<<
>>

ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ ПОТЕНЦИАЛ КИТАЙСКИХ СТРАТАГЕМ: ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ВОПЛОЩЕНИЕ ФЕНОМЕНА КИТАЙСКОЙ КУЛЬТУРЫ

Pedagogical potential of Chinese stratagems: Chinese cultural phenomenon in

folklore

The article is devoted to the phenomenon of 36 stratagems which presents a combination of tricks leading to success.

Chinese stratagems due to their urgency and wide informative potential are the explication of language interrelation with culture, forms and contexts. The author analyzes the Chinese stratagem texts containing specific ideas and concepts and shows in the article how success can be achieved focusing on speech situation or a definite scenario.

Сегодня в современной лингводидактике главенствует компетентностный подход в обучении иностранным языкам, и в ГОСТах третьего поколения ключевыми выступают языковая и лингвокультуроведческая компетенции. Данные компетенции принадлежат к числу наиболее важных, поэтому требуют разработки их теоретических основ. Выбирая фольклорные произведения китайской культуры, в которых отражается национальный характер, культурноидеологический контекст как результат культурно-речевой деятельности данного лингвокультурного сообщества, студенты получают возможность увидеть своеобразие языковой картины мира китайского этноса.

Философия китайских стратагем, необычные образы, захватывающие сюжеты, ценности всегда привлекали исследователей, представляющих самые разные области гуманитарного знания: историков, культурологов, лингвистов, литературоведов, педагогов. Современная лингвистика проявляет большой интерес к «наивной картине мира». В последнее время развивается теория народных стереотипов и особенно востребованы знания, отражающие образ мира. Именно этим объясняется изучение национального менталитета через язык и лингвистическими средствами, что и определяет неослабевающий интерес лингвистов к китайским 36 «жемчужинам». Не менее актуален и концептуальный анализ стратагем, включающий анализ ассоциативнообразного мышления носителей китайского языка, культурной информации, отражающейся в языковых фактах, особенностей концептуализации языковой картины мира.

В «Каталоге 36 стратагем» [8] отразилась не только самобытная китайская культура, мифологические представления, но и система этических воззрений.

Фольклор, как и всякое искусство, восходит к действительности. Стратагемы как фольклорные произведения имеют историческую основу.

Стратагема - военная хитрость, уловка, изобретательность, народная мудрость, выраженная посредством образов и символов, присущих китайской культуре. Термин "стратагема" в западноевропейской традиции восходит к древним грекам, которые использовали его для обозначения военного дела вообще и военной хитрости в частности. Римский полководец Секст Юлий Фронтин создал в I в.н.э. капитальный труд "Stratagemata" (множественное число от stratagema), посвященный хитроумным стратегиям в военных конфликтах. «Стратагема - план, реализующийся в условиях противоборства, нацеленный на достижение успеха в противоборстве, при условии, когда успешный результат не очевиден. Для эффективной организации военной борьбы субъекты военных действий должны обладать определенным типом мышления.. Стратагемное мышление формировало нестандартный подход к критическим ситуациям, требовавший не только достижения желаемого результата, но и соблюдения принципа экономии средств. Область применения стратагем достаточно широка, но, тем не менее, в первую очередь они применялись именно в военной и дипломатической практике» [2].

«Само выражение "тридцать шесть стратагем" впервые упоминается в китайских хрониках уже в V в. и как раз в связи с поговоркой, объявляющей отступление "лучшим из всех тридцати шести военных приемов» [6]. В.В. Малявин, изучая природу и историю китайских стратагем, говорит о трактатах власти, которая сама на протяжении долгого времени была большим секретом. «Когда таинственная книжечка обратила на себя внимание властей нового Китая, она в очередной раз была сочтена произведением слишком важным, чтобы быть доступным всем. В 1961 году высшие чины НародноОсвободительной армии Китая выпустили закрытое - или, как принято говорить в Китае, предназначенное "для внутреннего пользования" - издание "Тридцати шести стратагем". Только после окончания "культурной революции" в Китае, а потом и в сопредельных странах стали одним за другим появляться открытые публикации загадочного текста.

Теперь "Тридцать шесть стратагем" прочно заняли свое место в ряду самых популярных изданий на книжных рынках Китая, Гонконга, Тайваня, Японии» [6].

