Деятельность англо-американских служб военной информации в Северо-Западной Европе

дой в странах Латинской Америки (руководитель управления Нельсон Рокфеллер) и Управление координации информации, которое было создано в 1941 году.

Во главе Управления по координации информации стоял полковник Донован. Ему была подчинена вся служба зарубежной информации, а также специальное радиовещание, в обязанности которого входило снабжать радиостанции, вещающие на заграницу, необходимыми пропагандистскими материалами. По мнению специалистов, эта служба не справлялась со своими задачами. В частности, Поль Лайнбарджер писал, что «радиопрограммы плохо проверялись, в вопросах политики был хаос, и передачи обычно отражали энтузиазм той личности, которая выступала перед микрофоном»142. В целом Управление координации информации располагало очень ограниченными возможностями для оказания влияния на население с помощью СМИ. Поэтому в 1942 году было создано Управление военной информации (ОВИ). Ему были подчинены следующие службы управления координации информации: бюро фактов; управление правительственных докладов; часть управления мобилизации; зарубежная информация. Оставшиеся функции Управления координации информации были переданы в ведение другого нового органа — Управления стратегических служб (ОСС), начальником которого назначили полковника Донована. Это управление стало одним из инструментов американского комитета начальников штабов. Таким образом, Управление координации информации прекращало свое существование. Управление по координации межамериканских дел реорганизации не подверглось.

С появлением ОВИ и ОСС основная часть работы по ведению психологической войны перешла на театры военных действий (ТВД). На некоторые театрах военные действий командующие брали эту работу непосредственно под свой контроль, а ОВИ использовалось только как поставщик пропагандистского материала. На других ТВД, например в Европе, ОВИ работали совместно с ОСС, а кое-где, как это было на Китайско-бирманско-индийском театре военные действий — самостоятельно144.

Англия стала вести радиопропаганду и забрасывать пропагандистские листовки на территорию противника с началом Второй мировой войны — в сентябре 1939 года. Для этого использовались такие органы, как Министерство информации, Управление политической разведки Министерства иностранных дел и Британская радиовещательная корпорация. США после вступления в войну подкрепили английские усилия деятельностью своего Управления военной информации и Управления стратегической службы145.

Эти организации, как английские, так и американские, используя свои фонды, кадры и оборудование, вели подготовку к наступлению через Ла-Манш.

Политическая линия, определяющая характер деятельности этих органов, указывалась Президентом США и премьер- министром Великобритании, американским Госдепартаментом и английским Министерством иностранные дел. Министерство информации отвечало перед парламентом за проведение английской пропаганды. Степень руководства, осуществляемого американскими управлениями военной информации и стратегической службы, не всегда точно определялась, поскольку Президент США Рузвельт, возложив на управление военной информации главную ответственность за пропагандистскую деятельность за рубежом, не ограничивал Управление стратегической службы в отношении применения им пропагандистского оружия для подрыва морального состояния противника.

Задачу давать общие указания о направлении пропагандистских усилий союзников в Северо-Западной Европе первоначально возложили на английский Комитет политической войны и американское Управление военной информации. Их указания, естественно, требовали одобрения Вашингтона и Лондона, что не способствовало оперативному управлению

пропагандой. Особенно этот недостаток обнаружился, когда максимально не были использованы психологические последствия падения Муссолини. Поэтому в конце лета 1943 года был создан новый орган для общего руководства военно-пропагандистской деятельностью, известный под названием Лондонского комитета по координации политической войны.

Он состоял из представителей английского Министерства иностранных дел, Комитета политической войны, английского комитета начальников штабов, Государственного департамента, Управления военной информации и американского Комитета начальников штабов. Вскоре американские члены комитета стали жаловаться, что англичане пытаются оказать решающее влияние на выработку направления пропаганды как повседневной, так и на случай чрезвычайных обстоятельств. Американские начальники штабов подготовили протест, однако Государственный департамент похвально отозвался о работе Лондонского комитета, и они изменили свое мнение о нем146.

