ТВОРЧЕСКАЯ СУДЬБА М.Ц. СПУРГОТА В КОНТЕКСТЕ ЛИТЕРАТУРНОЙ ЖИЗНИ ВОСТОЧНОЙ ВЕТВИ РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ

Сведения о судьбе поэта, 110-ый юбилей которого мы отмечаем в нынешнем году, весьма скупы и разноречивы, однако по его письмам, стихам и по иным источникам попытаемся проследить его жизненный путь, отметить творческие вехи.

Родился М.

Из воспоминаний М. Ц. Спургота мы узнаём, что учился он в Харбине, в частной гимназии В. Л. Андерсена, которая давала классическое образование,

повторяя русскую школьную систему, и позволяла поступить в университет. Преподаватели, как вспоминает исследователь «русского Харбина» Е. П. Таскина, «были с большим диапазоном знаний», и особое внимание уделялось обучению наукам гуманитарного цикла - литературе, истории, словесности, иностранным языкам, среди которых был английский, французский, немецкий. Китайский язык предлагался на выбор; иностранные языки преподавались людьми, владевшими ими в совершенстве. По воспоминаниям поэта, учёбу в гимназии он совмещал «с работой в клубе общества служащих» [1; 57]. В это время, осенью 1917 г., в Харбине в издательстве типографии Фацая вышла первая книга поэта «Гнёт». Её тираж был 300 экземпляров. [1; 45]. Михаил Спургот вспоминал, что «сборничек был тощий, и стихи, конечно, соответствовали незрелому возрасту автора» [1; 57].

После Октябрьской революции оборвались торговые связи с Россией, и русская чайная концессия пришла в упадок. После 1917 г. семья М. Ц. Спургота вернулась в Россию и поселилась во Владивостоке, где Михаил продолжил учёбу.

Во владивостокской печати поэт не выступал [1; 58].

В 1918 г. во Владивостоке организационно оформился футуризм с возникновением литературно- художественного общества (ЛХО), и местом творческих встреч поэтов, называвших себя футуристами, был «Балаганчик», находившийся в подвале театра «Золотой Рог». В воспоминаниях «О себе и Владивостоке» А. И. Несмелов писал, что в городе «было около 50 действующих (как вулканы) поэтов ... все они вертелись около «Балаганчика» [2; 231].

Во Владивостоке в эти годы жил и работал известный литератор, участник Гражданской войны на Дальнем Востоке, Н. Д. Шилов (Герцог Лоренцо, Коля Шило), который в 1934 г. был избран на конкурсе русских поэтов в Шанхае «Королём поэтов» и получил ценную литературную премию. Он был редактором первого номера харбинского журнала «Рубеж» [1; 47]. По воспоминаниям М. Ц. Спургота, он был талантливым поэтом и умер в 1940-е годы в Шанхае от скоротечной чахотки [1; 61].

После японского переворота в апреле 1920 г. В. Рябинин, В. Статьева, А. Несмелов, Л. Ещин, Б. Бэта, С. Алымов, Ф. Камышнюк и М. Спургот уехали в эмиграцию, в Китай.

С 1920 г. литературная жизнь Харбина была тесно связана с Владивостоком. В декабре 1920 г.

Пресса Харбина 1920 г. являла собой пёструю картину: печатались монархические, коммунистические и фашистские издания. В 1918-1945 г. в Харбине выходило 115 газет, 275 журналов, 190 одноразовых изданий.

Литературно-художественный ежемесячный журнал «Окно» стал выходить конце 1920 г. в Харбине и редактировал его С. Я. Алымов, а среди сотрудников были В. Март, Ф. Камышнюк, А. Несмелов, Н. Асеев. Кроме ежемесячного журнала «Окно», были и другие литературно-художественные журналы, в том числе и еженедельный иллюстрированный «Дальневосточный синий журнал», ответственным издателем которого был И. С. Слуцкий. В его работе с 1922 г. принимали участие, в частности, и Ф. Л. Камышнюк, и М. Ц. Спургот, печатавший свои произведения под псевдонимом «Немос». (Nemo - никто). В одном из писем Е. П. Таскиной М. Ц. Спургот признавался, что одно время находился под сильным влиянием творчества Ф. Л. Камышнюка. В воспоминаниях М. Ц. Спургот называл Ф. Л. Камышнюка «талантливейшим поэтом».

С 1921 г. в Харбине М. Ц. Спургот сотрудничал в журналах «Пилюля», «Синий журнал», «Вал», «Рубеж» и др., редактировал газеты «Речь» и «Вечерний телеграф». С 1929 г. в Шанхае поэт работал в газете «Шанхайская заря» [4; 113].