Но наиболее сильно проблематика стратагемного мышления заинтересовала американских аналитиков в ХХ веке, когда носители западноевропейской культуры столкнулись с носителями восточных культурных традиций на полях империалистических и экономических войн. Военные аналитики и военные, политологи и политики, экономисты и бизнесмены, культурологи и философы Запада столкнулись с необычным явлением, точнее - культурным феноменом огромной значимости. Появились работы [1; 2], в которых говорится о трудноуловимой, но отточенной веками системой информационно-психологического нападения и защиты, технике выматывания партнера-противника, малопонятной, но чрезвычайно эффективной методологией анализа и планирования деятельности, с ускользающими от ясного понимания мотивацией, логикой действий и даже этической системой, с тем, что впоследствии получило название «китайского менталитета», «китайщины», «азиатчины» и т. д. «Заманить противника выгодой, отвадить - вредом. Тот, кто хорошо сражается, управляет противником и не дает ему управлять собой. В войне устанавливаются на обмане, действуют, руководясь и руководя выгодой и вредом, производят изменения путем разделений и соединений. Когда соединяют выгоду и вред, усилия могут привести к результату. Подчиняют себе вредом, заставляют служить себе делом, заставляют устремляться выгодой. Мало сил у того, кто должен быть всюду наготове, много сил у того, кто вынуждает другого быть всюду наготове. Правильный бой и маневр рождает непобедимость. Правильный бой и маневр взаимно порождают друг друга и это подобно круговращению, которому нет конца. Все люди знают ту форму, посредством которой я победил, но никто не знает той формы, посредством которой я организовал победу. У воды нет неизменной формы. Кто умеет в зависимости от противника владеть изменениями и превращениями тот называется божеством.

У того, кто умеет нападать, у того противник не знает где ему обороняться. У того, кто умеет обороняться, у того противник не знает где ему нападать . Если я покажу противнику какую-нибудь форму, которой не буду иметь, то я сохраню цельность, а противник ее потеряет.» [Цит. по кн. 1]. Эти отрывки из мыслей великого стратега древности Сунь-цзы приведены для того, чтобы дать представление о стиле стратагемного мышления и поведения в восточной традиции.

Исследованиями ряда авторов последних лет [2; 4; 5] установлены связи стратагемного мышления с широким социокультурным контекстом, также утверждается проблемность его связи с религиозной практикой. Так, например, Т. Г. Завьялова пишет, что «логично предположить наличие взаимодействия и взаимовлияния (даже в конфликтной форме) содержания буддийского учения и теории применения стратагем как двух универсалий китайской культуры» [4]. Б. И. Бирштейн, В. И. Боршевич [2] считают, что «источник сопротивления находится в недрах западноевропейской культурной традиции с лежащими в ее основе христианскими запретами на всю область стратагемного поведения и мышления человека: достаточно обратить внимание на автоматическое возникновение болезненного чувства неловкости, раздражения или возмущения, которые охватывают типичного европейца при восприятии им описаний или действий, связанных с секретными соглашениями, закулисными переговорами, сговорами и т.д.»

Вслед за вышеуказанными исследователями мы рассматриваем китайские стратагемы как художественные тексты, которые могут быть прочитаны, переведены и истолкованы лишь в контексте культурных смыслов, передаваемых через те или иные коды культуры: коды, архетипы, стереотипы- образы, эталоны, символы, обычаи, традиции. Художественный текст, а тем более фольклорное произведение выполняет особую функцию, связанную с изображением явлений и процессов национальной истории и культуры, способствуя тем самым раскрытию национального характера. Оригинальный текст «36 стратагем» включает в себя несколько смысловых слоев: 1) тридцать шесть изречений из трех-четырех иероглифов, представляющих собой названия стратагем; 2) краткое разъяснение принципа данной стратагемы; 3) цитата из древнейшего китайского канона «Книга Перемен», поясняющая смысл стратагемы в терминах «Книги перемен»; 4) комментарий к стратагеме, нередко содержащий указания на исторические прецеденты ее применения.

Например, действие первой стратагемы “1м^НШ”[8], перевод которой

звучит как «обмануть императора, чтобы он переплыл море» основано на сюжете об умершем в пути, во время объезда южно-восточных территорий Китая императоре Цин Шихуане, и о сопровождающих его предприимчивых чиновниках, сумевших продолжить путешествие с умершим императором, максимально выгодно использующих эту ситуацию в свою пользу, составив указ о назначении преемника. Лингвистической реальностью вышесказанного

выступает следующее:

^оштлетш^н^, ятш-т^Ш'Ъо ^мшш^То .