Центры управления пропагандой в объединенных вооруженных силах союзников создавались и совершенствовались в процессе развития их военного сотрудничества. В январе года в Вашингтоне был учрежден объединенный штаб, через который Великобритания и США осуществляли высшее руководство войной147. В 1943 году были созданы еще два штаба. Один из них — Штаб союзных сил на Средиземноморском театре — являлся лабораторией для проверки принципов и методов командования и подготовки американских и английских штабных работников к комбинированным операциям. Другой — Управление начальника штаба верховного союзного командующего — организован весной 1943 года для планирования операции по форсированию Ла-Манша в качестве ядра будущего верховного штаба союзных экспедиционных сил, который был официально создан в середине 1944 года148.

логичного управления штаба Средиземноморского театра бригадный генерал Макклюр.

Создание Управления печати и психологической войны произошло в некоторой степени под влиянием Отдела информации и цензуры, созданного в январе 1943 года в штабе Средиземноморского театра во главе с Макклюром. Ознакомившись с этой североафриканской организацией, генерал Ф. Морган149 в апреле 1943-го предложил создать аналогичный орган и во временном штабе экспедиционных сил союзников, созданном для планирования и подготовки операции вторжения в Северо-Западную Европу и последующих боевых действий на Европейском театре150 и выделил небольшую группу для разработки проекта создания такого органа для верховного штаба. В сентябре 1943 года он сделал официальное представление о создании для верховного штаба отдела печати и психологической войны.

Предложение Моргана было немедленно одобрено английскими начальниками штабов, но американцы предложили решить этот вопрос после назначения верховного командующего. В противовес мнению английских и американских советников в Лондоне американские начальники штабов считали, что руководство этим органом должно быть смешанным — американо-английским. В начале 1944-го верховный командующий американский генерал Д. Эйзенхауэр решил этот вопрос, отдав предпочтение единоличному руководству, при котором начальником управления должен был стать американец, а заместителем — англичанин.

Таким образом, генерал Макклюр, который прибыл из штаба Средиземноморского театра, чтобы возглавить отдел печати и психологической войны COSSAK, был назначен начальником нового Шестого управления верховного штаба.

Задача Шестого управления состояла в координации деятельности союзных органов печати и психологической войны в Северо-Западной Европе. Однако это управление, входившее в общую часть штаба, существовало недолго. Уже 13 апреля 1944 года его разделили на два самостоятельных отдела, переданных в специальную часть штаба: Отдел психологической войны во главе с Макклюром и Отдел печати во главе с бригадным генералом Дэвисом, бывшим генеральным адъютантом верховного штаба151.

На Отдел психологической войны в первый период — на этапе до и после начала наступления, вплоть до момента, когда моральное состояние Германии стало расшатываться, — задача возлагалась посредством продолжительных усилий создать в сознании германского солдата веру в правдивость заявлений союзников в их прочном единстве, убедить его в неизбежности поражения Германии.

Поэтому задачей на первый период было распространение среди германских солдат пораженческих настроений посредством показа превосходства союзников в людях и вооружении, демонстрация подчеркнуто хорошего обращения союзников с пленными, возбуждение у немцев озабоченности в связи с опасностью войны на два фронта и ростом саботажа и сопротивления населения оккупированных стран, а также распространение слухов о разногласиях и раздорах между немецкой авиацией и армией.

После начала наступления усилия должны были быть направлены на то, чтобы сеять среди населения оккупирован- ныгх стран неверие в силу немецкой армии.

Были разработаны планы достижения этих целей, одобренные верховным командующим. Согласно этому плану боевые действия союзников обеспечивались пропагандой трех видов: стратегической, тактической и связующей.

Со стратегической пропагандой верховному штабу почти не приходилось иметь дела. Подавление воли противника к сопротивлению и поддержание морального состояния симпатизирующих союзникам входили в задачи управления военной информации, комитета политической войны, Министерства информации и управления стратегической службы.

Тактическая пропаганда велась в соответствии с указаниями верховного штаба группами армий и при необходимости союзными военно-морскими и военно-воздушными силами. Деятельность этого рода включала сбор сведений, необ- ходимыгх для ведения психологической войны, использование листовок в боевой зоне и действия подразделений подвижной радиопропаганды, подвижных громкоговорителей, кон- трольныгх радиостанций и полевые типографий.

