<<
>>

1.9.1. Ольга Алексеевна Новикова

Тесно сотрудничала с московскими и петербургскими изданиями писа­тельница и публицистка Ольга Алексеевна Новикова (урожденная Киреева, 1840-1925). «Негласная представительница России», «неофициальный агент русского правительства», «член парламента от России», «величайшая развед­чица», «“русская Лорелея”, мелодичный голос которой увлекал британских политиков»1, - такими эпитетами, окрашенными в диаметрально противопо­ложные, от восторженных до уничижительных, тона, сопровождалось при жизни имя Ольги Алексеевны.

«Для России, - писал составитель книги ее воспоминаний и переписки, знаменитый журналист У. Стед, - никто из загра­ничных политиков не сделал столько в наше время и не будет помянут с такой благодарностью будущими поколениями. Защищать характер и оправдывать политику государства в самом лагере его непримиримых врагов редко прихо­дится мужчине, и никогда не случалось, чтобы за это взялась женщина. Но Ольга Алексеевна взяла это на себя, и никогда высокий долг не исполнялся более блестяще, добросовестнее и совершеннее»[832] [833].

Уникальная личность, о которой при жизни слагались легенды и издава­лись книги, оказалась на долгие годы преданной глухому забвению. В совет­ское время лишь сухая заметка в «Дипломатическом словаре» напоминала об ее деятельности на благо укрепления имиджа России в Англии[834]. И только в последние годы в русле расширяющегося интереса к забытым именам забве­ние постепенно стало преодолеваться. В 2009 г. широкому читателю стала доступна пролежавшая много лет в архиве ИРЛИ РАН рукопись «В лондон­ском салоне О. А. Новиковой» крупных российских историков литературы М. П. Алексеева и Ю. Д. Левина[835].

Информация о сложных переплетениях политических связей и закулис­ных отношений Ольги Алексеевны нуждаются в восстановлении.

Ее крест­ным отцом, как и ее братьев Александра и Николая, был Николай I. Она роди­лась в семье помещика, гвардейского офицера Алексея Николаевича Киреева, в детстве воспитывавшегося под руководством шотландца Бакстера - будуще­го депутата Палаты общин и младшего министра в первом правительстве Гладстона, и одной из первых московских красавиц, хозяйки салона Алексан­дры Васильевны Алябьевой, о которой известный философ и юрист Б. Н. Чи­черин заметил: «Она любила в своей гостиной соединять ученых и литерато­ров и сама желала блистать своим образованием»1. Их дом в Москве был лю­бимым местом встреч славянофилов. И в то же время оба супруга являлись большими англофилами, что было присуще раннему славянофильству. Они прекрасно знали английский язык и использовали его в личной переписке.

Славяно- и англофильство родителей впитали в себя и дети, в том числе и Ольга. Известно, что она получила блестящее домашнее образование, вклю­чившее знание иностранных языков - английского, французского, немецкого, с юности интересовалась литературой, историей, изобразительными искус­ствами. Все это наряду с неподдельным интересом ко всем сторонам полити­ки, исключительной коммуникабельностью, тягой к обретению особого поло­жения в литературном мире и знатным происхождением предопределило круг ее дружеского общения, включавший множество известных писателей, поли­тиков, ученых, с которыми она поддерживала переписку[836] [837].

В 1860 г. Ольга Киреева вышла замуж за брата писателя и дипломата Е. П. Новикова Ивана Петровича Новикова, впоследствии генерала, состояв­шего при великом князе Николае Николаевиче, и родила единственного сына Александра. Многочисленные знакомства среди выдающихся умов европей­ской политики, науки и искусства благодаря посещениям Вены (где она даже жила некоторое время в начале 1870-х гг.), Парижа и Мариенбада, обширная корреспонденция на трех языках по самым разнообразным вопросам церков­ной, общественной и культурной жизни - все это давало Новиковой не только интенсивный интеллектуальный обмен, расширяло кругозор, но и, вероятно, создавало ощущение собственной значимости.

