ОБРАЗЫ КОСМОСА В РИТУАЛЬНОЙ ПРАКТИКЕ

Пространственно-временные границы вечно возвращающегося к своим началам космоса реконструировались во время ритуалов, призванных по­мочь обществу достичь равновесия, гармонии, — социальной и природ­ной.

С. 202 СЛ.]

Понимание сути ритуала в архаических культурах, в определении А. К. Байбурина, состояло в том, что «ритуал не „подтверждает или „не утверж­дает" уже совершившийся факт, а создает его и, в конечном счете, явля­ется им. События, требующие совершения ритуала, считаются его следс­твием» [Байбурин, 1993» с. 4 сл.]. Стремление древнего общества к само сохранению было обусловлено инстинктами, наряду с биологической и физиологической сторонами обладавшими психическими сущностями, «которые проявляются в мире фантазий, принадлежащем только им» и порождающем представления о божестве, которое «вмешивается и оказы ^вает помощь, если имеет место ущербное состояние или состояние беспо койства, и это божественное вмешательство повторяется в ритуале» [Юнг, 1997, с. 499—451]-

Приуроченные к критическим, пограничным ситуациям, переживаемым обществом, ритуалы, подтверждавшие реальность воссоздаваемого мира, имели психотерапевтическое воздействие. Воспроизведение фрагментов мифов во время ритуалов позволяет рассматривать их как одну из форм искусства, которое в психологическом аспекте «есть важнейшее средото­чие всех биологических и социальных процессов личности в обществе... оно есть способ уравновешивания человека с миром в самые критические и ответственные минуты жизни» [Выготский, 1968, с.

Подобно жесткому каркасу архитектурного сооружения, фундаменталь­ные и универсальные в мифотворчестве пространственно-временные ко­ординаты играют структурообразующую роль. Собственно архитектоника образной системы мифологических представлений отражает стиль куль­туры. Анализ источников в диапазоне между общим и особенным позво­ляет наиболее адекватно реконструировать мифологические представле­ния додинастического Египта. Как и в других дописьменных культурах, в которых религиозно-мифологические представления проявлялись на вер­бальном и невербальном уровнях, вещный мир и произведения изобрази­тельного творчества, будучи формами социальной коммуникации, играли в египетском обществе V—IV тыс. до н. э. важнейшую роль, воплощая чере­ду образов, в которых отражалась концепция устройства космоса. Сколь­ко-нибудь целостная картина религиозно-мифологических представлений и их актуализация в ритуальной практике развертывается на основе сово­купной информации анализируемых материальных источников.

Архаизмы, которыми полны космогонические мифы, представлен­ные во многих письменных источниках, восходят к различным истори­ческим периодам додинастического Египта. Череда образов, в которых во­площались представления об устройстве вселенной, черпалась из окружа­ющего природного и создаваемого культурой материально-чувственного мира. Населенные пункты основывались на песчаных островах — гезира, естественных возвышенностях, недоступных водам Нила при его разли­вах. В конце герзейского периода (Нагада III), когда установилась тенден­ция основывать населенные пункты ближе к берегам Нила, эти возвышен­ности создавались искусственно. Стремление обезопасить себя от природ­ной стихии не мешало видеть в каждом из этих освоенных пространств первобытный холм, вышедший из первичных вод при создании космоса.

в пользу существования уже в додинастический период таких представле- ний свидетельствуют примеры обнаружения подсыпки из чистого желтого песка под фундаментами сакральных построек, что, конечно, не исключает сугубо утилитарного смысла этих действий, связанных со свойствами пес­ка, использовавшегося при закладке сооружений. Но случаи засыпки чис­тым песком могильных ям в отличие от обыкновения применять для этих целей обычный грунт уже никак нельзя объяснить иначе как через при­зму определенных мифологических представлений, отразившихся в погре­бальном обряде. Чистый желтый песок становится важнейшим элементом религиозно-мифологических представлений, что просматривается в мате­риальной культуре Раннего царства.