Связующая пропаганда осуществлялась исключительно верховным штабом и включала сбор сведений, необходимых для ведения психологической войны, использование и контролирование местных газет, радиостанций, кинотеатров, распространение пропагандистской литературы и плакатов, поддержание связи с различными штабами по вопросам ведения психологической войны.

С целью объединения усилий в области психологической войны генерал Макклюр имел в качестве своих заместителей представителей основных гражданских органов пропаганды: Джексона (Управление военной информации), Кроссмена (Комитет политической войны), Раута (Министерство информации), Ошснера (Управление стратегической службы).

Программа пропаганды союзников была направлена к тому, чтобы помочь верховному командующему выполнить поставленную перед ним задачу по возможности с наибольшей экономией войск, снаряжения и вооружения. В то же время нельзя было предпринять ничего, что могло бы нанести вред политике союзников в отношении Германии после того, как война окончится. Не следовало делать никаких заявлений о том, что с германской армии будет снято обвинение в агрессии или что после войны германскому милитаризму будет дана возможность существовать в какой-либо другой форме. Полагали, что на немцев, которые уже слышали такую пропаганду в 1918-м, она не подействует. Вместо этого союзники должны были подчеркивать недостаток людских ресурсов, вооружения и снаряжения у противника, слабость его авиации и превосходство союзников, рекламировать неэффективность гитлеровского руководства, неспособность справиться с двумя фронтами и невозможность победы Германии. Немецкий солдат должен был быть убежден, что он, как боец, полностью выполнил свою задачу и может сдаться с почетом.

Готовя пропагандистские обращения к германскому народу, верховный штаб чувствовал себя связанным формулой безоговорочной капитуляции, провозглашенной Рузвельтом в Касабланке. Главы государств США и Англии позже сделали разъяснительное заявление, которое устранило всякие опасения о терроре или актах мести со стороны союзников в отношении всего германского народа, но им не удалось вы

работать такую формулу, которая могла бы быть использована пропагандистскими органами союзников с целью склонить германский народ на то, чтобы он добивался мира.

Поэтому были опасения, что немцы предпочтут сражаться до конца, но не пойдут на безоговорочную капитуляцию. Начальник Первого управления верховного штаба союзников, генерал Баркер в январе 1944 года высказал мнение, что будет серьезной ошибкой рассматривать безоговорочную капитуляцию как наше «неизменное требование», а генерал Макклюр просил, чтобы ему разрешили в мероприятиях по пропаганде среди немцев делать хотя бы различие между германскими лидерами и народом.

О мнении верховного командования было сообщено в Вашингтон, и министры Хэлл и Стимсон, которые уже высказывались против условий безоговорочной капитуляции, пытались сделать так, чтобы Президент США изменил выдвинутую им формулу. В первые недели 1944-го разведывательные сообщения, полученные в Вашингтоне и Лондоне, указывали, что германские лидеры используют боязнь требований союзников, чтобы усилить сопротивление немецкого народа. Американские начальники штабов в марте убеждали президента сделать новое заявление о требованиях в таком духе, чтобы успокоить германский народ. Однако Президент США Рузвельт предпочел ничего не изменять. В защиту этой позиции были выдвинуты веские доводы. Начальник Управления гражданской администрации генерал Хил- лдринг выразил сомнение в целесообразности того, чтобы союзники связали себя обязательством обращаться с противником каким-то особенным образом. Помощник военного министра США Макклой высказал предположение, что немцев заставляет драться не требование безоговорочной капитуляции, а боязнь Красной Армии. Возможно, что Рузвельт не знал об этих взглядах, но ему, вероятно, было известно мнение Черчилля о том, что союзники должны избегать делать специальные заявления об условиях капитуляции, которые впоследствии позволили бы немцам жаловаться на обман их союзниками.