[8; 10-11].”

Рассматривая данную стратагему в аспекте формирования компетенций, можно говорить о том, что в процессе работы над стратагемой перевод текста и лингвокультурологический анализ, например, на уровне лексики (выделение безэквивалентных слов, коннотативной и фоновой лексики, фразеологических сочетаний, пословиц и т.д.) позволяет познакомить студентов с особенностями мышления китайцев.

Языковой материал стратагем действительно позволяет обнаружить функциональные связи феномена китайской стратагемы с широким социокультурным контекстом, выявить его проявления в сферах политики, бизнеса, войны, повседневной и служебной жизни. Например, суть первой стратагемы заключается в том, чтобы обманом заставить сделать другого то, что нужно тебе. Это когда битый небитого везет, слабый сильному помогает, голодный сытого кормит, бедный богатому жертвует. Так, важной идеей стратагемы является утверждение хитрости и предприимчивости как ключевых личностных качеств. Ю. Н. Нишабаев, рассматривая смыслы стратагемы «заставить императора переплыть море», интерпретирует ее в современных социокультурных контекстах как «жонглирование чем угодно, только не своим. Чем меньше своего, тем легче извлекать прибыль» [4; 28].

Анализ третьей стратагемы “ ” [8], «убить чужим ножом»

позволяет на уровне языка отметить следующее:

іШ-7№№Ж&0 В подчинении у Цао Цао был советник по имени

Цзян Гань. В детстве он жил по соседству с Чжоу Юй, и поэтому поспешил предложить свои услуги: переплыть на восточный берег реки, убедить Чжоу

Юй сдаться. Цао Цао с радостью согласился на его предложение. ...

Чжоу Юй как только услышал о прибытии

Цзян Ганя, тут же догадался о его планах. На уровне содержания третья стратагема по сути своей представляет собой стратагему манипулирования: не самому, а другого заставить достигнуть нужного тебе, т.е. в конце сюжета побеждает всех некто самый терпеливый, умеющий выжидать, находчивый и хитрый. Отметим, что в отличие от персонажей того же русского фольклора, где герои наделяются такими качествами как непревзойденная сила (Илья Муромец), доброта, находчивость, смелость, непрактичность (Иван-дурак, Емеля), персонажи китайских стратагем, а их как правило не один и не два, а три-четыре, наделены качествами, на наш западноевропейский взгляд, крайне отрицательными.

В 16-ом классе стратагем «Каталога», по-китайски обозначенном как “Ш ШШШ”, что в переводе означает «то, что хочешь схватить, сначала отпусти» предлагается еще один сценарий развития событий.

В исследованиях по стратагемной проблематике часто подчеркивается, как важно не упустить момент, когда можно превратить «вред в выгоду» и «выгоду во вред». В этом смысле Стратагема № 16, в контексте которой призыв типа «Отдай, чтобы получить», «отпусти, чтобы схватить», сродни, по-видимому, более общему принципу восточных единоборств: «Поддайся и победи!». Так, история стратагемы «Янь Цзы правит на Востоке» повествует о неком

чиновнике ^ Янь Цзы, которого Правитель Ци Цзингун отправляет на

Восток на три года. За эти три года Правитель получает весьма нелестные отзывы о стиле правления своего подопечного и предлагает ему уйти с должности. Янь Цзы все же убеждает Правителя подождать еще три года, обосновывая причины столь нелестных слухов о нем характером непопулярных мер, проводимых им на благо восточных территорий. По течение следующих трех лет Янь Цзы, уже ничего активного не предпринимая для своих владений, все силы бросает только на то, чтобы до Правителя доходили только самые

хорошие новости о нем и его правлении. И как результат:

У Ци Цзингун словно

пелена с глаз упала: он понял, что Янь Цзы - одаренный чиновник, и передал ему ответственность за управление всего государства. В контекстах данной истории-стратагемы ждать - не означает «ничего не делать», наоборот, ожидание оказалось активным опережением. Это стратагема обмена или стратагема неучастия: отдача видимого преимущества дает возможность получить преимущество существенное, но не видимое противником.

