ГЛАВА 5 БРИТАНСКАЯ ИМПЕРИЯ: ГОДЫ ДО ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
Находясь в зените своего имперского величия в начале XX века Великобритания времен короля Эдуарда все более заметно начала проявлять новые для нее настроения неуверенности и даже сграха перед будущим. Чем же это могло быть вызвано? Британское общество выказало замечательное умение адаптироваться к новым условиям, вызванным к жизни промышленной революцией. При осуществлении неизбежных социальных перемен удавалось обходиться без насилия. Англия мирно проследовала почти через два десятилетия, ознаменованных определенными экономическими трудностями. Тревожные предчувствия относились именно к ее будущей роли мировой державы. С этой точки зрения Великобритания была самой могущественной империей в мире: ее военно-морской флот «правил морями», ее благосостояние значительно превосходило благосостояние любой другой европейской страны, а война в Южной Африке, хотя и не способствовавшая повышению ее военной репутации, была победоносно завершена в 1902 году. На первый взгляд эпоха короля Эдуарда была помпезной и элегантной, а сам король задавал тон великосветскому обществу и, несмотря на миф о его влиянии на дела государства, почти ничем не занимался помимо этого. Но было очевидно, что Великобритания уже стоит на пороге великих перемен. Широко обсуждался вопрос о влиянии торговли на английскую промышленность. Одно это уже служит показателем того, что управленческий аппарат британской промышленности не был достаточно эффективным. Если английские предприниматели так и не встрепенутся, предупреждали авторы книг «Сделано в Германии» (1896) и «Американские захватчики» (1902), то Великобританию обойдут другие и она станет второсортной индустриальной державой. Люди боялись очередной депрессии и уже чувствовали, что английская промышленность начинает отставать от промышленности США и Германии. И это действительно было видно при сравнении данных, относящихся к экспорту мануфактуры (в стоимостном исчислении), осуществляемому всеми тремя державами. В период с 1900 по 1914 год, британская экономика начала обнаруживать определенные слабости. «Первая промышленная революция» охватила и менее развитые страны мира. Япония и Индия создали собственную текстильную промышленность. Однако Британия по-прежнему полагалась на некоторые традиционные виды производства — например, на хлопковую промышленность, которая какое-то время продолжала уверенно идти в гору, поскольку мировые потребности в ее продукции постоянно росли. Существовала еще угольная промышленность, в которой к 1914 году было занято свыше 1 млн человек и которая все еще доминировала в мировом экспорте угля. Этому в немалой степени способствовало то обстоятельство, что бриганские угольные шахты находились неподалеку от моря, что заметно удешевляло транспортировку угля в другие страны мира. Уголь, текстиль, сталь и железо были главными статьями британского экспорта. После 1900 года британский экспорт в индустриальные страны мира начал испытывать растущие затруднения, поскольку теперь ему приходилось соперничать с Экспорт (в млн долларов США по ценам 1913 года) 1899 1899 1913 1913 Ману-фактура Весь экспорт Ману-фактура Весь экспорт Великобритания 479 912 624 969 Германия 437 691 925 1285 США 272 1366 535 1850 49 экспортом Г ермании и США. Да и на английский рынок уже вторглись иностранные производители. Промышленный рост Германии и США поражал своими темпами. Население (млн человек] 1880 1900 1910 1920 1930 Великобритания* 35,6 44,3 45 46,9 45,8 Германия 45,2 56,4 64,9 59,2 64,3 США 50,2 89,4 92,0 118,1 138,4 * Включая Ирландию и Северную Ирландию Разумеется, было бы ошибкой полагать, что Великобритания и ее промышленность пошли по неизбежному пути быстрого упадка. Существовали и процветавшие отрасли «новой» индустрии, например, химическая и электротехническая, которые породила «вторая про-мышленная революция». В 1914 году Великобритания была еще очень сильна и богата за счет продолжавшейся экспансии ее традиционной текстильной индустрии и больших запасов угля; господства на морях и океанах ее торгового флота, приносившего большие доходы, шедшие на инвестиции; а также надежной репутации ее страховых компаний и банков, которая сделала лондонский сити финансовым центром мира. Но уже в 1900 году появились первые сомнения в том, сможет ли Великобритания достаточно быстро перестраиваться в соответствии с новыми требованиями, чтобы сохранить свое положение ведущей индустриальной державы мира. Тогда промышленники засомневались, есть