Все-таки Эйзенхауэр и Смит сумели убедить заместителя Государственного секретаря США Стеттиниуса при встрече с ним в середине апреля 1944 года в Лондоне в необходимости

внести ясность в принципы безоговорочной капитуляции. Они считали, что если сделать для немцев ясным вопрос о том, на какой основе будет строиться отношение к немецкому народу после капитуляции, то союзники тем самым вызовут у части населения желание сдаться и, возможно, побудят германского Бадольо предпринять шаги, ведущие к капитуляции. (Маршал Бадольо 25 июля 1943 года после свержения Муссолини возглавил правительство Италии; под давлением народа, требовавшего выхода страны из войны, Бадольо был вынужден начать переговоры с союзным командованием. Эти переговоры привели к подписанию 3 сентября 1943 года акта о капитуляции Италии.). Они рекомендовали, чтобы США, Англия и СССР сделали совместное заявление, разъяснив сущность безоговорочной капитуляции и гарантировав закон и порядок в Германии. После того как в Северо-Западной Европе будет захвачен плацдарм, указывали они, верховному командующему следует сделать заявление, повторяющее условия капитуляции и призывающее противника сложить оружие. Если это не будет сделано, предупреждал Смит, союзники не будут иметь возможность использовать преимущества, которые они получат в результате успешной высадки.

Однако Стеттинус не убедил Рузвельта в необходимости шага, предложенного Эйзенхауэром и Смитом, президент твердо держался своего взгляда на безоговорочную капитуляцию. Спустя три недели Рузвельт все же сдался перед настояниями русских и англичан о необходимости изменения условий безоговорочной капитуляции в той мере, в какой это отразится на странах-сателлитах, и согласился, что в отношении Болгарии и Румынии можно проявить некоторую тер- пимостъ в решении вопроса о капитуляции152.

Хотя Эйзенхауэр стремился устранить преувеличенные опасения германского народа, он тем не менее полагал, что условия капитуляции должны включать капитуляцию вооруженных сил стран «оси» и выдачу определенных политических и военных лидеров для привлечения к суду. В отношении остального населения он предпочитал декларацию, в которой указывалось: «От населения стран оси будут ожидать и требовать, чтобы оно стремилось к миру в интересах улучшения условий жизни и ликвидации голода и нищеты»153.

К концу мая в аппарате генерала Макклюра был составлен текст заявления, отвечавшего требованиям верховного командующего. В это время Рузвельт был согласен, что нужно издать декларацию к германскому народу, в которой главный упор сделать на неизбежность поражения Германии. Однако английский военный кабинет и Черчилль не одобрили это предложение. Премьер-министр заявил, что если в декларации не будут упомянуты военные преступления немцев, то впоследствии противник будет обвинять союзников в вероломстве, а указать об этих преступлениях — значит ввергнуть, пожалуй, немцев в ужас и побудить их драться еще более фанатично. 24 мая Черчилль в своем обращении к палате общин сделал далеко идущее заявление о том, что, хотя безоговорочная капитуляция не дает противнику никаких прав, она в то же время не освобождает союзников от каких- либо их обязанностей. «Справедливость, — сказал он, — должна восторжествовать; на зло и жестокость падет воз- мездие»154.

Время шло, вторжение во Францию началось, а на просьбу верховного командования сделать конкретное заявление о военных целях, которое ослабило бы сопротивление противника высадке союзников, ничего так и не было предпринято. Единственной уступкой Вашингтона и Лондона было обещание предпринять кое-что позднее, когда операции союзников увенчаются «успехом крупного масштаба». В июне и июле обсуждались планы мероприятий на период оккупации Германии до капитуляции и в послевоенный период. Однако в середине августа все еще ничего не было придумано, кроме «безоговорочной капитуляции». Попытка управления военной информации разработать документ в качестве руководства для ведения в течение длительного периода пропаганды в Германии была отклонена военным министерством США, потому что в нем предлагалось мягкое обращение с противником. Было заявлено, что основными принципами политики военного министерства в отношении Германии являются «никакого братания» и подчеркивание немцам их военных преступлений. Давая такое разъяснение, генерал Хилдринг допустил исключение, сказав, что конец войны означает конец страданиям немцев и начало экономической, культурной и социальной реконструкции.

Обстановка для проводимой верховным штабом союзников кампании психологической войны, направленной к тому, чтобы склонить противника к капитуляции, ухудшилась в сентябре 1944-го, когда стало известно, что министр финансов США Моргентау уговаривал президента и Черчилля в Квебеке одобрить план превращения Германии «в страну главным образом земледельческого и животноводческого характера». Под сильным давлением Государственного секретаря и военного министра президент заявил, что он никогда не имел намерения согласиться с предложением превратить Германию целиком в сельскохозяйственную страну. Поскольку по этому вопросу не было сделано публичного заявления, то идея эта продолжала фигурировать в административных кругах и в немецкой пропаганде.