Так, критерием успешной реализации стратагемы является сложившийся в результате позитивный веер событий. На первый взгляд, очевидна некая аморальность, даже безнравственность китайских стратагем. Зная сюжеты 36 китайских стратагем, можно говорить о прецедентных ситуациях. Если вербализация прецедентной ситуации происходит через упоминание прецедентного факта, фиксирующего эту ситуацию, например сюжета стратагемы, то представление прецедентного сюжета предполагает развёрнутое повествование о протекании событий в реальной жизни [7].

Таким образом, китайские стратагемы представляют собой некий языковой и культурологический источник сведений о национальном характере,

где стереотипны не только герои, но и сюжеты. В связи с этим, актуальна разработанная Э. Сепиром и Б. Уорфом гипотеза лингвистической относительности о том, что люди видят мир по-разному - сквозь призму своего родного языка, т. е. языки цивилизаций отражают не только коммуникативные, но и аналитические аспекты мышления их носителей. «Будучи органической частью национальной культуры народа, духовным наследием предшествующих поколений, язык вместе с тем является важнейшим фактором развития культуры. Как вместилище знаний, язык закрепляет в своих единицах, прежде всего в лексике и фразеологии, исторический опыт народа, отображает его внутренний мир и своеобразие менталитета, обеспечивает преемственность и единство культурной традиции» [3; 375].

Стратагемное поведение и мышление как особый феномен, порожденный в рамках восточной культуры, характеризуется особым видением и чуткостью, реактивностью и активностью ее носителей, их направленностью на выживание и развитие в условиях, когда субъект деятельности обладает весьма ограниченными ресурсами; когда он вынужден существовать и действовать в условиях жесткой и, порой, жестокой конкуренции. Жизнь в суровых условиях, постоянная борьба за существование заставляла китайцев с первых лет жизни воспитывать в детях хитрость, решительность, предприимчивость, потому что от этих качеств зависела не только жизнь одного человека, но и выживание целого народа, поэтому весь арсенал стратагем повествует именно о такой воспитательной практике, которая бы помогала вырастить детей терпеливыми, предприимчивыми и находчивыми.

Примечания 1.

Бергстен Ф. Китай. Что следует знать о новой сверхдержаве / Ф. Бергстен, Б. Гилл, Н. Ларди, Д. Митчелл. - М.: Институт комплексных стратегических исследований, 2007. 2.

Бирштейн Б. И., Боршевич В. И. Стратагемы рефлексивного управления в западной и восточной культурах / Б. И. Бирштейн // Рефлексивные процессы и управление №1, 2002, Том 2. - С.27-44. 3.

Богдановская Н. В. Этнофилология в межкультурном образовательном пространстве народов Севера / Н. В. Богдановская, Г. Ф. Зайнулина // Реальность этноса. Образование как фактор устойчивого развития коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока: Матер. XII международной научно-практической конференции. Ч. I. - СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 2010. - С. 375-380. 4.

Завьялова Т. Г. Роль традиционной культуры стратагем и стратагемного мышления в общественной жизни и международных контактах современного Китая // Итоговый отчет о проведенной работе по Гранту КИ 727-1-01 [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http: //www.iriss.ru/attach_download 5.

Нишабаев Ю. Н. Восточные стратагемы: библия стратега / Ю. Н. Нишабаев. - М.: Амрита-Русь, 2009. 6.

Малявин В. В. Тридцать шесть стратагем [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http: //www.galactic.org.ua/strateg/crat-001.htm 7.

Слышкин Г. Г. От текста к символу: лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе / Г. Г. Слышкин - М.: Academia, 2000. 8.

H+^i+o - 2009

А. В. Игнашов

Поволжская государственная социально-гуманитарная академия,

г. Самара, РФ

<< | >>
Источник: Якимова С.И.. Литература и журналистика стран Азиатско-Тихоокеанского региона в межкультурной коммуникации XX - XXI вв. 2011

Еще по теме ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ ПОТЕНЦИАЛ КИТАЙСКИХ СТРАТАГЕМ: ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ВОПЛОЩЕНИЕ ФЕНОМЕНА КИТАЙСКОЙ КУЛЬТУРЫ:

  1. ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ ПОТЕНЦИАЛ КИТАЙСКИХ СТРАТАГЕМ: ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ВОПЛОЩЕНИЕ ФЕНОМЕНА КИТАЙСКОЙ КУЛЬТУРЫ