ли смысл продолжать сотрудничество с рабочими. Профсоюзное движение снова начало проявлять воинственность, угрожавшую ранее достигнутым соглашениям. Прежде в этом движении преобладали квалифицированные мастеровые, разделявшие основные ценности викторианского среднего класса, однако теперь новые профсоюзы, образованные низкооплачиваемыми рабочими в последние два десятилетия XIX века, ждали от государства самой действенной помощи в деле перераспределения общественного богатства. В те же последние десятилетия XIX века возникло и политическое движение лейбористов, хотя окончательный разрыв между либеральными и лейбористскими политиками произошел уже после первой мировой вой-ны. В 1900 году профсоюзное движение пришло к убеждению, что теперь, если рабочие действительно желают улучшить свой уровень жизни, необходимо сотрудничать с парламентом. Лейбористы в лице своего главного органа — комитета рабочего представительства — пошли на самый широкий союз с социалистическими партиями и тред-юнионами, и этот союз был заключен в 1900 году. На выборах, которые состоялись позднее в этом же году, два лейбористских кандидата получили места в палате общин. Основатели лейбористского движения были людьми практичными и прекрасно понимали, что в обозримом будущем представители их движения в парламенте будут находиться в меньшинстве, и потому решили сотрудничать с любыми партиями, изъявившими го-товность помогать рабочему классу. В Великобритании лейбористская партия была готова работать в рамках парламентской системы и отвергала революцию и насилие. Благодаря этому она была признана государством и пользовалась теми же самыми свободами, что и другие политические партии. Консерваторы, находившиеся у власти до конца 1905 года, проводили осторожную социальную политику. Была введена государственная система начальной и сред ней школы, и одной из причин этого явилось признание следующего факта — США и Германия обогнали Великобританию в уровне промышленного развития за счет более эффективной системы образования. Когда в 1906 году к власти пришли либералы, то оказалось, что их отношение к социально-экономическим реформам отличалось определенной нерешительностью, поскольку большинство членов этой партии продолжали верить в необходимость минимального государственного патернализма и в способность каждого члена общества позаботиться о себе самостоятельно. Сюрпризом нового парламента 1906 года стало появление в нем сразу 53 депута-тов-лейбористов. Впрочем, лейбористы сумели приобрести столько парламентских мест благодаря предвыборным соглашениям с либералами. Среди этой лейбористской фракции имелось и несколько настоящих социалистов, таких, например, как Кейр Г арди и Рэмси Макдональд, которые ничего общего не имели с либералами; однако другие лейбористы были достаточно далеки от социализма и пришли в парламент, чтобы принимать законы, выгодные для рабочего класса. Одним из таких законов стал билль о трудовых конфликтах, который защищал профсоюзные кассы от посягательств на них со стороны работодателей, мечтавших получить компенсации за убытки, понесенные во время забастовок. В 1908 году премьер-министром стал Герберт Асквит. В том же году была проведена одна из основных реформ — введены пенсии по старости, которые позволили рабочим вздохнуть спокойно, поскольку теперь на старости лет им уже не угрожали работные дома. Однако знаменитый бюджет 1909 года породил политический кризис. Внесенный на рассмотрение парламента канцлером - 50 казначейства — либералом Дэвидом Ллойд-Джорджем, он увеличивал косвенные налоги на табак и спиртные напитки, что было крайне негативно воспринято бедными слоями общества; но одновременно с этим честно увеличивал и бремя налогов, ложившееся на обеспеченные классы. Палата лордов отреагировала на проект этого бюджета весьма несправедливо, почувствовав в этих мерах первые шаги, направленные на то, чтобы лишить их привилегий. Либералы проталкивали идею конституционных реформ, понимая, что только благодаря этому сумеют сохранить свою популярность. Палата лордов, в которой преобладали консерваторы, обладала правом вето, что позволяло им не считаться с большинством, которое имели либералы в палате общин. Но теперь это право было урезано, в результате чего внутри одного парламента решающее значение обрело большинство, полученное той или иной партией в палате общин. Тупик, в который зашла британская политическая жизнь, имел нечто общее с тем тупиком, в который примерно в это же время зашла политическая жизнь Германии. Должны ли престарелые