Все же генерал Макклюр попытался получить установку на пропаганду, которая обеспечила бы союзникам по меньшей мере поддержку немецкого населения в оккупированной части Германии, и обратился за этим в Военное министерство США. Однако ему ответили, что следует руководствоваться установкой, данной в обращении президента от 22 октября. В этом обращении Рузвельт подчеркивал, что не будет торга с «нацистскими заговорщиками», которым не должно быть оставлено ни йоты военной власти или военного потенциала. Он не выдвигал обвинений против германской расы и заверил немецкий народ, что он не будет порабощен.

Эти указания Военного министерства и Госдепартамента были более ценны для обеспечения сотрудничества с немцами в уже оккупированных районах Германии, чем в ослаблении воли к сопротивлению населения неоккупированной части Германии. Эйзенхауэр 20 ноября объяснил это различие, когда настаивал на безотлагательном отыскании путей к снижению сопротивления немцев.

После того как союзники в октябре и ноябре не смогли прийти к соглашению об обращении к немецкому народу по вопросу о безоговорочной капитуляции, английские начальники штабов создали комитет для обсуждения мероприятий по подрыву морального состояния противника. Позже этот вопрос обсуждался в Ялте, где перед окончанием конференции было сделано заявление о целях, преследуемых союзниками. 11 февраля Рузвельт, Черчилль и Сталин деклариро

вали: «Нашей непреклонной целью является уничтожение германского милитаризма и нацизма и обеспечение такого положения, чтобы Германия никогда не могла нарушить мир... Нашей целью не является истребление народа Германии, однако только после искоренения нацизма и милитаризма немцы получат надежду на достойную жизнь и место в семье народов». Верховное командование должно было удовлетвориться таким объяснением смысла безоговорочной капитуляции.

Так как верховное командование до начала вторжения не смогло получить такого определения смысла безоговорочной капитуляции, которое могло бы заставить отозваться немецкий народ, оно должно бышо направить свои главные усилия в сторону пропаганды среди немецких солдат. Отдел психологической войны предпринял специальные меры, чтобы внушить каждому немецкому солдату, что сдаться противнику после того, как он честно дрался в бою, не является позорным.

В первый период пропагандистской деятельности на плацдарме во время ведения малоподвижных боевых действий в «стране изгородей» специальные группы, приданные боевым частям, вели пропаганду, направленную к частям противника, которым грозило уничтожение. Эти пропагандистские группы обращались к противнику по-немецки, обрисовывая создавшуюся тактическую обстановку, чтобы внушить противнику мысль о безнадежности положения. Многие из этих пропагандистских мероприятий имели успех. В Бретани группы психологической войны сосредоточивали свои усилия на пропаганде среди гарнизонов крепостей.

В Сен-Мало группе психологической войны союзников было дано указание изучить различные ранее сделанные призывы к сдаче оружия противником, в том числе и призыв японцев к генерал-лейтенанту Вейнрайту на Коррехидоре (остров Коррехидор расположен у входа в Манильскую бухту, Филиппинские острова). Здесь остатки американских войск под командованием генерал-лейтенанта Вейнрайта после отхода с полуострова Батаан (о-в Лусон) капитулировали перед японцами в мае 1942 года, в чем немалую роль сыграло умело составленное обращение японского командования к американским солдатам с призывом сдаться в плен). В при

зыве союзников к немцам с Сен-Мало, составленном по примеру японского обращения к американским солдатам Вейн- райта, указывалось, что нет ничего позорного в том, чтобы сложить оружие ввиду подавляющего превосходства противника. Однако этот призыв здесь успеха не имел.