Юмористический журнал «Пилюля», «независимый орган сатиры, юмора, сарказма, шаржа и карикатуры», имел название «Еженедельная пилюля» (1922 г.) и «Новая пилюля» (1923 г.).

В конце 1922 г. в Харбине стал выходить еженедельный литературнохудожественный журнал «Вал» под редакцией Л. В. Барташева (Леонид Б.). Среди отделов журнала были беллетристика, поэзия, живопись, жизнь богемы, искусство в России и за границей, юмор, спорт и т.д. Выпущено было всего четыре номера. Автором журнала были В. Март, Ф. Камышнюк и М. Спургот.

На литературную жизнь Харбина оказал благотворное влияние еженедельник «Дальневосточный прожектор», выпускавшийся издательством «Атолл». Его ответственным редактором был японец М. Фукуда, а редактором и ответственным за отдел сатиры - М. Ц. Спургот, которого называли «продуктивным писателем». Вышел только один номер журнала «Дальневосточный прожектор».

Судя по письмам, поэту было свойственно жизнелюбие, которое защищало его, как броня. Тайным и неиссякаемым источником юмора у него, как и у многих эмигрантов, была глубокая тоска по Родине. К творчеству побуждало поэта одиночество, которое впоследствии привело его к алкоголю, наркотикам и к психиатрической лечебнице, а жена его, в бессильных попытках его спасти, покончила с собой.

Заметным явлением в литературной жизни Харбина стало издание журнала «Рубеж», благодаря которому харбинские прозаики и поэты получили возможность печататься регулярно. В каждом номере печаталось в среднем три с половиной рассказа, пять стихотворений, восемь очерков. Со второго по пятый номера журнала 1926 г. редактором был М. Ц. Спургот [3; 65].

В Харбине вышло в свет большинство книг М. Ц. Спургота, и в одном из писем к А. В. Ревоненко автор перечисляет все свои издания, которые выходили в Харбине и Шанхае: 1.

«Гнёт», Харбин, 1917 г., издательство типографии Фацая. Кажется, экземпляров 300 всего». 2.

«Золотой рог», Владивосток, 1921 г., тираж 100 экз. 3.

«Букволязг гордый» (с московским поэтом Михаилом Зильдау). Харбин, 1923 г., изд. «Атолл», 500 экз. 4.

«Экзоты эротики», Харбин, издательство «Гамаюн», 1926 год, 800 экз. 5.

«Тоска непознанная» (с Фёдором Щёголевым). Издание Содружества русских писателей в Китае. 1929 г., 300 экз. 6.

«Жёлтая Дама», Шанхай, изд. «Заря», 1930 г. (два издания). 7.

«Чёрная тетрадь», Шанхай, изд. «Заря», 1936 г., 500 экз. 8.

«Прошлое», Тяньцзин - Пекин, изд. ЮПК, 1947 г., 800 экз [1; 45].

М. Ц. Спургот писал о некоторых книгах подробнее. «Золотой рог» - издательство «Скорпион», 1921 г., Владивосток. Страниц - кот наплакал, по существу это был отдельный оттиск с набора, сделанного для газеты - я в то время редактировал сатирическую газетку «Скорпион», а название типографии разве вспомнишь. Брошюрка вышла под псевдонимом «Немос». Под этим псевдонимом в 21 - 22 гг. в харбинском «Дальневосточном Синем журнале» я печатал мой приключенческий роман «Мисс Гардер». В дальнейшем я этим псевдонимом больше не пользовался и второй свой (и последний) роман «Сын Дракона» в 24 - 25 гг. писал в «Газете - копейка» В. А. Чиликина под псевдонимом М. Эс - Пе...» [1; 57-58].

О сборнике «Михаила Зильдау и Спурга. Букволязг гордый» М. Ц. Спургот пишет: «Издал какой-то меценат. Страниц не помню, думаю на тридцать. В сборничек вошли стихи приехавшего из Москвы молодого поэта Михаила Зильдау и мои» [1; 58].

Музыкальность стихов М. Ц. Спургота привлекала внимание многих композиторов. Поэт вспоминал: «В харбинские годы я написал ряд песенок, из коих наиболее популярными были «Катюша - кельнерша» (её пел весь Харбин, да и здесь, в Союзе, я встречал людей, напевавших её - это бывшие владивостоковцы), «Тоска по Родине» («Сколько нас на чужбине страдает»). Музыку для моих песенок писали Михаил Родненький, Гейгнер (как я слышал, вернувшись в СССР, Гейгнер стал лидером джаса в московском «Метрополе»), Георгий Ротт, Берладский, а для одной вещи написал музыку даже А. Н. Вертинский. Да, ещё для песенок, уже в позднейшие годы, написанных в Пекине, писал музыку Владимир Бенино - он же эти песенки и исполнял.