лорды иметь право блокировать даже самые умеренные реформаторские законы, которые принимает либеральное большинство выборной палаты общин? Однако в отличие от Г ермании конституционный кризис в Великобритании был разрешен. В ноябре 1909 года палата лордов отклонила проект бюджета, намереваясь представить эту проблему на суд избирателей. Эта готовность со стороны правительства и парламента подчиниться мнению сограждан плюс конституционное утверждение монархом того же самого вердикта (хотя Г еорг V и отрицал необходимость повторных выборов) и составило существенную разницу между Г ерманией и Великобританией. Тактика либералов, вынесших разрешение конституционной проблемы на суд общественности, дала осечку. Они утратили свое подавляющее превосходство и теперь шли нос к носу с консерваторами. В результате повторных выборов, прошедших в декабре 1910 года, каждая из двух этих партий получила в палате общин примерно одинаковое количество голосов. Но либералы, поддерживаемые лейбористами и ирландскими националистами, все равно сумели заручиться парламентским большинством. Летом 1911 года палата лордов согласилась с законом, ограничивающим ее собственные права. Никаких социальных сдвигов, угрожавших благосостоянию и собственности имущих классов, не последовало. Но здравый смысл и уважение к мнению большинства членов палаты общин, на которое опиралось правительство, возобладали. Великобритания 51 продолжала следовать дорогой политической и социальной эволюции, отвергнув революционный путь развития. Закон о национальной системе страхования, принятый в 1911 году, защитил здоровье большинства рабочих; но только те из них, кто работал в сезонном строительстве и машиностроении, были застрахованы от без-работицы. Политика либералов не удовлетворяла тех рабочих, которые (как и работодатели) возмущались необходимостью обязательной уплаты страховых взносов и чьи реальные доходы за последние годы остались на прежнем уровне. 1911 и 1912 годы стали свидетелями беспрецедентного количества забастовок и роста влияния профсоюзов. Либеральная партия не смогла заручиться поддержкой организованных промышленных рабочих. Кроме того, они упустили шанс получить голоса потенциальных избирательниц, предоставив женщинам право голоса наравне с мужчинами. Либералы, несмотря на все энергичные протесты Ллойд Джорджа, занимавшего пост канцлера казначейства, оказались просто не готовы к тому, чтобы проводить решительную социальную политику. Многие выдающиеся британские политики верили в то, что будущая безопасность и процветание Великобритании зависят от того, сумеет ли Британская империя оживиться и собрать воедино все свои силы. Они полагали, что только таким путем Великобритании удастся на равных противостоять мировым державам. Однако возникал и такой вопрос: а сумеет ли империя сохраниться? Действительно ли она зиждется на прочном фундаменте или представляет собой социальный организм, находящийся уже в определенной стадии разложения? Захотят ли молодые нации по мере своего взросления оставаться в ее составе или же пойдут против нее войной, как в свое время это сделали американские колонии? В конце XIX века 400 млн человек, составлявших население Британской империи, находились на разных стадиях движения к независимости. Империю разделяла глубокая пропасть расовой дискриминации. Белому населению — там, где оно доминировало или хотя бы составляло достаточно значительное меньшинство, — было даровано «самоуправление», так что от полной независимости его отделял последний, самый короткий шаг. На практике «самоуправление» представляло собой образец британской парламентской системы, перенесенный на другие континенты. Наравне с федеральными структурами оно существовало: в Канаде — с 1867 года, в Новой Зеландии — с 1876, в Австралийской федерации— с 1901 года, а Южно-Африканскому союзу самоуправление было предоставлено в 1909 году, спустя семь лет после окончания англо-бурской войны. Великобри-тания признавала свою ответственность за защиту туземного населения территорий, завоеванных и колонизированных европейцами. Однако имперское правительство Лондона практически ничего для этого не делало. Индейцы в Канаде, маори в Новой Зеландии и австралийские аборигены в основном вынуждены были сами бороться за свои права. В Южной Африке большинство населения составляли черные африканцы, не обладавшие никакими демократическими правами и управляемые белым меньшинством. Британское правительство не было готово к тому, чтобы подвергать опасности свои отношения с правящим белым населением своих