<<
>>

1. Соотношение исторического и логического у Маркса и Энгельса и некоторые его трактовки

Бакхауз, упрекая Маркса в нечеткости определений употребляемых им понятий, сам между тем не дает хотя бы приблизительное определение того, что он разумеет под «историческим» и «логическим».
Если попытаться, однако, реконструировать ход рассуждений Бакхауза, то выяснится, что под «историческим» он понимает такую последовательность рассмотрения предмета — товара, денег, капитала, которая определяется историей их зарождения, становления и развития с древних времён, тогда как для «логического» характерна соподчиненность категорий, обусловленная внутренней структурой зрелого буржуазного способа производства и соответствующих ему отношений производства и обмена. Думается, однако, что в марксистско-ленинской литературе сложилось гораздо более глубокое понимание действительного содержания и соотношения исторического и логического в «Капитале», да и вообще в теоретическом наследии Маркса и Энгельса. Во-первых, несмотря на то что господствующей в советской и зарубежной марксистско-ленинской литературе является ныне точка зрения, согласно которой в первых главах «Капитала» отражена вся действительная эволюция товарно-денежных отношений с древнейших времен до буржуазной эпохи25 (либо же, что является только модификацией данной точки зрения,— то общее, что обнаруживают товары в добуржуаз- ную эпоху и товары как продукты капитала), ряд исследователей, опирающихся на тщательный текстологический анализ «Капитала» и его подготовительных вариантов, приходят к выводу, что предмет I отдела, равно как и всего «Капитала»,— зрелый капиталистический способ производства и соответствующие ему отношения производства и обмена26. Во-вторых, советские философы показали, что к констатации этого факта и его теоретическому обоснованию отнюдь не сводится все содержание проблемы. Диалектика исторического и логического может быть удовлетворительно раскрыта применительно к экономической теории Маркса, лишь если видеть три взаимосвязанных, но отнюдь не тождественных вопроса: об отношении изложен ной в «Капитале» теории капиталистического способа производства к собственной истории последнего; далее, об отношении этой теории к домарксовой политической экономии, т.
е. о диалектике теории и истории теории; наконец, об отражении в «Капитале» предыстории буржуазного способа производства27. При этом следует учитывать один принципиально важный для правильного понимания примененного в «Капитале» метода момент: не только различие, но и внутреннее единство исторического и логического; оно-то и придает конкретный характер историзму теории Маркса. Этого не увидеть, оставаясь на позициях, по выражению Ленина, «обычного представления», которое «схватывает различие и противоречие, но не переход от одного к другому, а это — самое важноеь 28. Применительно к первому вопросу, т. е. вопросу об отношении Марксовой теории капиталистического способа проивводства не к истории «вообще», а к история самого этого способа производства, внутреннее единство, взаимопереход исторического и логического проявляются наиболее зримым образом в том, что структура экономической теории, в которой реализован принцип восхождения от абстрактного к конкретному, сама последовательность категорий определяется, как писал Маркс в знаменитом «Введении» (1857 г.), «тем отношением, в котором они находятся друг к другу в современном буржуазном обществе... Речь идет о том месте, которое они занимают в структуре современного буржуазного общества»29. В каком смысле эта последовательность отражает историю? В том смысле, что, как подчеркивал он уже в I томе «Капитала», собственная история капиталистического способа производства постоянно воспроизводит определенное отношение этих категорий друг к другу: «...нет надобности обращаться к истории возникновения капитала для того, чтобы убедиться, что деньги являются первой формой его проявления. История эта ежедневно разыгрыва ется на наших глазах. Каждый новый капитал при своем первом появлении на сцене, т. е. на товарном рынке, рынке труда или денежном рынке, неизменно является в виде денег,— денег, которые путем определенных процессов должны превратиться в капитал» 80. Таким образом, логика здесь поверена историей самого исследуемого предмета, капиталистического способа производства.
Причем речь идет не только о последовательности категорий, но и об их внутреннем содержании. Содержание этих «логических» категорий не есть нечто застывшее, оно глубоко исторично, даже когда речь идет о самых абстрактных (т. е. неразвитых, бедных, и в этом смысле «простых») понятиях. «При других способах производства,— отмечал Маркс в рукописи 1861—1863 гг.,— продукты лишь частично принимают форму товара. Капитал же с необходимостью производит товар, производит свой продукт в качестве товара — или же он не производит ничего. Поэтому только с развитием капиталистического производства, т. е. только с развитием капитала, впервые осуществляются также и общие законы, сформулированные относительно товара, например, о том, что стоимость товара определяется содержащимся в нем общественно необходимым временем. Здесь обнаруживается то, каким образом категории, даже принадлежавшие прежним эпохам производства, на основе другого, отличного от прежних способа производства приобретают специфически отличный характер — исторический характер» 31. Итак, «логическое» отнюдь не противоречит «историческому» (во всяком случае, если иметь в виду под «историческим» собственную историю капитала в условиях господства капиталистических производственных отношений) — скорее они тождественны друг другу. С точки зрения правоверного гегельянца, тезис о таком тождестве исторического и логического не вызывает возражений, однако правоверные гегельянцы, сближая в этом вопросе Маркса и Гегеля32, упускают из виду одно суще- ственяое отличие. Оно заключается в том, что «есци Гегель абсолютизирует специфику логического, если для нею историческое есть саморазвертывание понятия, или, что то же самое, историческое является лишь внутренним моментом логического,— замечает В. Г. Голобоков,— то у К. Маркса логическое (конкретное в мышлении) существует на базе материального и рассматривается исторически соответственно не только своим внутренним закономерностям, но и уровню развития исследуемого предмета, а потому и само имеет исторически обусловленную конкретную форму.
