе» и № 1 (уч.

Эти и подобные им элитарные могилы маркируют переходный характер экономики, социальной и политической жизни общества на стадии фор­мирования раннего государства. Постепенно все более значительные ре­сурсы общества, его трудовая деятельность и прибавочный продукт начи­нали предназначаться для обслуживания заупокойного культа возвышав­шейся социально-политической элиты. И это не что иное, как латентная форма легитимизации и почитания верховной власти [Hoffman и др., 1982, с. 146—148]. Культ умершего правителя, объединявшего всех членов обще­ства от представителей царской семьи до рядовых общинников [Argyle, 1966, с. ш—112], определяет тенденцию к централизации религиозной жиз­ни общества. Погребальная архитектура, размеры гробниц с многочислен­ными, напоминающими склады, амбары и сокровищницы дворцов и хра­мов, камерами для хранения подношений умершему царю отражают его имущественное положение как самого богатого человека.

В традиционных культурах богатство считалось необходимым атрибу­том статуса вождя и «рассматривалось как магически необходимое для процветания коллектива» [Попов, 1993> ^с- *3б]. На языке ритуала изоби­лие вещного материала означало вечное существование в загробном мире, подобно тому, как дары царю во время праздника сед были связаны с по­желаниями миллионов лет жизни и правления [Uphill, 1965, с. 373]. Истоки этих представлений относятся ко времени культуры Бадари и самым ран­ним фазам культуры Нагада, о чем свидетельствует редкость богатых по гребений. Обслуживание культа умерших царей и храмов составляло зна­чительную долю в экономике Египта уже на заре государства. И с сам начала заупокойные храмы, как и храмы, посвященные богам, становились

собственниками богатств. Храмы, где отправлялся культ правителя и бо­гов, являлись центрами, вокруг которых вырастали города.

Уже при первых династиях в Египте существовало несколько ранне­городских центров с храмами, посвященными богам, эмблемы которых представлены на изобразительных памятниках протодинастического вре­мени. В основном материальные свидетельства их существования находят­ся под археологическими слоями городов Древнего царства, когда Египет представлял собой урбанизированное общество с городскими центрами в Иераконполе, Абидосе, Эдфу, Коптосе, Фивах, Мемфисе, на Элефанти- не и других номах Верхнего и Нижнего Египта с храмами и застройкой, окруженными крепостной стеной [Wilson, 1954—1955; Kemp, 1977; Савель­ева, 1979, с. 79—80]. В отличие от других городов Древнего царства, кото­рые выросли на месте хронологически более ранних центров, в Иеракон­поле огражденный стеной город Нехен с храмом, посвященным богу Хору, был построен на новом месте, ближе к Нилу. Основание храма относится ко времени правления Хора Нармера, и, очевидно, факт постройки нового сакрального центра явился символическим жестом правителя Иераконпо- ля, ставшего первым общеегипетским царем.