колоний. Расовая дискриминация была той трагической трещиной, которая раскалывала Британскую империю несмотря на то, что патерналистская озабоченность судьбой туземцев была совершенно искренней. Те части империи, которые еще не получили самоуправления, управлялись самыми разнообразными способами, которые были не столько результатом обдуманного намерения, сколько делом случая. К таким территориям относились, например, колонии в Карибском бассейне или Западной Африке. Индийские штаты, а позднее Малайские штаты и протектораты тропической Африки управлялись косвенно, через местных правителей. Из этих «королевств по доверенности» самым обширным и многочисленным была Индия. Управляемая британскими вице-королями в качестве отдельной империи, она насчитывала 300 млн индийцев, которые терпели британское владычество с 1858 по 1947 год. В 1900 году Британская империя без Индии казалась столь же невозможной, как Лондон без Тауэра. А ведь Индия уже требовала автономии и независимости. В 1885 году собрался первый Индийский Национальный Конгресс. Его представители разделяли западные взгляды и восхищались Великобританией, но при этом рассматривали британское правление в качестве враждебного и в обозримом будущем мечтали обрести независимость, получив для начала статус доминиона. Британия принесла в Индию единство, а с ним и внутренний и внешний мир. При активном сотрудничестве с той индийской правящей элитой, которая традиционно стояла во главе различных штатов, англичане установили над всем Индийским полуостровом эффективную власть. Это было сделано благодаря тесному переплетению англо-индийских традиций. При этом Индия нещадно эксплуатировалась, а для улучшения положения ее беднейших слоев делалось крайне мало. С экономической точки зрения Индия зависела от Великобритании. Блеск положения раджей никогда не ослеплял англичан настолько, чтобы они забывали о своей подлинной роли в этой стране. И об этой роли им отчетливо напомнило индийское восстание 1857 года. Британцы сознавали, что они горстка правителей, которые окружены 52 враждебным многомиллионным народом. Но до каких пор им будут повиноваться? В 1905 году старейший член британской касты, правящей в Индии, подвел итог подобным настроениям. Британское правление, писал он, покоится на «справедливости, терпимости и тщательном учете настроений местного населения», но, кроме того, и на штыках, на достаточном количестве британских солдат в Индии, а также на абсолютном британском господстве на море. Если Великобритания ослабеет, то ее господству в Индии придет конец. Индийцы поднимут восстание, и какая-нибудь иностранная держава — скорее всего, Россия — окажет им помощь. Это будет катастрофой. Энергичный секретарь по делам колоний Джозеф Чемберлен был принципиальным сторонником имперского движения за достижение максимального единства. Во время своей грандиозной кампании за «тарифные реформы», проводимой им с 1903 по 1905 год, Чемберлен боролся за протекционистский имперский рынок, который, как он надеялся, сцементирует отношения внутри империи. Однако, поскольку одним из следствий такого рынка стало бы повышение цен на продукты питания для англичан, ему не удалось заручиться необходимой поддержкой внутри страны. С другой стороны, потерпела неудачу и попытка создания единой системы обороны — доминионы, имевшие право самоуправления, не пожелали отказаться от своей независимости. Идея имперского единства была обречена на неудачу. Однако в период с 1900 по 1945 год Британская империя продолжала оставаться самой действенной империей в мире, что подтвердили и результаты двух мировых войн. Сотрудничество между доминионами и метрополией стро-илось на добровольной основе и опиралось на разнообразные институты, созданные для решения непосредственных задач ближайшего будущего. Самым удивительным аспектом мирового положения Великобритании в 1900 году было противоречие между ее образом мировой державы и реальным положением дел. Если бы кто-нибудь посмотрел на карту, где владения Британской империи были бы закрашены красным цветом, то вполне мог бы решить, что именно этой империи принадлежит доминирующая роль в мире. Но на самом деле это было не так. Безопасность Британских островов и всей империи в целом зависела от трех обстоятельств: в Северной Америке — от добрых отношений; в Восточной Азии — от помощи союзников; в Европе — от сохраняющегося баланса сил между великими континентальными нациями. Даже обладая самым большим военно-морским флотом в мире, Британия уже не могла больше полагаться исключительно на