Из этого вытекает как необходимость систематического воспроизведения логического, не отказываясь от его специфики (метод восхождения от абстрактного к конкретному есть лишь тот способ, при помощи которого мышление усваивает себе конкретное), так и понимание исторического характера логического»33. Иными словами, само логическое (теоретическое) исследование есть не только «продукт мыслящей головы», но и продукт «головы», осмысливающей вполне определенную эпоху. Итак, построенная как научное обобщение закономерностей капиталистического способа производства, политическая экономия Маркса в этом смысле исторична; с другой стороны, сам капиталистический способ производства, лишь достигнув определенной зрелости, обнаружил внутреннюю субординацию, «логику» своего развития. В свете сказанного, думается, нет оснований для отрыва и противопоставления друг другу исторического и логического, к чему склоняется Бакхауз. Всячески подчеркивая примат логического момента в методе Маркса, необходимо не забывать и об историзме логического (теоретического) исследования. Он, как справедливо подчеркивал болгарский философ В. С. Добриянов, «заключается не в том, что логическая последовательность категорий в теоретической системе... прямо и непосредственно воспроизводит «последовательность исторического развития», а в том, во-пер вых, что берется строго определенный, конкретный исторический этап развития; во-вторых, что объект исследования с самого начала рассматривается как исторически преходящий; в-третьих, что теоретический анализ, т. е. анализ его структурно-функциональных связей, раскрывает законы развития объекта и, в-четвертых, что этот теоретический анализ помогает выяснить историко-генетические связи и воспроизводит в каком-то общем, суммированном и очень схематическом виде основные этапы исторического развития» 34. Но рассмотрим второй аспект проблемы исторического и логического — соотношение теории и ее истории. Напомним, что у «Капитала» есть подзаголовок: «Критика политической экономии» (в первом публичном выступлении Маркса с новой экономической теорией — книге «К критике политической экономии» — историко-критическая направленность марксистской политэкономии отчетливо проявилась уже в самом названии).
На эту слитность, нераздельность теоретического и историко-критического моментов в «Капитале» совершенно справедливо обращает внимание и Бакхауз 35. Между тем история теории (или критика), имея свой предмет, должна выработать и некие принципы его рассмотрения. Задуманную Марксом критику, как подчеркивал Энгельс в своей рецензии на первый выпуск «К критике политической экономии», «можно было проводить двояким образом: исторически или логически» 36. При этом под историческим методом Энгельс понимал «критику исторического развития политико-экономической литературы»37, тогда как логический метод, к которому и прибег Маркс, Энгельс охарактеризовал как тот же исторический метод, только освобожденный «от исторической формы и от мешающих случайностей»38. (К слову, в самой работе Маркса были представлены оба метода — теоретическое исследование товара, меры стоимостей, средства обращения и денег дополнено в первом выпуске «К критике политической экономии» историко критическими очерками «К истории анализа товара», «Теории денежной единицы измерения», «Теории средств обращения и денег». Таким образом, беглого взгляда на оглавление Марксовой работы достаточно, чтобы уяснить себе, что имел в виду Энгельс, говоря об «историческом» и «логическом» методах в своей рецензии.) Таким образом, речь идет об истории появления экономических категорий (заметим— категорий, а не тех реальных экономических отношений, которые они выражают!) и логической субординации этих категорий в рамках теоретической системы. Историческое и логическое, рассмотренные в этой плоскости, в сущности совпадают. Ибо, когда Энгельс пишет: «С чего начинает история, с того же должен начинаться и ход мыслей, и его дальнейшее движение будет представлять собой не что иное, как отражение исторического процесса в абстрактной и теоретически последовательной форме; отражение исправленное, но исправленное соответственно законам, которые дает сам действительный исторический процесс...» 39— речь у него идет, по-видимому, об истории возникновения понятий о предмете — капиталистическом способе производства, и тем самым предполагается, что сам этот предмет уже существует (в более или менее развитой форме).