Одним из важных «приобрете­ний» молодой Новиковой стало знакомство с британским послом в Петербур­ге лордом Ф. Непиром, беседы с которым по вопросам международной поли­тики и, особенно, о возможных путях развития ситуации в Царстве Польском в связи с восстанием 1863-1864 гг. оказали на нее довольно сильное влияние.

Страстная патриотка, она была совсем еще неопытна в политических во­просах, но оставаться равнодушной не могла, ведь ее старший брат Александр состоял при великом князе Константине - брате императора и наместнике в Царстве Польском. И именно тогда, впервые после окончания Крымской во­йны, Англия стала угрожать войной России. Британская пропаганда утверж­дала, что в Польше происходит демократическая революция, направленная против тирании русского царя, а правительство Великобритании обратилось к европейским державам с приглашением принять участие в давлении на Рос­сию с целью вынудить ее пойти на уступки. С этого момента Новикова стала глубоко интересоваться политическими вопросами, а ее «наставник» в делах международной дипломатии лорд Непир после отъезда в Англию стал ее по­стоянным корреспондентом и близким другом, с которым впоследствии она регулярно виделась в Лондоне. Одно из писем Непира, адресованное Новико­вой, содержало слова, которые сознательно или бессознательно повлияли на всю ее последующую деятельность: «Англичане вообще противники России. Англичане должны привыкнуть слышать хорошие отзывы о России постепен­но. Англичане очень упорны в своей злобе. Это свойство нашей нации, и его надо признать и с ним надо сообразовываться. Лучший комплимент, который я могу сделать русским, это сказать им правду». Эти слова произвели на Но­викову сильное впечатление. Ее возмущало упорное озлобление Англии к Рос­сии, и «она поставила себе главной задачей приучить англичан постепенно слышать хорошие и правдивые отзывы о России»1.

В британском же обществе на протяжении большей части правления коро­левы Виктории господствовали русофобские настроения, естественно усугу­блявшиеся в периоды обострения конфликтов интересов и открытых столкно­вений.

Россия была конкурентом, и русофобия конструировалась искусствен­но. Образ врага из России создавался прессой, направляемой политической элитой, с единственной целью - добиться устранения экономического и поли­тического конкурента в Европе. Одним из ярких ее идеологов в 1850-1860-х гг. был публицист Дэвид Уркхарт, фанатично настроенный против всего связан­ного с Россией. Даже русских политических эмигрантов он обвинял в том, что они выполняют функции царских шпионов. Герцен, который, объективности ради отмечу, и сам не любил англичан («англичане просто низшая порода лю­дей, они положительно глупы и удивительно дурно воспитаны»[838] [839]), писал в од­ном из своих писем: «когда появляются сбежавшие из Бедлама сумасшедшие, вроде Уркхарта, который утверждает, что все русские - царские агенты, то нечего удивляться, если и вам бросают обвинения»[840]. Черту под отношение англичан к русским в 1868 г. подвел беллетрист П. Д. Боборыкин: «англичане нас не любят вообще, то есть в массе»[841].

Были в среде британской элиты и русофилы, и то, что их количество рос­ло, во многом стало заслугой Ольги Алексеевны, быстро приобретшей у ан­глийской публики репутацию «негласной представительницы России». Впер­вые Новикова прибыла в Лондон в 1868 г. и сразу же получила приглашение посетить русское посольство, поскольку барон Ф. И. Бруннов - российский посол в Англии - был лично знаком с ее матерью. Приехав в Англию однаж­ды, теперь зимние месяцы Новикова ежегодно проводила в Лондоне, а с 1873 г. уже практически постоянно жила там. В Лондоне ее круг знакомств, включав­ший бывшего посла Англии в России лорда Ф. Непира, австро-венгерского по­сланника в Англии графа Бейста, депутата парламента Ч. Вильерса и других видных личностей, расширился. Так, в январе 1873 г. Бруннов на приеме в рус­ском посольстве в честь принца Уэльского, будущего короля Эдуарда VII, по­знакомил Новикову с Б. Дизраэли и У. Гладстоном.