свои силы, как и на помощь тех временных союзников, чьи интересы в какой-либо из кризисных моментов, случайно совпали с интересами самой Британии. Считалось, что Великобритания чрезмерно перегружена разного рода обязательствами, поэтому крайне необходимо некоторое изменение ее внешнеполитического курса. Одни мечтали о союзе с Г ерманией, однако сами немцы держались настороженно, Они не видели никаких выгод в оказании помощи Британии против России, за исключением того случая, если Британия согласится поделиться с Германией своими имперскими владениями. Союз на таких условиях никогда не был достаточно вероятен, и всякие разговоры о нем прекратились в 1902 году. Другие полагали, что самым разумным для Вели кобритании будет сократить количество своих потенциальных мировых оппонентов. Успешное начало такому курсу было положено благодаря избавлению от всех возможных источников конфликтов с Соединенными Штатами. В новом столетии Великобритания отказалась от готовности защищать свои интересы на Американском континенте силой. Британское правительство выразило свое доверие Соединенным Штатам тем, что позволило американцам установить свой контроль над будущим Панамским каналом, отозвало флот из Карибского бассейна и практически оставило свой Канадский доминион без всякой защиты. Со своей стороны и Соединенные Штаты отказались от идеи присоединить к себе Канаду. Какое-то время военные по обе стороны Атлантики еще продолжали строить планы войны друг против друга, однако политическая реальность уже в корне изменилась. В XX веке вероятность войны между Великобританией и США стала немыслимой. С тем же успехом Великобритания избавилась от затянувшегося имперского соперничества с Францией, которое имело место в самых разных частях мира. Еще в 1898 году вероятность новой войны между Англией и Францией была не меньше, чем в начале XIX века. Французы относились к англичанам без всякой симпатии и особенно горячо осуждали их во время англо-бурской войны. Но французское правительство поставило своей главной целью контроль над Марокко. В конечном счете в апреле 1904 года министр иностранных дел Франции Делькассе выразил готовность дружески устранить все импе-риалистические противоречия с Великобританией. В 1905 и последующих годах германская угроза Франции привела к тому, что Великобритания пообещала оказать помощь в случае нападения Г ермании, хотя и не заключала никакого союза на случай мирного времени. Развитие все более тесных отношений между Францией и Великобританией получило название entente cordiale (сердечный союз). Попытка Великобритании заключить соглашение и с самым грозным из своих мировых оппонентов — Россией 53 была гораздо менее успешной. Оккупация Манчжурии Россией, которая началась в 1900 году, не на шутку встревожила британское правительство. Для будущего процветания Великобритании китайский рынок казался жизненно необходим. Неспособная ни сдерживать Россию, ни доверять ей, в 1902 году Великобритания заключила союз с Японией. Этот союз оказался весьма заметной вехой в истории западного империализма. Раннее империалистические державы Европы постоянно соперничали друг с другом, хотя начиная с середины XIX века это соперничество ни разу не доходило до состояния войны. Зато от ужасов войны страдали африканцы и китайцы — то есть население тех территорий, которые раздирали на части европейские державы. Сами же европейцы, яростно соперничая друг с другом, на последней стадии империализма исходили из общего убеждения в том, что им пред-начертано установить власть европейцев над всем остальным миром. И вот теперь, впервые в новом столетии, европейская держава заключила союз с азиатской державой, причем союз, направленный против другой евро-пейской державы, а именно России. На Ближнем Востоке Великобритания намеревалась отстаивать свои территориальные интересы в борьбе все с той же Россией. А эти интересы в 1900 году, когда еще не наступила подлинная «эра нефти», были глобально-стратегическими — дорога в Индию через Оттоманскую импе-рию, Персию и горный Афганистан. Индия была величайшим приобретением британской короны, поэтому царской России приписывалось яростное желание вытеснить Великобританию из Индии и заменить ее в качестве верховного правителя всей Южной Азии. Защита Индии и собственное господство в этом регионе земного шара были важнейшими целями британской политики XIX века, которые перешли в наследство веку XX. Однако теперь стало намного трудней защищать те «буферные государства», которые препятствовали России вторгнуться прямо в