Так, в Буто, в сооружении под полом помещения Ni был расчищен 5-ти сантиметровый слой чистого песка. Сакральный характер этой постройки вырисовывается в контексте находок, включая ритуальные каменные сосу­ды, оттиски царских печатей II—III династии, а также элементы интерье­ра. В помещении N5, предположительно игравшем важную роль в царских ритуалах и праздниках, была обнаружена известняковая плита 91 х 69 см, на которой, как предполагают авторы раскопок, устанавливался царский трон [von der Way, 1992, с. 7 сл., рис. 5].

Представления о форме первобытного холма отразились в археологи­чески выявленных примерах круглой планировки поселений, начиная с бадарийского и амратского времени. Конкретные данные демонстрируют центрическую модель организованного пространства, структурированно­го концентрическими, вписанными один в другой, кругами или рассечен­ного через центр на четыре сектора круга что нашло отражение в ие­роглифическом знаке niwU обозначавшем поселение с двумя перпендику­лярными улицами, пересеченными в центре.

Материалы многих культурных традиций, в том числе и африканских, свидетельствуют о том, что поселения и города планировались таким об­разом, что их постройки концентрировались в четырех секторах, обра­зованных перекрещенными большими дорогами, ориентированными по странам света.

На пересечении путей, улиц круглых в плане населенных пунктов, как в некоем центре, маркировавшем точку отсчета освоенного пространства, устанавливалось святилище [Элиаде, 1994» с. 3^]- Собственно и сама сак­ральная постройка воспроизводила представления об очерченном по кру ^ГУ пространстве.

Этот образ, рожденный (и археологически зафиксированный) в долине и дельте Египта, по меньшей мере, в V тыс. до н. э., в династический период, сохранился в религиозной символике и письменности. Изображение круг лой хижины, сооруженной из плетняка или тростника, укрепленной с од­ной стороны столбом J-Д стало служить детерминативом в слове, обоз­начающем святилище Верхнего Египта pr wr, а повторенное трижды, пе­редавало собирательное именование верхнеегипетских богов [Gardiner, 1950, с. 494» О19]. Сакральные постройки возводили на круглых в плане сырцовых вымостках, археологически зафиксированных в слоях ранне­династического времени, в частности, в Иераконполе [Quibell, Green, 1902, табл. LXXII, В, LXV].

Представления о первобытном холме в форме круглого, замкнутого пространства сочетались с осмыслением его многочастной структуры. Ес­ли в планировке поселений в виде концентрических кругов нашли отраже­ние представления о дискретности пространства, разделенного на центр и периферию, то планировка поселений с двумя пересекающимися улицами фиксирует восприятие четырехчастного членения космоса в его горизон­тальной протяженности и значимости ориентации строительных соору­жений по странам света. Эти идеи реализовались в строительстве прямо­угольных домов и возведении вокруг населенных пунктов прямоугольных в плане оборонительных стен, начиная с амратской фазы культуры Нага- да (см. ч. II).

Образ замкнутого пространства, ограниченного с четырех сторон, воп­лотился в конструкции другого сакрального сооружения, в письменной традиции символизировавшего древнее святилище Нижнего Египта Ш1 pr nsr.

Сакральные постройки в наиболее концентрированном виде отража­ли образ мира в его горизонтальной и вертикальной протяженности. По­мещенные на сырцовых платформах, святилища возвышались над прочи­ми строениями населенных пунктов, маркируя центр вселенной. Одно­временно эти жилища богов мыслились находящимися на горизонте, в пространстве между небом и землей.