Более успешным приемом пропаганды в период тяжелых боев было распространение среди противника пропусков безопасности, на которых была подпись Эйзенхауэра и напечатано указание о том, каким образом немецкий солдат может сдаться в плен. Эти пропуска забрасывались в расположение противника с самолетов и в артснарядах. На них помещался скрепленный английской и американской печатями следующий текст на немецком и английском языках: «Немецкий солдат, имеющий этот пропуск, использует его как знак своего искреннего желания сдаться в плен. Он должен быть разоружен, получить хороший уход, пищу и если, требуется, медицинское обслуживание и как можно скорее выведен из опасной зоны»155. Хотя нельзя быть уверенным, что пропуска были действенным средством, чтобы склонить солдат противника к сдаче в плен, большая часть пленных видела их чаще, чем другие пропагандистские листовки, и большое число немецких солдат в течение нескольких недель носили пропуска на случай, если они решат сдаться, — отмечает американский военный историк Ф. С. Погью.

Когда войска союзников приближались к границам Германии, радиостанция союзников «Голос верховного командования» внушала работающим в Германии иностранным рабочим, чтобы они при первой возможности покидали предприятия, бойкотировали тех из них, которые были в хороших отношениях с немцами, и избегали неорганизованных действий. Мы советовали при отходе немцев оставаться на месте, не допускать, если возможно, чтобы отходящие войска разрушали объекты, и собирать ценную для союзников информацию. В другой пропагандистской кампании немецкому населению напоминали об опасности оставаться в районах, подлежащих бомбардировке, и предостерегали от жестокого обращения с пленными союзных армий и с иностранными рабочими.

После того как началась оккупация первых германских городов, отдел психологической войны верховного штаба пы

тался принимать меры к возмещению убытков от неправильного обращения с немцами и к ликвидации боязни оккупационной политики союзников. Чтобы содействовать этим мерам, отдел использовал газету «Аахен Нахрихтэн», которая первоначально издавалась отделом психологической войны штаба 12-й группы армий. Эта первая выпущенная союзниками газета впоследствии имела тираж 52 тысяч экземпляров.

В октябре 1944 года генерал Макклюр, убедившись, что пересмотр формулы безоговорочной капитуляции для пропагандистских целей маловероятен, переключился на мероприятия по обеспечению поддержки со стороны немцев системы военного управления оккупированными районами Германии. В ноябре Госдепартамент и военное Министерство предложили перечень целей, которые должны преследоваться верховным командованием в этих мероприятиях. В них подчеркивались преимущества союзного руководства перед нацистским, указывалось на то, что ответственность за лишения, испытываемые немцами, лежит на нацистах, давались заверения, что среднему немцу будет дана возможность жить и работать без притеснений, если он будет выполнять правила, установленные союзниками, и не будет совершать преступлений. 16 ноября эти цели были доведены верховным штабом до низших органов службы психологической войны. Им было указано, чтобы к населению неоккупированной части Германии не делалось никаких призывов. Их следовало лишь поставить в известность о методах, которыми союзники осуществляют военное управление в районах, оккупированных союзными армиями.

Война против немцев посредством листовок, которая проводилась интенсивно и до вторжения, после 6 июня значительно усилилась. Используя самолеты, артиллерию и временами агентов, органы психологической войны забрасывали в расположение войск противника большое количество газет и миллионы листовок, а среди населения оккупированных немцами стран распространяли листки новостей. В июне года союзная авиация забросила к противнику около миллионов экземпляров газет для немецких войск, 2,5 миллиона экземпляров периодических изданий, около миллионов стратегических и 35,5 миллиона тактических листовок. Сюда не входят те материалы, которые пе

ребрасывались при помощи артиллерии и распространялись вручную. Количество листовок, составленных не на немецком, а на других языках, превысило 38,5 миллиона экземпляров.

В конце июля союзники провели особую кампанию по распространению бюллетеня, излагающего подробности покушения на Гитлера 20 июля. Вечером 23 и 24 июля самолеты сбросили в расположение противника в Нормандии почти 4 миллиона специальных листовок на эту тему и около 3/4 миллиона газет, в которых давалась информация по этому вопросу.

На пропаганду союзников немцы, естественно, отвечали распространением своих листовок и призывами по радио. Анализ направления, которого они придерживались в пропаганде осенью 1944 года, показытает, что немцы пытались восстановить одного союзника против другого, особенно подчеркивая предстоящее столкновение русских с Западом. Стремясь противодействовать влиянию призывов союзников, немецкие пропагандисты указывали, что, причиняя союзникам тяжелые потери, германская армия обеспечит более благоприятные условия мира для Германии. Немецкому солдату говорили, что лучше умереть, чем жить в завоеванной врагом Германии.