Апартаменты Новиковой располагались в аристократическом квартале Лондона, поблизости от редакций главных газет и в определенные дни недели были открыты для приемов. Завсегдатаями ее гостиной стали военный исто­рик А.-В. Кинглек, философ Т Карлейль, физик Дж. Тиндаль, дипломат лорд Дж. Кларендон, поэт, литературовед, критик и публицист М. Арнольд, журна­лист Уильям Томас Стед, ставший ее ближайшим другом, и многие другие знаменитые ученые, политики, публицисты. С 1876 г. ее салон становится на какое-то время блестящим политическим центром, обретшим европейскую известность, местом встреч многих знаменитостей политического, церковного и литературного мира. Совпало это с очередным обострением «восточного вопроса». К салону Новиковой тяготели общественные силы, «сочувствующие славянскому освободительному движению против османского ига, и предста­вители возглавляемой Гладстоном либеральной оппозиции», оппонировавшей туркофильской политике кабинета Дизраэли, «чей отзыв “член парламента от России” (“M. P. for Russia”)1, учитывающий политическую позицию и дея­тельность Новиковой в этот период, стал едва ли не комплиментом ей».

Тем временем в самой России росла волна сочувствия национально­освободительной борьбе сербов и черногорцев против османского ига. Созда­вались Славянские комитеты, собирались денежные пожертвования, на Бал­каны отправлялись добровольцы. Брат Ольги Алексеевны Николай Киреев под именем Хаджи Гирей втайне от своей семьи стал первым из них и геройски погиб 6 июля 1876 г. при штурме турецких укреплений. Помещенная в газетах лаконичная телеграмма: «Хаджи Гирей убит! Это был Николай Киреев», - сразила ее. «Эффект от смерти моего брата, - писала она в своих мемуарах, - был мгновенным и электрическим. Он был первым русским добровольцем, павшим по причине свободы - причину, которую люди в Великой Британии не могут и не могли бы понять»[842] [843]. По собственному признанию Новиковой, смерть брата побудила ее взяться за перо и таким образом служить «славян­скому делу», за которое погиб Н.

А. Киреев. Утешением для нее было продол­жать дело брата, служить его идеалам.

Так, началась общественная и публицистическая деятельность Новиковой, а официальная Россия получила важный инструмент трансляции своих инте­ресов, пропаганды своей политики. Трагические события, в которые Ольга

против своей воли оказалась вовлечена, невольно способствовали росту ее по­пулярности и успеху политической карьеры. Именно Англию она называла ответственной за гибель брата, ведь Англия в преддверии Русско-турецкой войны поддерживала Турцию, считая, что Сербия и Черногория являются ма­рионетками русского правительства, специально спровоцировавшего мятеж для укрепления влияния России на Балканах. «Если бы она не поддерживала турок, то не было бы войны и брат, возможно, был бы жив. Если бы Гладстон был у власти, то брат никогда бы не погиб. Как горько я бранила Англию в душе»1, - писала в одном из писем Новикова. Ее английские знакомые сопе­реживали ее горю и отвечали ей с добротой и сочувствием на подобные пись­ма. Действительно, «если бы Ольга Алексеевна не жила в Лондоне, действие, произведенное смертью ее брата, могло бы даже показаться более или менее мифическим. Но ее присутствие уничтожало всякий скептицизм. Вся­кий чувствовал, что геройское самопожертвование было присуще брату такой женщины, она утверждала, что ее брат настоящий тип русского человека, чем немало содействовала открытию благороднейшего элемента в русском на­роде, сделанному английской публикой».