Архитектоника ранних святилищ служила моделью мира: купольная крыша символизировала небо, а стены соотносились со странами света земного пространства. В более развернутой форме эти представления от­разились в планировке и убранстве сырцовых святилищ, храмов и царских гробниц уже первых династий, в организации пространства вокруг них. Единство схемы устройства окультуренного пространства, планировки населенных пунктов и объектов раннего зодчества указывает на сущест­вование отраженной в материальной культуре ранней космогонии, повес­твований о возникновении символизирующего космос первобытного хол­ма, воспроизводившихся во время обрядовых действ, связанных с идеями восстановления космоса.

Во многих традиционных культурах эти действия по обновлению кос­моса переданы в ритуальном строительстве, во время которого произво­дится установление центрального столба для круглых построек.

В ритуале вертикального установления священных предметов отражен момент космогенеза — отделения тверди от водной стихии. Будучи частью целого, то есть самого сооружения, выступающего в роли одного из обра­зов модели мира, стоящий столб отождествлялся с целой постройкой, мар­кирующей космический центр. С другой стороны, являясь частью цело­го, той же постройки, этот предмет, символизирующий космическую ось, занимая промежуточное положение между небом и землей, олицетворял воздушное пространство, в письменный период персонифицированное образом бога ТТТу Зарождение подобных представлений относится к доди- настическому времени, когда строились круглые и овальные хижины стол бовой конструкции, ставшие прообразом сакральных сооружений Ранне ^г° Царства.

В додинастическом Египте, как и в целом ряде древних и традицион ных культур, семантическими тождествами космическому столбу высту­пали природные и рукотворные объекты, такие как гора, дерево, лестница, колонна, пирамида и пр. (см., например: [Мифы народов мира, 1982, с. 161— 164]), отражавшие представления о картине мира и восстановлении кос­мического порядка во время ритуальных действ.

Аналогичным смыслом наделялись и священные предметы, маркировав­шие высокий статус социальных лидеров и символизировавшие причаст­ность коллектива к мифическим предкам. К их числу относились штандар­ты, жезлы, посохи, навершия булав, а также статуарные зооморфные и ан­тропоморфные воплощения. Фигурки, особенно передающие мужских персонажей, выполненные в условной стилистической манере, отличаются нарочитым преувеличением некоторых частей тела — конечностей, подбо­родка, фаллоса, и подобная стилистика передачи образов присуща мифи­ческим существам — хозяевам территорий, основателям кланов или пле­мен, первопредкам или богам (подробнее см. ч. IV, гл. 2).

Эти мифические образы воплощены на глиняных и изготовленных из слоновой кости навершиях, широко представленных в материалах доди- настического Египта, а также на штандартах, изображенных на предме­тах изобразительного искусства прото/раннединастического времени (см. Приложение, №№ 7,17,18, 20, 23). Можно отметить определенное сходство этих предметов с шестами рангга в культуре аборигенов Австралии, ко­торые ассоциировались с предками кланов. Обвешенные разными свя­щенными предметами и изображениями: связками перьев, пучками рас­тений, деревянными фигурками птиц, рыб и зверей и пр., — они во время ритуалов представляли часть мифа в вещной форме [Берндт, Берндт, 1981, с. 349—35о]. Манипулирование такими предметами — вычерчивание ими на земле знаков и водружение атрибутов мифических существ — призвано было в действенной форме актуализировать в ритуальной практике мифы о создании космоса.

В контексте отражения в ритуальных предметах додинастического Египта мотива создания космоса очень важно отметить, что исключитель­но часто материалами для их изготовления служили земля (глина) и во­да, иначе говоря, первоэлементы, из которых был создан космос. Перво­бытный холм, его символизирующий, — наиболее прозрачный образ, ука­зывающий на существование представлений о выхождении космоса из бесформенного первичного водного хаоса. Из земли и воды создавались предметы, окружавшие жизнь людей во всем ее многообразии: сырцовые постройки, глиняные сосуды, зачастую передающие зоо- и антропоморф­ные образы, изображавшие мифических существ и богов, глиняные стату­этки, прочие изделия, — коробочки, модели лодок, плодов растений и пр. (см. ч. II.) Процесс их изготовления из глины и воды с последующим фор­мованием предметов мог уподобляться отделению тверди от водной сти­

хии И наделяться значением творения космоса. Во всяком случае анало гичные представления зафиксированы в ведической традиции, согласно которой вода, использовавшаяся при замесе глины для сооружения сыр­цовых строений, алтарей и жертвенников, ассоциировалась с первичной водой [Элиаде, 1994, с. 27—28].