Индию. Оттоманская империя сумела избавиться от британского влияния. Ни одно британское правительство не смогло бы с легкостью встать на защиту империи, находящейся под владычеством «проклятого» султана Абдулы Хамида, который вырезал беззащитных армян Малой Азии. А Россия продолжала постепенно наращивать свое влияние в Персии. В 1904 году произошли драматические перемены. Россия начала войну с Японией из-за Китая, и ее военная слабость стала очевидна для всего мира. А после 1905 года она уже отчаянно нуждалась в нескольких годах мира, чтобы оправиться от своего поражения. Благодаря этому в 1907 году британский министр иностранных дел сэр Эдуард Г рей пришел к выводу о том, что Россия вполне созрела для заключения договора с Великобританией о разделе сферы империалистических интересов на Ближнем Востоке. Но Грей также полагал, что это соглашение обеспечит лишь временную передышку. Безопасность Великобритании в Европе базировалась на реальном балансе сил, сложившемся на континенте. Составной частью традиционной британской политики было предотвращение попыток какой-либо из европейских держав играть ведущую роль. После разгрома Наполеона казалось маловероятным, чтобы какая-то одна нация либо заимела такие амбиции, либо попыталась претворить их в жизнь. Но примерно к 1905 году начали возникать сомнения, сохранится ли и дальше такое положение дел. Особенно заметны стали амбициозные планы Германии в области военно-морской экспансии. Ее агрессивная реакция на англо-французское соглашение по Марокко вызвала серьезные опасения в том, что она может вынашивать планы развязывания новой войны против Франции. И тогда Великобритания без колебаний выразила Франции свою поддержку. С 1905 по 1914 год основой всей британской политики было стремление сохранить мир, но при этом избежать германской гегемонии на континенте, которая была бы неизбежной, если бы Г ермании удалось одержать победу над намного более слабой Францией. В соответствии с этим британская политика в отношении Г ермании заключалась в ее умиротворении за счет удовлетворения некоторых имперских амбиций кайзера. Однако Г ермания была серьезно предупреждена о том, что в случае нападения на Францию Великобрита ния не останется в стороне, даже если при этом не будут непосредственно затронуты ее интересы. С 1906 по 1914 год либеральное правительство было расколото во мнениях, однако в конечном итоге возобладал курс Грея на сближение с Францией. Среди некоторых либеральных министров преобладали настроения не столько антигерманские, сколько антирусские; более того, они были настолько уверены в мире, что не видели угрозы войны ни в Г ермании, ни в какой-либо другой стране. Грей следовал своим путем, создавая барьеры на пути германской угрозы, и в этом его поддерживали два премьер-министра того периода — Кэмпбелл-Баннерманн и Асквит — а также небольшая группа коллег по кабинету министров. Во время секретных переговоров, которые состо-ялись между английским и французским генеральными штабами после второго марокканского кризиса 1911 года, была достигнута договоренность, согласно которой в случае германского вторжения во Францию Англия направляет ей в помощь экспедиционный корпус численностью в 150 000 человек. И при этом Грей продолжал настаивать на том, что Франция не должна всецело полагаться 54 на Великобританию, поскольку между обеими странами не было заключено официального союза. Такая курьезная политика отчасти диктовалась разногласиями в кабинете министров, отчасти — желанием Г рея играть посредническую роль во всех настоящих и будущих конфликтах. Этот компромисс между «союзом» и «свободой рук», вплоть до начала первой мировой войны не раз доказывал свою эффективность. Так, Грей внес немалый вклад в умиротворение Европы во время боснийского кризиса 1909 года, а после активно сотрудничал с Г ерманией во время балканских войн 1912-1913 годов, что помогло сохранить мир на остальной части континента. Тем не менее, начиная с 1910 года тревога перед агрессивными планами Германии нарастала. Общественное мнение требовало недопущения немецкой военно-морской экспансии. Попытки урезонить Германию, предпринятые в начале 1912 года министром обороны Вели-кобритании Ричардом Холденом во время его визита в Берлин и первым лордом адмиралтейства Уинстоном Черчиллем, призвавшем в 1913 году к проведению «военно-морских каникул», ни к чему не привели. Германские министры, напротив, потребовали от Великобритании соблюдать нейтралитет в том случае, если Германия вздумает вторгнуться во Францию. Однако немцев снова