Представительница русских консерваторов, славянофилов и охранитель­ного лагеря, взявшая на себя ответственность играть роль культурного по­средника между двумя странами, нашла общий язык с британскими либера­лами. Дружба Новиковой с Гладстоном во многом определила его прославян­ские симпатии, позицию защитника балканских славян и обличителя турок. «Может быть, - замечал известный публицист П. Д. Боборыкин, - этой пред­ставительнице русского охранительного патриотизма мы обязаны тем, что “великий старец” заинтересовался многими сторонами русской жизни и во внешней политике держал нашу руку больше, чем его предшественники»[844] [845]. Новикова поддерживала У. Гладстона в его выступлениях против Турции, в целом пропагандировала в России доверие к политике британских либера­лов и резко критиковала антироссийскую политику Дизраэли. В своих воспо­минаниях молодой тогда, будущий знаменитый историк М. М. Ковалевский, познакомившийся с ней в 1877 г. благодаря частому посетителю салона Нови­ковой философу В. С. Соловьеву, вспоминал: «Весьма популярная уже в это время среди высшего лондонского общества Ольга Алексеевна направи­ла свою дальнейшую деятельность на ознакомление англичан с действитель­ным характером русского славянофильства. Она в значительной мере рассея­ла предубеждение, будто под славянофильством скрывается желание России объединить под своей державой все родственные ей по крови и языку народу. Такие выдающиеся деятели, как Гладстон, перестали видеть в славянофиль­стве нечто тождественное с панславизмом. Гладстон открыто выступил сторонником поддержки английской дипломатией заступничества России за угнетенных братьев-славян»1. Некоторые издания иронизировали над Глад­стоном, называя его «Гладстонофф», и даже намекали на то, что и он был оплачиваемым агентом России[846] [847].

Русско-турецкая война вызвала новый всплеск русофобии в Англии - именно тогда английский поэт Альфред Теннисон, никогда не бывавший в России, заявил: «Я ненавидел Россию с самого своего рождения и буду нена­видеть, пока не умру»[848]. Новикова с сожалением отмечала присутствие «безот­четной антипатии к русским», которую демонстрировали англичане, об их «привычке обвинять нас в грехах прошлых, настоящих и будущих». Новикова пыталась бороться с русофобией англичан, она писала в статье «Английские предрассудки»: «Мы знаем, что Англия непобедима на море, и что ее финан­совые ресурсы в полном порядке Мы в России никак не можем понять, почему англичане позволяют этому страху перед военной мощью России про­никать в речи консервативных политиков и вносить элемент предубеждения во взгляды министров»[849].

И во время, и после окончания Русско-турецкой войны Новикова вела «русскую агитацию» в Лондоне. Ольга Алексеевна, как вспоминал о ней У. Стед, «не только была une grande dame, она была журналистом, памфлети­стом, автором, лондонским корреспондентом Московской газеты и славяно­фильской прессы»[850]. Она переводила произведения русских литераторов на английский язык. В разгар Русско-турецкой войны по совету К. П. Победонос­цева познакомила англичан с «Дневником писателя» Ф. М. Достоевского, знавшего Н. А. Киреева лично и писавшего о нем в «Дневнике» как о челове­ке, «положившем жизнь свою за народное дело», и чья смерть стала «высочай­шим самоотвержением в пользу ближнего». В свою очередь, и в России, по­стоянно печатаясь в московских и петербургских изданиях под крептонимом «О. К.», Новикова выступала своеобразным культурным гидом по Англии: так появились цикл ее очерков «Вести из Англии» в «Московских ведомостях» (1870-1880), статьи и заметки в газетах «Русь», «Новое время», «Свет», вышедшие также отдельными оттисками1. Она, сглаживая в своих выступле­ниях разногласия между различными представителями русского «патриоти­ческого консерватизма», являлась в Лондоне проводником взглядов К. П. По­бедоносцева, И. С. Аксакова, М. Н. Каткова, одновременно содействуя появле­нию в английской прессе статей К. П. Победоносцева и И. С. Аксакова.