В целом ряде архаических культур образ мира представлен в виде сосу­да или конструкции из сосудов, сделанных из различных материалов. Так, в новогвинейских мифах земля уподобляется гигантскому блюду с про­стертыми крыльями, над которым возвышается перевернутая вверх дном чаша, символизирующая небо [Путилов, 1980, с. 22]. Дагомейские фоны представляли себе вселенную в образе нескольких погруженных в водную стихию половин священного для них предмета — калебасы, изготовлен­ной из высушенной тыквы. Меньшая половинка, олицетворявшая землю, плавала в большей половине калебасы. Небесная сфера — тоже половин­ка калебасы — опрокинута над землей, и линия их схождения — горизонт. Пространство между ними заполнено водой, выпадавшей в виде сезонных дождей [Иорданский, 1982, с. 101].

Аналогичные представления частично донесла письменная традиция древнего Египта, в которой сохранился архаический образ неба в виде со­суда nw О [Шеркова, 20016, с. 202—203]⁷

Реконструируя образ вселенной в древнем Египте, Дж. Уилсон высказал идею, что она мыслилась в форме двух сосудов: перевернутого небесно­го и плоского блюда, символизировавшего землю [Франкфорт и др., 1984, с. 57 сл.]. Однако, строго говоря, следует отметить, что в письменной тра­диции образ земли в виде сосуда не сохранился⁸. В самом деле, если зоо- и антропоморфным образам небесной Нут (коровы, свиньи, женщины) со­ответствуют зафиксированные этими же изобразительными кодами обра­зы бога земли Геба (гуся, мужчины), то воплощениям неба в форме пред­метов нет параллелей при передаче земли. Тем не менее, есть основания полагать, что в ранних космологических представлениях этот позднее за­бытый и утраченный образ земли, символизированный сосудом, сущест­вовал. К такому выводу позволяет прийти совокупный анализ ритуаль­ных предметов, к числу которых относились жертвенники и расписная керамика.

В додинастическом и раннединастическом Египте изготавливали два ти­па жертвенников [Kelley, 1976, табл. 4.16,7.4,11.1,37^л4> 34-8], которые явились

прообразами жертвенных столиков hlw.t — на подставе

^х3—17) [Gardiner, op. cit, с. 501. Ri, R2; Wb. Ill, c. 226] и wdhw — на ^чет^ Рех ножках [Gardiner, op. cit., с. 501. R3; Wb. I, c. 393 394] (табл. I, рис. 7 Жертвенники первого типа представляли собой двухчастную конструк

цию. На коротких или высоких подставах катушковидной формы, обла­давших 2,3 или 4 сквозными треугольными или овальными отверстиями, прорезанными по периметру тулова, ниже его середины Ж (табл. I, рис. ц ₄, 6), устанавливались широкие открытые чаши или узкие высокие сосу­ды (табл. I, рис. и, 12). Существовали и цельные формы этого типа (табл. I, рис. 2,5). Иногда глиняные подставы снизу формовались в виде пары чело­веческих ног или птичьей лапы (табл. I, рис. з).

Другой тип представлен жертвенниками на четырех ножках. Их сто­лешница имела форму круглого или овального резервуара или плоскос­ти. В этом типе также известны зооморфные по оформлению экземпляры, в частности в виде скульптурного воплощения нижней части туловища бегемота, увенчанного овальным резервуаром (табл. I, рис. 7, 8, 9). Фигур­ка этого животного вылеплена на одном жертвеннике этого типа, относя­щемся к амратской фазе культуры Нага да (табл. 1, рис. 7).