предупредили о том, что Великобритания, руководствуясь собственными интересами, обязательно встанет на сторону Франции. Именно эта угроза, а не брошенный Германией военно-морской вызов, являлась основной мотивацией британской внешней политики. Как в 1912 году, утверждал сам Грей, Великобритания может не опасаться того, что будет вовлечена в войну «до тех пор, пока в Европе существует несколько держав... разделяющих наполеоновские амбиции». Британское правительство было уверено в том, что у него хватит сил сохранить мир, какой бы военно-морской флот ни ухитрилась построить Германия. К 1914 году Британия обладала двадцатью новыми супер-линкорами класса «дредноут», в то время, как Германия имела всего тринадцать. Что касается старых линкоров, то здесь британское преимущество было еще более внушительным — двадцать шесть против немецких двенадцати. Достигнув соглашения с Францией о концентрации всего этого флота в домашних водах (в то время как французский флот будет оборонять Средиземное море), Британия обеспечила себе превосходство над Г ерманией и, что не менее существенно, укрепила союз с Францией. Одновременно с этим Грей пытался убедить Германию в миролюбии Великобритании, для чего заключил с ней два соглашения— в 1913 и 1914 годах. Первое, и весьма сомнительное, разделило две португальские ко-лонии в Африке — Мозамбик и Анголу, — позволив Г ермании отхватить жирный кусок в том случае, если сама Португалия вздумает избавиться от своих владений. Второе соглашение позволило Германии реализовать свои планы в отношении последнего участка железной дороги Берлин—Багдад, что значительно облегчило ее коммерческое проникновение в Малую Азию и Месопотамию. Это соглашение было заключено накануне первой мировой войны в Европе. Грей пытался придерживаться среднего пути. На русскую угрозу он ответил соглашением 1907 года, поступив точно так же, как его предшественник в министерстве иностранных дел лорд Лэнсдоун, который положил конец империалистическому соперничеству с Францией благодаря генеральному соглашению 1904 года. Однако Британия всегда понимала, что в отличие от соглашения с Францией, соглашение с Россией позволит только перевести дух. Тем не менее, за оба эти соглашения, которые имели своей целью защитить Британскую империю, была заплачена цена, которую британский кабинет министров предпочел бы не платить. Ради защиты своих огромных интересов в Китае Великобритания в 1902 году заключила договор с Японией, который санкционировал агрессию последней в Корее и увечил шансы на ее войну с Россией в Восточной Азии. После своей победы, одержанной в 1904-1905 годах, Япония вступила на прямой путь завоевания господства в Китае. Затем в 1904 году последовало соглашение с Францией по поводу Марокко и Египта, которое задело интересы Германии. Великобритания предпочитала умилостивить Германию, уступив ей часть марокканской территории, но на это не согласилась Франция. Таким образом, Великоб-ритания еще больше приблизилась к завоеванию господства в Египте за счет нарастания напряженности в Европе. Но самым удивительным примером того, каким образом Британия защищала свою империю за счет усиления международной напряженности, послужило ее соглашение с Россией. Сэр Эдуард Грей, министр иностранных дел Великобритании, прекрасно понимал, что это соглашение, подписанное в 1907 году и предусматривавшее раздел сфер влияния на Ближнем Востоке, вызовет у Германии чувство, что она находится во враждебном окружении. Так почему же Британия, которая и после 1907 года продолжала рассматривать Россию как главную угрозу своим интересам в Азии, отважилась на войну с Германией в 1914? Ведь не существовало никаких англо-германских территориальных противоречий или споров за разделы сфер влияния, которые нельзя было уладить мирным путем. Ответ на этот вопрос найдем в том, что говорил и писал сэр Грей. Соглашение с Россией — это не просто способ выиграть время. Если заглянуть в будущее, то каким способом Великобритания смогла бы 55 сохранить свои европейские позиции мировой державы? Разумеется, она была заинтересована в сохранении мира на Европейском континенте, однако сам Грей опасался возможной — и слишком мощной — коалиции европейских держав, направленной против Великобритании как против своего главного соперника. Кроме того, он неоднократно предостерегал от того, как бы Британия вдруг не оказалась в зависимости от Германии. Британская недоверчивость в отношении Германии заметно выросла в эпоху короля Эдуарда. Кайзера считали слишком эмоциональным и переменчивым человеком. Германская