Ее собственные книги, составленные из ранее опубликованных статей и очерков, «Виновна ли Россия?»[851] [852], «Друзья или враги?»[853], «Россия и Англия»[854] и посвященные проблемам русско-британских отношений и восприятия всего русского в Британии, вышли в Лондоне. Все книги Новиковой были объедине­ны общей мыслью - оградить Россию от нападок английской прессы, оправ­дать «традиционную политику России». В Лондоне появилась и написанная ею биография незадолго до этого ушедшего из жизни генерала М. Д. Скобеле­ва, которого она считала своим другом[855]. Ее вторую часть она вновь посвящает разъяснению идей славянской политики. Книги Новиковой были благосклон­но встречены либеральной прессой в Англии. В то же время оппоненты в лице джингоистской партии набросились на «русскую разведчицу» и, в частности, на ее книгу «Виновна ли Россия?» с упреками. Газета «World» писала: «автор, платный агент русского правительства, занятие которого состоит в возбужде­нии интереса к этой стране, одурачивая влиятельных политических стариков и выведывая от них полезные сведения»[856]. В своем отношении к Новиковой с правой прессой был солидарен живший в Лондоне К. Маркс, называвший ее «неофициальным агентом русского правительства»[857] и тоже осуждавший ее политические связи.

Книга «Россия и Англия» с предисловием, предпосланным Дж. Фрудом и У. Гладстоном, была посвящена памяти Николая Киреева и знакомила ан­гличан с государственностью и культурой России, но не только. Кроме того, она касалась весьма злободневного вопроса - отношений России и Англии.

Препятствием к взаимопониманию между двумя странами являлось, по ее мнению, недостаточное знание политических институтов и взглядов друг дру­га. Новикова утверждала, что надо считаться с особенностями каждой страны и заявляла: «будь я англичанкой, я, вероятно, была бы либералкой, будь я аме­риканкой, я несомненно была бы республиканкой, но как русская, я верю в самодержавие»1. Книга появилась накануне всеобщих выборов и содержала резкую критику в адрес политики лидера консерваторов Б. Дизраэли, что дало возможность либералам использовать ее как своеобразный документ предвыборной кампании. Несмотря на опасения Новиковой, что книга оста­нется в Англии незамеченной, она имела большой успех и вызвала много от­кликов, в том числе, известного историка Кинглека в «Quarterly Review». В свою очередь, Гладстон считал, что полезно привлечь внимание английской публики к талантливой работе русской публицистки, которая оказала «услугу миру и справедливости»[858] [859], о чем писал в письме к Новиковой. Он поместил со­чувственный, развернутый отзыв на нее в журнале «The Nineteenth Century», опубликованный следом в переводе на русский язык «Русской мыслью»[860].

Гладстон обращал внимание на то, что книга написана «женщиной, обла­дающей большим политическим дарованием или, по крайней мере, умением удачно вести политическую полемику», что ее автор «желает возникновения горячей симпатии между Англией и Россией» и не видит причины, почему миллионы англичан и русских должны ненавидеть или бояться друг друга, а также отмечал и главное, с его точки зрения, достоинство книги - строгость критических заметок, ибо «будь она сдержанна, дипломатична и сладкоречи­ва, ее стрелы были бы не так метки»[861]. Гладстон отмечал, что «ее горячий па­триотизм дает ей право на особенное уважение со стороны английских тори, считающих это свойство краеугольным камнем “мира и всех добродетелей”, и потому оно не может служить упреком О. К.: божество, которому они покло­няются на берегах Темзы, также священно и на берегах Невы»[862].

Статья Гладстона была больше, чем критика на книгу, это была публичная демонстрация. Месяца через два, вернувшись на пост главы партии, Гладстон объявил о принятии самых значительных предложений Новиковой, которыми следует руководствоваться европейским политикам в «восточном вопросе». И хотя на родине книга «Россия и Англия» не была разрешена к опубликова­нию из-за главы о Земском соборе (говорить о нем в печати строжайше запре­щалось), тем не менее, Новикова была счастлива. Она была убеждена, что как есть две России, так есть и две Англии: «одна способная на великодушные порывы и увлечения, другая, поглощенная лишь заботой о своем кармане. Другими словами: Англия Гладстона и Англия Биконсфильда»1.