Многолетним его аккомпаниатором и аранжировщиком был пианист и композитор Георгий Ротт, которого А. Н. Вертинский называл «золотые руки». Композитор написал музыку для двух романсов М. Ц. Спургота [1; 57].

Личностью М. Ц. Спургот был незаурядной, герой стихов - «надменный и красивый», «принц из акварелей восемнадцатого гордого Луи», для которого женщина была игрушкой, а не приглашением к счастью:

Я пройду, надменный и красивый,

Мимо вас спокойно и легко,

Каждый жест мой - тихий и ленивый - Будет долго помниться потом.

Слёз не надо - расплывётся мушка И поблекнет красочность румян.

Для меня, дитя, вы лишь игрушка,

Я для вас - лишь юности обман.

Иногда женщина была спасением от недружелюбного мира и «мрака впереди»:

Чёрт возьми!.. Ну, разве плохо жить на свете,

Если можно убежать от злой тоски,

Заглянув хоть раз в такие вот, как эти,

Словно омуты манящие, зрачки!

В 1929 г. М. Ц. Спургот переехал в Шанхай, русская община которого насчитывала к 1934 г., по сведениям автора краткого исторического очерка в альбоме «Русские в Шанхае» Г. Г. Сюннеберга, не менее 20 тысяч человек [4; 710]. Поэт писал о Шанхае:

Взойди на самую высокую из башен И посмотри везде из края в край.

О как он исполинностью своею страшен - Многомиллионный зверь - Шанхай!

С начала 1930 г. М. Ц. Спургот сотрудничал с газетой «Шанхайская заря», владельцем которой был М. С. Лембич (1891 - ?), Георгиевский кавалер, участник боевых действий армии генерала Л. Г. Корнилова, издатель - редактор газеты Добровольческой армии генерала А.И. Деникина, перешедший через фронт к А.В. Колчаку. Первым редактором газеты «Шанхайская заря» был Л. В. Арнольдов (1894 - ?), который, к слову сказать, до Октябрьской революции жил в Хабаровске, работал журналистом в газетах «Приамурская жизнь», «Приамурье», преподавая одновременно в Хабаровском кадетском корпусе.

Осенью 1929 г. было основано Содружество русских работников искусства «Понедельник», которое первоначально служило лишь для творческих встреч. Почётным председателем содружества был, по воспоминаниям М.Ц. Спургота, «Ив. Бунин, председателем художник М. А. Кичигин... зампред Валь» (В.С. Присяжников - Н.Г.). По воспоминаниям М. Ц. Спургота, «Валентин Валь - Присяжников. был в литобъединении «Понедельник» руководителем». Среди учредителей содружества были Л. В. Гроссе, Валь, М. Ц. Спургот и некоторые другие литераторы. В декабре 1929 г. произошла реорганизация общества, и весной 1930 г. был принят устав, подготовленный М.В. Щербаковым (? - 1956). После утверждения устава было решено выпускать литературно-художественный журнал, который читали бы и эмигранты, обосновавшиеся на Западе. В журнале публиковались и произведения М. Ц. Спургота. По понедельникам устраивались литературные вечера и собрания, читались доклады и сообщения, посвящённые творчеству А. Белого, А. Блока, Н. Гумилёва, М. Волошина, дальневосточников Вс. Н Иванова, А. И Несмелова. За первые четыре года прошло 120 заседаний, на которых было прочитано 70 докладов и сообщений [5; 194]. «Просуществовало содружество много лет, - вспоминал М. Ц. Спургот, - до возвращения русских шанхайцев в Советский Союз, выпускало литературную газету, еженедельно устраивало закрытые собрания и ежемесячные открытые, охотно посещавшиеся любителями литературы» [1; 56].

В декабре 1933 г. из содружества «Понедельник» вышла большая группа литераторов, создав литературно - художественное объединение «Восток» с печатным органом - журналом «Врата». Ещё раньше, в ноябре того же года, было основано содружество художников, литераторов, артистов, музыкантов - ХЛАМ. М. Ц. Спургот был одним из его учредителей и бессменным генеральным секретарём в течение нескольких лет.