мануфактура конкурировала с английской по всему миру. Разумеется, Германия была прекрасным рынком для британских товаров, но при этом она была страной, создающей мощный военно-морской флот — и именно это задевало общественное мнение сильнее всего. Как в 1907 году выразился сэр Эйр Кроу, высокопоставленный чиновник министерства иностранных дел, враждебная Германия пренебрегает «элементарными правилами приличия», а потому Британия вынуждена защищать свои позиции по всему миру, а также поддерживать свое военно-морское превосходство и европейский баланс сил. Однако существовали и те, кто порицал германофобию. Среди них были банкиры, промышленники, политики и множество рядовых граждан, которые предпочитали «опрятных» немцев своим романским соседям, с их более чем сомнительной моралью и ужасными туалетами. Царская Россия, с ее вопиющим пренебрежением к правам человека, рассматривалась как одна из европейских держав, которая не только угрожает английским интересам в Азии, но и меньше всего разделяет британские демократические идеалы. Грей не был подвержен германофобии, однако он полагал, что главной целью британской политики в Европе является поддержание и усиление союза с Францией. Он также надеялся приобрести определенное влияние на французскую политику в обмен на обещание поддержать Францию в ее противостоянии с Г ерманией. Как оказалось, надежды оказались почти беспочвенными. И все же краеугольным камнем его политики продолжало оставаться убеждение — никогда нельзя устанав-ливать дружеские отношения с Германией за счет Франции. Фактически это означало, что именно французские проблемы сильнее всего отражаются на Великобритании. Например, чтобы в 1914 году угодить и французам и русским, Грей согласился на англо-русские переговоры по проблемам военно-морских сил; и эти переговоры без всякой на то необходимости во много раз увеличили страх Г ермании оказаться окруженной. В самый канун 1914 года хорошо информированный Грей ясно оценивал германские ожидания: «Истина состоит в том, что какие бы агрессивные намерения ни имело германское правительство до этого... сейчас оно искренне встревожено военными приготовлениями России, предполагаемым ростом ее военной мощи и особенно созданием по просьбе французского правительства и на французские деньги стратегических железных дорог, которые должны сойтись на русско-германской границе». И несмотря на все эти прозрения, когда в июле 1914 года разразился кризис, то все посреднические усилия Грея, ограниченные предшествующим развитием событий, не смогли предотвратить неизбежного. В канун первой мировой войны самой серьезной проблемой, стоявшей перед британским правительством, была внутренняя проблема сохранения единства Объединенного королевства. Ахиллесовой пятой Великобритании была Ирландия. Британское правительство проявило явную медлительность, пытаясь удовлетворить национальные чувства ирландцев через передачу власти или ограниченный гомруль (самоуправление). Напряженность ирландских проблем несколько ослабла только после выборов декабря 1910 года. Теперь, когда фортуна либералов стала им изменять, Асквит начал предпринимать более активные попытки сотрудничества с представителями ирландской национальной партии в палате общин. Уже не первый раз ирландцы оказались необходимы для поддержания в парламенте баланса сил. Либералы, поддерживаемые ирландскими националистами, поставили свое будущее в зависимость от реформирования палаты лордов. В обмен на это Асквит согласился на самоуправление для Ирландии. В апреле 1912 года он внес соответствующий законопроект на рассмотрение палаты общин. Воинствующие протестанты Ольстера, которые пользовались особым влиянием на севере страны, были поставлены перед выбором: либо нейтрализовать этот закон, либо по крайней мере потребовать отделения. В свою очередь, ирландское республиканское движение было не менее решительно настроено сохранить Ирландию единой. Обе стороны создали собственные вооруженные силы, в результате чего в канун первой мировой войны 1914 года одна из частей Объединенного королевства оказалась на грани гражданской войны. Начало мировой войны дало Асквиту возможность отложить проблему ирландской конфронтации на будущее. С театральными демонстрациями суфражис-ток, требующих предоставить избирательные права женщинам; с волнениями в промышленности; с Ирландией, стоящей на грани гражданской войны, Великобритания являла собой картину разброда и шатания. Однако это было обманчивое впечатление. В войну 1914 года Британская империя вступила единой.