Без какой-либо симпатии к своему политическому антиподу другая знаме­нитая женщина - Вера Фигнер - в контексте воспоминаний о своем пребыва­нии в Лондоне писала: «Там в это время царила Новикова, вращавшаяся в кру­гах высшего лондонского общества и служившая тайным дипломатическим агентом русского правительства. Красивая, чрезвычайно умная и ловкая, она была своим человеком у Гладстона и играла большую роль в англо-русских отношениях, действуя в интересах самодержавной власти»[863] [864]. Действительно, именно в момент очередного обострения англо-русских отношений деятель­ность Новиковой вновь активизировалась. Она писала М. Н. Каткову из Лон­дона: «Я такую затеяла здесь агитацию в пользу присоединения Россией Кон­стантинополя - что вы все должны мне сказать спасибо!.. Царь наш поставил себя так высоко во мнении Европы, что его положительно боятся, как боялись императора Николая Павловича!»[865].

Статьи Новиковой регулярно в 1870-е гг. печатались в либеральной газете «The Northern Echo», выходившей в Дарлингтоне, а также в следующем деся­тилетии - в «The Pall Mall Gazette» (1883-1889), ее совместные со Стедом очер­ки, разъяснявшие и защищавшие внешнюю политику России, появлялись на страницах газеты «Times». Среди изданий, с которыми Новикова также со­трудничала, были журналы «Fraser’s Magazine», «Contemporary Review», «The Nineteenth Century». Интенсивной совместной работой с английской прессой, где ее мнение служило отголоском про-правительственных изданий в России, она оказывала влияние на понимание русских событий в английском обще­стве, в этом оппонируя, в частности, П. А. Кропоткину, который, приехав в Лондон, получил приглашение писать о российских делах в еженедельной газете «Weekly Chronicle».

Новикова находилась в состоянии постоянной полемики со своими оппо­нентами. Естественно, она не скрывала своего недовольства тем, что англий­ское правительство «предоставляет убежище русским динамитчикам», и, как она с горечью замечала в статье «Русский взгляд на “правительство журнали­стов”», «некоторые из них формируют общественное мнение»[866]. В то же время, Кропоткин впоследствии вспоминал, что английская печать «являлась отголоском мнений г-жи Новиковой, т. е. взглядов Каткова и русских жан­дармов»1. Новикову же возмущало, что некоторые местные издания слишком легкомысленно предоставляют свои страницы русским террористам. На это обвинение Новиковой, прозвучавшее в статье «Русификация Англии» в «The Pall Mall Gazette», последовала крайне негативная реакция Ф. Энгельса, на­звавшего ее «платным агентом русского царизма» в газете «Социал-демократ»[867] [868]. Новикова совершенно искренне не понимала симпатии англичан в отношении людей, единственной целью которых являлось разрушение, их особого отно­шения к русским нигилистам. Для подтверждения своей позиции она публи­кует в «Pall Mall Gazettе» очерк «Исповедь нигилиста», посвященный видно­му деятелю «Народной воли», участнику заговора против Александра II Льву Тихомирову, который, находясь в эмиграции, переосмыслил свои взгляды, выступил с брошюрой «Почему я перестал быть революционером?» и покаян­ным письмом в адрес Александра III, окончательно перейдя в ряды сторонни­ков самодержавия.