Многие члены содружества начинали свою деятельность во владивостокском «Балаганчике» и привнесли в объединение дух богемы. Они собирались по средам, проводили вечера и бенефисы некоторых членов ХЛАМа, балы и конкурсы «Мисс и Мистер ХЛАМ» (к слову сказать, в третьем сезоне победителями, наиболее остроумными и популярными артистами и литераторами, стали молодая актриса драмы Т. Птицына и поэт М. Спургот). «За три сезона своего существования, - вспоминал В.Д. Жиганов, - Содружество провело 70 «сред», чередуя их с вечерами и бенефисами отдельных членов Содружества, а также с устраивавшимися попутно выставками работ художников» [4]. Все артисты, приезжавшие в Шанхай, посещали заседание содружества: в частности, в январе 1936 г. ХЛАМ торжественно встретил Ф. И. Шаляпина. Хламисты присваивали наиболее талантливым и знаменитым своим членам различные звания: на одном из ежегодных балов А.Н. Вертинский был удостоен звания «почётного рыцаря шанхайской богемы» и Короля ХЛАМа, а М. Ц. Спургот носил почётный титул Мистер ХЛАМ.

В русских «ночных художественных» кабаре Шанхая пели А. Вертинский, Л. Гроссе, М. Спургот. С А. Н. Вертинским М. Ц. Спургот встречался и после возвращения в СССР. Поэт вспоминает, что в 1950 г., перед тем, как он был репрессирован, М. Спургот был у А. Н. Вертинского в Москве: «Мы сидели в его кабинете, заполненном редкостями: письменный стол Наполеона, курительный столик Елизаветы, книжный шкафик А. С. Пушкина, со стенами, увешанными фотографиями с автографами многих великих. Вскоре А. Н. умер.» [1; 53].

В 1935 г., в Тяньцзине, М. Ц. Спургот выпускал литературнохудожественный журнал «Дракон», хотя и недолговечный, как и все тяньцзиньские издания, но «наиболее интересный по содержанию».

Поэт вернулся в СССР «из страны роз и чая» в 1947 г. Он так вспоминает о своём возвращении в СССР: «Я весь свой литературный архив оставил в Китае с тем, чтобы его привезла моя - теперь бывшая - жена: она должна была выехать вслед за мной, однако приехала только через несколько лет. Перед отъездом же сожгла все мои книжки, вырезки напечатанного из газет и журналов и даже рукописи, опасаясь везти с собою, подозревая, что я репрессирован. Так оно и было: я был репрессирован в начале 1951 года и реабилитирован в конце 1955 года» [1; 49].

Может быть, вследствие пребывания в лагере у М. Ц. Спургота развился туберкулёз, от которого он лечился. В 1971 г. он предпринял попытку переезда с семьёй в Среднюю Азию, в Фергану, полагая, что «жаркое солнце и обилие фруктов» будет для них полезно, но непереносимая жара заставила их вновь вернуться в привычный климат Прибалтики, в Советск. Хотя у М. Ц. Спургота была к тому же прогрессирующая болезнь глаз («зрение упало до 0,1»), он много работал, «возвращал письменные долги». Сетуя на загруженность, он замечал: «Жить, не трудясь, - нельзя». В одном из писем поэт сообщал: «Болею, поправляюсь и вновь болею... В общем, как Феникс - сгораю до пепла и восстаю! Упорно и упрямо, ибо считаю, что «не все ещё стихи написаны.». Это было сказано, когда поэту было 79 лет.

Древние говорили, что из блаженного праха поэта, из духа его родятся фиалки. От поэзии Михаила Спургота остался «букет камелий и листок бумаги с оборванною строчкою письма» и ясный, неугасимый свет.

Примечания 1.

«Будто нет расстоянья и времени нет. Из писем поэтов, бывших эмигрантов, к А. В. Ревоненко». Хабаровск, 2006. 2.

Несмелов А. О себе и о Владивостоке. Воспоминания. / А. Несмелов // Рубеж, 2 (864). 3.

Печатные издания харбинской россики. Аннотированный библиографический указатель печатных изданий, вывезенных хабаровскими архивистами из Харбина в 1945 году. Хабаровск, «Частная коллекция». 4.

Русские в Шанхае. Шанхай, 1936. 5.

Хисамутдинов А. А. Российская эмиграция в Китае. Опыт энциклопедии. / А. А. Хисамудтинов // Владивосток: издательство Дальневосточного ун-та, 2002.

Н. А. Выхованец

Тихоокеанский государственный университет, г. Хабаровск, РФ