Все свои листовки и другие пропагандистские средства американцы почти всегда заблаговременно проверяли на военнопленных для определения возможного психологического эффекта.

В необходимости тщательной проверки они убедились после того, как однажды в Италии собирались сбросить листовки, которые призывали немецких солдат капитулировать.

В этих листовках расписывалась райская жизнь военнопленных в американских, английских и канадских лагерях. На фотоснимках пленные изображались сидящими в глубоких мягких креслах, к завтраку им подавалась яичница с ветчиной. Для того чтобы убедиться в эффективности листовки, ее предварительно показали немецким военнопленным, находившимся в Аверсе. Увидев листовку, они разразились громким смехом. Хотя сказанное и написанное в листовке вполне соответствовало действительности и многие из сдав

шихся впоследствии сами получили возможность жить в таких же условиях, однако никто из немцев не мог поверить в это, потому что такая жизнь просто не соответствовала их представлениям о плене.

После такого мнения немецких военнопленных вся партия листовок была уничтожена и случаи выпуска подобных листовок больше никогда не повторялись. Вместо обещаний угостить яйцами и ветчиной появился значительно более трезвый аргумент: «Лучше сдаться в плен, чем, находясь в безвыходном положении, в условиях полного превосходства союзников ожидать своей смерти»156.

Подобный случай произошел и с американскими листовками, в которых сообщалось, что потери союзников на море компенсируются с избытком благодаря новым методам работы американских верфей, где Генри Кайзер «в течение пяти дней строит крупный океанский корабль». Несмотря на то что это тоже был реальный факт, у немецких солдат не появилось к нему ни капли доверия, ибо это совершенно противоречило их прежним представлениям о производственной мощности судоверфей.

Отсюда следует вывод, что любое, даже абсолютно правильное, сообщение не будет воспринято желательным образом, если оно не соответствует представлениям тех, к кому оно обращено. Поэтому специалист по информационно-психологическим операциям должен знать образ мышления людей и то, как к нему обращаться. Для этого необходимо много дополнительных знаний, определенный опыт и очень большое искусство.

В ходе немецкого контрнаступления в Арденнах отдел психологической войны прекратил призывать противника сдаваться в плен и переключился на разоблачение хвастливых заявлений немцев о целях, которых германское командование намерено достигнуть. Радиопередачи верховного командования союзников подчеркивали, что Гитлер обещал до Рождества взять Льеж, Намюр и Верден. Союзники рассчитывали этим усилить разочарование противника, поскольку его контрнаступление потерпело неудачу.

В последние дни войны органы психологической войны еще раз обратились к гражданскому населению Германии и иностранным рабочим посредством листовок. Гражданско

му населению прифронтовой полосы было предложено покинуть опасные районы, уклоняться от службы в фолькс- штурме и избегать ненужного разрушения своих домов. Иностранным рабочим в листовках советовали прибегать к саботажу и симуляции, к отказу работать на военных заводах и к распусканию слухов. Перемещенные лица инструктировались посредством листовок и газет, издававшихся под названием «Схаеф» на четырех страницах и на нескольких языках. Один раз для иностранных рабочих были сброшены небольшие зажигательные заряды с инструкцией, как ими пользоваться в диверсионных целях. Общее количество сброшенных авиацией листовок к концу войны достигло почти шести миллиардов. Из этого количества 3/4 миллиарда было сброшено после вторжения.

Следует заметить, что в ходе действий коалиционных сил штатная численность личного состава отдела психологической войны и отдела печати была не постоянной. К началу года численность сотрудников отдела психологической войны резко сократилась в связи с тем, что часть из них была переведена в созданные службы психологической войны при управлениях групп армий, а также с необходимостью усиления отдела печати, задачи которого в ходе военных действий коалиционных сил усложнялись. К исходу войны штатная численность личного состава отдела печати увеличилась почти в 2,3 раза. Резкое сокращение численности сотрудников отдела психологической войны в начале 1945 года также сказалось на эффективности его работы, и вскоре его штат увеличился почти вдвое.

Таблица 2.

Штатная численность сотрудников отделов психологической войны и печати Верховного штаба союзников1563