Оба издания, в которых печаталась Новикова, - «The Northern Echo» и «The Pall Mall Gazette» - редактировал и сам выступал на их страницах с легко счи­тываемой симпатией к России статьями ее друг У. Стед. В знак признательно­сти за свою деятельность не без усилий Новиковой он был удостоен аудиен­ции у самого императора Александра III во время посещения им в 1888 г. России. Александр III произвел на английского журналиста чрезвычайно бла­гоприятное впечатление. Из всех русских он более всего напомнил ему ан­глийского джентльмена, о чем было сообщено в «The Pall Mall Gazette» и в вы­шедшей вскоре книге с претенциозным названием «Правда о России»[869]. Это же название было выбрано Новиковой для очерка, в котором давалась харак­теристика национально-религиозной политике России. Он был опубликован в одном из лондонских изданий, а «Московские ведомости» напечатали его сокращенный перевод. «В Англии и Америке, - объясняла Новикова, - где христианская вера расколота на сотни различных сект, не только возможно, но необходимо допустить свободу религиозной конкуренции или пропаган­ды. Иное дело у нас. Единство церкви составляло во все времена существен­ную силу России. Всякий раскол представляется нам злом, от коего нужно освободиться»[870]. Довольный обер-прокурор Синода К. П. Победоносцев писал ей в 1889 г.: «...вы делаете доброе и патриотическое дело, употребляя ваш та­лант на защиту русской правды в Англии». В свою очередь Стед на страницах своего журнала «Review of Reviews» опубликовал развернутый материал, по­священный русскому императору и его семье[871].

Общественная активность Новиковой пользовалась поддержкой офици­альных кругов на родине, в том числе Александра III. Она активно содейство­вала контактам между государственными деятелями двух стран, переправля­ла в Россию А. М. Горчакову и Н. К. Гирсу неофициальные письма Гладстона, способствовала завязавшейся переписке между Гладстоном и Победоносце­вым1. Конечно, ее успех в представительстве российских интересов в Англии во многом был предопределен ее личным влиянием на Гладстона. Последний же, будучи лицом официальным, естественно, не мог открыто признать не­формальных отношений с публицисткой, которую правые круги Англии го­товы были представить в образе коварной русской шпионки. Поэтому из опу­бликованной Джоном Морлеем в 1903 г. биографии Гладстона, писал Стед, «никому не придет в голову сделать вывод, что в течение всего тяжелого вре­мени, когда г-н Гладстон с трудом противодействовал антироссийской политике лорда Биконсфильда, он был в постоянном и близком общении и с г-жой Новиковой. Что оба они действовали с редким единодушием в наме­рениях и всемерно содействовали друг другу. Легко можно представить себе взрыв негодования враждебной прессы, если бы близость г-на Гладстона и г-жи Новиковой в 1877-1880 гг. сделалась известна»[872] [873].

В России же Новикова состояла постоянной корреспонденткой катковских «Московских ведомостей», где помещала свои «Письма из Англии», в начале 1890-х годов она активно сотрудничала с новым московским ежемесячным литературно-политическим и научным журналом консервативно-охранитель­ного направления «Русское обозрение». Его фактическим издателем был фа­брикант Д. И. Морозов. Журнал поддерживался личными пожертвованиями, в том числе Александра III, и пользовался покровительством К. П. Победо­носцева, который и сам опубликовал в нем статью-размышление «Гладстон об основах веры и неверия»[874], впоследствии вошедшую в составленный из его собственных сочинений «Московский сборник» - признанный идеологиче­ский манифест российского консерватизма[875]. Новикова, в свою очередь, опу­бликовала в «Русском обозрении» заметки, посвященные своим лондонским друзьям, - Гладстону[876] и уже ушедшему из жизни автору 8-томного сочинения о Крымской войне А.-В. Кинглеку[877], а также очерки под общим названием «Письма из Англии»[878].