Столики, происходящие от жертвенников обоих типов, появляются уже в позднедодинастическое время и хорошо известны по материалам эпохи Раннего царства. Из царских гробниц и богатых погребений знати в Сак- каре происходят большие коллекции жертвенных столиков, двухчастных и цельных, изготовленных из шифера и алебастра. Судя по рельефным изображениям и миниатюрным моделям, имитирующим различные ово­щи, фрукты, а также части туш животных, столики h3w.t предназначалась для жертвенной пищи, в то время как на столиках wdhw устанавливались сосуды, очевидно, наполнявшиеся водой, вином, пивом, разными маслами, а также подставы, зачастую увенчанные сосудами.

По формальным признакам нельзя не отметить конструктивного сход­ства между формами архитектурных сооружений, круглых и прямоуголь­ных (овальных) в плане, с одной стороны, и жертвенниками и жертвенны­ми столиками hlw.tw wdhw — с другой. В этом сходстве мы склонны усмат­ривать семантическое тождество образов модели мира.

Подобно тому, как крыша постройки символизировала небо, резерву­ар жертвенника и столешница жертвенного столика также олицетворя­ли космический верх в вертикальной протяженности пространства. Под­става и четыре ножки жертвенников и жертвенных столиков соотносимы с центральным столбом круглой постройки и периферийными опорами продолговатых сооружений, воплощавшими образ подпорок неба и мар­кировавшими, соответственно, центр вселенной и четыре стороны све­та. Установленные на земной тверди, подстава и ножки жертвенников и жертвенных столиков занимают двойственную, посредническую позицию между космическим верхом и низом, разделяя небо и землю. Зоо- и ант­ропоморфное оформление подстав и ножек жертвенных столиков (как и сходных с подставами высоких сосудов) позволяет говорить о череде тож­дественных образов, в которых мыслилось пространство между небом и землей, наделенных внутренним единством, в письменную эпоху заклю­ченным в значении имени бога Шу, сопряженном с субстанцией пустоты, света, воздушного пространства [Шеркова, 1996].

На примере воплощавших модель мира жертвенников, а также струк­турно и функционально родственных им жертвенных столиков hlw.t и wdhw_y предназначавшихся для размещения на них жертвоприношений богам, мифическим существам и умершим, прослеживается параллелизм космологических представлений и культовой практики. В ритуальной по­даче пищи и питья улавливается идея восстановления космоса, в погре­бальном обряде сфокусированная на представлениях о загробном суще­ствовании.

Данный параллелизм обнаруживает близость природы символизирую­щих созидательное начало космических богов и первопредков, с которы­ми общество поддерживало обменные отношения посредством подачи им жертвоприношений. Соотнесение резервуаров жертвенников и столеш­ниц жертвенных столиков, на которых располагались подношения, с кос­мическим верхом позволяет локализовать местонахождение мифическо­го пространства, где обитали боги, мифические существа и предки, к кото­рым присоединялись умершие.

Образ сакрального пространства — верхнего в космологических пред­ставлениях и загробного мира в культе мертвых — формировался в доди- настическое время и отразился в расписной керамике. В период Раннего царства на погребальных стелах покойные изображались сидящими перед жертвенным столиком hlw.t с рукой, простертой над жертвоприношения­ми или метелками тростника, символизирующими Поля Тростника и Поле Жертвоприношений (подробнее см: [Шеркова, 2002а, с. 66 сл.]. Акт пода­чи жертвенной пищи и питья происходил на земле, где и устанавливались подставы и жертвенные столики, маркировавшие центр священного про­странства в горизонтальной его протяженности. Их изготавливали и ми­ниатюрными, и несколько таких подстав найдены на разных памятниках додинастического и раннединастического времени. Это замкнутое риту­альное пространство, освоенное первопредками, и есть образ земли, воп­лощенный в расписной керамике типа С и D.