Это-то и упускают из виду нынешние критики. (Между ними, впрочем, не существует полного единства. Так, Бакхауз усматривает в той якобы ошибочной трактовке исторического и логического, что прослеживается в энгельсовской рецензии, такую же тенденцию к «историзации»40, которая, по его мнению, со временем обнаружилась и в творчестве Маркса. Между тем представители «семинарского марксизма»—например, Иоахим Бишофф,— отстаивая тезис о последовательном примате в «Кайитале» логического метода, на этом основании заявляли о наличии противоречия в подходе к фундаментальным методологическим вопросам между Марксом и Энгельсом41.) Думается, в трактовке неогегельянскими интерпретаторами взглядов Маркса и Энгельса на рассматриваемую проблему мы имеем дело по меньшей мере с двойной ошибкой. Во-первых, вопрос об определении соотношения реального (собственной истории капиталистического способа производства) и его «идеального» отображения в теоретической системе, о чем речь шла выше, смешивается с другим вопросом, на который, собственно, и отвечает в своей рецензии Энгельс,— вопросом о соотношении двух форм самого «идеального», истории теории и теории42. Во- вторых, если допустить, что Энгельс под «историческим методом» понимал описание всей действительной истории экономических отношений с незапамятных времен, то это трудно согласовать с его недвусмысленными высказываниями в этой же рецензии об истории и ее «литературном отражении», т. е. политико-экономической литературе. Эти высказывания свидетельствуют, что Энгельс исходит из того факта, на который он обратил внимание еще в первых строках своей рецензии,— что современная ему «политическая экономия есть теоретический анализ современного буржуазного общества и предполагает поэтому развитые буржуазные отношения...»43. Хотя рецензия Энгельса осталась не законченной и потому едва ли можно делать окончательные выводы, однако естественно предположить, что и история экономических категорий, о которой он говорит, и составляющая ее действительную основу история экономических отношений — это все та же собственная история капиталистического способа производства, что «разыгрывается на наших глазах». Ибо иное понимание, которого якобы придерживался Энгельс, приводит к возникновению ситуации, удачно описанной В. П. Кохановским: «Поскольку данный предмет имеет позади себя бесконечное множество явлений и процессов (хотя бы каким-то образом причастных к его возникновению), то стремление понять этот предмет «историческим» путем анализа последних неизбежно ведет в «дурную» бесконечность и неминуемо заводит... в .такие исторические «дебри», из которых затем трудно выбраться. Предмет исследования оказывается утерянным, так как его история растворяется во множестве предшествовавших ему явлений (его предпосылок), что, конечно, не позволяет найти подлинное начало и, следовательно, понять его действительную сущность» 44. Этого не происходит, когда речь идет о собственной истории уже сформировавшегося предмета, промышленного капитала, в ходе своего жизненного цикла описывающего превращения, внутренняя логика которых исследована в «Капитале». Но некоторые участники дискуссии словно не понимают, что история, историческое развитие может выступать — и зачастую выступает у Маркса и Энгельса — в этой ипостаси; для неогегельянцев история и «историческое» ассоциируются лишь с всеобщей историей, а применительно к «Капиталу» Маркса — с предысторией буржуазного способа производства. В этом, на наш взгляд, и проявляется догматическое, недиалектическое представление об историческом и логическом, неспособность видеть различные грани, стороны, моменты проблемы, сведение всего многообразия диалектики исторического и логического к одному-единственному аспекту данной проблемы и придание ему всеобъемлющего значения. Впрочем, Бакхауз и теоретики, выступающие со сходных позиций, полагают, что основания для такой трактовки даны самим Марксом, конкретно — анализом в «Капитале» формы стоимости, вернее, той эволюцией, которую претерпел соответствующий параграф 1-й главы I тома.
<< | >>
Источник: Чепуренко А. Ю.. Идейная борьба вокруг «Капитал» сегодня. 1988

Еще по теме 1. Соотношение исторического и логического у Маркса и Энгельса и некоторые его трактовки:

  1. И. Ф, Б.алакина Индивид и Алчность в обществе отчуждения
  2. 2. Территориальное проявление действия и использования экономических законов — основа регионального народнохозяйственного прогнозирования
  3. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ ГЕГЕЛЯ: СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ
  4. «НАУКА ЛОГИКИ» ГЕГЕЛЯ И МАРКСИСТСКАЯ НАУКА ЛОГИКИ
  5. ПРИМЕЧАНИЯ
  6. Предисловие
  7. Литература
  8. 1. Соотношение исторического и логического у Маркса и Энгельса и некоторые его трактовки
  9. ПРЕДИСЛОВИЕ
  10. С.              В. СМИРНОВ ПРОБЛЕМА ПРОИСХОЖДЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА И ЗАДАЧИ ФОРМИРОВАНИЯ ТЕОРЕТИЧЕСКОГО УРОВНЯ В АРХЕОЛОГИИ
  11. Очерк пятый КУЛЬТУРА И ЕЕ ЭТНИЧЕСКИЕ ФУНКЦИИ
  12. Е. А. Веселкин «КРИТИКИ» МАРКСИЗМА В АНГЛО-АМЕРИКАНСКОЙ СОЦИОКУЛЬТУРНОЙ АНТРОПОЛОГИИ
  13. 1. Предмет, задачи и функции сравнительной педагогики на современном этапе ее развития
  14. Метод построения модели общественного богатства современной рыночной экономики