С началом правления Николая II друг Новиковой Стед на страницах свое­го журнала «Review of Reviews» начал публиковать выдержанные в доброже­лательном тоне статьи, способствуя формированию образа русского императора-миротворца. В 1898 г. собственное издательство Стеда иницииро­вало серию книг под общим названием «Русская библиотека», в ней при со­действии Новиковой и с ее предисловием вышла книга К. П. Победоносцева «Размышления русского государственного деятеля»1. В этом же году Стед был удостоен аудиенции у Николая II. Сам журналист не без оснований заяв­лял: «Мы с Ольгой Алексеевной Новиковой единодушно работали в пользу мира». До подписания русско-английского соглашения 1907 г., положившего конец полувековой враждебности в отношениях двух стран, оставалось не­сколько сложных лет. Усилия Ольги Алексеевны в нейтрализации угрозы со стороны одной из могущественных стран-соперниц бурно развивающейся им­перии и в улучшении имиджа России в Англии были не напрасны. После за­ключения русско-английского соглашения Стед убедил «русскую Лорелею» согласиться на опубликование части ее переписки с Гладстоном и некоторы­ми другими ее друзьями отдельной книгой, которую сам был готов составить. Выход ее состоялся. «Издавая эту книгу, - писал в предисловии к ней Стед, - я хотя бы в малой части могу уплатить тот долг, который мы в Англии, по крайней мере, имеем перед г-жой Новиковой»[879] [880].

Тем временем, постепенно уходили близкие люди, в том числе Стед: он по­гиб при крушении «Титаника», окончательно превратившись в легенду бри­танской журналистики. Вскоре Новикова потеряла и своего сына, к огорчению матери в последние годы своей жизни примкнувшего к социалистам-рево- люционерам. Теперь образовавшуюся пустоту в ее жизни заполнял новый друг и последователь, молодой писатель Стефен Грэхам, который также был активным пропагандистом дружбы между двумя странами. Из его воспоми­наний возникает образ женщины-легенды, несмотря на преклонный возраст, еще деятельной. Лозунгом ее жизни было «все для России»[881]. Лондон же стал ее последним пристанищем, где в возрасте 84 лет она ушла из жизни.

Биография и общественная деятельность Новиковой достойны глубокого исследования, и для этого имеются возможности. Еще при жизни часть ее вос­поминаний и переписки были напечатаны в журнале «Русская старина»[882], в Нью-Йорке вышли ее мемуары[883], в Лондоне и Петербурге был опубликован подготовленный У. Т. Стедом сборник ее воспоминаний и переписки1. Личные фонды О. А. Новиковой находятся в РГАЛИ (ф. 345) и ИРЛИ РАН (ф. 317), фонд Киреевых и Новиковых (Александра, Николая и Ольги, ф. 126) - в На­учно-исследовательском отделе рукописей Российской государственной би­блиотеки.

<< | >>
Источник: И. Р. Чикалова. ВЕЛИКОБРИТАНИЯ ОСМЫСЛЕНИЕ ИСТОРИЧЕСКОГО ОПЫТА В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ (XIX-начало XX в.). 2018

Еще по теме 1.9.1. Ольга Алексеевна Новикова:

  1. 1. 3. Княжение Ольги
  2. Игорь Михайлович Борзенко, Валерий Александрович Кувакин, Анна Алексеевна. Основы современного гуманизма: Учебное пособие для вузов / Под ред. В.А. Кувакина и А.Г. Круглова.- М.: Российское гуманистическое общество. - 350 с., 2002
  3. Ирина Александровна Дубровская , Ольга Ивановна Соснаускене. Справочник риэлтора, 2004
  4. VOL ОЛЬГА 1923.IX.9
  5.   ЦАРЕВНА СОФЬЯ АЛЕКСЕЕВНА
  6.    Юность Софьи Алексеевны
  7. СОФЬЯ АЛЕКСЕЕВНА – РЕГЕНТША-САМОДЕРЖИЦА
  8.    Восшествие на престол Софьи Алексеевны
  9. Свадьба сестры царя Ольги и принца Петра Ольденбургского
  10. Глава 7. Интерактивное развитие медиакомпетентности в Web Quest и деловой интернет-игре* (написано при участии к.п. н., доцента, члена Ассоциации кинообразования и медиапедагогики России А.А.Новиковой)
  11. Ольга Федоровна Киселева Традиции православного воспитания. Духовность и послушание детей в семье третьего тысячелетия
  12. Филиппова Ольга Вячеславовна Межэтнические взаимоотношения в молодежной среде
  13. Хохлова Ольга Алексеевна Проблема насилия в контексте модернизации
  14. ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРАХ